[Амелия Риксли]
Женщина внимательно изучала свои туфли, пока Клинт и Лорент что-то живо обсуждали. Мартис стоял в другом конце комнаты, прибывая в собственных мыслях. Внутри было непонятное чувство потерянности. Она чувствовала, что ошиблась, но еще не понимала, в чем точно – в доверии Маргарет прежде или доверии Мартису сейчас. Для нее не было сложным решение разделиться. Подсознательно это было известно с самого начала. Маргарет слишком яро шла к цели, не видя препятствий. И только Амелия была слишком наивна, чтобы испытать некое чувство близости. Авельсон даже не была женщиной в том смысле. Но почему-то Риксли захотелось стать с ней подругами. Лишь на секунду Амелия засомневалась в своем выборе. Но у нее тоже есть цель. И это не перерождение, а нечто похуже. Убийство. Так что тут нет места дружбе.
– Амелия? – она не заметила, как Мартис подошел. – Пойдем. Лорент покажет наши комнаты.
Их отвели на второй этаж, где среди бесконечного количества комнат им выделили три близко друг от друга. Лорент зашел в комнату вместе с Клинтом, предоставив Мартиса и Амелию самим себе. Они многозначно переглянулись и разошлись.
Внутри пахло ново и дорого. Такие комнаты женщине довелось видеть лишь в фильмах: ковровое покрытие, позолоченные обои, огромная двуспальная кровать с комодом, выход на балкон и персональная ванная. О таком она могла лишь мечтать. И все-таки ее одолевали страз и одиночество. После того короткого времени, что женщина провела в непосредственной близости с другими людьми, она уже не могла спокойно дышать одиночеством, хоть и таким роскошным. Как будто не хватало чужого дыхания в воздухе.
Поэтому наспех приняв ванную и накинув халат, она вышла в коридор и постучала в дверь Мартиса. Тот тут же открыл ее, словно только и ждал этого. Они неловко переглянулись и зашли в комнату.
– И что теперь? – спросила женщина, когда они сели на кровать.
– Сам не знаю. Как Клинт решит.
– Почему вы встали на его сторону?
– Выбираю из двух зол, так сказать. Лорента нужно остановить. Я не то чтобы герой и борец за миропорядок, но когда такое разворачивается у тебя под носом, можно ли идти на попятную? Если уж и писать статью, то знаменуя победу, а не проигрыш.
– Вы и у себя в голове вечно используете эту отговорку со статьей? – усмехнулась Амелия.
Пожалуй, это был ее первый по-настоящему искренний смех за многие годы.
– Почему же отговорку. Как это все закончится, я обязательно напишу эту чертову статью. Хотя думается, что сюжета не меньше, чем на книгу.
– Ты не напишешь и строчки, – дерзко заявила женщина, непроизвольно перейдя на «ты».
– Это будет роман! Не меньше!
Они еще долго спорили не о чем, наслаждаясь звуком чужого голоса.
В дверь постучали уже после обеда (который был любезно доставлен прямо в номер). Это был Клинт. Но, к сожалению, все еще не один. Лорент, казалось, не отлипал от него ни на минуту. И было видно, что мальчик уже на последнем издыхании.
– Ах, вы бы знали, как я мечтал об этом моменте. Об этих разговорах, – мужчина все лепетал и лепетал, чуть не брызжа слюной.
– Я бы хотел переговорить со своими спутниками, – наконец выдавил из себя Клинт. – Наедине.
Это было слишком прямо. Амелия сразу почувствовала, как помрачнел Лорент. И такие моменты, как правило, никто лучше женщин не сглаживает.
– На самом деле, нам есть, что обсудить всем вместе, – мягко начала она, приглашая всех пройти к столу в комнате. – Это касается записей Клинта. Он ведь сказал, что продолжает их вести? – женщина наивно похлопала глазками, что, наверняка, ужасно выглядело на ее лице.
Лорент удивленно приподнял бровь и, казалось, впервые обратил на Амелию должное внимание. Мартис с Клинтом тоже заинтересованно уставились на нее. «Не только мужчины могут придумывать планы» – довольно заключила женщина про себя.
– Да-да, он продолжает вести записи. Уверена, что вашим последователям будет интересно послушать. Это прибавит им веры в перерождение.
Она ходила по тонкому льду. Хорошо бы было сначала обсудить эту идею всей компанией, но времени не оставалось. Если ждать дольше, могут появиться непредвиденные обстоятельства. Остается лишь надеяться, что Лорент заглотит наживку.
– Ну, это прекрасная идея, – мужчина произнес это неуверенно. – Могу ли я сначала ознакомиться с записями?
Лорент не был дураком, чтобы впускать в умы людей неизученный материал, будь он хоть передан самим Господом Богом лично.
– Конечно! – наигранное восхищение. – Клинт, ты ведь не против?
Она видела, как мальчик побелел, и его губы нервно затряслись. Амелия могла бы подать ему незаметный знак, но это было бы слишком опасно. Хотя, признаться честно, женщина просто наслаждалась его беспомощностью.
Лайман с замиранием сердца вытащил свою записную книжку, которая теперь хранила не только его жизнь, но смерть. Как только Лорент прочтет записи, он поймет, что Клинт уже совсем не заинтересован в бессмертии. Но если очень постараться, то до этого не дойдет.
– В таком случае, я, пожалуй, уединюсь, – довольный, произнес мужчина, вставая со стула только на него усевшись. – Уверен, меня ждет лучшее вечернее чтение в жизни. Я лишь слегка отредактирую, и мы уже на завтрашнем собрании – оно, кстати, начнется ровно в девять – сможешь представить новую часть, – он непроизвольно переходил на крик. У самой двери Лорент спросил: – Это единственный? – указывая на блокнот.
– Да, – удрученно ответил Клинт. – Я начал его вести лишь несколько лет назад. На этот раз более тщательно отбираю информацию для записей.
– Восхитительно! – только и выпалил мужчина, слушая уже в пол уха. – Восхитительно! – раздалось за дверью.
– Ну, по крайней мере он отстал от тебя, – попыталась скрасить неловкость Амелия.
Две пары глаз пытливо уставились на нее, не скрывая страха и злости. Пришлось все объяснять.
[Маргарет Авельсон]
Оливер купил два билета на самолет, совершенно ничего не объясняя. Он даже слова не произнес с тех пор, как они сели в автобус на ближайшей остановке. У Маргарет непроизвольно все внутри сжалось, когда они залезли в машину, так похожую на ту, в которой они ехали только вчера. В воздухе словно запахло кровью.
Девушка непроизвольно потерла синяк на ноге. Тот отозвался болью. Как и остальные.
– Куда мы летим? – раздраженно спросила Авельсон, когда они сели в зале ожидания.
Оливер лишь усмехнулся, что ее только сильнее разозлило. Она даже не могла поговорить с ним по-мужски – врезать хотя бы пару раз. Хрупкое девичье тело и без того не отличалось силой, а сейчас оно просто отказывалось слушаться. Девушка сняла ненавистные ботинки, которые стерли кожу до крови, расстегнула ремень и пуговицы на джинсах, и наконец облегченно выдохнула.
– Ни грамма женственности, – констатировал ее спутник.
– Ох, мы теперь разговариваем? – язвительно заметила девушка. Чуть выждав паузу, она сказала: – А есть смысл стараться? Скоро я наконец избавлюсь от этого тела.
– Не боишься смерти?
Маргарет фыркнула.
– Так луч…так проще.
– А если не выйдет?
Девушка тут же напряглась. Она непроизвольно вытянула шею и убийственным взглядом взглянула на Оливера.
– То есть? – ее взгляд упал на сумку, куда мужчина положил записи. – Хочешь сказать, записи не…
– Они подлинные. Там точно все описано. Но нельзя ведь исключать неудачу?
– Плевать. Не хочу думать о завтрашнем дне.
На этом они закончили. Их не сильно тяготило молчание, потому что ни друзьями, ни приятелями становиться не собирались. Ее не волновали его скрытые мотивы, так что и ему не должно быть дела до ее чувств.
После утомительного ожидания их наконец сопроводили в гостевую комнату, где можно было принять душ, переодеться и наконец поспать на нормально кровати.
– Сколько они выделили денег? – присвистывая спросила Маргарет, осматривая их номер.
– Они отнюдь не богачи, так что все, начиная с билетов до Лихтенштейна, я оплачиваю сам.
Девушка лишь пожала плечами. Будь он хоть самый известный грабитель с миллиардами долларов на счету, ее это не волновало. Она наконец дорвалась до горячего душа и аптечки, способных хоть немного облегчить положение. Завтра утром они улетят, и Маргарет скорее всего никогда уже не увидит никого из этой странной шайки. Да, немного жаль. Но никто из них не хотел по-настоящему переродиться. Даже Клинт, чьи грехи в разы превышают ее, почему-то еще держался за эту жизнь.
Была только середина дня. Оливер куда-то ушел. А Маргарет так и осталась лежать в номере, думая о чем-то не сильно серьезном. Потом она долго смотрела телевизор. А затем, не помня, когда, провалилась в сон.
– Отдай мне билет, – требовательно произнесла девушка.
Но Оливер ее проигнорировал. Они стояли в очереди на паспортный контроль и ссорились. Хотя ссора была односторонней.
– Я ведь все равно узнаю, когда мы подойдем к выходу!
Со стороны они, наверное, были похожи на заигрывающую пару. Но Маргарет предпочитала об этом не думать. Ее все больше настораживал их маршрут. Она прекрасно понимала, что через Австрию им теперь путь заказан, а прямого самолета в Венгрию сейчас попросту не существует. Швейцария позволяла ряд ограниченных авиаперелетов в соседние страны и несколько в Америку и Англию. И то, на такие перелеты требовалось особо разрешение. Предпочтительней всего, двигаться обратно тем же путем, что и в страну.
Но Оливер молчал до последнего, словно не оставляя ей выхода. У девушки не было ни связей, ни денег, даже записи пришлось отдать. Возможно, позвони она родителям, они бы выслали необходимые средства, но Маргарет никогда этого не сделает. Эти люди достаточно терпели ее странные выходки.
– Цель вашего полета? – раздался голос.
И Авельсон даже не могла спросить, куда летит, ведь тогда бы ее никуда не пустили. Но что ей отвечать?
– Мы летим посмотреть на Лорентийский замок, – сказал Оливер, стоящий рядом.
«Что это? Где это?» – крутилось в голове. А потом наступило понимание того, насколько глубоко забрался Лорент. И насколько много существует эгоистов, способных пренебречь будущими поколениями. Таких же, как она сама.
– Держи, – Оливер грубо всучил ей билет, как раз когда они подходили в выходу на посадку.
Она посмотрела. И тут же поняла их место назначения. Чудом ей удалось совладать с собой, чтобы тут же не разорвать билет.
– Ах ты ж сволочь! – она замахнулась для удара, но вовремя остановилась, понимая разницу весовых категорий.
И она впервые не знала, что делать с той злостью, что его раздирала. Если кулаки и выпивка не выход, то как с этим справляться?
– Тебе нужны ответы, – как будто заботливо произнес Оливер, кладя руку ей на плечо.
Она грубо ее смахнула, презрительно косясь.
– И я найду их там? В Бельгии!? Хочешь затащить меня к моей жене! – она кричала, ни капли не смущаясь зрителей. – Да ты больной ублюдок! Что тебе от меня надо?!
Люди оборачивались и шептались, но вряд ли это было так же страшно, как стоять на сцене и говорить о своем поле.
– Все-то ты обо всех знаешь! Просто развлекаешь, смотря на наши мучения.
Девушка замолчала. Наверно, потому что Оливер никак на нее не реагировал. Началась посадка, и людей тоже перестал интересовать этот загадочный скандал. Всех усадили в самолет, и он взлетел с небольшой задержкой из-за плохой погоды.
Маргарет села у окна и долго всматривалась в него, пытаясь опустошить сознание. Так всегда делала Джоанна, словно пытаясь уйти из этой реальности. Но он не был Джоанной и женщиной тоже стать не мог. Поэтому мысли крутились и хаотично блуждали в его голове, не давая покоя. «Джоанна далеко и никогда не узнает, что он жив» – это она себе твердила. А теперь Оливер тащит ее в самое пекло.
– Ты не перерожденный, верно? – спросила Маргарет у соседа, пытаясь сделать голос как можно ниже, чтобы это походило на мужской разговор.
– Самый настоящий.
– Но ты ведь совсем нас не понимаешь. Если ты пережил тоже самое, то как можешь так поступать? Ты же знаешь, что у меня нет выбора, кроме как следовать за тобой.
– Чувствуешь себя беспомощным? – он принял условия мужского разговора.
– Я как будто вижу очень длинный кошмар, от которого никак не могу проснуться. И все жду, что Джоанна пихнет меня во сне, и я свалюсь с кровати. Господи, ей же сейчас должно быть за семьдесят. Жива ли она вообще…
– Жива, – многозначно сказал Оливер.
– Зачем тебе это? Говори, что хочешь, но ты совсем не похож на перерожденного. И взрыва ты не помнишь, – мужчина хотел возразить, но она перебила: – Не пытайся! Не помнишь!
– Ты думаешь, я злодей. Но я пытаюсь помочь. Всем вам.
– Как же. Мы ведь бросили их там. Вряд ли им удастся вернуться.
– Ну, в таком случае помогу хотя бы тебе.
Маргарет грубо пихнула его вбок, но злость отпустила. Хоть страх никуда и не делся. Джоанна приходила каждую ночь и каждый раз придумала новые способы его убийства. Если он посмотрим ей в глаза, то умрет на месте просто от ее взгляда.
«Дорогие пассажиры, просим вас пристегнуть ремни. Самолет начинает снижение»
– Я не пойду, – вяло произнесла Маргарет, чувствую, что заболевает.
Они сидели на лавочке. Была половина двенадцатого, и стояла ранняя весенняя жара. Футболка и джинсы противно прилипали к телу, солнце давило на голову, а глаза медленно сжигал его свет. Но девушка была готова просидеть так еще целую вечность, только бы не идти и не стучать в дом напротив, где жила теперь Джоанна Говард. Раньше у нее была совсем другая фамилия.
– Я не пойду тем более, – усмехнулся Оливер.
На секунду ей показалось, что они сейчас просто встанут и уйдут, но мужчина не шелохнулся.
– Ну же, будь мужчиной.
– Мне это уже ни к чему.
– Я говорю вовсе не про то, что у тебя между ног, а про смелость, которой ты не отличалась и в прошлом.
Маргарет затрясло. Возможно, ее знобило.
– Если я это сделаю, ты скажешь, кто ты такой? – на удивленный смешок мужчины она добавила: – Ну, должна же быть какая-то компенсация – (нервный смех).
Она не верила, что все это может закончиться хорошо. Все гудело и сотрясалось, и было непонятно, внутри или снаружи. Вот-вот снова взорвется Бетельгейзе и на этот раз разнесет на щепки все. Этот взрыв давно предсказан и неминуем. Вот только как бы его избежать?
– Давай, – она сказала это сама себе.
И пошла. На секунду девушке показалось, что она падает. Ноги предательски подкосились от боли. Но шаг за шагом Маргарет приближалась к уютному домику в английском стиле с красивой верандой и ухоженным садом. Авельсон еле дотронулась до калитки, но та быстро откликнулась и со скрипом впустила ее. Тут всегда ждали гостей, но этот гость им не понравится.
Маргарет замерла посреди сада. Джоанна ненавидела копаться в земле. По крайней мере так она говорила, когда он на этом настаивал. «Ох, Джо…Что же я натворил?» – раскаяние просочилось в кровь.
В окне мелькнул силуэт, и девушка отшатнулась. Она тут же развернулась, готовая бежать. Но ни на что уже не было сил. Сердце билось как сумасшедшее. Отворилась входная дверь.
– Kann ich Ihnen helfen?3 – это был старый и незнакомый голос.
Маргарет обернулась. И Бетельгейзе вновь взорвалась. Сердце остановилось.
– Sind Sie zu mir gekommen?4 – пожилая дама мягко улыбнулась.
Морщины обрамляли все ее лицо, не пощадив ни кусочка некогда молодой кожи, все волосы были седыми, руки слегка тряслись. Она постарела слишком рано. И он посмел ее не узнать. Это была последняя ошибка, которую он мог себе позволить.
– Ну что же вы, девушка? Заблудились? – дама перешла на ломанный английский.
– Joe, wer ist da?5 – еще один хриплый голос.
К двери подошел старик, которого жизнь потрепала еще сильнее. Он приблизился к Джоанне и приобнял ее. Он успокаивающе погладила его по руке. И в этом жесте было больше любви, чем во всей их семейной жизни. Это был выстрел. И на этот раз он попал в цель. В этом пожилом мужчине Маргарет увидела лицо того раненого солдата. Да, это был не он в полном смысле, но его дух и подобии виднелись в глазах старика.
– Кто вы? – уже настойчивее спросила Джоанна.
А Маргарет стояла, и слезы текли по ее щекам. Он ненавидел слезы, презирал тех, кто плачет, бил за это жену. И сейчас перед ним стояла незнакомая женщина, не сохранившая ни единого уголка для него в своем сердце.
– Боже, милая! Зайди в дом, я заварю чая, и мы спокойно поговорим.
Она убила его. Снова. И на этот раз он позволил. Если в мире и существуют убийства по согласию, то это было самое мирное из всех.
– Ins Herz6, – это было неединственное, что она хотела сказать, но единственное, что смогла.
Лишь краем глаза Маргарет видела тень сомнения на лице жены. Только на секунда она позволила себе в последний раз вспомнить «прошлую» жизнь. А потом память сгорела. Взгляд потух, и Джоанна снова стала неизвестной старушкой, которой уже время было готовить обед.
– Едем! – приказным тоном крикнула Маргарет, подбегая к Оливеру.
Тот стоял в нескольких домах и думал о чем-то своем.
– Ты нашла свой ответ? – безмятежно спросил он, наслаждаясь видом.
– Едем! – повторила девушка, ловя такси. – Это был взрыв? – вдруг спросила она.
И они оба застыли, прислушиваясь.
[
Леон Мартис
]
– Ты предлагаешь положится на случай? Удачу? – ошарашенно спросил Мартис, смотря на Амелию.
– Не на удачу, а на точный расчет.
Клинта с ними уже не было, так как после объяснений Амелии он тут же пулей выскочил из номера на поиски Лорента.
– Если Клинт сможешь отвлекать его достаточно долго, то вряд ли он прочтет дальше первых строк. Нам всего лишь нужно продержаться до завтрашнего собрания, и все тузы буду у нас.
Женщина рассказывала обо всем так воодушевленно, что Мартис на секунду подумал, будто она получает от этого удовольствие.
– Не понимаю, зачем надо было говорить о записях. Если завтра Лорент перед всеми огласит, что Клинт – Тот самый, то показать записи будет не проблемой.
Амелия понимающе кивнула.
– Я знаю, что это риск. Везде сплошные риски. Но их проповедник – Лорент, так что мы до конца должны играть эту игру с ним. Он должен объявить о продолжение записей. Тогда люди точно поверят.
– Этого все равно не будет достаточно, – угрюмо заявил Мартис. – Да, там полным-полно фанатиков, но я видел их лица. Многих просто нужна вечная жизнь без обязательств. Они не остановятся просто потому, что автор записей вдруг стал выступать за гуманизм. И они пойдут за Лорентом даже как за злодеем, а не миссией.
– А если мы разоблачим его настоящее тело?
– Все равно.
– А если мы…
Мартис понял, что вертелось у нее на языке. Но убитым Лорент помешает им еще сильнее. И все же этого всего было недостаточно.
– Мне нужно позвонить, – задумчиво сказал журналист, еще не совсем понимая, с кем собрался говорить.
– Я видела старый стационарный телефон у входа в Дворец, – сказала Амелия, не совсем понимая, с кем он собрался говорить.
Но оба промолчали.
– Алло, – в трубке раздался раздраженный женский голос.
Мартис помедлил, подумав, что ошибся номером. Но решил все же убедиться:
– Нина? – тихо, словно стесняясь произносить это имя, спросил он.
Женщина на том конце ахнула.
– Леон…, – эхом прошептала она.
Господи, это действительно была его жена! Какой же умелой актрисой она оказалась. Журналист гневно подумал бросить трубку, но остановился, понимая, что у него нет выхода.
– Как ты? – бесстрастно поинтересовался мужчина.
– Нормально, – был сухой ответ.
Было слышно, как у нее дрожал голос. Скорее всего она ни раз плакала после его ухода. Если эта ее черта – правда.
– Откуда ты звонишь?
– Из Нового Дворца Наций, – это прозвучало, как шутка.
– С ума сойти. Его отстроили? – Нина осеклась. – Ты в порядке?
Он не знал, что крылось за этим вопросом.
– Наверно, – (молчание). – А ты?
– Буду, когда ты вернёшься домой.
«А я точно вернусь?» – промелькнула шальная мысль. Мартис не знал, к чему или кому надо возвращаться. И он все еще злился на Нину, хотя она, скорее всего этого не заслуживала. Женщины на восемьдесят процентов состоят из обмана. Что толку было уповать на остальные двадцать? В какой-то момент журналист даже почувствовал укол вины за то, что бросил ее там одну. А его жена ненавидела быть одна.
– У меня есть к тебе просьба. Очень и очень важная, – он вдохнул побольше воздуха. – (…)
Нина долго молча, и Мартису оставалось только гадать, что она ставит на чаши весов.
– Если я это сделаю, все будет как раньше? Ты вернешь, и мы снова будем вместе?
Ради чего он сейчас пообещает это? Профессия учила его не давать обещаний, совсем никаких, потому все в итоге обернется против тебя. Леон Мартис был журналистом. Это единственная устойчивая характеристика, за которую он ухватился еще в двадцать. Потому что остальное в его жизни было временным. И теперь Мартис готов взорвать себя, уверенного в том, кем он будет завтра.
– Я обещаю.
Утро выдалось на удивление морозным, хотя вчера стояла ужасная духота. Мартис вышел на улицу лишь на пару минут, чтобы попросить сигарету у одного из охранников и сделать вид, что курение его успокаивает. Он даже перекинулся с ребятами парой фраз по типу: «Говорят, ночью был дождь». Но на многое его английского не хватило, хотя журналист и посещал несколько курсов.
В половине девятого начала подтягиваться толпа, и Мартис подумал, что после того, что его ожидает в этом доверху забитом здании, он уже не сможет работать внештатно. А потом мужчина подумал, что через каких-то два-три часа, наверное, взорвется еще одна Бетельгейзе. Созданная им самим.