Нити. Красная Хроника

Барс, тихо проронив, что здесь нет ничего смешного и явно почувствовав себя задетым, в конце концов, тоже улыбнулся…

После этого Кунак немного охладила пыл и перестала пытаться прыгнуть выше головы, сбалансировав тренировки и отдых. Она стала чаще проводить время с другими оперативниками, ходила с ними в бар, разговаривала, а иногда и вовсе вела себя, как мамочка, заставляя убирать за собой вещи и наводить порядок в раздевалках. В другие моменты, девушка напоминала менеджера какой-то спортивной команды, подбадривая, поднося воду или полотенца, оказывая первую помощь. Вроде, все шло отлично, но…

Вот уже прошло два месяца, а ее ни разу не брали на задания. Барс говорил, что ей еще рано, а девушка была с этим не согласна. Перед каждым новым вызовом, она устраивала скандалы, и они оба пытались донести до Медведева свои мысли, но мужчина всегда был на стороне Барса, у него больше опыта в таких вопросах – если он говорит, что еще рано, значит так оно и есть. И Ольге приходилось мириться с таким положением вещей, а ведь вовсе не для этого она поступала в Военную Академию, а для того, чтобы спасать людей, наказывать злодеев – ради своей справедливости…

Они должны были штурмовать логово наркоторговцев, но что-то с самого начала пошло не так. Как бы ему не хотелось поставить снайпера, Ольга была слишком неопытна, а для них это место дом родной. Поэтому, когда она без его разрешения заняла позицию и стала оказывать поддержку, Барс чертыхнулся и пожалел, что вообще связался с такой упрямой особой, но не мог не признать ее талантов в стрельбе.

Передав командование одному из подчиненных на месте действия, парень поспешил туда, где залегла Кунак. Он был уверен, что кто-то из преступников уже направился туда, и ему нужно торопиться. И, конечно же, был абсолютно прав.

Когда девушка, почувствовав опасность, обернулась назад, увидела над собой мужчину, замахивающегося ножом. Она быстро перевернулась на спину, но ответить бы не успела, максимум защититься руками. Но уже через секунду противник упал сам, оглушенный ударом сзади.

– Дура! Что ты тут устроила?

Ее оглушил крик. И она еще какое-то время пыталась прийти в себя, пока Барс читал ей нотации, кроя на чем свет стоит. Из-за чего не заметил, что преступник, которого он ударил, медленно приходил в себя.

Выстрел. Пистолет у Ольги в руке слегка дымился. Барс обернулся назад и тут же скрутил мужчину, раненного в плечо, надев на того наручники, а потом выпрямился и обеспокоенно посмотрел на Кунак.

Девушка, впервые выстрелившая из настоящего пистолета в живого человека, к тому же так близко, тяжело дышала и дрожала, но, взяв себя в руки, она с вызовом посмотрела на лидера, как бы говоря, что так просто не сдастся на пути к своей цели. Барсу оставалось только тяжело вздохнуть, но, признавая ее силу духа, усмехнуться и протянуть руку, чтобы помочь подчиненной встать…

После этой ситуации оперативнику пришлось пересмотреть взгляды на некоторые вещи. Он нашел бывшего сотрудника полиции, который смог бы научить Ольгу некоторым премудростям профессии и добавил ей в расписание тренировки на стрельбище с офицерами из других отделов. И еще через несколько недель девушка, наконец, стала неделимой боевой единицей Спецназа.

***

Дверь резко распахнулась, пропуская Ольгу внутрь. Барс, наполовину раздетый, вытирая полотенцем мокрые волосы, смерил ее удивленным взглядом. Девушка же застыла в ступоре. В панике, она даже не задумалась куда вбегает. Ей повезло, что больше никого в раздевалке не оказалось. Его плечо было перебинтовано. Кунак не могла отвести своего взгляда. Внутри бушевали эмоции, слезами они просились наружу.

Все-таки одного идеального зрения мало. Девушка чувствовала себя паршиво из-за того, что ничем не смогла помочь. Разве не ее это работа? Поддерживать их? Защищать. А спасать людей? Не об этом ли мечтала большую часть жизни? Если бы только винтовка соответствовала ее способностям и могла пробивать любые преграды…

Перед глазами возникали их спины – ее Отца, что держал на руках тело маленького ребенка, которому уже ничем не поможешь, и наставника, лидера, в несвойственной для него манере, сгорбившегося, поникшего, и, казалось, совсем не замечающего собственные раны.

Заедая сладким горький вкус поражения, потери, он пытался сохранить в себе веру в любовь и доброту жителей этого мира. Не их это вина. Барс ненавидит смерть. Презирает ее всеми фибрами души. Слишком часто ему приходилось сталкиваться с ней – молча и беспомощно смотреть, как она забирает тех, кто ему дорог. Тех, кто ее не заслужил…

В молчании прошла минута, две. На третьей Барс не выдержал – вздохнул, повесил полотенце сушиться, потом надел майку и, достав из шкафчика ветровку, двинулся к выходу.

– Идем, выпьем. Я угощаю,– он улыбнулся поднявшей на него мокрые глаза Ольге, и, закрыв дверь раздевалки, повел девушку из здания.

Весь вечер просидели за барной стойкой в одном из ночных баров Столицы. Со стороны они выглядели, как родственники – заботливый старший брат, следящий, чтобы любимая младшая сестренка не натворила дел, не вляпалась в неприятности и не убилась по пьяни. Сам же оставался трезв, потому что за весь вечер ни разу не притронулся к алкоголю, но умело делал вид, что пил столько же, и пьян не меньше. Привыкший к роли самого трезвого, Барс всегда был тем, кто проследит добрались ли его подчиненные домой в целости и сохранности. Когда они выпивали в компании и у него не было необходимости развлекать кого-либо, сам он предпочитал пить тоник в одиночестве, или в компании бармена.

В конце вечера Барс проводил ее до общежития, убедился, что все хорошо и отправился к себе, уже предчувствуя, как завтра будут вянуть уши от ее жалоб на плохое самочувствие…

***

Ольга стояла на улице, ожидая Барса, который вызвонил ее, но так по-человечески и не объяснил, куда и зачем. Он появился в поле зрения, и в первую очередь ей бросилось в глазах несколько больших пакетов, которые он нес в руках. Парень подошел, и даже не здороваясь, вручил ей парочку, освободив тем самым одну из рук. Потом сказал идти за ним и двинулся вперед. Девушке ничего не оставалось, кроме как послушаться его. Несмотря на объем, пакеты почти ничего не весили. Они прошли пару кварталов и остановились возле припаркованного грузовика. Водитель, увидев их в зеркале, выбросил сигарету, и вышел из машины. Иван пожал ему руку в знак приветствия и передал коричневый конверт. Проверив его содержимое, пересчитав купюры, мужчина кивнул в сторону кузова. Барс отдал Кунак остальные пакеты, запрыгнул туда, а потом забрал их обратно. Приставив их к кабине, парень закрепил специальные ремни и спрыгнул вниз. Они проводили грузовик взглядом.

– Ну, что, теперь еще одно дело,– подмигнул Барс.

Как позже выяснила Ольга, в ее пакетах была одежда, в других – еда. Парень вырос в Коммуне на Севере – деревне, которая почти полностью состояла из людей потерявших на войне дом. Они заменили ему семью. И теперь он отправлял им кое-какие вещи первой необходимости.

Второе дело находилось на стрельбище. Они встретились с молодым человеком, вид у него был неаккуратный – белая рубашка навыпуск, ее ворот торчал в разные стороны, черные брюки и туфли, а так же плащ до колен. Ему явно не понравилось, когда Барс указал на Ольгу и сказал, что это она хозяйка винтовки, которую тот держит в руках, но спорить с оперативником было бесполезно, так что он сказал девушке выстрелить по мишеням несколько раз. Кунак послушалась. Парень что-то помечал в небольшом планшете. Когда они закончили ее руки ныли от отдачи. Отметив все, что нужно Виктор ушел, забрав с собой винтовку.

После этого они зашли в кафе, обсуждая за обедом прошедший день и планы на завтрашний…

***

Раз в полгода Спецназ проводил особенную тренировку. На пару дней они уезжали из Столицы в горы, рядом с одним из городов агломерации, где еще с давних пор осталась полоса с препятствиями. Жили в палатках в лесу, что тоже было частью испытания. А по вечерам собирались возле костра, рассказывая байки и играя на гитаре.

Ненадолго отлучившись от общей шумихи, Ольга вернулась к костру, но, осмотревшись не увидела лидера, что и поспешила высказать, и на что ей ответили: «А, ушел к Женушке. Какое-то время его не будет…», после чего посмевшего это ляпнуть больно ударили под ребра, когда лицо у девушки скривилось от удивления и сменилось разочарованием. Но остальные лишь рассмеялись и сказали: «Ха-ха, ты что, расстроилась? Да ладно, идем. Кое-что покажем». И двое, те с кем Кунак чаще всего общалась, встали с бревен, которые заменяли им стулья, и пошли по звериной тропе, глубже в лес, иногда останавливаясь и проверяя ее. Девушка же медленно шла за ними, но в голове звучали вопросы, а действительно ли ей нужно это знать и не лучше ли было оставаться в неведении.

Поздняя осень шуршала листьями, гремела голыми ветками, и изредка скрипела снегом, которого становилось все больше, чем глубже в горы они уходили. Идти становилось все сложней и холодней. Через несколько минут, двое других остановились и, обернувшись на нее, стали ждать. Ольга прошла между ними и вышла из леса, оказавшись на вершине одного из холмов. Сначала ее парализовало из-за красоты черного неба, утыканного белыми точками-огоньками. Казалось, они отражаются у нее в глазах. Чуть дальше, воруя солнечный свет, висел месяц. Ни одного облачка не закрывало это чудо света.

Она пришла в себя, услышав чей-то смех, и опустила взгляд. Здесь было несколько больший камней, полностью усыпанных снегом, словно эклеры с помадкой. Ольга вновь замерла, но на этот раз от проницательного взгляда серо-голубых глаз, внимательно следящих за любым ее действием. Пятнистая шкура, массивные лапы, способные моментально порвать тебя на куски при желании. Это беспорно была хозяйка этих мест. Величественно лежала она на одном из камней, наблюдая за незваными гостями, без намека на какое-либо беспокойство.

– Вроде, уже год прошел..,– начал один из парней, обращая свой риторический вопрос ко второму, который лишь кивнул,– Спас ее из силков браконьеров – вечная проблема этих мест… А она чуть без руки его не оставила, поганка такая…

Ольга огляделась и, наконец, смогла найти его чуть впереди и сбоку. Рядом с Барсом был еще один барс. Поменьше и другого пола. Такой улыбки девушка еще не видела на лице своего командира. Они перетягивали канат, словно это был не дикий зверь, а его домашний питомец, какой-нибудь лабрадор, не иначе. Зверь, наконец, смог забрать игрушку и отвернулся, покусывая ее, но, не двигающаяся, она ему быстро надоела, и, бросив «добычу», он вновь вернулся к парню.

– И нет, чтобы забыть… Потом бегал два дня, искал ее, как умалишенный,– продолжил второй,– И чего, спрашивается, нужно было – спас и ладно. Нет, ему надо было удостовериться, что она жива, видите ли, беременна была. Может, голодает. И ведь правда нашел, накормил, потом долго к ней ходил, словно муж. Поэтому и назвали ее Женушкой…

Они рассмеялись, а девушке почему-то полегчало на душе. И казалось, она может долго стоять здесь и смотреть, как он играет с большой кошкой – теребит его за ушами, заливаясь смехом, когда тот пытается то ли откусить ему нос, то ли лизнуть, а потом кладет лапы на плечи и трется, трется, словно и правда ничем не отличается от своих прирученных братьев по разуму.

И она, и правда, стояла бы так еще долго, если бы мать не поднялась на лапы – медленно, вальяжно. Котенок, увидев это, попрощался с «отцом» ткнувшись тому носом в лицо, подбежал к ней, играясь с хвостом, и они ушли – все так же величественно, по-королевски.

Барс проводил их взглядом. Теперь Ольга различила на его лице тень непонятной ей меланхолии, будто и сам он хотел бы одеться в пятнистую шкуру, и отправиться с ними вглубь гор. И сама не поняла, как подошла к нему и схватилась пальцами за утепленную куртку, словно хотела остановить…

***

С тех пор, как Ольга присоединилась к Спецназу, прошло два года. С новой, магической винтовкой девушка была незаменима. А Барс стал чаще захаживать в «Фурин», где оборотня иногда подменял Виктор. Все их разговоры были о магии. О ее возможностях, происхождении. Медиуму нравились такие мини-лекции, ведь они заставляли его отвлекаться от жизненных невзгод. Барсу же было интересно по двум причинам: во-первых, рисунок на спине. Ему хотелось понять тех, кто сделал его – собственных родителей. Они погибли, так и не узнав, что, после десятка смертельных неудач, один из экспериментов увенчался успехом. Что бы они почувствовали? Стали ли обращаться с ним подобающе? Признали? Теперь он этого никогда не узнает…

И, во-вторых, то тупиковое дело, не дающее ему спокойно жить уже не первый год. Оперативник хотел знать, можно ли управлять человеком с помощью магии? Этот вопрос заставил медиума задуматься. Но ответ приходил в голову только один – гипноз – других способов он не знал. Но и здесь были свои подводные камни. Нельзя было заставить кого-либо делать что-либо, противоречащее его принципам и воле. Должна быть причина, хотя бы на подсознательном уровне. И она была. У всех.

Следующий вопрос – что с этим делать, как бороться? Для того, чтобы объяснить, Виктору потребовался пример – он вытащил один из пистолетов и положил его на барную стойку. По стволу засветились и погасли символы. Из другого вытащил пулю – та была изрисована линиями – и так же поставил ее на стол. Когда медиум закончил объяснение, Барс практически подпрыгнул с криком: «Что же ты раньше молчал?», но Виктор лишь недавно закончили и ему потребовался год, чтобы все заработало, как надо. Регенерирующие пули – это не хухры-мухры, а так, чтобы еще и обездвиживали, тем более. Оперативник сказал, что забирает их, и спорить с ним было бесполезно.

И кто бы знал, что шанс воспользоваться ими подвернется так быстро…

Очередной налет. Все шло прекрасно, пока одного из преступников не ранило шальной пулей. Он взвыл от боли. И с этого момента начались странности. Поначалу он выглядел так, словно не понимал, что происходит, потом на его лице появилась тень безумия – подбежав к Барсу, схватил того за униформу, начал трясти и кричать, что не хотел, это не он, они должны помочь ему, спасти этих людей, иначе их всех ждет…

Оперативник застыл в ступоре, пока его не оглушил голос Ольги в наушнике. Она хотела выстрелить в него, обезвредить, но Иван остановил ее. Потом мужчина схватился за голову и сделал несколько шагов назад, словно сопротивлялся чему-то. Барс попытался заговорить с очнувшимся, понять, что происходит, как ему помочь, и главное – что он знает. Но мужчина ничего не слышал и все повторял, что это не его вина, что он не хотел и ему больно. Тогда оперативник решил выстрелить в него из пистолетов Виктора, которые у него были с собой, но не успел.

Мужчина внезапно замер и затих, а потом набросился на парня, желая задушить того голыми руками. Но не успел – выстрел прогремел, подобно раскату грома – и мужчина упал оперативнику на грудь, а потом сполз на пол. Барс поднял взгляд и увидел Медведева. Пистолет в его руках слегка дымился. Напряженную тишину, царившую добрые полминуты, прервал голос Кунак, спрашивающей все ли с ними впорядке?..

***

Прошло еще какое-то время. Барс стал внимательнее присматриваться к начальнику. Но «тупиком» это дело называли не случайно – не было никаких улик, свидетелей, не оставалось даже самих исполнителей. Решив, что нужно подключать кого-то свыше, парень в тайне связался с Виноградовой и выложил ей свои подозрения…

Ольга находилась у себя в комнате, когда ей позвонил Отец. Она примчалась на место сразу же, даже не переодевшись. Это был небольшой продуктовый магазин. Иногда они закупались там. И знали, что его хозяева – очень милая пара Странностей. Они часто здоровались, были очень вежливы и не проявляли никакой агрессии. Поэтому она не могла понять, что происходит.

– Он требует только тебя, без оружия,– сказал Дмитрий. В руках у него был бронежилет.

– Почему он сделал это? Я ничего не понимаю…

Ольга забрала у него защиту и надела ее. Медведев покачал головой.

– Не знаю. Но постарайся не провоцировать его и выяснить, что к чему.

Она кивнула и повернулась в сторону магазина. Там горел свет и ничего не говорило, что случилось что-то из ряда вон. Лишь машины с красно-синими мигалками и толпа вооруженных солдат, ждущих приказов. Девушка двинулась вперед. Все напряглись и приготовились.

Ольга вошла в магазин. Кое-где продукты были разбросаны по полу. И уже здесь можно было сказать: «Да, произошло что-то странное», словно толпа людей пыталась выбраться наружу. Когда она оказалась внутри, хозяева, сидящие возле стены, встали и быстро вышли из магазина, испуганно посмотрев на нее и кивнув. Кунак проводила их взглядом, выдохнув и сделала шаг дальше.

– Привет..,– он стоял, прислонившись к прилавку. Увидев, что майка на предплечье, груди, штанины были в порезах, а край ткани – красный от крови, девушка хотела броситься к нему, но ее остановил его голос.

– Не подходи ко мне,– Барс поднял взгляд и выпрямился. Нож торчал из его ноги,– Не уверен, сколько еще продержусь…

Он слабо улыбнулся. Но ей было не до улыбок.

– Что происходит?..– почему он вдруг напал на магазин, взял заложников? Почему так ранен? Кто…

– Нет времени,– парень достал пистолет и сделал пару шагов к ней,– Подойди…

Девушка с радостью послушалась. Он вложил оружие ей в руку, из-за чего та подняла на него удивленный взгляд.

– Ты должна выстрелить в меня.

– Что?.. О чем ты говоришь?– она сделала несколько шагов назад. Пистолет все еще был у нее в руке,– Почему? Ты ведь никому ничего не сделал? Давай просто выйдем отсюда…

– Я не могу. У меня нет времени тебе все объяснять. Уже чувствую, как все возвращается,– Барс поднес руку ко лбу, словно мучился от головной боли,– Ты должна выстрелить в меня. Поверь.

Ольга стала качать головой. Из-за чего парень застонал, он провел рукой по волосам, к шее и поднял на нее сердитый взгляд. Кунак неосознанно взглянула ему в глаза.

– Направь на меня пистолет, Ольга,– его голос отдавался у девушки в голове, словно это были ее мысли. И, вопреки собственному желанию, она сделал так, как он сказал,– А теперь… Стреляй. Это приказ!

Ноги у девушки подкосились и она упала синхронно с телом Барса. Услышав выстрел оперативники ворвались в магазин. Руки дрожали, она посмотрела на оружие, странная мысль, словно смоль, заполнила ей голову, но прежде чем она поднесла его к виску, ее остановили чьи-то руки. Девушка подняла взгляд, увидев лицо Отца, качающего головой, после чего ее прорвало – слезы водопадом полились у нее из глаз…

Больничный коридор самое странное место во Вселенной. Здесь время течет по-другому – любит играть с твоим разумом, издеваясь, замедляться. Врачи сказали, что он потерял слишком много крови, а пуля задела легкие. Его тело отправили в Академию и там кремировали. Пистолет, как и его телефон, пропал. Он вел себя странно. Так, словно сдерживал что-то. Злость? Агрессию? Горе уступило место в ее разуме холодной жажде мести.

Всего через неделю, она узнала, что из штаба выслали нового оперативника, который должен был занять место Барса. Его звали Семен Соболев. Девушка была зла, как черт. Как они только посмели так легко заменить его? Разве может она так легко принять это? Но никого не интересовало ее мнение…

***

– Не смей «читать» меня!– Ольга хватает его за ворот рубахи и роняет на пол боевым приемом, оказываясь сверху. Верхние пуговицы отлетают, оголяя грудь, шею и плечи. В глазах у Кунак слезы, но там же застыло и удивление. Придя в себя, Соболев опускает голову туда, куда обращен ее взгляд и чертыхается. Она увидела его татуировки – единственное, что он не способен в себе изменить, как бы не пытался. Три года он всячески скрывал их, в первую очередь от нее; был, как ему казалось, осторожен во всем, но внезапное использование способностей выбило его из колеи, тогда, как для Ольги эти воспоминания стали триггером…

– Что это?.. Кто… ты такой?

После этих слов она замолкает, словно в голову ей пришла невероятная по своей глупости мысль… Тишина воцаряется на долгие несколько минут, в течении которых никто не двинулся с места. В конце концов, Соболев переводит взгляд на нее и протягивает руку, произнося имя, но она не дает себя коснуться.

– Не трогай меня,– Ольга встает, позволяя ему подняться и отходит на несколько шагов, поворачиваясь к нему спиной,– Не сейчас…

Соболев поднимается на ноги, поправляя рубашку, скрывая черные линии, что обнимают его. Он хочет подойти к ней, попытаться все объяснить. Она случайно кидает взгляд в зеркало и видит там то, чего не может быть. Ольга срывается с места и уходит. И Соболеву не остается ничего другого, кроме как оставить ее на время одну и попытаться поговорить чуть позже, когда она сама захочет этого…

***

Это был единственный пешеходный мост, соединяющий два берега. И одно из самых нестабильных мест во всей Столице, наравне с жилым и бизнес-районами.

Ежедневно сотни людей проходили по каменному пути, спеша по своим делам, неизменно оставляя за собой «следы». Отрицательные или положительные эмоции владели человеком не имело значения.

Это была действительно проблемная зона. Но так же и прибыльная территория, на которую многие имели виды. И за устранение вреда отвечали они. Организации, подобные им, не входили в число Отделов Департамента, поэтому и конкуренция между ними была жуткая.

Экстрасенсы. Экзорцисты. Занимаясь одним делом, они прибегали к разным методам, и были эффективны в разное время и при разных обстоятельствах. В закрытых помещениях, что сводили своих хозяев с ума только потому, что когда-то один из жильцов решил свести счеты с жизнью, возможно, даже не в этом десятилетии, эффективно было звать Экзорцистов, которые пользовались техниками «котодама» – заклинаниями. Слова и молитвы были их оружием. Там, где можно было разгуляться, допустим, на широком мосту, целесообразнее было звать Экстрасенсов, пользующихся магическим оружием.

И первых, и вторых, объединяла способность видеть «Чернь» – эмоциональные «следы», имеющие большое влияние на человека, если их скапливалось слишком много.

Шат недовольно дергала кончиком полосатого хвоста, облокотившись на широкие перила каменного моста, соединяющего Столицу воедино, и сложив руки на груди. Она уже несколько минут повторяла одну и ту же фразу: «Ну, и где он? Опаздывает!».

Незрячая Катрин, пусть и не видела окружающую её реальность, имела возможность «лицезреть» эмоциональный фон мира – «Ауру» живых существ и предметов, сделанных руками человека. Так что она прекрасно представляла, что чувствует кошка, чем она занята, и лишь слабо улыбалась – ведь за недовольством прячется беспокойство за того, кто опаздывал.

Разделяя эти чувства, девушка оглядывалась – с самого детства, словно репейник к одежде, она липла к Жану, одному из своих старших братьев, поэтому способна была безошибочно найти его в любой толпе по одному лишь цвету души.

Это называлось «синестезией», но не только. Она была Экстрасенсом. Её слепота была не врожденной, а приобретенной – ни один человек не способен был выдержать столько навалившейся в одночасье визуальной информации. «Избавившись» от зрения, она, наконец, смогла жить, если не как все, то как многие. Девушка видит цвета эмоций – ауру, что окутывает этот мир, и его «изнанку». Этого хватает, чтобы не заблудиться, не споткнуться и не налетать на предметы и людей. А еще для того, чтобы узнавать тех, кто рядом. Конечно, это было нелегкое решение, но от способности Экстрасенса не избавишься, не уничтожив мозг, в отличии от зрения, которое можно «перекрыть» с помощью магии, словно протекающий кран.

Что касалось кошки…Только один человек знал, что девушка с кошачьими ушами и хвостом, существовала здесь и сейчас, хоть и не была способна рассмотреть её в мельчайших деталях. Это была Катрин Нейтзерман. И доподлинно было неизвестно, каким именно образом Шат оказалась в положении, при котором её тело, душа и сознание находились на «Изнанке» – в мире, где обитает «Чернь», где остаются «следы», и который видят только Экстрасенсы и Экзорцисты…

Кошачье ухо уловило чьи-то размеренные шаги, словно их хозяин шел с таким благородством, что невольно привлекал к себе все взгляды. Шерсть встала дыбом, несмотря на расстояние, которое их разделяло. Шат повернулась лицом вправо, оглянувшись назад – на берег.

Лисья процессия остановилась прямо возле воды. Сопровождающая их мелодия флейты продолжала звучать, и все, неважно находились они на мосту или на берегу, могли расслышать её.

Нога сделала шаг в воду, но не соприкоснувшись с ней, а встав на воздух, словно была его легче. Еще шаг, и еще, и еще… Пока женская фигура не дошла до середины реки. Сняв одеяние, накинутое сверху, перед зрителями предстала лисья Богиня.

В любой религии мира есть свои ритуалы. В благословенной Столице – их, по крайней мере, один. Он назывался «Фестивалем Белых Лис», или же «Снежной Декадой», хотя длился от десяти до четырнадцати дней. Всегда по-разному.

Ежегодно, в самый жаркий месяц лета, лисы наводят на город «морок», понижая градус и вызывая снег. Так, лето меняется местами с зимой. Обычно, градусник показывает положительную температуру, или, на крайний случай, ноль, реже – минус. Снег, несмотря на это, лежит и не тает – или же делает это очень медленно – до самого последнего дня. Все из-за магии, которую используют лисы.

Звон предмета, представляющего собой погремушку с колокольчиками, имя которому Судзу, использующийся в ритуальных танцах, создал рябь на поверхности воды. Как и «голос» флейты, этот звон было слышно везде.

Белое лисье ухо дернулось в сторону, а за ним и рука, одетая в ритуальные одежды, чьи длинные рукава практически доставали воды, потрясся погремушкой. Лицо ее было закрыто маской.

Танец Лисьей Богини завораживал – взглянув один раз уже невозможно было отвести взгляда до самого конца. Внутри все наполнялось странный трепетом, и волнение невозможно было подавить.

С самого начала танца, вместе с рябью, по поверхности воды начали проявляться символы, пока печать не была завершена полностью. В такт со звоном Судзу, четыре ярко-рыжие лисы запрыгнули на образовавшиеся «пьедесталы», на каждую из сторон света. А потом закружили вокруг танцующей женщины.

С последним звуком флейты, и звоном колокольчиков, лисы, чьи лапы засветились ярким сиянием, убежали каждый в свою сторону, пробегая по воздуху мимо случайных прохожих. Теперь их задача состояла в том, чтобы рассыпать по городу первый снег.

Пока люди отвлеклись на бег лис, Богиня успела исчезнуть, словно и не было…

Шат пригладила шерсть на хвосте, стараясь не подавать виду, что что-то её инстинктивно напугало. И пока она это делала, на горизонте успел появиться тот, кого они ждали.

Спеша к нему на встречу, она не уставала причитать о том, какой он плохой, раз заставил их себя ждать. Но все же сказала напоследок «С возвращением», словно ощущая где-то в глубине души, что что-то произошло, и опоздал он не по своей воле. Ведь так оно и было…

***

Кифа достала из кармана телефон и посмотрела на карту. Виктор прислал ей координаты места, где сейчас находился волк. Необходимый дом долго искать не пришлось. Она двинулась к нему, убирая аппарат обратно. Услышав шаги и учуяв ее запах, зверь поднял голову, с грохотом встал и выглянул из проема. Дождавшись пока она подойдет к нему, волк уткнул морду в поднятую ладонь, в знак приветствия.

– И как ты так умудрился? Совсем старый стал?– Кифа ловко ушла от атаки клацающих зубов, рассмеявшись,– Ладно, согласна. Плохая шутка.

Она поставила на землю пакеты, что держала в руке и обошла зверя. Как и сказал брат, без магии здесь не обошлось. Женщина достала из кармана складной нож и лупу со встроенным фонариком необходимого спектра излучения, осматривая символы и текст, нанесенные на ошейник.

Через полчаса, кропотливого изучения и аккуратной работы, ей все-таки удалось полностью избавиться от заклинания. Замок открылся и цепь спала со спины зверя. Поднявшись, наконец, не ощущая никакого стеснения и боли от любого движения, альбинос отряхнулся, поднял злополучную цепь с земли и, хорошенько тряхнув мордой, запустил ее в другую часть улицы. Проследив за полетом, он фыркнул с чувством выполненного долга и гордости за проделанную работу.

– Удовлетворен? Я принесла тебе одежду, можешь превращаться,– сказала Кифа. Оборотень посмотрел на нее, коротко кивнул и, взяв в зубы протянутый бумажный пакет, скрылся внутри здания. Женщина молча прислонилась спиной к стене, доставая пачку сигарет и зажигалку…

***

К кладбищенским воротам подъехала машина. Мужчина, что вышел со стороны пассажирского места, обошел её и заговорил с водителем, опустившим стекло. Передав ему букет белых лилий, девушка за рулем подняла стекло и отъехала в поисках места для парковки. Проводив её взглядом, Глен ступил на территорию кладбища.

Зачем он здесь? Приходит сюда каждый год, чтобы почтить память той, что любила его. Они были помолвлены, хотели создать семью. Но её время так невовремя подошло к концу. Маг лично занимался всеми формальностями – кремацией, могилой. Сам развеял прах. Что бы там ни было, та, которую они знали, мертва, и за ней ушло то счастливое время, что они проводили вместе. А причиной этому невольно стал близкий человек. Для них обоих.

Глен коснулся холодного камня кончиками пальцев, со всей возможной нежностью, словно гладил руку любимого человека. Крестообразное надгробие было исчерчено множеством символов и букв древних языков. Так делали, если могила принадлежала демону, надеясь, что это поможет им переродиться в новом обличии, словно родиться демоном – самое ужасное, что может случиться с человеком, и ему нужна помощь, чтобы этого не произошло вновь.

– Давно не виделись,– маг усмехнулся. Он положил цветы на землю, поросшую молодой травой, и выпрямился, развернувшись лицом, чтобы видеть своего старого друга,– Виктор!

– Глен…

Это имя сорвалось с его губ почти неслышимо. Слишком сложно было произнести его после стольких лет. Он всегда надеялся, что сможет избежать этой встречи. Но Судьба, как всегда, несправедлива и играет по каким-то своим правилам, которые ему никогда не понять.

Медиум крепко сжал правую руку, в которой держал букет белых лилий, силясь побороть проснувшееся чувство боли. Как физической, так и душевной. Последние пять лет он видит то, чего не должен. Чаще всего это получается игнорировать, но не сейчас. Её золотистые волосы, собранные сзади лентой чуть ниже шеи, шелком блестят на солнце. Спина утепленной куртки вся в крови. Виктор хочет, но не может отвести взгляда.