Секретарша Колесникова сообщила Лёве, что встретиться с начальником пока снова не получится, потому что он продлил свой отпуск еще на две недели, а исполняющим директором назначил некоего Ивана Петровича, пожилого дядьку интеллигентной наружности. Лёва очень удивился. Ему не нравилась вся эта история. И то, что Колесников увез Лору в Сочи, тоже очень не нравилось. Воображение рисовало Лёве всякие ужасы, где Лору принуждали и даже могли сделать секс-рабыней, для чего и увезли из Питера. Он проклинал себя за то, что не потребовал от нее встречи. Увидев Лору близко, он точно бы сразу все понял. Но теперь это стало невозможным. Его резануло то, что Лора назвала Колесникова по имени. Хотя как она называла его до этого, Лёва не знал.

Ночью она снилась ему, и во сне он обнимал ее. Но на этом все обрывалось. Лёва уже вполне понимал, что ревнует, потому что всегда ее хотел. Но запрещал себе даже думать о таком и хранил их дружбу незапятнанной. Но ведь и Лора вполне спокойно относилась к его бесконечным кралям. Ее никогда не задевало это. Ты обычный кобель, сказал он себе, думая о Лоре и о том, как мог бы и сам ее обнимать. Но что потом? Ему быстро приедались все его партнерши. А Лора как партнерша сразу бы повисла у него на шее камнем, потому что заменить ее другой через день-два не получилось бы, а дружба разрушилась бы навсегда. 12 лет коту под хвост? Нет уж, для секса есть множество однодневок! Однако Колесников… вот же козлина в строгом костюме. Лёва представлял Лору вместе с ним и чувствовал, что готов убить этого гада. А вдруг он поиграет с ней и бросит? Она ж не вынесет этого. Хотя зачем бы ему тогда тратиться и в Сочи ее везти. Для коротких игр прошло уже достаточно времени.

Думая обо всем этом, он ловил взгляды Алии. Все сходилось к тому, что эта красотка уже у него на крючке, но Лёве сейчас было не до этого, он думал только о Лоре.

Между тем Лора прислала пару фото из самолета с видами облаков и короткое видео уже из Сочи. Там она сидела где-то под навесом и снимала себя с расстояния вытянутой руки. Рядом стояли чемоданы, потом подошел Колесников в светлой летней одежде, наклонился к Лоре и поправил волосы, упавшие ей на глаза. Она засмеялась, смартфон в ее руке наклонился, и видео на этом завершилось.

Сука, подумал Лёва о Колесникове, это же он целовал ее, для этого и волосы убрал с лица. По телу Лёвы прошла дрожь, он помчался в санузел, умылся холодной водой и едва поборол возбуждение. Он знал, что Алия все замечает, но ничего не мог с собой поделать. Что ж, одной красоткой в коллекции будет меньше, делов-то, думал он. Впрочем, упустить такую добычу ему не хотелось. Он прикидывал так и эдак, но начинать любезничать с ней или изображать какое-то особое внимание точно не стоило. Алия была очень умной. Именно поэтому она наблюдала за всем происходящим молча. Однако мелочи в поведении все же говорили о ее симпатии к Лёве. Он тоже всегда помогал ей за стойкой, но она отличалась расторопностью и во всем его опережала.

– Ну что, звонила тебе Лора? – все-таки спросила она Лёву. Он молча кивнул. Ему не хотелось ничего ей рассказывать. Алия усиленно протирала фужеры до прозрачности и вешала их в перевернутом виде на держатели.

– Этот парень ни за что не отпустит ее, – сказала Алия, – Ведь это от него она уволилась? Но он все-таки нашел ее. И если она пошла за ним, значит, ждала его. Это ведь ясно как божий день.

– Он мог психологически надавить на нее. Лора… она беззащитная.

– Я так не думаю, смогла же она уволиться. Просто против собственных чувств не попрёшь.

Лёва и сам думал, что Лора все-таки имела чувства к Колесникову, потому что никогда до него не занималась сексом без сильной влюбленности. Правда, это случалось у нее крайне редко, за все годы после школы всего-то три раза. Был еще парень в универе, и с ним они даже пожили вместе недели две, после чего она зареклась. А присланное ею видео подтверждало, что ей сейчас явно хорошо с бывшим шефом.

Вот же гнус, на море ее повез, чтобы уж по полной улестить, злился Лёва, представляя, как Лора купается в море. Она ведь любила море больше других видов отдыха, потому что ей редко доводилось ездить на курорты. Несмотря на то, что она хорошо плавала и жару легко переносила, в отличие от многих своих питерских подружек. Не имелось у нее возможности ездить на море часто, средства не позволяли, поскольку она не очень дешево снимала квартиру – не хотела жить с родителями или того хуже, где-то в новостройках. И одеваться старалась, особенно когда работала у Колесникова в рекламном бизнесе. Лёва никак не мог отделаться от мыслей о них двоих. А хотел думать только о ней одной. Но не получалось. Она мелькала перед его взором в модных дорогих шмотках, которые наверняка ей накупил Колесников. Мало ему девок-моделей, нет, нужно было обязательно Лору захомутать. Конечно, она ж не умеет сопротивляться, всегда внимательна к другим, к их чувствам, всегда готова помочь. Больше всего Лёву злило то, что она не смогла отказать Колесникову, и теперь спит с ним. Этого он не мог пережить.

***6

Две недели тянулись для Лёвы ужасно долго. Лора не звонила, вновь посылала только смс. Лёва все свободное время занимался со своими дружками подготовкой к бизнесу. Они изучали все, что могло потребоваться. Нашли приличное помещение вполне по их деньгам, и со дня на день ждали своего лондонского дружбана, чтобы обсудить общие дела. Но вечерами Лёва думал о Кузнице. Он очень надеялся, что за это время Колесников, наигравшись в любовь, пресытится Лорой и вернет ее домой. К его крайнему удивлению Лора действительно вернулась. Совершенно замороженная, без единой эмоции на лице. Лёва даже не знал, радоваться ли ему. Приезжал к ней, посуду мыл, потому что она не любила это занятие, и у нее скапливались тарелки и чашки за два, а то и за три дня. Про Колесникова они оба молчали как рыбы. Но, в конце концов, Лёва не выдержал и на пятый день после ее возвращения за ужином спросил:

– Что ты ему сказала?

– Сказала, что хочу домой, – ответила Лора безразличным голосом.

– И как он отпустил тебя?

– Он все ждал, когда я скажу, что люблю его. А я так и не смогла. Он в Москву улетел по делам, а я сюда.

– Так ты не любишь его?

– Лёвчик, я не знаю. Я ничего в себе понять не могу. Но, сказать, что люблю – по-настоящему, до смерти, без памяти – не могу. Я ощущаю лишь слепой животный страх.

– Но тебе нравилось спать с ним?

– Не знаю!

– Как это не знаешь?

– Я не знаю, как это вообще хоть кому-то может нравиться? Какая-то пытка, выворачивание наружу, сдирание кожи по-живому, удары плетью, хлыстом по сознанию, по внутренностям.

– Плетью? Он что, бил тебя плетью? Садо-мазо?

– Лёва, о чем ты? Какое садо-мазо?! Я образно говорю. Ты не понимаешь?

– Не понимаю. Для меня секс – это то, что может снять напряжение и дать полное расслабление и кайф.

– Счастливчик. И все остальные любители этого действа – тоже! Я одна – психически больная и не только не нахожу в нем удовольствия, а страдаю от него всем телом и душой.

– Тебе бывает так больно? Он что, был груб с тобой?

– Да не больно в прямом смысле! Как бы тебе объяснить? Все ощущения словно пытка – настолько острые, как кинжалы, в глазах темнеет, внутри начинает все жечь, все вздымается, расплавляется, пульсирует, и мозги взрываются – это просто невозможно вынести! Каждый раз из меня словно жизнь утекает. Какой же тут кайф и расслабление?

– Но ведь такое совсем недолго длится, это называется оргазм. Ты не знала?

– Недолго? Что ты имеешь в виду? Сколько по времени это «недолго»?

– Ну… от нескольких секунд до минуты от силы. Потом расслабление.

– А не хочешь – час, и два, и три?! Как тебе такое?! Смог бы выдержать? Когда всю душу разрывает на части. Потом проваливаешься куда-то в бездну, а, очнувшись, ничего не понимаешь, где ты и кто.

– А раньше такое бывало? Ты ведь не первый раз в жизни сексом занималась.

– Да никогда ничего подобного. Если честно, я вообще раньше ничего не испытывала ни с одним из своих парней. Да и парней-то у меня всего трое было за всю жизнь, ах, да, четыре, совсем забыла.

– Слушай, думаю, это все-таки не оргазм, – задумался Лёва, – Это перевозбуждение нервной системы. А кайф не ощущаешь, потому что нервное перевозбуждение перекрывает ощущения наслаждения. Вопрос в том, почему ты так реагируешь? Ненавидишь Колесникова?

– Лёва, он на все для меня готов. Он любит меня, а вот я… Еще когда работала у него, то испытывала озноб всякий раз, когда находилась рядом с ним. Именно поэтому уволилась. Этот панический страх постоянно нарастал. А Антон не понимал, постоянно признавался, говорил, что чувствует мою любовь, и что я просто пока сама не понимаю, что тоже его люблю.

– Лора, ты наверняка знаешь ответ на его вопрос. Не юли передо мной. Если любишь его, так и скажи. Твой страх ничего не меняет. Страх этот из другой оперы. У меня было нечто похожее, но очень давно, лет в 17. Жутко хотелось секса, но параллельно с этим меня накрывал страх потери свободы выбора. Потому что я осознал тогда, что не могу сопротивляться похоти. Может, ты тоже этого боишься? Ну… типа это разрушает твои юношеские идеалы и все такое?

– Идеалы? Не знаю, может быть. Я так скучаю, так хочу его увидеть, обнять…

– Это значит, любишь. И все так, как я сказал – ты боишься потери воли. А проявления – ты всегда была чрезмерно эмоционально возбудимой. Не отпирайся, кто как не я знает тебя лучше других.

Он заметил, что она дрожит и обнял ее. Уловил запах волос, склонился к ее голове. Шальная мысль проскочила – поцеловать ее, но он не смог. Какой-то внутренний запрет не позволил ему переступить эту черту.

Утром Лёве позвонил Колесников:

– Ты наверняка был у Лоры вечером. Скажи, как она? Я час назад из Москвы прилетел, уже в Питере, на работу вышел.

– Ей трудно. Но вы… ты не оставляй ее. Она скучает по тебе, плакала вчера…

– Плакала? Где она сейчас?

– Пусть поспит, полночи страдала. Думаю, к обеду проснется. И это… не знаю, имею ли право говорить такое. Но я ее самый близкий друг со школы, я ей как брат, понимаешь. Так вот… ты пока не трогай ее… ну в смысле секса. У нее панический страх потери воли. Нужно время, чтобы она преодолела его. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. Она и уволилась тогда из-за этого страха. Ты как бы подавляешь ее свободу, не оставляешь ей самой выбора.

– Это же детство…

– Ну да, детская такая борьба за независимость.

– Я понял. Спасибо тебе, – сказал Колесников серьезно.

– Я не о тебе, а о ней беспокоюсь, – огрызнулся Лёва.

***7

Кузница проснулась, как и сказал Лёва, только к обеду. Колесников на кухне уже приготовил ей еду. Она вскочила и напрыгнула на него как мартышка, он только смеялся и целовал ее:

– Вот же упрямица. Тебе ведь не пять лет, взрослая девочка уже, а умных людей не слушаешь. Сорвалась, улетела в Питер… обо мне совсем не подумала? Я дергался все время, пока ты летела. Боюсь тебя одну отпускать, если уж падать вниз, так только вместе.

– Но ты точно уже не сердишься на меня? – спросила она, пытливо заглядывая ему в глаза.

– Сержусь, еще как! Почему дружку своему все рассказала, а мне нет? Я должен обо всем догадываться?

– Ну… как бы да, должен. Мне было стыдно перед Лёвчиком за то, что он без проблем все про меня понял, а сама я оказалась полной лохушкой.

– Не наговаривай на себя. Как сказал твой друг, ты боролась за независимость.

– Но это же плохо? Женщина не должна бороться со своим мужчиной.

– Это еще почему? Все бабы всегда восстают против мужиков и подминают их под свой каблук. Ты, конечно, совсем не за это боролась, но в природе женщин сопротивляться.

– А как же покорные жены в культурной традиции?

– Ага, покорные-покорные, а потом мышьяка мужу в суп и все дела. Мне казалось, что я совсем не давлю на тебя, а на деле вышло, что давил.

– Понимаешь, я никогда так сильно не любила, потому испугалась…

– Погоди, погоди. Ты все-таки сказала мне эти слова. Я так долго ждал их от тебя.

Лора смутилась, оттолкнула Колесникова и убежала в другую комнату.

– Куда спряталась? – крикнул он, замешкался в прихожей с чем-то, и потом вошел к Лоре.

– Дай сюда, – сказал он и взял ее левую руку. Потом достал из кармана кольцо и надел ей на безымянный палец:

– Это чтобы не дергалась больше и ни на кого не смотрела, кроме меня.

А потом показал свою левую руку с таким же кольцом на пальце.

– Но работать у тебя я не буду!

– Хорошо. Что еще?

– И жить раздельно.

– Это еще почему?

– Я посуду не люблю мыть и полы. Хочу сначала приучить себя.

– Сам буду мыть. Зачем за эту квартиру платить? Миллионерша тут нашлась. Семейный бюджет не безразмерный.

– Я… я… с деньгами вечно в пролете. Планирование моя слабая сторона.

– Знаю.

– И по выходным могу до обеда дрыхнуть.

– Знаю.

– И готовлю из рук вон плохо.

– Знаю. Сам буду готовить. Всё?

– Нет, много еще… по мелочам.

– То есть то, что ты перечислила – это по-твоему важные вещи?

– Конечно! Какой мужчина согласится такую в жены взять?

– Понятно. Тогда после того, как поешь, пакуем вещи, и ты переезжаешь ко мне. Окончательно и бесповоротно!

– А как же моя борьба?

– Я терпеливый. Что-нибудь придумаем.

В гости к ним после регистрации брака Лёва пришел с Алиёй, которую держал за руку и ни на минуту не отпускал от себя. Из бара они оба уволились, потому что Лёва уже создал свою фирму и арендовал помещение для кафе. Лора подарила им серебряную подкову на счастье, а Лёве сказала:

– Не зря же ты меня всегда Кузницей называл.

***

21.04.2023

2. Бачата Jerusalema

Тот самый танец бачата: https://www.tiktok.com/@vl_likh/video/7052396049356360961

исполняют – Daniel y Desiree (Даниэль Санчес и Дезире Гуидонет)

Сингл Jerusalema: https://www.tiktok.com/@yuliyal7/video/7013921256256851202 и

https://www.youtube.com/watch?v=9-RhCvYpxqc

автор – диджей Master KG; исполняют – Master KG и Nomcebo Zikode

***1

– Что ты нарисовала? Почему не выполняешь мои задания? – руководитель изостудии Шилов очень рассердился на свою ученицу Лисицыну. Изостудия была частной и оплата обучения в ней стоила немало. А эта пацанка постоянно норовила все сделать по-своему.

– Свои фантазии дома рисуй, а здесь будь добра и выполняй то, что я говорю, – сказал Шилов строго, – твои родители мне не скажут спасибо за то, что ты не освоила необходимых приемов.

– Я освоила, – упрямо заявила Лисицына и достала из папки несколько ватманов. Шилов взглянул – там она действительно отработала все его последние уроки.

– Тогда что это? – спросил он, вновь вернувшись к ее рисунку на мольберте.

– Бачата, – буркнула Лисицына.

– Танец что ли?

– Да. Мне один ролик в ТикТоке покоя не дает, а я прочитала, чтобы не думать больше о чём-то, нужно как-то натурализовать навязчивое впечатление.

– И ты решила его нарисовать? Могла бы и дома этим заниматься.

– Дома не получится. Этот ролик… мучает меня именно здесь.

– Обязательно такие откровенные позы танцоров рисовать? Не рановато ли для тебя?

– Мне уже 16!

– Вот и я о том же – еще только 16.

– Но в ролике они именно такие! Сам танец диктует эти движения и позы.

– Задержись ненадолго после занятий. Побеседуем с тобой, а то, как я погляжу, совсем о порядках наших забыла.

– Я задержусь, только родителям не говорите. Даже тот ролик вам покажу!

– Мы не об этом с тобой поговорим, а о серьезных вещах!

В группе у Шилова обучалось пятнадцать человек. В основном выпускники, готовящиеся поступать в художественные вузы. Одна Лисицына не имела такой цели и училась для себя. Родители намекали Шилову, что хотят занять ее чем-то, чтобы не болталась без дела после школы, тем более что она хорошо рисовала. Шилов даже сказал бы, очень хорошо. Хотя до этого нигде не училась рисованию. Но когда он принимал ее в студию, не предполагал, что ему еще и воспитателем придется подрабатывать для этой малолетки.

Занятия заканчивались в 20 часов. За многими учениками обычно приезжали родители, а Лисицына садилась на трамвай и ехала 3 остановки до дома. Мать встречала ее у подъезда. Между домами она могла видеть, как трамвай разворачивается на конечной остановке и Юлька выскакивает из него, а потом вприпрыжку бежит домой. В школе ее прозвали Юла за неугомонный характер.

Сегодня Юла позвонила матери и сказала, что задержится на беседу с учителем.

– Сообщу, когда выйду, – сказала она беспечно.

Шилов, проводив остальных из аудитории, сел за свой стол и показал Юле на стул рядом.

– Итак, скажи мне, Лисицына, зачем ты ходишь ко мне на уроки? Хочешь после школы поступать в художественный вуз?

– Нет. Я на физмат готовлюсь.

– Вот как? Тогда не понимаю, что ты тут забыла?

– Давайте я вам все-таки ролик покажу, где бачату танцуют.

– Почему не отвечаешь на мои вопросы? – строго спросил Шилов.

– Понимаете… Вы же у нас в младшей школе рисование преподавали. Вот я и подумала…

– В школе? Это же было очень давно, почти 8 лет назад. Хорошо, преподавал, и что?

– Не помните меня?

– Даже если бы помнил, при чем здесь мое прошлое преподавание в школе?

– При том, что я упросила родителей определить меня учиться рисованию сюда, а не в художку, которая находится совсем рядом от гимназии, где я учусь.

– Зачем?

– Хотела учиться именно у вас.

– Не понимаю. Поступать думаешь на физмат, а зачем-то учишься рисованию, да еще не близко от дома только потому, что когда-то я преподавал в младшей школе рисование твоему классу? Странная причина.

– Я когда узнала, что вы теперь здесь работаете, сразу решила.

– Пойми, Лисицына, каким бы преподавателем я ни был, тебе уже почти не требуются уроки, ты рисуешь очень хорошо, намного выше среднего уровня. Я бы даже сказал, что у тебя определенно талант.

– Марат, неужели ты ничего не понимаешь? – спросила Юла, глядя ему прямо в глаза.

Шилов опешил от того, что она назвала его по имени, но тут же взял себя в руки:

– Так. Думаю, наш разговор на этом закончен. Иди домой, уже 9-й час, скоро смеркаться начнет.

– А как же бачата?

– Ни к чему.

Он встал и начал собирать свои бумаги. Но Лисицына не пошевелилась.

– Я не хотела говорить, ты сам меня вынудил.

– Лисицына, иди домой. Я не хочу потерять свою работу здесь. Два собеседования прошел, категорию специально получал. У меня есть любимая женщина, и мы скоро поженимся.

– Ты всё врёшь, врёшь! Я не верю!

Шилов набрал номер матери Лисицыной и сказал:

– Я немного задержал Юлю для беседы, но она уже идет на трамвай.

***2

Конечно, Шилов помнил эту восьмилетнюю вертушку, и когда она пришла в этом сезоне в изостудию, он сразу ее узнал, просто вида не подал. Ему, когда он начал преподавать в школе, исполнилось 22, тогда он только окончил педагогический. Но поработал всего три года и ушел в коммерческую структуру, потому что хотел купить квартиру. Для самостоятельной жизни он уехал от родителей из Москвы и уже почти 13 лет жил в Питере, где сначала учился в универе, а потом стал работать по специальности. Рисование являлось его отдушиной, он рисовал с самого детства и почти до всего дошел сам. По крайней мере, никогда и ни у кого не брал уроков, но многое изучал в интернете.

Когда Лисицына первый раз вошла в аудиторию изостудии, Шилов почему-то ощутил непонятную панику, но постарался ничем этого не выдать. Но потом, когда на одном из уроков он показывал ей прием карандашной каскадной растушевки, и ему пришлось наклониться к ее мольберту, он ощутил какую-то внутреннюю дрожь от близкого присутствия этого существа. Именно существа, которое смотрело на него своими чернущими глазами-вишнями и, приоткрыв рот, жаждало съесть его как пирожное. Он даже почти осязал ее и чувствовал движение воздуха от ее дыхания с запахом Фруттеллы.

Сейчас он не знал, что делать. Самым правильным и кардинальным было бы сразу уволиться и исчезнуть из ее поля зрения. Но потерять такую работу… Впрочем, он и сам уже подумывал уйти, приятель звал его к себе в команду преподавать художественное мастерство в специализированном колледже. В зарплате он немного бы потерял, зато работал бы в очень престижном заведении. Утром он позвонил другу, и тот подтвердил, что ждет его. Шилов перед началом занятий в изостудии зашел к директрисе и подал заявление на отпуск с последующем увольнением.

– Ты даже не доработаешь учебную четверть? – возмутилась директриса Марго, бывшая его однокурсница по универу.

– Прости, у меня обстоятельства. Не подпишешь заяву, уйду без выходного пособия.

– Подпишу, куда я от тебя денусь. Но что случилось, Марат? Что-то серьезное?

– Серьезней некуда.

Марго всегда неровно к нему дышала, поэтому ни в чем не могла отказать, хотя он никогда не играл с ней во влюбленность. Не привлекала она его внешне, как ни старалась.

После этого он покинул изостудию и сразу же отправился в другой район города, где находился колледж. Это заведение готовило настоящих художников-профессионалов, хотя многие его выпускники потом все равно поступали в Репинку и другие вузы, имеющие соответствующие кафедры и программы обучения.

Весь день, оформившись на новом рабочем месте и ознакомившись с помещениями и порядками колледжа, Шилов ни на минуту не забывал о Лисицыной, как ни старался выкинуть ее из головы. Он знал, что поступил правильно, но его мучили мысли о том, что такие пацанки бывают слишком экзальтированными и способны даже вредить себе от несчастной любви. И больше всего его задевало то, что она засела у него в голове и тревожила его похоть. Даже снилась ночью, и в своем сне он плотоядно вожделел ее тонкое тельце. Именно поэтому Шилов так резко решил уволиться.

Полдня после того, как вернулся из колледжа, он занимался домашними делами. Но в 19 часов, когда занятия в изостудии уже шли вовсю, он позвонил Марго и спросил:

– Ну как там, всё нормально? Касьянов же отличный препод.

– Шилов! Ты последний гад! Зачем ты ушел? Сразу трое учеников решили разорвать с нами контракты. А одна малявка так и вовсе в обморок шмякнулась, как узнала о твоем увольнении.

– И кто же это?

– Лисицына. Еле в чувство привели. Родители тут такой хай подняли, будто мы детей истязаем.

Чего молчишь? Возвращайся!

– Я уже к Петьке в колледж устроился, он давно меня звал. С понедельника на работу выхожу.

– Ты чем своих учеников поил, что они так прореагировали?

– Ничего, успокоятся.

– Что за обстоятельства такие вынудили тебя так поступить?! Тем более что сразу же на другое место устроился. А мне что прикажешь сейчас делать?

– Ну, можешь не платить мне выходное пособие, если так уж расстроена. Это как компенсация тебе за потерю контрактов с учениками.

– Ты придурок и сволочь! Так бросить меня в одночасье, и таким спокойным голосом все это мне говорить!

– Так что там с Лисицыной?

– На скорой увезли. Не напоминай, мне такое от ее родителей выслушать пришлось, что меня чуть саму в психушку не отправили.

– Дай мне слово, что не откроешь никому из них, куда я устроился, – сказал Шилов.

– В жизни никому из них этого не скажу, чтобы они туда к тебе не сбежали!

– В этот колледж поступить очень трудно, это тебе не платная изостудия.

Шилов бросил домашние дела и сел за компьютер, чтобы просмотреть некоторые избранные сайты по психологии. Реакция Лисицыной на его уход тревожила. Такого он точно не ожидал. Она казалась ему обычной наглой избалованной пацанкой, не способной на столь сильные эмоции, чтобы даже сознание потерять. Он поймал себя на рефлекторном желании обнять ее, чтобы защитить от падения. Она наверно ушиблась, с тревогой думал он. Видел он обмороки школьников и потом шишки на их затылках. Потому что эти малолетки, все до единого, падали внезапно, причём навзничь на спину, как оловянные солдатики – прямостоящими. Двое из них иранского изюма обожрались натощак. А один банку энерготоника хватанул в свои 11 лет.

Сайты и статьи по психологии не помогли Шилову. Он лег лицом в подушку и так попытался отключиться от реальности.

Eelmine 123 4 5 ...8 Järgmine

Рассказы полный формат

***5

***6

***7

2. Бачата Jerusalema

***1

***2

Selle raamatu lugejad loevad ka

Teised selle autori raamatud