– Степан, Вы в своем уме? Вы что делаете? Это же мои ноты!
– Ну, во-первых, это ноты не Ваши, а Модеста Петровича. А во-вторых, у меня носки не пахнут, я только утром их поменял.
– А я трусы только что перед концертом новые надел. Я же не надеваю их Вам на голову!
– Че ты сказал ???!!! – взъерепенился было Степан, но тут же извинился, потупив свой взор в пол.
Степа старался держать себя в руках, хотя у него были связи с преступным миром, да и у него самого прошлое было далеко не светлое.
После концерта был шумный банкет. Всем было весело, кроме двух вокалистов, что сидели по разным углам небольшого зала для приема гостей и изредка глазели друг на друга, глотая горькие комья обиды.
Первый, кто не выдержал молчаливого испытания гневом, был Николай. Невзирая на общие позитивные высказывания в адрес исполнения Мусоргского, баритон встал из-за стола, наспех попрощавшись со всеми, прыгнул в машину и уехал в Кострому.
После этого у Степана на душе стало спокойно. Он медленно потягивал теплую "Смирновку" из соломки и тихо хвалил себя за удачное исполнение вокального цикла "Времена года" Д.Лукьяненко. Но больше всего он был от себя без ума, что не ввязался в драку с Николаем. Ведь с тех пор, как Степа связал свою судьбу с классическим пением, он стал культурным человеком.