Но вот секундомер отсчитывает последние секунды. Матч окончен, и надо возвращаться домой, где меня уже, наверное, заждались мои старики. Я иду по направлению своего дома вместе с хоккейной командой, триумфально закончившей поединок. У меня за спиной коньки "хоккейки" и старая деревянная клюшка, смастеренная дедом из старой доски. Проходя мимо колонки, я и команда останавливаемся перед ней, чтобы испить холодной колодезной воды в честь победы нашего родного клуба. С каждым глотком в памяти возникают картины прошлого и будущего, наслаиваясь друг на друга. Я знаю, что сейчас наши хоккеисты разойдутся по домам, издавая клич победителей, а я им взмахну вслед своими штопаными варежками на резинках и заверну в свой родной двор.
Прохожу по коридору и открываю дверь в квартиру. Баба Аля строчит со сверхзвуковой скоростью на своей старой немецкой печатной машинке "Ундервуд" отчеты (она в молодости вела курсы машинописи), дед курит свои папиросы "Север", примостившись в углу, закидывая сухие поленья в печку. Они меня, конечно, не замечают, и я, пользуясь инкогнито, незаметно располагаюсь на дедовом диване. Подперев ноги, я смотрю на разгорающиеся дрова и своих стариков с благодарностью за благополучие и уют. На печи, полулежа, развалился домовой. Он тоже часть нашей семьи. Этим духом нас с сестрой когда-то пугали, и наше детство было немыслимо без существ, обитающих в темных углах наших крохотных комнат. И вот теперь я могу его наблюдать воочию. Он довольно милый и совершенно безобидный, что-то среднее между кошкой и человеком со взглядом мудреца.