100 рассказок про Марусю. Вполне откровенные и немножко волшебные истории про Марусю и других обитателей Москвы. Книга первая

Маруся и Кот

Однажды вечером, возвращаясь с работы домой, в одном из алтуфьевских дворов Маруся встретила рыжего Кота. Он лежал поперек тротуара в позе сфинкса, гордо распластав свой полосатый хвост, и сложно было пройти мимо, не обратив внимания на его ярко-рыжую кошачью персону.

– Мяу, – сказала Коту Маруся.

– Мяу, – ответил Марусе Кот.

– Привет, – сказала Маруся.

– Привет, – ответил Кот.

«Это что же такое получается? – подумала Маруся. – Выходит, я по-кошачьи разговариваю, но ничего не понимаю. А этот Кот, стало быть, по-человечески не только понимает, но еще и разговаривает. Ну и делааа…»

До сих пор Маруся не замечала за собой ни малейших колдовских способностей к распознаванию звериной речи и поэтому сомневаться в том, что именно Кот разговаривал с ней на ее языке, а не наоборот, у нее не было никакой причины. И все-таки она решила проверить.

– Молока хочешь? – спросила Маруся, на всякий случай чеканно проговаривая слова и пристально вслушиваясь в звуки собственного голоса. Сомнений быть не могло: она-то определенно разговаривала по-человечески.

– Хочу, – без обиняков ответил Кот и облизнулся.

– Ну пойдем. Угощу, – пригласила Маруся, и Кот важно зашагал рядом.

В лифте ехали молча.

Кот поглядывал на Марусю снизу вверх, но от этого значимость его говорящей персоны для Маруси ничуть не снижалась.

Выйдя из лифта, Кот вопросительно глянул на Марусю.

– Сюда, – сказала Маруся, указывая рукой налево.

Кот понимающе кивнул.

Маруся открыла дверь и жестом пригласила Кота войти.

– После Вас, – сказал Кот. – Я ведь все-таки Кот.

И Марусе показалось, что он приподнял хвост, дабы засвидетельствовать свою джентльменскую принадлежность.

Слегка смутившись, Маруся вошла в квартиру, а Кот с достоинством проследовал за ней и вежливо присел у самых дверей.

– Я сейчас, – сказала Маруся.

Кот кивнул.

Маруся открыла холодильник, налила молоко в красивое синее блюдце и поставила перед Котом.

– Может, подогреть?

– Спасибо, не надо.

Кот недоверчиво принюхался к молоку и, оценив его свежесть, принялся лакать, жмурясь от наслаждения.

А Маруся, устроившись на пуфике неподалеку, наблюдала за процессом.

Закончив с трапезой, Кот облизнулся и стал тщательно вылизывать лапу и умывать свою усатую мордочку.

– Вкусно? – спросила Маруся.

Кот не ответил. Едва скользнув по Марусе разомлевшим кошачьим глазом, он продолжил свой послеобеденный ритуал.

Завершив умывание, Кот принял выжидающую стойку и недвусмысленно воззрился на входную дверь.

– Как? – обиженно сказала Маруся. – И это всё? А поговорить?!

Кот посмотрел на нее взглядом бывалого гуляки, абсолютно по-мужски вздохнул и снова демонстративно на дверь уставился.

– Ясно. Получил свое и сматываешься, рыжий пройдоха, – разочаровалась Маруся.

И поразмыслив, добавила:

– Па-ра-зит!

Честно говоря, Маруся надеялась, что, возмутившись, Кот ответит оскорблением на оскорбление. Вполне по-человечески. Пусть даже с кошачьим акцентом.

Но Кот остался непоколебим в своем джентльменском молчании и желании вновь обрести легендарную кошачью свободу.

Тогда Маруся попыталась Кота погладить. Он принял ее ласки благосклонно, коротко мурлыкнув для Марусиного успокоения. Однако желания остаться в гостях у Маруси и промурлыкать для нее весь грядущий вечер никак не выразил.

– Ладно. Вали! – разрешила Маруся и открыла дверь.

Вальяжной походкой Кот направился к лифту, на прощание помахав Марусе полосатым хвостом.

– И лифт тебе вызывать я не буду! – крикнула вслед скрывшемуся за углом Коту Маруся.

– Обойдусь, – донеслось из-за поворота.

Маруся так и не поняла, послышалось ей это, или бездушный котяра и правда успел напоследок чисто по-человечески ей нахамить.

Хотите – верьте, хотите – нет.

В следующей рассказке речь пойдет о лжекниголюбах и о том, как правильно писать письмо Деду Морозу

Маруся и ее Большое Счастье

Маруся очень любит читать. Но не признает никаких новомодных ридеров и покетбуков. Ей подавай старые добрые бумажно-печатные книги. Чтобы с запахом типографской краски и в твердом переплете.

Поэтому Маруся часто приходит в книжный магазин «Москва», что на Тверской улице, и подолгу изучает новинки возле плотно нагруженных высокой духовностью полок.

Этот же магазин той памятной осенью посещал Евген Андреич, – мужчина средних лет, вполне симпатичный, хотя и слегка потертой наружности, – такой в толпе затеряется, и не найдешь.

Пользуясь своей потертостью, Евген Андреич без привлечения подозрений к своей персоне по полсубботы проводил в крупных книжных универмагах. Думаете, он был книголюбом? А вот и нет.

Просто Евген Андреич жил один-одинешенек, и ему очень хотелось познакомиться с приятной особой женского полу и завести с ней крепкую семью. И почему-то он решил, что именно у книжных полок по субботам обитают наидостойнейшие претендентки.

К цели он шел размеренно и просчитано, согласно приземленным чертам своего характера. Ради достижения нужного результата он намеревался посещать книжные магазины до победного конца. Сам он читал редко и делал вид, что любит Чехова. Для этого томик Антона Палыча всегда лежал на его прикроватной тумбочке, – годами один и тот же.

Тем пасмурным осенним днем Евген Андреич ощутил прилив грядущего счастья, приметив Марусю, листающую что-то веселое. Маруся улыбалась книжному содержимому, предвкушая удовольствие от скорого и подробнейшего его прочтения.

«Ну наконец-то», – подумал Евген Андреич и решительно пристроился рядом, взяв с полки томик не-важно-кого, однако прицельно толстый и тяжелый.

Преднамеренно уронив его на Марусину хрупкую ногу, Евген Андреич произвел нужный эффект и, вдоволь наизвинявшись, предложил Марусе подлечить ее ступню в ближайшей кофейне.

Маруся, как женщина свободная, отказывать Евгену Андреичу не стала. Тем более что хромать до метро в этот субботний день ей не улыбалось, а взлетать над Москвой с травмированной ногой и подпорченным биополем было весьма опасно. Хотя взлететь-то, наверное, не проблема, но как подумаешь о посадке…

Евген Андреич усадил Марусю вместе с книгами в свою вполне приличную иномарку и предложил заменить кофейню посещением его жилища.

В жилище он обложил поврежденную Марусину ногу кусками льда и напоил Марусю вкусным чаем. Он был необычайно обходителен и выглядел чрезвычайно заботливым. Чем и заслужил Марусин телефонный номер.

С тех пор все чаще Маруся проводила свои субботы не в книжном магазине, а в жилище Евгена Андреича.

Обретаться у себя дома или на даче Евген Андреич очень любил. А еще он любил свои дом или дачу облагораживать.

– Маруся, а давайте купим люстру, – говорил Евген Андреич. И глаза его загорались любовью к хозяйничанию и обустраиванию.

У Маруси же, напротив, глаза от такого рода предложений меркли. Ей почему-то не хотелось покупать люстры для дома и дачи Евгена Андреича. И она даже догадывалась, почему.

Как-то раз в канун Нового года Евген Андреич, многозначительно сияя, объявил Марусе о своем желании на ней жениться.

– И будем мы с Вами жить долго и счастливо. Как Вам моя идея, Марусенька?

Маруся посмотрела на прикроватный томик Чехова, вспомнила про люстры для дома и дачи, и в душе ее загнездились сомнения.

Доложу вам по секрету, что сомнения эти были не раз подкреплены скучнейшими постельными эпизодами.

Нет, никакой страшной претензии по этой части Маруся предъявить Евгену Андреичу не могла. Он был техничен и имел надежную мужскую структуру. Но если бы Марусю спросили, чего ей в Евгене Андреиче не хватает в этом, постельном, смысле, Маруся ответила бы одним емким горячим словом: огня.

Был он неодолимо предсказуем и не обладал должной силой мужского духа, от которой женское сердце млеет, посылая телу сигналы раскрепоститься и предаться неге, отправив в отпуск остатки разума.

– Не дадите ли мне время на размышление, Евген Андреич? – попросила Маруся. – Не готова я сейчас к прямому ответу.

Евген Андреич загрустил, но согласился.

«Что если под Новый год Евген Андреич преобразится? – со странной надеждой чаяла Маруся. – Каких только чудес не бывает на этом свете… Попрошу-ка я Деда Мороза придать Евгену Андреичу яркую брутальную окраску. Не пропадать же вполне приличному мужчине, пусть даже приземлено-бытовому, из-за отсутствия какого-то там альфа-стержня».

И Маруся мысленно написала Деду Морозу письмо.

А надо было не лениться и использовать ручку, бумагу и конверт. На худой конец, электронную почту. Потому как телепатически письмо до Деда Мороза, судя по всему, не дошло.

Однажды самым что ни на есть новогодним вечером, Евген Андреич перекатывал Марусю с боку на бок, по своему обыкновению пресно предаваясь с ней сексу.

– Да зажгись же ты! – вдруг выкрикнула Маруся и заплакала.

– Что с Вами, Марусенька? – вопрошал Евген Андреич, перепугавшись.

– Со мной истерика, – отвечала Маруся.

– От чего же Ваша истерика?

– От изысканнейших Ваших ласк, Евген Андреич.

– Но помилуйте, Марусенька! Ведь я с Вами нежен. Ведь я искусен и изобретателен. Вон как стараюсь, – аж до боли в языке и пальцах. Не говорю уже о других моих важных органах…

– Да хоть устарайтесь, Евген Андреич, а коли нет зажига в вашей мужской ауре, так и в органах не будет.

Тут пришла очередь Евгена Андреича изойти слезами.

– Так значит, Марусенька, замуж Вы за меня не пойдете, – горько проплакал он. – Я так и думал!

– А вот потому что так и думали, так все и получилось, – выкрутилась Маруся. – Да не переживайте Вы так, Евген Андреич! Найдете Вы себе прозаически настроенную женщину. Будете с ней благополучно люстры покупать. И будет Вам счастье.

С этими словами она поднялась с ложа, так и не ставшего для нее супружеским, и, поцеловав Евгена Андреича в его заплаканную щеку, накинула свои одежды и удалилась в Алтуфьево.

Там, у самого Марусиного дома, к ней неслышно подъехали сани. Из саней вышел самый настоящий Дед Мороз.

– А ведь дошло до меня твое письмо, Марусенька! – громовым голосом объявил он.

– Как же так, Дедушка? Ничего ведь в Евгене Андреиче не поменялось, – удивилась Маруся.

– А в нем-то нам зачем менять? – хитро сощурился Дед Мороз. – Это, девонька ты моя, не по прааавилам! Желание, Марусенька, надо на себя загадывать.

Дед Мороз взмахнул посохом и исчез вместе с санями.

А Маруся подумала и произнесла:

– Хочу встретить такого мужчину, чтобы – ах!

– Вот это правильно! – донеслось с небес, и закружило Марусю в снежной буре. А когда буря закончилась, Маруся обнаружила себя стоящей на пороге своей квартиры с большой коробкой в руках.

Что было в той коробке, она так и не узнала. Как Маруся ни старалась, вскрыть коробку не было никакой возможности. Тогда Маруся решила, что там хранится ее Большое Счастье. Придет время, и оно само откроется Марусе без каких-либо трудоемких усилий с ее стороны.

Хотите – верьте, хотите – нет.

Следующая рассказка повествует о вреде дешевого коньяка и относительной пользе дорогого

Как Маруся плавать научилась

«Что же это я? Дожила до таких солидных паспортных лет, а плавать так и не научилась, – размышляла Маруся, растянувшись на лежаке у самого синего моря турецкого побережья. – Если летать у меня получается, то почему поплыть не удается? Завтра непременно поплыву. Вот провалиться мне на этом месте!»

Лежак качнуло, и Маруся подумала, что такими радикальными обетами лучше не разбрасываться.

Завтрашнее утро выдалось солнечным и штильным. И Маруся решила претворить свое намерение в жизнь без свидетелей. Хотя было это весьма опасно, – а ну как не поплывется, и некому будет кинуть спасательный круг?

Отогнав сомнения, Маруся смело вошла в воду, мысленно наметила зачетную глубину, вообразила себя лягушкой и решительно двинулась к горизонту. Ей даже показалось, что у нее неплохо получается, но дыхания не хватило, и, ощутив отсутствие дна под ногами, Маруся пожалела, что решилась на подвиг столь ранним утром и настолько в одиночестве.

Из последних сил она развернулась и погребла к берегу, забыв про то, как плавают лягушки, и вспомнив про собак. Вода норовила залить ноздри, Маруся пугалась все сильнее, а дно под ногами и не думало намечаться.

Вдруг прямо перед Марусей из воды вынырнула девушка.

– Привет. Тонешь что ли?

«Вот нехеровые вопросики. Дура какая-то», – решила Маруся и обильно фыркнула водой.

– Ясно. Тонешь. Держись! – крикнула девушка и протянула Марусе свою ногу.

«Точно дура! Кто же так спасает?» – подумала Маруся, однако за ногу ухватилась.

Так, на своей ноге, самым удивительным образом, девушка дотащила Марусю до берега.

Нога была какая-то странная, – скользкая и блестящая.

– Тьфу-ты ну-ты! Да это же хвост! – догадалась Маруся.

– Ну да, – заулыбалась девушка. – А я – Русалка.

– Это что, турецкий маскарад?

Маруся протерла глаза, застланные соленой водой.

– Скажешь тоже! – обиделась Русалка. – А ты зачем в воду-то полезла?

– Плавать учусь, – вздохнула Маруся, отжимая волосы. – До глюков вот доплавалась.

Она внимательно посмотрела на Русалку и потрогала ее хвост. Он был теплый. И рыбой от него совсем не пахло.

– Ты что вчера пила? – спросила Русалка.

– Коньяк.

– Местный?

– Конечно. Не «ультра ол» все-таки…

– Я так и знала, – разочаровалась Русалка. – Сегодня не пей. Или не скупердяйничай, разорись на французский. А завтра утром снова приходи.

Вечером Маруся решила не скупердяйничать. Французский коньяк и правда гармонировал с морем гораздо лучше, чем турецкий. И Маруся поняла, что имела в виду турецкая Русалка. Даже если и была она всего лишь акклиматизационной галлюцинацией.

Назавтра Маруся проснулась с рассветом, и на душе у нее было хорошо. А на желудке – тем более. Вооруженная ясностью мысли и почти готовая к тому, что вчерашние глюки не повторятся, Маруся надела свой лучший бирюзовый купальник и отправилась к морю с твердым намерением во что бы то ни стало именно сегодня научиться плавать.

В воде ее ждала Русалка.

– Привет, – помахала она Марусе. – Пришла все-таки? Давай сюда!

Маруся обернулась. Вокруг – ни души.

Вот и хорошо. Можно спокойно разговаривать с Русалкой, даже если на самом деле ее здесь нет.

Маруся вошла в воду по пояс и стала настраиваться на заплыв.

– А ты не думай, просто плыви.

– Хорошо тебе говорить, у тебя хвост, – позавидовала Маруся.

– Хочешь, махнемся? – съязвила Русалка.

Маруся помотала головой.

– Возьми его в свои объятия и позволь ему обнять тебя, – вдохновенно произнесла Русалка.

– Кому позволить? Кого обнять? – не поняла Маруся.

– Море, дурище ты наземное!

Русалка взмахнула руками, указывая на водный простор.

– Кого же еще?! Доверься морю! Отдайся волнам! Будь проще! Хватит думать! Начни дышать!

Она прервала свою пламенную речь и с сочувствием глянула на Марусю:

– Слышь ты, сухопутное создание, – не заморачивайся.

«И правда, что это я все время думы думаю. На отдыхе я, в конце концов, или нет?»

Со звуком «ха» Маруся резко выдохнула, легла на воду и, ощутив радость слияния с морской поверхностью, увидела себя со стороны довольной и счастливой. Она плыла, и наличие дна под ногами ее больше не волновало.

А рядом плыла Русалка. Довольная своей ученицей, она улыбалась.

– Здорово! – сказала ей Маруся.

– А то! – засмеялась Русалка. – Наслаждайся. А я – домой.

– И коньяк пей только французский! Помогает! – добавила она и, помахав Марусе хвостом, нырнула в волны.

А Маруся развернулась и поплыла к берегу, ощущая бесконечное солнечное счастье.

Русалку она до сих пор добрым словом поминает. Однако коньяк пить с той поры остерегается. Особенно на море. Мало ли какая галлюцинация обозначится и чему учить вознамерится.

Следующая рассказка – весенне-эротическая. С участием пистолета, маленькой собачки и сотрудника всеми уважаемого учреждения

Маруся и Психолох

Вы думаете, в название вкралась опечатка? А вот и нет. Послушайте, что я вам расскажу про весеннее Марусино знакомство, и вы непременно всё поймете.

Нет-нет, это совсем не то, что вы подумали. Слово "лох" не имеет к наиприятнейшему Марусиному знакомому никакого прямого отношения.

Ну да не интригую более. Рассказываю.

Однажды весенним утром Маруся обнаружила на своей странице Сайта Вполне Приличных Знакомств сообщение, от которого сразу пахнуло чем-то очень провокационным:

«Ммммм… Попробовать бы такую женщину на вкус…»

Едва открыв сие нескромное послание, Маруся, на секунду скривившись от такой неприкрытой пошлости, тем не менее ощутила весну во всем своём долго дремавшем теле и, приняв вызов, сходу ответила незнакомцу:

«А давай!»

Незнакомец слегка опешил, но не спасовал, и в субботу Маруся, нарядившись в свой лучший весенний пуховичок и в «ну просто ах какую» шапочку, отстукивала каблучками тротуар возле станции Пражская.

Новый знакомый оказался слегка линялой копией своих ярких и разнообразных фото. Однако был ладно сложен и обходителен. Он сходу поцеловал Марусину щечку и распахнул перед ней большую дверь своей черной Мазды номер 5. Все его телодвижения и взгляды обещали Марусе томный денек.

Едучи в большой и черной мазде, Маруся почти уже растаяла, предавшись мечтам о разнообразном и продолжительном сексе, как вдруг Новый Знакомый решил поведать ей занимательную историю о том, как «вчера-он-регистрировал-пистолет-и-пока-он-его-регистрировал-его-машину-на-стоянке-бессовестно-поцарапали-и-так-же-бессовестно-смотались».

И ничем бы эта история Марусю особенно не задела (ну кроме пистолета, конечно, – пистолетов всякого рода Маруся ужас как боится), если бы не одна преинтереснейшая особенность новознакомцевской речи, от которой Маруся вздрогнула гораздо сильнее, чем от упоминания огнестрельного оружия.

Это было не что иное, как, – не поверите, – мягкое «гэ». А если точнее, очень мягкое «гэ».

– А они мне хаворят… – самозабвенно повествовал новый знакомый про охранников стоянки, – а я им хаворю…

Он хаворил, хаворил, а Маруся слушала, слушала, и ее эротический настрой снижался, снижался и снижался…

«О, Эрос! Какая злая шутка!» – вздохнула про себя Маруся и стала смотреть чуть вверх и в окно.

Почуяв неладное, Новый Знакомый свернул свой эмоциональный мягко-гэкающий рассказ и начал хвастаться своей необыкновеннейшей профессией.

– А ведь я, Марусенька, психолохом работаю. Да-с. Обучаю курсантов в Высшей Школе ТНП основам психолохии.

– Что за школа такая? – оторвавшись, наконец, от разглядывания облаков, почти оживленно поинтересовалась Маруся.

– Школа Так Называемой Полиции, – горделиво пояснил Психолох. – Вот и корочки у меня специальные имеются – фиолетовые.

И он показал Марусе документ.

– С ними – хоть куда: и в пир, и в мир, и в добрые в люди. Везде почет и трепет.

Невольно проникшись уважением к фиолетовым корочкам и фундаментальным знаниям Фрейда, Маруся, в то же время, удивилась, как же это курсантам удается не хихикая, слушать про либидо и сублимацию в свете сплошного мягкого «гэ». Ну если только опасаются они пистолета, который теперь постоянно сопровождает Психолоха, законно свисая с его брючного ремня. И на любое курсантское «хи» он любезнейше может ответить метким выстрелом в ногу. А кому приятно? Тут не расхихикаешься.

В бирюлевской квартире Марусю и Психолоха радостно встретило тонконогое собакоподобное существо со сладким именем Буся. Бусю Психолох любил нежно, преданно и взаимно. А в обоюдную человеческую любовь Психолох не верил совсем. Зато, согласно Фрейду, верил в половое влечение, воплощению коего в жизнь и предавался регулярно и со вкусом.

После теплого знакомства с Бусей, Маруся была напоена прохладным белым вином, накормлена вкусной зернистой колбасой и смеряна восхищенным психолоховским взглядом. Марусе даже показалось, что у Психолоха текут слюни. Но это свое впечатление она списала на смешанное восприятие Буси и колбасы в совокупности с присутствием вина в ее, Марусином, организме. Тем более что Марусе давно не приходилось пить сухое вино в таком количестве.

Налив Марусе полный третий бокал, Психолох пристроился поближе и, пуская слюни (Марусю так и преследовало это странное видение), разразился очень стандартным комплиментом.

– Вы, Маруся, точно такая как на фото, только хараздо, хараздо лучше.

– Конечно. Я же живая, – Маруся подняла на него свои васильковые глаза, сегодня окрашенные в цвет яркой Марусиной кофточки. А вообще-то глаза у Маруси зеленые-презеленые.

Освещенный васильковым Марусиным взором, Психолох взомлел и, преодолевая весьма условное Марусино сопротивление, принялся разминать Марусины ноги выше колена.

И хотя нетвердое «гэ» неуместно преследовало Марусины сознание и подсознание, не позволять же, в конце концов, Марусиному эстетству испортить столь эротически начавшийся день!

Доложу Вам, Любезнейший Читатель, что правильно Маруся сделала, что не позволила себе страдать затяжным эстетствующим снобизмом. Потому как новый ее знакомый оказался настолько хорош в том, чего она довольно долго была лишена, что у Маруси помутилось сознание, и после, она долгую полноценную минуту не могла вспомнить, кто она такая и зачем сидит голая в чужой квартире с чужой собакой.

Однако, очнувшись, мгновенно воспроизвела в памяти все наиудивительнейшие акробатические этюды и наиизысканнейшие эротические речи тээнпэшного Психолоха. А поэтому, когда довольный, заметно помолодевший и вернувший себе часть слинявших жизненных красок Психолох вышел из душа, полотенце его было сброшено, а прерванный перфоманс немедленно возобновлен.

И так Психолох напитал и без того волшебную Марусю дополнительной волшебной энергией, что сразу домой из гостей Маруся не поехала, а взлетела над Москвой и, приземлившись на Тверской, заглянула в «Венеттон».

Примеряя васильковый плащ, так идущий к ее сегодняшним васильковым глазам, Маруся увидела себя в зеркале и замерла – в тот день ей было двадцать пять. Ну может быть, с натяжкой, двадцать восемь.

«Пора завязывать с такими экстренными омоложениями, всё-таки паспорт…» – подумала Маруся. Однако решила сегодня об этом не задумываться, а купить васильковый плащ и лететь уже домой.

Но, побоявшись предстать перед своей семнадцатилетней дочерью в образе двадцатипятилетней матери, Маруся быстрым шагом прошла весь Тверской бульвар туда и обратно, перекусила в Макклаудсе, вернулась в «Венеттон», прикупила себе наикрасивейший клетчатый шарфик, посмотрелась в зеркало, и только тогда, убедившись в том, что приближается к вполне повседневным своим тридцати пяти, решилась лететь домой. А потом передумала и спустилась в метро: мало ли что в полете может произойти, в таком-то состоянии.

А с Психолохом Маруся и по сей день периодически имеет приятные во всех отношениях беседы. И плевать она хотела на нетвердое «гэ», когда другие согласные и гласные звуки в чудеснейшие моменты искуснейшим образом сливаются в один цельный и абсолютно непререкаемый восклицательный знак.

Благодаря своей волшебной интуиции, Маруся точно знает, что очень скоро Психолох из ее жизни исчезнет. Наверное потому, что ТНП пошлет его в разведку, поручив Психолоху опасное и ответственное внедрение в штаб соседней картофельной державы.

Марусе станет немного грустно без его мягкого «гэ», твердого восклицательного знака, акробатических этюдов и сладких эротических речей. И поэтому Маруся каждый раз встречается с Психолохом как в последний. И каждый раз, прощаясь, она целует его собачку, машет ей ручкой и съезжает вниз по перилам. А Психолох спешит спуститься вниз на лифте, чтобы поймать Марусю на руки и не дать ей прочитать неприличные надписи на стенах в бирюлевском подъезде. Поймавши Марусино хрупкое тело, Психолох выносит его наружу и водружает в большую черную Мазду номер 5. Потом он довозит ее до метро, Маруся машет ему ручкой и взлетает над Москвой.

А вы что подумали? Что она в метро спускается? По перилам эскалатора?! Да уж легче взлететь.

В следующей рассказке Маруся наслаждается прогулкой по Москве с Мужчиной Ее Мечты