Барону Корфу всецело принадлежит как самая идея, так и практическое насаждение у нас, в России, дешевой и краткосрочной народной школы, с учебным курсом в три зимы, с тремя отделениями, которые одновременно ведет один учитель, в одной классной комнате. Этот остроумный тип школы, с заимствованиями из-за границы только психолого-физиологических основ элементарного образования, есть в полном смысле народная русская школа, как нельзя более приспособленная к потребностям первоначального обучения и условиям сельского быта. Весною, летом и осенью дети необходимы в каждой крестьянской семье как рабочая сила – и школа предъявляет на них свои права лишь в зимнее время, когда дети менее необходимы для сельских работ.

Принимаясь в качестве члена училищного совета за насаждение новых народных школ в Александровском уезде, барон Корф не имел в своем распоряжении не только руководств и учебников, мало-мальски подготовленного педагогического персонала, но даже буквально никаких денежных средств. Первое ассигнование александровского уездного земства на народное образование составляло всего 800 рублей, да и то надо было обладать красноречием Корфа, чтобы вырвать согласие на ассигновку. По-видимому, все это такие препятствия, которые невозможно преодолеть одному человеку. Но он был чрезвычайно богат любовью к новому, начинаемому им делу, верою в его правоту, величайшую государственную пользу и необходимость, был полон энергии и самоотвержения, – и победил все препятствия. Свое увлечение делом, свой необыкновенный гражданский подъем духа он сумел передать и другим. Заботясь о разумной постановке школы как учебно-воспитательного заведения для подрастающих поколений, он вместе с тем ставил ее как связующее звено между крестьянином и помещиком, как разумное и действительное средство для искреннего и солидарного сближения бывших обладателей крепостными с освобожденными крестьянами. Эта трезвая гражданская идея, полная глубокого политического смысла, нашла большое сочувствие. Увлеченные примером барона Корфа местные помещики охотно становились попечителями школ, охотно жертвовали на это дело и свое время, и свои денежные средства. Сельские общества, изверившиеся в пользе школ ввиду прежней возмутительной практики и с недоверием относившиеся на первых порах к новому почину, вскоре, однако, начали добровольно облагать себя школьным налогом от 15 до 46 копеек с ревизской души.

С миру по нитке – голому рубашка. В распоряжении училищного совета вскоре же оказалась довольно круглая сумма от двух до трех десятков тысяч рублей в год на уезд. К этому нужно прибавить еще даровой отвод помещений под школы то попечителями-помещиками, то сельскими обществами, с предоставлением вместе с тем и отопления. Наконец, был и прилив пожертвований со стороны. В общем, начав с нуля, училищный совет быстро составил настолько солидные материальные средства, что получил возможность в два-три года довести число благоустроенных школ в уезде до семидесяти.

Как ни важны материальные средства, но это – лишь внешняя сторона. Вызвав прилив этих средств, барон Корф должен был далее добывать «внутреннее содержание» насаждаемых им школ, что называется, из себя самого. Он приглашал способных молодых людей, и они являлись к нему нередко из довольно отдаленных губерний: северных, восточных и поволжских. Радушно давал им приют в своем доме, производил проверку их знаний, разъяснял им теоретические основания приемов обучения, сам давал для них образцовые уроки в школах, составлял подробные программы по каждому предмету, устраивал учительские съезды – словом, создавал и саму школу, и разумный, сознательный педагогический персонал ее, преданный делу, любящий его, т. е. делал даже больше того, что делает в учительской семинарии целый штат педагогов.

Правильно смотря на учебно-воспитательное дело вообще и тем более на народную школу как на дело социальное по преимуществу, барон Н. А. Корф, выступив инициатором в деле народного образования, став центром и душою этого дела, вместе с тем заинтересовал им всё, что было мыслящего в уезде, вызвал необычайное движение на месте в пользу народной школы. Попечители школ стояли на высоте своего призвания и назначения. Благодаря усилиям барона Корфа каждый из них прежде всего твердо знал свои обязанности и права, до мелочей входил в положение и нужды своей школы, следил за ходом работы в ней и живо интересовался всем касающимся школы. Бывали случаи избрания попечителями неграмотных крестьян, и эти последние оказывались обыкновенно едва ли не самыми ревностными деятелями на пользу школы. Они начинали с того, что приходили в школу в одиночку или со своими детьми, садились за школьную скамью, выучивались грамоте и затем с необычайной любовью служили школе не только в материальном отношении, но и путем активного участия в преподавании в роли помощников учителей. Члены училищного совета, хорошо осведомленные бароном Корфом о положении школьных дел и разумно направляемые им, не менее двух раз в год объезжали школы своего участка, ревизуя их, производя экзамены и представляя об этом отчеты. На экзаменах присутствовали и родители учащихся, и местные земские гласные, и мировые судьи, равно как и другие должностные лица. Все местные интеллигентные силы так или иначе привлекались к школьной работе, и каждый старался оказать ей посильное содействие: одни – своим влиянием, другие – добрым советом и нравственной поддержкой, третьи – своим общественным положением и материальной помощью.

Во всей истории русского общественного управления нет более светлой страницы, как эта дружная, увлеченная, сознательная работа всех сословий и классов целого уезда на пользу образования, возвышавшая и облагораживавшая тех, которые отдавались ей. При дружном общем содействии дело ширилось и росло. Помимо быстрого количественного возрастания школ, качественная постановка дел их не оставляла желать ничего лучшего. Все школы уезда, как увидим ниже, были благоустроены в полном смысле слова, и притом учебный процесс поставлен так дельно и предусмотрительно, что в корне уничтожалась возможность рецидива безграмотности, столь обычного, почти даже неизбежного, в школах дореформенного периода.

Глава V. На пользу всего государства

Барон Н. А. Корф как типичный общественник. – Его публицистическая деятельность. – «Отчеты» о школьной деятельности, их распространение и влияние на всю Россию. – Корреспонденты барона Н. А. Корфа. – Оценка его деятельности К. Д. Ушинским; прозорливый взгляд его на барона Корфа.

Барон Н. А. Корф был, можно сказать, врожденным общественником. Придавая значение только живой и производительной деятельности, он вместе с тем чувствовал непреодолимую потребность делиться с обществом каждой вновь зародившейся мыслью, каждым новым шагом в общественной деятельности. Все это он торопился сделать общественным достоянием, отдать на суд общества.

С самого начала реформ царствования Александра II, особенно же с момента земской реформы, барон Корф проявил себя талантливым, отзывчивым и необычайно плодовитым публицистом. Начало литературной деятельности барона Корфа относится к 1859 году, когда он печатался в «Экономическом указателе» Вернадского, работая исключительно над вопросами, касавшимися улучшения экономического положения сельского населения и имевшими непосредственное отношение к ожидавшемуся тогда освобождению крестьян. Вскоре литературным прибежищем его стали «С. – Петербургские ведомости», издававшиеся и редактируемые тогда В. Ф. Коршем и пользовавшиеся в ту пору большим влиянием и уважением. Барон Корф сразу занял в периодической печати авторитетное и боевое положение по вопросам дворянского управления, судебной реформы, общественного самоуправления и земского хозяйства, школьного дела вообще и народного образования в особенности. Уже в 1866 году В. Ф. Корш в письме барону Корфу от 6 июня «повторяет» «искреннее спасибо редакции» за его статьи и между прочим говорит:

«Все они интересны и дельны, хотя и возбуждают противоречия с разных сторон. Конечно, вы имеете полное право защищаться в случае печатных нападений на ваши статьи. Я, со своей стороны, могу только пожалеть о том, что они появились в виде корреспонденции, а не в виде передовых статей, занимающих более видное место в газете. Вы очень обязали бы редакцию на будущее время, если бы не отказались давать вашим статьям именно такой характер и вид».

С этой поры барон Н. А. Корф стал желанным гостем во всех лучших периодических изданиях. Но он всегда писал не иначе как за своей подписью и нигде, никогда не выступал со статьями редакционного характера.

Не довольствуясь широким доступом в периодическую печать, барон Корф избрал очень остроумный способ для пропаганды собственно народного образования как области, некоторым образом, неведомой и не имевшей никаких определенных законоположений. Он начал выпускать «Отчеты александровского уездного училищного совета», в которых подробнейшим образом излагались: организация училищного совета, обязанности членов его и попечителей школ, порядок открытия народных училищ, их программы, распределение занятий, производство экзаменов, выдача аттестатов, наконец даже самые планы школ и все их обзаведение в учебном отношении. Прекрасная литературная форма «Отчетов», простое, ясное, увлекательное изложение их, особенно же тот внутренний огонь, которым они были пронизаны, сразу снискали им всеобщее внимание и сочувствие во всей империи, до Сибири и Кавказа включительно.

Департамент министерства народного просвещения и журнал этого же министерства, попечители разных учебных округов, редакции общих периодических и педагогических изданий, города и земства, частные лица и педагоги разных рангов и общественных положений, до народных учителей включительно, – все это с жадностью набросилось на скромные «Отчеты» уездного училищного совета. Всех изумлял, радовал и привлекал факт как бы самостоятельного возникновения разумной, крайне симпатичной народной школы, дельно приноровленной к потребностям сельской жизни и соответствующей скудным материальным средствам крестьянства (около 340 рублей в год на содержание школы и около 8 рублей 66 копеек на обучение одного учащегося). Школы этого совершенно нового, неведомого раньше типа возникали массами, по нескольку десятков в год, пользуясь большой любовью сельского населения и энергической поддержкой всего местного интеллигентного и правящего общества. Все это было изложено в «Отчетах» убедительно, доказательно, фактически, почти с протокольной документальностью, но не в ущерб литературности формы, – и потому производило неотразимое впечатление.

«Отчеты» расходились в тысячах экземпляров, вызывая новые и новые требования и давая довольно значительные средства александровскому училищному совету, в пользу которого поступала выручка от продажи. Всего вышло пять таких «Отчетов», полных педагогического интереса, составляющих в общей сложности более 50 печатных листов. Распродажа их дала училищному совету свыше 2 тысяч рублей. Благодаря «Отчетам», а также и своей горячей публицистической деятельности барон Н. А. Корф не только широко ознакомил всю читающую русскую публику с созданным им типом русской народной школы и распорядками народного образования на месте, но и внедрил этот тип и распорядки в сознание всей периодической печати и всего образованного русского общества, земских и городских общественных учреждений и правящих сфер. То, что делал барон Корф в провинциальной глуши, оставаясь почти безвыездно в Александровском уезде, распространялось на всю империю, получало общерусский интерес и значение. По указаниям и руководству «Отчетов», земства и города разных губерний, местная учебная администрация (например, Кавказский учебный округ), разные ученые общества (например, Московский комитет грамотности) торопились насадить у себя новые народные школы или даже всю организацию народного образования до учительских съездов включительно. Таким образом, как собственно школа, так и вся вообще организация народного образования, столь удачно возникшие в глуши Александровского уезда, сами собою, в силу естественного порядка вещей, получили право гражданства повсеместно в России. В этом отношении практика дела шла впереди законодательства, обогнав его на целых восемь лет, считая со времени начала земской деятельности по народному образованию до появления «Устава» (1874 года) о нормальных народных училищах. Это дело создавал барон Н. А. Корф личным своим почином; он же руководил им и направлял его с необычайной энергией и блестящим успехом, причем исключительно средствами печати.

На исходе 60-х годов барон Корф начал принимать деятельное участие, помимо «С. – Петербургских ведомостей», еще в «Вестнике Европы» и «Народной школе». Очень характерно заглянуть в переписку его с редакторами этих периодических изданий. Деятельно работая в трех крупнейших периодических изданиях, заваливая их статьями, так что редакторы то и дело «извинялись» перед ним за «невозможность своевременно напечатать», барон Корф, в свою очередь, горько жаловался на «недостаток места». Помимо обширных «Отчетов» и обильных статей, беспрерывно следовавших друг за другом в разных периодических изданиях, его колоссальная энергия требовала еще иного выхода в деле созидания народной школы, направления всего дела народного образования и руководства им. И вот он в незначительный промежуток времени, примерно около пяти лет, выпустил пять учебников и руководств для народной школы, о которых будет сказано в следующей главе.

Но и это покамест не насыщало его удивительной энергии. Скромная, но славная общественная деятельность не замедлила снискать барону Н. А. Корфу общерусскую известность, внушительно выразившуюся, между прочим, в обширнейшей переписке его с разными лицами по вопросам вообще школьного и собственно народного образования. Территориальный район, по которому разбросаны были корреспонденты барона Н. А. Корфа, он очень удачно определил в своих «Записках» словами: «от Колы до Кутаиса, от Варшавы до Омска». Около тысячи этих писем, принадлежащих 250 корреспондентам, находились в нашем распоряжении и послужили основным материалом при составлении этой биографии. Конечно, эта обширная коллекция писем не обнимает еще всей корреспонденции барона Корфа, тем не менее, она в высшей степени характерна и назидательна. Тут есть письма крупных административных деятелей, до министерского поста включительно, и скромных народных учителей; но значительно преобладают письма земских общественных деятелей – лиц, так или иначе причастных к делу образования, – и литераторов. Как видно из этой переписки, подавляющей своею обширностью и разнообразием, барон Корф был идеально исправным корреспондентом. Необычайно деятельный и отзывчивый вообще, он тем более не оставлял без обстоятельного ответа и разъяснения сделанного к нему обращения, от кого бы оно ни исходило, раз только дело касалось воспитания и обучения, а тем более – народного образования. В этом случае барон Корф не считал обременительным для себя писать обширные ответные письма, поддерживая и направляя одних, споря с другими, разъясняя третьим.

Какое важное значение имела пропаганда бароном Н. А. Корфом дела народного образования, лучшим доказательством тому могут служить письма к нему К. Д. Ушинского. В письме, например, от 15 января 1869 года Ушинский писал между прочим барону Корфу: «Я давно и с истинным наслаждением слежу за вашею деятельностью и, не будучи в силах сам, по совершенному расстройству моего здоровья, принять участие в практике этого дела, находил много успокоения в том, что оно еще имеет такого деятеля, как вы». Письмо это вызвано было именно «Отчетами» барона Корфа, которые Ушинский обещал разобрать, «как только будет свободное время и силы хоть немного восстановятся», «со всею любовью к самому делу и со всем уважением» к барону Корфу.

«Вы, должно быть, еще молодой человек, – говорится в заключении того же письма. – Дай же Бог вам долго и успешно бороться на том поприще, с которого я уже готовлюсь сойти, измятый и искомканный. Дай Бог вам принести гораздо более пользы, не только более того, чем я принес, но даже более того, что я мог бы принести под другим небом, при других людях и при другой обстановке».

Ушинский сразу угадал в бароне Н. А. Корфе не только большую педагогическую силу, но и прозорливо предугадывал в нем умелого и сильного борца за дело народного образования, вожака и руководителя этим важным государственным делом. В том же 1869 году ушинский, отправляясь в Крым для лечения, писал барону Корфу следующее: