Ускорение продолжалось. Игоря вдавливало в кресло с какой-то жестокой силой, как будто он пытался, оторвавшись от постели, проснуться, а демон Мара давит на грудь, жаждущий навсегда заключить его в мир кошмаров. Корпус корабля стал куда-то съезжать, словно чьи-то гигантские пальцы сдирали кожу «Эндимиона». Обшивка плавилась и исчезала. Открылась космическая даль с бесконечно далекими звездами. Лишь на миг. Но вот и они – звёзды – пропали. Расплавились так же, как и корпус корабля, слезли, будто со стола стянули скатерть.
Стол – бело-серый потолок, в ближнем углу – паутина, владелец которой мирно спал. На грудь Игоря давил Мара, и тот всё не мог проснуться, хотя из-за всех сил пытался высвободиться от ускорения, вырваться вместе со звёздами за пределы безумного кокона – туда, к потолку.
Наконец в груди полегчало – Игорь резко поднялся с постели, тяжело кашляя. Внутри буйствовал неясный, но тяжёлый хрип, которого раньше вроде как не было. Но Воронов не думал об этом: он пытался прокашляться и освободить дыхательные пути. Лишь через минуту он пришёл в себя, дрожащей рукой потянулся за водой. Выпил полстакана и провалился обратно.
Думать не было сил, но мысли чёрным роем кружились вокруг, как и в прошлый раз. Не в состоянии ухватиться за что-либо, Игорь осознавал лишь, что скоро вновь провалится туда – назад, вниз. Только так гудевшая голова могла остынуть, только так могла пройти боль.
Нет. Возвращаться нельзя, только не сейчас.
Он напряг все тело и резко встал на ноги, чтобы не уснуть.
Но возле него уже не было ни кровати, ни серого потолка с паутиной в углу. Снаружи – снова бескрайняя звёздная ночь, а вверху – целая обшивка «Эндимиона». Мимо него пулей пролетел Дэвид, чуть не сбив с ног. По лестнице сверху вниз сбежала Эмили, выкрикивая:
– Его нет! Сигнал идёт из-за горизонта событий!? Как такое…
– Не знаю, – бросил тот, на этот раз чуть не сбив с ног девушку. Он бежал в дальний край первого этажа. – Сигнал есть, спутника нет.
Зачем он бежит? Разве есть что-то, что может ускользнуть от его взгляда, когда он – у панели управления?
– Что значит – из-за горизонта событий? – спросил Игорь, непонимающе глядя на испуганную Эмили.
– Если бы я знала, Игорь, если бы я знала… – неопределённо отозвалась та и вдруг, резко развернувшись, побежала наверх. Словно что-то замкнулась в её голове, словно кто-то поманил туда. Может быть, его вдруг озарило понимаем того, как общаться с Чёрной дырой? Лингвист, как никак. А что, если никакого спутника и нет, а те сигналы – лишь шутка того, что скрывается в природе сингулярности? Никогда раньше Игорь бы не задумался всерьёз, что у каких-то объектов Вселенной может быть сверхъестественное начало, пусть даже у таких загадочных, как Чёрные дыры. Но сейчас всё иначе.
Вполне возможно, что дыра в пространстве-времени – невидимый чёрный глазок, из которого за нами наблюдают. Наблюдает само мироздание. «Сигналы» – скверная шутка, бессмысленная, как и всё остальное.
Разумеется, озвучивать эти мысли, сводящие с ума, Игорь не стал. Вместо этого он помчался за Дэвидом – узнать, почему тот носится, словно от осиного роя. Ещё до того, как Игорь отыскал его, острая догадка, как стрела, пронзила разум.
Что-то случилось… разгерметизация.
Кажется, когда-то давно, вечность назад, его уже посещала паническая мысль о разгерметизации стыковочного шлюза, и вот оно вернулось. Только, чёрт возьми, причём тут стыковочный шлюз? Зачем? Они – на краю обрыва, и состыковаться здесь можно разве что со смертью.
Бессмыслица.
– Дэв, скажи мне, что с «Эндимионом» всё в порядке, – пытаясь говорить максимально будничным голосом, спросил Игорь.
Дэвид повернулся к нему секунд через десять, и только теперь Игорь понял, где они. Отсек с дронами и двухместными катерами. В паре метрах оказался малогабаритный корабль, чёрно-зелёный, остроугольный спасательный катер, способный самостоятельно преодолевать тёмные космические глубины, не уступая в скорости даже «Эндимиону»; он был оснащён двигателем Мёрфи, то есть теоретически мог выполнить гиперпрыжок. Теоретически.
Вот только катер был один. Вокруг – лишь дроны, от которых сейчас не было, пожалуй, никакого толка. Кроме дронов – несколько сверхтонких скафандров и один 3D-фабрикатор.
Какого хрена катер только один? – подумал Игорь, глядя в глаза пилота, сверкающие каким-то лихорадочным огнём и вместе с тем потерянные. Дэвид словно был уже не здесь. – Нас четверо… вроде бы.
– Почему?..– проговорил он, но закончить так и не смог. Дэвид замахал кистью левой руки, давая понять, что слова излишни.
– Потому что никто никогда не думал, что эти катера могут вообще пригодиться! – он невесело рассмеялся. – Ты ведь знаешь, у нас отмывает деньги даже на таком.
– Такого просто не может быть… бред какой-то… – забормотал Игорь. Но слова его едва ли были обращены пилоту. Он спорил с судьбой.
– В управлении оправдались, сказав, что «Эндимион» будет маневренней без лишнего груза…
Лишнего.
– … часть освободившегося места заняли, кстати, книжные полки Элизабет, – Дэвид улыбался, словно в этом и вправду было много весёлого. – Там несколько сотен килограмм, знаешь ли.
Значит, несколько сотен килограммов пыльного прошлого унесут в бездну половину команды… я всегда знал, что тянуть за собой груз минувшего – неразумно.
– Но… твою мать, что случилось вообще? Тезей молчит, – произнёс Игорь, схватив Дэвида за плечо.
– Тезей молчит, потому что он выполняет мои приказы, – ответил тот. Лицо его помрачнело, однако руку Игоря он не сбросил. Руку друга. – Этот Искин, конечно, может считать, что он всемогущий Бог, но в его нейронно-квантовые связи навечно впаяно: приказ капитана – выше собственной воли. Бог на службе у человека – иронично, не правда ли?
Иронично. Но это всё не то. К чёрту Искина. О чём они говорят вообще?
Игорь убрал руку и выпалил Дэвиду в лицо:
– Что с кораблём?!
– Во-первых, – пилот повернулся к катеру, быстро пробегая пальцами по сенсорной панели рядом с боковым люком, – всё плохо, корабль обречён. А во-вторых, сохраняем спокойствие. Если и умирать, то без паники.
Игорь бы оценил последнюю фразу, если бы они оказались в несколько иной ситуации.
– Гравитация? – произнёс он, и на этот раз голос звучал как-то отрешённо. Как будто всё это происходило не с ним. Видит Бог, перед перспективой встречи с праотцами – если таковая будет – подобная мысль очень успокаивает.
– Гравитация, – пробурчал Дэвид и снова повернулся к Игорю. – Это произошло слишком стремительно – так не должно быть. Тезей и я среагировали мгновенно на резкое изменение в траектории… но этого было недостаточно. В один момент стало ясно, что мощностей корабля не хватит, чтобы преодолеть притяжение к горизонту.
Побледневший Игорь вцепился взглядом в лицо Дэвида, словно силился понять хотя бы слово из того, что тот говорит.
– Так не должно быть, – усмехнувшись, повторил пилот. – Чёрная дыра как будто усилила действие гравитации, как если бы это можно было контролировать. Бесконечная гравитация не могла стать ещё сильней – это не логично… но так и есть. Звучит как бред, но горизонт событий, похоже, расширяется за считанные секунды. И очень скоро мы упадём в него все. Если только… – он посмотрел на катер, – шанс небольшой, но он есть.
Забавно искать логику в Чёрной дыре, думал Игорь, забавно искать логику хоть в чём-то, что происходит с нами… возможно, только попав за горизонт событий, мы сможем по достоинству оценить эту бесконечную шутку.
– Значит, вы с Тезеем умолчали обо всём, чтобы… – Игорь не договорил, ему стало очень больно и тоскливо.
– Бог с тобой! – воскликнул Дэвид с театрально оскорблённым видом. – Неужели ты мог так обо мне подумать?
– А разве?..
– Это для наших дам, разумеется, – он кивнул на катер, поблескивающий тёмным изумрудом, – хотя по правде сказать, ни одна из них не моя. Чего не сказать про тебя и Элиз, – он улыбнулся, и в этот миг, почему-то, у Игоря потеплело на душе, – вы стоите друг друга. Два идиота.
– Я думал, Эмили здесь не случайно…
– Она здесь не случайно, да. Она – для великой цели, которая так и не замаячила впереди.
– Инопланетный разум? – Игорь удивлённо вскинул брови.
– Бинго, – Дэвид щёлкнул пальцами, а его напарник по судьбе рассмеялся – удержаться не смог.
– Господа, время на исходе. Ещё несколько минут – и шлюпка никому не понадобится.
Это говорил катер. Точнее, Тезей на его борту.
– Элизабет, Эмили! Внимание! Срочно ко мне! На нижнюю палубу! Отсек дронов! Бросайте всё и ко мне! Это приказ! – прокричал Дэвид, активировав полную громкость общей бортовой связи.
Игорь прислушался: лёгкие, быстрые шаги девушек доносились сверху, становясь громче и отчётливей.
– Ну, а это нам, – Дэвид указал рукой на скафандры, висящие в герметичных альковах на противоположной стене. Контуры их загорались то зелёным, то красным светом, заманивая к себе.
– Что ты задумал? – Игорь рассматривал скафандры и прекрасно понимал, чего хочет Дэвид.
– Я хочу уйти красиво. Улететь. Нырнуть во тьму свободным, а не закованным здесь, в металлическом гробу, – глаза Дэвида загорелись так, как никогда в жизни. По крайней мере, Игорю хотелось в это верить. – Разве ты не хочешь увидеть это один на один, чтобы железо и стекло не ограждали тебя от бездны? Клянусь, если это смерть, то так красиво не умирал ещё никто.
Бездна влечёт в вечный полёт…
Строка из старой песни, что была написана ещё на Земле.
Сейчас мы чувствуем на себе взгляд бездны, но нам необязательно самим смотреть в неё. Мы можем отойти от бездны и просто быть счастливыми.
Так сказала Элиз. Элиз, которая должна жить дальше. Быть может, хотя бы ей удастся сохранить в вечности частичку его души, сохранить в памяти его лицо. Для чего ещё человеку дана любовь?
Выбор сделан.
– Они должны спастись, должны улететь прочь и не видеть, как нас поглотит сингулярность. Ты всё правильно сделал, Дэв.
– Надеюсь.
Хороший ты человек, Дэвид. Знаешь об этом? Может, нам ещё доведётся поговорить друг с другом. Мы бы говорили всю ночь напролёт, говорили обо всём. Когда-нибудь. Обязательно.
Они ведь так давно знают друг друга, с детских лет, хоть потом пути их чуть разошлись – разные факультеты, разные круги общения, разный музыкальный вкус, – но, в конечном итоге, они вновь вместе – собираются прыгнуть в Чёрную Дыру. Кто бы мог подумать.
Внезапно перед ним оказалась Элиз. Он и не сразу заметил, что она рядом. Она плакала; слёзы, тяжёлые, вязкие, нехотя скатывались по щекам. Игорь шагнул к ней, поднял ладони, вытер слёзы. Наверное, надо было что-то сказать, но, казалось, все слова испарились, улетели в закат, как перелётные птицы – до следующей весны. Нужны ли слова, когда твои глаза тонут в глазах родного человека, видящих тебя насквозь и до сих пор до дрожи загадочных? Нужно ли, чтобы мысли – идеальные, чёткие, чистые – облекались в звуковую, внешнюю форму – неуклюжую и тяжёлую? Есть ли в этом смысл?
Эмили громко спорила о чём-то с Дэвидом – видимо, в душе каждого в этот момент возопили высочайшие чувства, и лингвист выясняла, почему самый нужный из них – пилот – жертвует собой.
– Ненужных не бывает! – перекричал её Дэвид и силой затолкал в катер. Она вырывалась обратно – он крепко обнял её и не позволил выбраться из «шлюпки» (так бы сказал Тезей).
Элиз всё же произнесла, шмыгнув носом:
– Игорь?
– Да?
– Ты мне так и не сказал, что стало с твоим отчимом…
– Отцом.
– Поняла…
Игорь поцеловал её в щеку и прошептал:
– Биологического отца я никогда не знал, а мой отчим – настоящий отец – он не вернулся из последней экспедиции к далёким звёздам. Словно кот Шредингера… для всех он жив и мёртв одновременно, но для меня… для меня он никогда не умрёт. Помню, как встретил его в свои одиннадцать лет, как он упал с ночного неба в белом скафандре… помню, как сразу проникся к нему всей душой… помню, как его полюбила моя мама…
– Вот теперь – договорили, – сказала девушка, улыбаясь, а затем слёзы покатились с новой силой.
– Может быть, мы ещё встретимся. Встретимся в снах. Истины нет. Милая, возможно, создатель всего, что вокруг, – это ты; а может, мы постарались вместе…
– А может, наши чувства неподвластны даже гравитации сингулярности.
– Это мои мысли.
– Знаю, – ответила Элиз. – А ещё я знаю, что ты неисправим. Ты всю жизнь жертвовал собой.
Игорь не успел ответить: она поцеловала его в губы и быстро отстранилась. Через мгновение она уже смотрела на него, выглядывая из катера.
– Эй, – произнёс он, – мы ещё живы.
– Да, – сказав это, она нырнула внутрь. Люк закрылся.
– Тезей, поторопись! – произнёс Дэвид, глядя на машину, на которой две девушки должны были вернуться домой. – Время!
– У меня всё под контролем, Дэвид.
– Удачи!
Через несколько секунд, за которые ни одна мысль так и не смогла задержаться в голове Игоря, ворота отсека перед глазами двух мужчин закрылись, и в следующий миг катер выбросило прочь из недр «Эндимиона», прочь от бездны.
– Пойдём, – через плечо бросил Дэвид, направившись к панели управления. – Тезей, через какое время мы пересечём горизонт событий?
– Одна минута и тридцать две секунды.
– Оказывается, всё не так трагично. Я ещё минуту мог смотреть, как ты прощаешься с Элизабет, Игорь.
Тот улыбнулся.
– Для них эта минута важнее, чем для нас.
– Это верно, – Дэвид развязно уселся в своё кресло пилота. – Тезей, через сколько времени нам уже нужно покинуть корабль?
– Если честно, господа, я не вижу в этом смысла. Мы все обречены.
– О смысле я не спрашиваю, – усмехнулся тот, – я спросил о времени. Да и не надо причислять себя ко «всем», Тезей. Ты ведь улетел вместе с прекрасными дамами.
– Можно откровенно?
– Ты для этого и нужен.
– Шанс того, что катер преодолеет гравитацию HR6819 и не упадёт за горизонт событий, – меньше пятидесяти процентов. Так что наполовину я труп, господа. Однако, хочется жить, скажу я вам.
– Я верю, что они справятся, – произнёс Игорь и глянул на Дэвида, имевшего вид максимально беспечного человека, собирающегося на прогулку под грибным дождём.
– Ну, так что со временем, Тезей?
– Три минуты – максимум. После этого «Эндимион», вероятно, просто развалится. Рекомендую прыгать через две минуты, на всякий случай. Господа, мы пересекли горизонт. Вечная тьма.
– О боже, – вырвалось у Игоря. Вокруг была чёрная пустота, давящая, сжимающая, тянущая за собой вниз. Корабль затрясло, заскрипел весь корпус. Игорь посмотрел наверх и закашлялся.
Откашливался он несколько минут. Горло онемело, тело затекло, хотелось пить. Рядом оказался стакан воды, наполовину полный. Когда пальцы перестали дрожать, Игорь смог поднести его ко рту. Выпил оставшееся.
Где-то – наверное, на кухне – звал Персик. Сколько времени? Он включил телефон. Шесть утра. Новые сообщения в мессенджере. Лиза.
Проигнорировав зов кота и оставшись в постели, Игорь открыл диалог.
Я прочитала то, что ты мне прислал
Это прекрасно
Правда
Впрочем, сегодня я поделюсь всеми мыслями, на которые меня навёл этот эпизод
Почему-то мне не спится
Она была в сети. В шесть утра. Но Игорь не удивился, потому как буквально только что видел вещи более удивительные. В этот раз он помнил почти всё, что было во сне. Но всё это ему было сложно воспринимать как то, что произошло действительно с ним. Конечно, это был он, но в то же время… нет, слишком сложно ухватиться за мысль, которая лучше всего бы описала такое состояние; а словами, тем более, не передать.
Это было он. Свободный, в полной мере осознающий себя, живущий настоящим моментом, чувствующий тонкий смысл, который не понять разумом, готовый посмотреть в глаза.
Где же настоящий – он
Лучше поспи, Лиза
Сегодня будет прекрасный день
Я скучал по тебе
Он уже собрался было положить телефон и лечь обратно, но вдруг дописал:
Я постараюсь лишний раз не жертвовать собой
Игорь и сам не знал, что хотел донести последним сообщением, но, видимо, так было надо.
Да, этот день будет прекрасен. Можно даже и не спать больше.
Каким бы удивительным ни был сон, реальность важнее, эта жизнь важнее. Теперь всё будет хорошо, я знаю, что теперь не буду одинок. И зачем только знать, что там скрывается, в этой сингулярности, чёрт бы её побрал? Тем более это лишь сон.