Убийство в Проклятом овраге

– Ваш херес ждет в баре.

Девушка поиграла улыбкой и плечами, взяла Гартингтона под руку, и молодые люди направились к отелю. Патриссия ловко переступала по горячему песку голыми ступнями.

В баре девушка завела речь о театре и последних постановках, которых Сайлос не мог видеть. Когда эта тема не пошла, Патриссия переключилась на кинематограф, но и здесь Гартингтон проявил удручающую неосведомленность. Наконец, девушка попробовала заговорить о талонах и дефиците, как тервожно и неприятно было лишиться лимонов и какао… Но вместо сочувствия или горячего согласия девушка получила скупое:

– Было непростое время.

Патриссия заключила, что имеет дело с заносчивым сухарем, каким его и описывал Патрик Сайм. Поблагодарила за херес, пожелала удачного дня и ретировалась. Сайлос проводил ее легкой усмешкой и заказал бифштекс с кровью, салат и гренки. Обед в одиночестве прошел великолепно и был особенно вкусным.

Вечером того же дня Гартингтон собрал вещи и написал записку Дайверу: «Друг мой! Надеюсь, я смею так называть вас. Меня вызывают в суд, и я обязан вернуться в Лондон. Надеюсь, всё завершится благополучно для меня. После я намерен восстановиться и закончить обучение. Ниже оставляю мой лондонский адрес. Пишите мне, как только у вас будет время и желание. Если же вы решите всё-таки бросить спиртное и пляж, и вернуться к практике, заклинаю вас, приезжайте ко мне! Я обязан услышать это из первых уст. … »

Утром Гартингтон не вышел на пляж – сразу после завтрака он вызвал машину и отправился на ближайший вокзал и далее – в Лондон. Садясь в вагон Сайлос еще думал о Дайвере, Райхе, собственной клинике и беспардонной Патриссии, но очень скоро его ум целиком заняли воспоминания о событиях месячной давности. Прощаясь, Пуаро не дал никаких гарантий. И может случиться, что Сайлос, вызваннй как свидетель, займет место на скамье подсудимых…

Глава 4. Известие о случившемся

Об убийстве стало известно на утро, из газет, и все обсуждали трагедию. Одни говорили, что подобные глухие углы, как Кейн-Виллидж как раз и подходят для злодеяний. Другие – что это неслыханно, в подобных местах живут славные люди, без амбиций и страсти, способной толкнуть на убийство. Все эти разговоры Сайлос пропустил: как обычно в воскресное утро он завтракал у себя, а после занимался с книгами до обеда. Прежде чем пробил первый гонг, Гартингтон сделал легкую гимнастику и отправился в город.

В холле он столкнулся с ассистентом доктора Цвейга, Демианом Саважем. Саваж хотел что-то сказать или спросить, но ограничился нервозным взмахом ладони и дежурным приветствием.

– Да, погода славная, – отозвался Сайлос и вышел на свежий воздух. Светило яркое солнце, еще не наполненное летним зноем, и вполне мирно озарающее сочную траву, криво стриженные кусты акации, песчаную дорожку и белоснежный забор высотой три метра, который окружал пансионат со всех сторон.

На воротах Гартингтон хотел предъявить пропуск, но сторожа, как обычно, не было на месте, и калитка скрипуче покачивалась на петлях. Сайлос решил, что непременно нужно сделать выговор нерадивому сербу, но вскоре забыл о нем. Время подходило к четырем, и нужно было поторопиться, чтобы не упустить паром и успеть в ресторан до того, как закончатся столики на террасе.

Сайлос узнал об убийстве только после того, как дожевал последний гренок с маслом и вытер руки о салфетку. Газета огромными буквами сообщала, что убийство подтвердилось. Полиция обшаривает овраг, известный меж местных жителей как Проклятый… Гарднерер подскочил на стуле, выругался под нос и углубился в вонючие типографские строки.

«Устром наш бравый и отважный репортер сообщил о возможном преступлении, совершенном в одном из самых живописных мест Кейн-Виллидж, которое облюбовали …. – Сайлос пропустил несколько строк. – Убитый оказался столичным жителем, и его имя уже установлено – это»…

Сайлос выронил газету, перед глазами заплясали фиолетовые круги, он вскочил и едва успел добежать до уборной, чтобы опорожнить желудок, освободив от сытного обеда. Имя, указанное в газете, было ему известно. Реджинальд Болуотер – тот человек, по чьей вине Сайлос был вынужден бросить учебу и покинуть Лондон. В узких, хотя и весьма обшибрных кругах Боулотер был известен как надежный поставщик, но с особенностями характера. Для официальной же прессы Болутор и, безусловно, для его безутешной матушки, он был преданным сыном, успешным юристом и гордостью семьи.