Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья

Глава 11

АВОКА; ИРЛАНДИЯ; МАРТ 1912 ГОДА

Авока, небольшой городок на берегу моря, жил своей привычной жизнью, которую, как правило никто и ничто не могло нарушить.

Полусонные улочки, пыльные и душные днём и дышащие свежестью и прохладой по утрам. Улочки были беспорядочные, бегущие как им вздумается и куда вздумается. Церквушка со старинной колоколенкой, да рыночек на площади, прямо перед морем, где заботливые и суетливые хозяйки, дружелюбные ко всем и завидующие друг другу как-то по доброму, старались перехитрить друг друга и умело соперничали между собой в базарном мастерстве. Тут они встречались по утрам и начинали свои сплетни да слухи, к вечеру о которых уже знал весь город. Шумно, громко, по секрету всему свету перекрикивались они через площадь. Хозяюшки громко делились тайнами и тут же, так же громко, просили их никому не говорить.

На другом конце городка дымили огромные доменные печи. Здесь уже был край суровых рабочих всех возрастов, от мальчишек лишённых детства до глубоких стариков. Всех возрастов и одной профессии. Авока был городок сталеваров. И все сталевары работали тут, у доменных печей, серые, с копотью на лице и не единожды обожженными руками. Гул, грохот напоминающий взрывы, и мрак, не прекращавшиеся никогда, были слышны далеко от завода и давно стали привычными для Авоки.

По утрам, казалось городок дышал свежестью. Но ночью он наполнялся грохочущим гулом и над Авокой вставало алое марево от плавильных печей, заполнявшее всё небо. Оно исчезало только с утренней зарёй. Но исчезая, марево не исчезало на самом деле, а падало на город в виде блестящей, сверкающей пыли, на улочки, площадь, церквушку с колоколенкой и на всех его жителей.

Вечером чайки обычно кричат над морем. Чайки встречали рыбаков, немногих оставшихся ещё в этом городе. Сейчас уже редко Авока провожала своих жителей в море. Но несмотря на то, что рыбацких шаланд становилось всё меньше и меньше с каждым годом, рыбы на базаре никогда не убавлялось. И обленившиеся чайки не уставали клянчить для себя рыбу. Они, с наступлением сумерек густо покрывали берег и качались на волнах, на самом прибое, и забирали всё то что оставляли на берегу рыбаки. Чайкам было чем поживиться.

Уже почти наступила ночь, когда на морском пляже появились соперники чаек. Трое мальчишек, из которых ясно выделялись два подростка и малыш лет семи, может восьми. Они медленно брели по ночному берегу, подбирая то что не подобрали чайки. Освещая песок вокруг себя маленьким факелом, мальчики собирали в сумку выброшенную рыбаками тюльку. С особенным восторгом мальчишки находили небольших рыбёшек, которых тоже оставляли рыбаки. Их было не продать, но мальчишкам они были в самый раз. И шли дальше. Следом за ними едва поспевала девчушка лет девяти. Как раз она и несла основную ношу, которую по-джентльменски всё взваливали и взваливали на неё мальчики.

На пляже много чего можно было найти и много чем можно было поживиться, если ты бездомный, или бедный, или и то и другое, и в придачу ещё и голодный.

Факел почти погас и только тускло тлел, уже не освещая дорогу, а скорее мешая мальчишкам.

Старший мальчик залез на дно перевёрнутой лодки, размахнулся и со всей силы швырнул факел в воду. Тот на мгновение зашипел и тут же исчез в ночном море. Мальчик спрыгнул на песок и вдруг отпрыгнул от лодки словно ошпаренный.

– А! – вскрикнул мальчик наступив на чью-то руку, – тут мертвяк!

Но ещё больше он испугался, когда «мертвяк» зашевелился и схватил его за ногу.

Мальчишка упал, но «мертвяк» потянул его за ногу к себе и присев отпустил ногу мальчика.

– Ты чего орёшь, бродяга? – спросил «мертвяк», мужчина лет сорока в военном мундире без значков.

– Простите, сэр! Мы думали, что Вы умерли! – испуганно дышал мальчишка.

Все остальные остановились наблюдая за их беседой со стороны.

– Спасибо, молодые люди, – усмехнулся «мертвяк».

Мальчик увидел под курткой «мертвяка» револьвер и патронташ полный патронов вдоль пояса.

– З… за ч… что, сп… спасибо, сэр? – заикаясь, спросил мальчишка.

– Ну, долго буду жить, – усмехнулся «мертвяк», – тебя как зовут, шальной? – спросил он мальчика.

– Г… Генри О`Коннор, сэр, – дрожа губами ответил мальчик, – а это мои братья и сестра. Аластер, Мерти и Рейчил.

– Очень приятно, Генри О`Коннор, – улыбнулся «мертвяк», – ирландцы, значит?

– Д… да, сэр… но разве это плохо? – испугался Генри, пытаясь попятится назад, но не смог от страха сдвинуться с места.

– Это просто замечательно, сынок! – ответил восторженно «мертвяк».

– Правда? – удивился испуганно Генри.

– Угу, – кивнул «мертвяк», – бегом дуй в полицейский участок, – сказал он мальчику, – и позови сюда капитана Шона Бодхара. Получите по шиллингу, каждый. Понял?

– По шиллингу? – внезапно изменился в лице Генри, – а вы не обманываете нас?

«Мертвяк» только покрутил головой.

– Сэр! – радостно воскликнул Генри, – сию минуту! Я сам его приведу! Да я его на верёвке сюда приволоку, если он идти не захочет! – и подскочив бросился вперёд братьев и сестры в город.

Аластер, Мерти и Рейчил, что-то крича ему вслед, едва поспевали за братом…

Капитан Шон Бодхар уже собирался задремать в полицейском участке, когда в участок влетели четверо детишек и наперебой начали его куда-то звать.

– А ну тихо! – прикрикнул капитан на них, – по одному! Что случилось? Какой ещё мертвяк на море? Вы что несёте тут мне, полоумные?

Дети замолчали.

– Сэр, – уже спокойно сказал Генри, – на море человек, который Вас зовёт. Он военный.

– Военный? – удивился капитан Бодхар, – а что ему надо от меня и что он делает на море ночью?

– Он не говорил нам этого, сэр, – ответил ему Генри, – он приказал позвать непременно Вас и больше ничего не говорил. Ещё сказал, что если Вы придёте, то он даст нам по шиллингу!

– Тоже мне, дежурство, – выругался капитан Бодхар, – Тревор! – позвал он помощника, – посиди тут вместо меня. Пойду схожу с этими оборвышами на пляж, гляну какой там военный…

Через четверть часа, получив свои шиллинги, дети, радостно переговариваясь между собой, бежали обратно в город. Бодхар с сожалением посмотрел им вслед и наконец поздоровался с тем, кого они называли «мертвяком».

– Раз уж ты, Стрелок, появился в моём городе, то стало быть ты тут не один? – усмехнулся капитан Бодхар.

– А ты как думал, Шон? – поднялся с песка Кнак, – не то что не один! Сам понимаешь, время опасное, события разворачиваются стремительно, – он подошёл к капитану Бодхару и положил ему руку на плечо, – ну так и будем тут говорить, или пройдём к тебе в участок?

– Да уж лучше в участок, – согласился капитан Бодхар, – неровен час эта четвёрка надумает похвастаться откуда шиллинги, то пропадём оба.

– Веди? – сказал Кнак.

– Пошли, махнул рукой капитан Бодхар, – только быстро, и не сильно светись у фонарей.

В участке, капитан Бодхар запер за собой двери на ключ и опустил жалюзи на окнах.

– Ну так что же привело тебя к нам? – посмотрел Бодхар на улицу сквозь жалюзи и присел напротив Кнака.

Тусклая лампа освещала жёлтым светом маленькую комнатушку, а пар от закипевшего чайника густым облаком поднимался к потолку.

– Революция, Шон, революция, – отпил Кнак горячего чая из железной кружки, – нужно обеспечить отвлекающий маневр, дать возмозжность О`Брайену принять важный груз в Ольстере и вооружить несколько наших групп немецкими карабинами, соединив их в одну ударную бригаду.

– Я понимаю так, речь идёт о том, что немцы подбросили нам оружие, Генри? – посмотрел капитан Бодхар на Кнака и нервно закурил.

– Да, – согласился Кнак, – немцы нам подбросили оружие и мы готовим выступление в ближайшие пару лет, если, конечно, ничего не помешает.

– И что требуется от Авоки? – спросил капитан Бодхар как-то равнодушно и тихо? – и с чего вы вообще решили, что англичане дураки и клюнут на вас тут?

– Клюнут. Непременно клюнут, – ответил Кнак, – ты думаешь, что им захочется терять свои сталеплавильни? У них остановятся верфи в Бэлфасте, и не только верфи. И не только в Бэлфасте. А требуется от вас немногое, – отставил Кнак чашку и облокотился на стол, пристально глядя на капитана Бодхара, – выступление сталеваров. Это парализует Ольстер и оттуда к Авоке подтянут полицию. А как только в город мы войдём отрядами, как только тут начнутся беспорядки и мы возьмём Авоку под свой контроль, сюда стянут войска из того же Ольстера и из под Куинстауна. Наша задача продержаться тут несколько дней, пока О`Брайен не перегруппирует силы и не разгрузят судно с оружием.

Он помолчал.

– Мы просит об очень не многом, Шон.

Капитан Бодхар подумал и посмотрел на Кнака.

– Ты понимаешь, что будет потом с этими людьми?

– Понимаю, – кивнул Кнак, – и там, – указал он пальцем на потолок, – не думаю, что не понимают.

– И что вы предлагаете? – кивнул Бодхар.

– Мне нужно будет поговорить с мэром и встретиться с активистами местного профсоюза, – ответил Кнак.

– Социалистами? – усмехнулся Бодхар, – от них толку – только митинги и шум на улице.

– Это нам и надо, Шон, – усмехнулся Кнак, – пусть шумят хоть сутки напролёт и погромче, чтобы англичане услышали их. Ты думаешь, я решусь захватывать этот городок напрямую? Нет, – снова, криво усмехнулся Кнак, – пусть это сделают марксисты. Ну, по крайней мере, пусть англичане так считают. А мы появимся тогда, когда старик мэр уже не будет знать что делать, а англичане стянут к городу как можно больше войск.

– Войск? Тут будут стрелять? – спросил Бодхар, слегка напугавшись.

– Будут, – кивнул Кнак, – разве я говорил, что будет тихо?

– Во всей этой ситуации, Кнак, хочу чтобы ты знал, – закурил Бодхар, – нам тут оставаться после вашей выходки уже будет нельзя. Ты гарантируешь мне место в ваших отрядах, и то что моя семья успеет уйти отсюда, прежде чем город снова займут англичане?

– Если тебя беспокоит твоя семья, то лучше будет всем если они уедут уже сейчас, – ответил Кнак.

Глава 12

Рано утром, в лагере партизан царило оживление. Лагерь проснулся с первыми проблесками зари и немолодой командир, Джордж Кроч, ходил от палатки к палатке поднимая спящих бойцов. Он будил их по тихому, без лишнего шума.

Называть палатками непонятной конструкции шалаши, в которых ветки чередовались с затыкавшим дыры тряпьём, служившем так же и подобием двери, было нельзя. Но, тем не менее, их называли палатками, на военный лад.

– Дядя Джордж, – проснулся, не отойдя окончательно от сна, совсем молодой боец и протирая глаза уставился на Кроча, – дядя Джордж, пустите домой на недельку. Овечек пора стричь, мамка передавала. Говорит, что сама не управится.

– Гм, – удивлённо глянул на него Кроч, – какие овечки, Артур? Подождут, не расстроятся овечки твои. Так и передай мамке, что тут немножко война. Мы в окопах сидим. А она тебе про овечек опять ноет? Я вот скажу ей, как увижу!

Кроч поправил винтовку на плече и отошёл, оставив Артура в растрёпанных чувствах и с явным огорчением нарисованным на лице.

Немного постояв посреди лагеря, что расположился прямо на старой ферме, давно заброшенной и поросшей лесом, убедившись что все бойцы проснулись и никто даже случайно не забыт и не дремлет спрятавшись подальше от всех, Кроч направился прямиком в небольшой каменный домишко, вросший в землю.

Домик стоял спрятавшись за высокими кустами и молодыми деревьями. Когда-то там жили люди. Потом они ушли. Точнее – их вынудили уйти бросив всё. Потом вырос лес и сейчас тут был штаб.

– Овечки! – усмехнулся Кроч, войдя в дом и упав на лавку у стены, почти развалившись по деловому.

Он достал флягу и выплеснул из неё в ведро половину содержимого, налитый вчера лимонад. Откупорив другой рукой флакон со спиртом, Кроч принялся бережно, стараясь не пролить ни капли, заливать спирт во флягу.

– Ты очень много пьёшь, Джордж, – склонился над картой Кнак, не глядя на Кроча.

– А когда я мало пил, Генри? – спокойно ответил Кроч, перелив спирт и закрутив крышку, – если я не пил, то наверное давно бы двинулся умом от всего вокруг и от овечек, которых пора стричь.

Он подцепил флягу к поясу и встав, прошёлся к маленькому мутному окошку.

– Остров Мэн, остров Мэн, – пропел он тихо и глянул на Кнака, – овечки! Вы только подумайте! – рассмеялся он, – тут война, а эта дура сыну передаёт, мол «овечек стричь пора»!

– Действительно, пора, – кивнул спокойно Кнак, – иди сюда, глянь на всё это дело.

Кроч подошёл к карте и встал рядом с Кнаком, не склонившись над ней, а глянул через плечо Кнака.

– Вот здесь, – указал карандашом Кнак и нарисовал на карте маленький кружок, – англичане устроили арсенал. Не то чтобы большой, но существенный для нас. Там, по данным разведки, далеко не старьё, но этим барахлом они планировали вооружить местных добровольцев в случае войны… – он подумал, – с нами.

– Добровольцев? – ухмыльнулся Кроч, – ну так давай поможем им выполнить их же инструкции!

– Выполним, – кивнул Кнак, – обязательно выполним. Сегодня, ближе к вечеру, наведайся туда и тихо смени их караул.

– То есть, сменить караул? – не понял Кроч.

– Арсенал охраняет всего отделение, – пояснил Кнак, – заявитесь туда, ориентируйся по ситуации, но без лишнего шума. Поставишь там наших бойцов. А чтобы раньше времени не поднимался ажиотаж среди местных, переоденешь наших караульных в британские мундиры. Только побрить и подстричь не забудь наших вояк.

– Понял, – подмигнул Кроч, – а с железом что делать?

– Ну сказали же англичане? – ответил Кнак, – выдать его добровольцам! Грузишь на телеги и доставляешь в город, в полицейский участок, капитану Бодхару.

– Этим бобби, что ли? – опешил Кроч, – да ты с ума сошёл!

– Полиции, – кивнул слегка улыбнувшись Кнак, посмотрев на него, – ирландским патриотам! Город займут они, а мы войдём туда без боя.

Он снова глянул на карту.

– Завтра уже начнётся веселье. Полиция перешла на нашу сторону. Главное, чтобы они дали уйти этому гусю в яблоках.

– Гусю? – не понял Кроч.

– Мэру, – ответил, словно поясняя, Кнак, – у этого дебила хватит ума поднять панику с истерикой.

Он снова глянул на карту.

– Пусть поднимает, – спокойно добавил Кнак.

– Хитёр ты, Стрелок, – отцепил от пояса флягу и открутив крышку, сделал глоток Кроч.

– Дерьмо этот лимонад, – проворчал он, – надо было содовую брать. Ну так я пошёл? – спросил он цепляя обратно флягу.

– Удачи, брат, – улыбнулся ему в ответ Кнак.

Через пару минут, снаружи донёсся весёлый голос Кроча.

– Собираемся, ребятки! Англичане нас в гости ждут! Заждались, говорят, уже!

Кнак снова задумался и склонившись над картой погрузился в размышления.

Кроч был весёлый, толстый и добродушный человек. Можно было бы назвать его здоровяком, если бы он не был невысокого роста. Хотя, кулачища Кроча выдавали в нём былого богатыря. Ему было за пятьдесят и на своём веку Кроч успел повоевать и за Англию, и против англичан, и старался попасть именно туда, где можно было порвать английские мундиры об чьи-нибудь штыки. Он даже участвовал в англо-бурской войне, на стороне буров, после чего вернулся в Ирландию и призывал ветеранов той войны, в которых он стрелял в Африке, отстоять свои права с оружием в руках. И такая возможность ему представилась очень скоро. Едва только появилась Шинн Фейн, Кроч один из первых, не мало не задумываясь, пополнил её ряды. Но и Шинн Фейн для него показалась уж слишком либеральной и слишком долго тянущей «кота за хвост». Первый же партизанский отряд был создан именно Джорджем Крочем.

Как и Кнак, Кроч ненавидел англичан не потому что они были они были англичанами, а потому что он был ирландцем, одним из тех кто не желал прощать обиды даже трёхсотлетней давности.

Что до самого Кнака, то Кроч, хотя он и был его братом по оружию, не доверял своему командиру. Кнак был слишком молчалив, недоверчив и даже взгляд его вызывал у Кроча, да пожалуй и у всех, какой-то душевный страх. Если он говорил, то говорил он тихо, медленно, разборчиво, и всегда коротко и ясно. Такие люди всегда вызывают страх.

Кнак любил старую Ирландию и часто поговаривал о том, что неплохо бы было иметь своего короля. Непонятно почему Кнак вообще примкнул, в своё время, именно к республиканцам. Многие видели в нём английского шпиона и понимали, что рано или поздно Кнак обрушится в своём праведном порыве и на Шинн Фейн, и на всех партизанских вождей. На самом же деле, если Кнак кого-то и не любил во всей этой надвигавшейся, с каждым днём ближе и ближе, большой войне, то только тех вождей которые сидели за океаном и давно забыли что такое Ирландия, и как она выглядит рано утром, когда восходит солнце.

Кнак был романтиком, даже большим чем казался. Когда-то он был британским офицером. И даже воевал. В той же Африке, против Кроча и буров. Именно там и состоялось их знакомство, когда и тот, и другой, по достоинству оценили друг друга. Вторая их встреча уже была в Ирландии, когда пришло время браться за оружие тут.

Кнак отшвырнул карандаш и присел возле стола.

Вошёл Артур.

Кнак молча глянул на него и Артур, так же молча, положил перед ним толстую пачку английских газет.

– Пресса теперь доставляется и партизанам? – усмехнулся Кнак, – ценю внимание английской почты.

Он взял одну из газет.

– Привёз местный почтальон, – по военному отрезал Артур, – говорит, что тут только пропаганда, нормальных новостей нет.

Кнак развернул газету, пробежал глазами первую полосу и усмехнулся.

– Германские шпионы нагнетают обстановку в Ирландии, – прочёл он вслух, – основной их задачей является, настроить местных крестьян против британской администрации. Германские наёмники, переодеваясь в солдат и офицеров Его Величества, совершают нападения на безвинных ирландских крестьян и горожан. На прошлой неделе, – Кнак усмехнулся, посмотрел на Артура и продолжил выразительно читать, – возле города Куинстаун, переодетые в наших военных бандиты, главарём которых является некто Генри Кнак по кличке «Стрелок», а так же его сообщники с кличками «Геби» и «Ротар», сожгли дотла имущество принадлежащее ирландской, благочестивой католической семье Сейдж. Один бандит был убит в перестрелке. Остальные, в количестве около тридцати бандитов, с позором, словно перепуганные бешеные собаки, скрылись в ближайшем лесу. Герой, отбивший нападение подлых бандитов, капитан Сэмюэл Сименсон, представлен к высокой королевской награде.

Кнак улыбнулся и посмотрел на Артура.

– Передашь матушке, с очередным вестовым, что перестрелки, в принципе и не было. Пусть успокоится.

Он вздохнул.

– Вот так почитаешь их прессу и сам начнёшь верить, что мы бандиты и вообще и задумаешься – «А на той ли стороне мы воюем»?

– Да полно Вам, командир Стрелок, – улыбнувшись, ответил Артур, – кто им верит тут?

– Важно не то, что тут не верят, – отложил газету Кнак, – важно то, что это читают не только в Ирландии. Что говорит почтальон? – посмотрел он на Артура.

– Ничего особенного, – ответил Артур, – говорит, что в городе профсоюзники начинают забастовку. Сигналом будет сирена с набатом одновременно, на заводе. Мэр бесится, а полиция отказывается арестовывать зачинщиков. На Доме Профсоюзного Собрания красный флаг. Над полицейским участком сегодня подняли ирландский.

– Хорошо, – улыбнулся Кнак, – позови ко мне Габи и Ротара. Объявляй готовность номер один, бери десяток бойцов и занимай деревню Бадед. Я, со своим взводом, буду находиться в Эйри, недалеко от тебя. Твой позывной – Летучая Мышь.

На сталелитейном заводе впервые за много лет было неспокойно. Ещё не прошла пересменка, когда тревожно забил набат и взвыла сирена.

– Что происходит? – отбросил ковш пожилой сталевар и вместо ответа увидел, что в цех вбежал молодой рабочий, только что сменившийся после ночи.

– Бросайте печи! – кричал молодой рабочий пытаясь перекричать шум и грохот металла, но его никто не слышал. Тогда он схватил огромный прут и со всей силы ударил им по пустому чану, висевшему рядом с входом.

Гул заставил всех посмотреть на этого молодого рабочего.

– Бросайте печи, говорю вам! Там намечается что-то серьёзное! Все во двор! – прокричал тот и выбежал из цеха.

Сталевары, только удивлённо переглянулись и нехотя бросив работу, пошли следом за ним.

Заводской двор уже весь гудел и был битком забит людьми, которые толпились и кучковались повсюду. То и дело повторялся гул сирены. Он глушил непрестанно бьющий набат. Но едва из окна администрации вывесили красный флаг, как набат и сирена стихли, а рабочие радостно закричали.

– Урааааа! – раздался крик рабочих увидевших алое знамя.

Человек державший флаг, начал им размахивать в ответ, а на балкон вышли двое.

Один был одет в рабочий комбинезон, а во втором узнавался секретарь владельца завода.

Секретарь швырнул в толпу пачку листовок.

– Товарищи! – крикнул рабочий стоявший рядом с ним, – товарищи! Сейчас все, организованно, движемся к зданию профсоюзного собрания! Администрация завода и полиция на нашей стороне! Мы требуем, немедленного принятия постоянно блокируемого в парламенте Билля о гомруле! Ирландия будет свободной, народной республикой советов, а не сырьевым придатком Британской Империи! Мы не дадим больше им стали выплавляемой в наших печах, из нашей руды, нашими руками! Да здравствует Свободная Ирландия!

– SinnFein! – закричала толпа, – мы свободны! Не дадим англичанам стали! Да здравствует республика! – и все ринулась к воротам завода неорганизованной колонной, на городскую площадь.

Охрана расступилась перед рабочими и присоединилась к ним. На улицах, из окон домов смотрели люди приветствуя это шествие. Над полицейским участком поднялся ирландский флаг. Увидев его, рабочие поняли, что полиция на их стороне и власть в городе теперь находится в их руках…

– Долой короля! Смерть саксам! – крикнул кто-то и его крик подхватили все вокруг…