Толкнув массивную дверь, я сразу же заметила Мэтью, полусидевшего на диване, который заменил ему в эти дни постель. Муж что-то быстро писал карандашом в своем дневнике. Услышав скрип двери, он поднял голову и его глаза радостно блеснули.
– Привет, – прошептал Мэтью, и на мгновение его лицо озарила моя любимая улыбка. – Ты даже не представляешь, насколько я рад тебя видеть.
Я прошла в кабинет и забралась к Мэтью, поджав под себя ноги. Я крепко обняла мужа и почувствовала, что кожа под моими пальцами практически пылает.
– Надо немного сбить тебе температуру, – прошептала я, быстро целуя мужа в обветренные губы.
Я уже собиралась встать, но Мэтью не позволил, удержав за руку.
– Попозже, Мэри, да и от этого все равно мало толку. Просто побудь со мной. Я… Я очень скучал.
Я заметила, что на лице Мэтью как будто прибавилось морщин, а под глазами залегли глубокие тени.
– Прости, – тихо сказала я, вернувшись в его объятия. – Последние дни я была немного не в себе.
– Я рад, что ты вернулась, – хрипло ответил Мэтью. – В какой-то момент я начал бояться, что ты не справишься.
– Ты бы так легко от меня не избавился, – я слегка улыбнулась, а потом серьезно добавила. – Я знала, что ты рядом и слышала твой голос. Я бы в любом случае вернулась к тебе.
Мэтью ничего не ответил, а лишь быстро поцеловал меня в макушку, а потом откинулся на подушку. Он не сказал, но я чувствовала, что у него заканчиваются силы.
– Хочешь чего-нибудь? Может, поспать…
– Хочу в нашу спальню, – прошептал Мэтью. – Я никогда не говорил, но с тех пор как ты появилась в замке, это мое самое любимое место на свете.
Я с сомнением взглянула на мужа. Не представляю, как он поднимется наверх в таком состоянии, но если Мэтью о чем-то просит, то я должна это сделать.
– Давай я попрошу Артура или кого-то из слуг, чтобы тебе помогли.
– Нет, не надо, – он качает головой и медленно встает на ноги. – Я справлюсь, если ты будешь рядом.
Я хочу поспорить, ведь в случае чего мне никогда не удержать Мэтью, который выше меня на целую голову и намного тяжелее, но слова застревают у меня в горле. Я молча протягиваю руку и Мэтью за нее берется, не забыв захватить с собой дневник и карандаш.
– Не люблю, когда запись обрывается на полуслове, – кивает он, проследив за моим взглядом.
Как я и ожидала, подъем по лестнице дался Мэтью совсем непросто, его шатало от слабости и, добравшись до спальни, он был практически без сил. Я помогла мужу забраться в кровать и подала стакан воды.
– Полежи со мной, Мэри, – тихо попросил он и мне не нужно было повторять дважды. – Если честно, мне так страшно сейчас.
Впервые в жизни я слышала подобное от своего мужа.
– Все будет хорошо, – прошептала я, легонько перебирая его черные волосы. Несмотря на возраст, у Мэтью было совсем мало седых прядей. – Люди выздоравливают и у тебя все будет хорошо.
– Не в этот раз, Мэри, – шепнул Мэтью, уткнувшись носом мне в шею. – Я не говорил этого детям, но скажу тебе. Я чувствую, что в этот раз я не выберусь.
– Брось, – я покачала головой. Мой муж пережил эпидемии в Африке и две войны. Какой-то грипп не убьет его.
– Я бы хотел ошибаться, – тихо сказал Мэтью.
То, что Мэтью был прав, мы поняли уже на следующее утро: ему стало хуже. Температура перестала сбиваться, а голос звучал еще более хрипло. Скорее всего, его мучали сильные боли, но Мэтью не признавался и, как не странно, его голова оставалась ясной.
Внутри меня все сжималось от страха и одновременно я не могла поверить в то, что это действительно происходит с нами. Мой всегда сильный муж не может так просто сдаться обычной болячке. Почти весь день я провела с ним, перепробовав все способы лечения, которые знала, и отлучилась лишь когда Мэтью захотел наедине поговорить с Артуром, а потом с Лили и приехавшей Анной. Когда старшая дочь вышла из нашей спальни, тихонько прикрыв за собой дверь, я увидела, как по ее лицу текут слезы. Я молча обняла Анну, прекрасно понимая, что ей нужна не я. Они с Мэтью всегда имели необычайно близкую связь, и Анна сейчас снова переживала свой личный ад.
– Я зайду к тебе попозже, – шепнула я дочери и вернулась в нашу с Мэтью спальню. Он снова что-то писал в дневнике и, судя по напряженному выражению лица, делал это из последних сил.
– Эй, – я села рядом с ним и коснулась руки мужа. – Давай немного отдохнем? Ты можешь дописать и позже.
Мэтью покачал головой.
– Дай мне пару минут, пока я осознаю происходящее. Я не знаю, сколько времени осталось.
Внутри меня все заледенело, я не позволяла себе плакать, но от этих слов, сказанных хриплым шепотом, слезы все же подступили к глазам, и я быстро сморгнула их. Сейчас не время.
– Что ты пишешь? – я не выдержала и первой нарушила тишину через некоторое время.
– Важные вещи, которые мне нельзя забыть, – тихо ответил Мэтью и повернул дневник так, чтобы я могла прочесть последние строки.
Трафальгарская площадь, 10 июня, книга Диккенса «Большие надежды». Эта строчка повторялась снова и снова, и она же сейчас причинила мне почти физическую боль.
Мэтью готовился к своей смерти.
– Я всегда лучше запоминаю, когда пишу, – словно извиняясь, сказал муж.
– Ты это и так не забудешь, – я мягко забрала тетрадь из его рук и положила ее на тумбочку. – Но тебе еще рано думать о смерти, ты поправишься.
– Я так не думаю, Мэри, – шепнул Мэтью, прикрыв глаза и опустившись на подушку. Я видела, как он морщится, значит, каждое движение сопровождается болью. – Прости, что говорю тебе это.
Вместо ответа я просто обняла Мэтью, положив свой подбородок на его голову. Может быть так он не сразу поймет, что я плачу.
– Тебе страшно?
– Хотел бы я сказать, что нет, но да, мне чертовски страшно в этот раз. Странно, правда? Я не чувствовал этого так давно. На самом деле мне не страшно умереть, просто ужасно не хочется расставаться с этой жизнью и всеми, кто есть в ней. Расставаться с тобой.
Я кивнула. Мэтью словно прочитал мои собственные мысли. На его месте я бы сказала то же самое.
– Если…Если все закончится плохо, – я глубоко вздохнула и заставила себя прекратить плакать. – Я найду тебя в следующей жизни.
– Я в тебе и не сомневаюсь, – слегка улыбнулся Мэтью. – Я много раз убеждался, что ты всегда следуешь за мной и именно об этом я хотел с тобой поговорить. Не отправляйся в этот раз за мной, Мэри. Не приближай свою следующую жизнь.
Я закрыла глаза и сжала челюсти, стараясь сдержать рыдания. Мэтью это понял.
– И не плачь, в конце концов мы с тобой уже столько раз умирали, – муж нашел мою руку и поцеловал ее.
– Я бы хотела уйти с тобой, – я озвучила то, о чем думала последние часы. – Что мне делать тут без тебя?
– Жить, – просто ответил Мэтью. – Помочь Артуру управлять поместьем, а нашим девочкам пережить мою смерть, руководить больницей, выдать Клэр замуж, когда придет время, познакомиться с нашими внуками и внучками, которым только предстоит родиться…
Мэтью все говорил, а я вдруг поняла одну простую вещь: даже если он умрет, то жизнь так или иначе продолжится для всех вокруг. Пожалуй, для всех кроме меня.
– Пока я тут лежал, мне пришло в голову кое-что, – продолжил муж. – Если наше перерождение будет скорым, то мы можем еще застать наших детей и внуков. Познакомиться с ними в следующей жизни. Я не знаю, как это будет, но ведь это возможно, наша семья довольна известна и найти их будет не сложно.
Я смотрела на мужа и понимала, что он прав. Впервые за все жизни у нас была возможность хоть как-то прикоснуться к своему прошлому. Конечно, пока очень смутная, но все же возможность.
– Хорошо, – шепнула я. – А я сделаю много фото всех событий, которые ты пропустишь и вложу их в твои дневники. Кстати, я знаю, куда спрячу твои дневники, чтобы ты нашел их в следующей жизни…
– Т-ш-ш, – Мэтью приложил палец к моим губам. – Я не хочу знать, Мэри. Ты сама отдашь мне их и все фотографии, когда мы встретимся в следующий раз.
Я широко распахнула глаза. Я знала, что значат для Мэтью его дневники, и вот сейчас он полностью доверил мне труды не одной своей жизни. Мэтью действительно не сомневался, что мы еще встретимся.
– Интересно, какой будет наша встреча? – кажется, Мэтью думал вслух.
– Какой бы ни была, это будет самый счастливый момент, – шепнула я, снова крепко обняв мужа. – Меня больше убивает время, ведь не понятно, сколько нам этого ждать. Могут пройти столетия…
– Ты стоишь того, чтобы немного подождать, – Мэтью снова улыбнулся, и я поразилась тому, как его глаза сияли в этот момент. – Даже если пройдут сотни лет, я тебя найду.
Я и не сомневаюсь, мой дорогой.
В камине потрескивал огонь, на улице стемнело и только тогда Мэтью, наконец, уснул, но мне не спалось. Я лежала рядом с ним и старалась не думать о том, что это может быть наша последняя ночь вместе. Мысли одна мрачнее другой мелькали в моей голове, но я не позволяла панике прорваться наружу. Пока мы вместе все хорошо.
Я вспомнила, что через несколько дней мы собирались поехать в отпуск, а еще я пообещала Мэтью полетать с ним на этом проклятом самолете, когда появится возможность. Неужели всего этого не будет?
– Я полечу с тобой хоть на другой конец света, – прошептала я, не осознавая, что говорю это вслух. – Просто останься со мной.
– Ловлю на слове, Мэри, – шепнул Мэтью, и я слегка вздрогнула.
– Давно не спишь?
– Достаточно давно, чтобы понять, что ты снова плачешь, – не открывая глаз, Мэтью притянул меня поближе к себе.
– Прости, просто это все так не справедливо. У нас было еще столько планов.
– И мы все сделаем, Мэри, но уже не в этой жизни.
– Это не справедливо, – повторила я.
– Ну, а когда у нас что-то было просто? Но на самом деле я считаю, что нам повезло. Мы еще встретимся, а остальные, умирая, расстаются навсегда. Думаю, эта правда слишком болезненна и поэтому люди верят во встречи на небесах. Эта вера помогает не сойти с ума.
– Ты как как всегда прав, – всхлипнула я.
– Я не всегда прав.
– Люблю тебя, – добавила я, устраиваясь поудобнее рядом с мужем. Мне стало немного спокойнее.
– И я очень люблю тебя, Мэри. И всегда буду.
Это был последний раз, когда я слышала эти слова от Мэтью.
На следующее утро Мэтью был уже словно не с нами и практически не осознавал происходящее вокруг. Жар спал, но это не означало, что Мэтью стало лучше. У него просто закончились силы и организм отказывался бороться с болезнью. Как медсестра я знала, что конец близок и Мэтью не переживет этот день, но что-то внутри меня все еще надеялось на чудо. Мэтью был прав: иногда окружающая действительность настолько страшна, что мы будем цепляться за малейшую надежду.
Я не знала, сколько часов неподвижно просидела рядом с мужем просто держа его за руку. Несколько раз в комнату кто-то заходил, у меня что-то спрашивали, но я не помню кто это был и что они от меня хотели. Возможно, я даже что-то отвечала, но это все казалось настолько неважным на фоне того, что происходило с Мэтью. Я так мечтала, чтобы он еще раз открыл глаза и заговорил со мной, но, кажется, на это у него уже не было сил.
Это был бы не Мэтью, если бы даже перед собственной смертью он не исполнил мое маленькое желание. Это произошло вечером, за несколько минут до конца.
– Мэри, – едва слышный шепот и вполне осмысленный взгляд шоколадных глаз. – Трафальгарская площадь, десятое июня, книга «Большие надежды». Я все запомнил, я приду, Мэри.
– Он бредит? – в ужасе спросила Анна из глубины комнаты, и я только сейчас поняла, что она тоже здесь. Кажется, Лили, Артур и Клэр тоже пришли.
– Я приду к тебе, – я сказала это достаточно громко, чтобы Мэтью точно слышал. Дети тоже могли услышать, но мне было уже все равно. – Так что ничего не бойся, мой родной.
Мэтью едва заметно кивнул и в последний раз закрыл глаза. Через пару минут все было кончено.
Каждый раз, теряя близкого человека, мне казалось, что от моей души оторвали кусок и на его месте осталась рана, которая никогда уже не заживет. Так было после смерти родителей, Роуз и Чарли, но сейчас я чувствовала себя так, словно вся моя душа покинула тело, которое почему-то осталось жить. Эта боль ощущалась физически. Я вдруг вспомнила, как кричали мои пациенты, когда теряли конечность, а многие умирали, не выдержав этой боли. Мне сейчас казалось, что от меня оторвали часть меня и это больно настолько, что я была бы рада умереть и чувствовать.
Вот только умереть не выйдет. Я должна жить в своем самом страшном кошмаре.
Мне хотелось рыдать, катаясь по полу от боли и ужаса, но я не могла себе этого позволить. Я оглядела комнату и заметила застывшее лицо Артура, по щекам которого тихо катились слезы. Кажется, я видела сына плачущим впервые за последние двадцать лет. Анна и Клэр тихо плакали обнявшись, а Лили неотрывно смотрела на тело Мэтью и ее лицо оставалось непроницаемым. Я знала, что ей так же больно, как и остальным, вот только моя средняя дочь никогда не покажет этого на людях. В этом мы с ней похожи.
Я хотела раствориться в своей боли и позволить ей, наконец, уничтожить меня, но вместо этого обняла каждого из своих детей, а после попросила их выйти и оставить нас с Мэтью наедине на эту ночь. Я просто держала его остывшую руку, курила и говорила обо всем, что не успела сказать мужу при жизни. Я вспомнила наше знакомство холодным июньским днем на поле Каллоден, нашу свадьбу здесь в замке, наше первое Рождество, рождение детей, войны, которые мы прошли, редкие совместные поездки, приемы, на которых нам довелось побывать. Так странно, но эти почти тридцать лет вместе были более наполненными, чем мои семь прежних жизней вместе взятые. И гораздо более счастливыми.
Эта ночь тянулась долго и одновременно пролетела слишком быстро. Уже светало, когда я выглянула в окно и закурила. Я вдруг вспомнила, как во время командировки Мэтью в Африку он в письме попросил меня говорить с ним, глядя на небо. Мы были на разных концах света, но под одним небом. Тогда я чувствовала себя самой несчастной на свете, а сейчас отдала бы что угодно, чтобы просто знать, что Мэтью где-то есть. Но если я в чем-то и была уверена, так это в том, что мы больше не под одним небом. И как мне теперь с тобой говорить?
Похороны состоялись через несколько дней, и я очень смутно помню все происходящее на них. Почему-то мне казалось, что все, что мы делаем, не имеет к Мэтью никакого отношения.
С самого утра ко мне зашла Гвен и помогла мне собраться. Она была со мной все последние дни, заменив мою горничную, за что я была ей невероятно благодарна. В это время я была не способна общаться с посторонними людьми.
Через некоторое время зашла Анна, ее глаза снова были красными и опухшими. Кажется, из всех моих детей она тяжелее всех переживала смерть отца. Они с Гвен о чем-то тихо говорили, а я вдруг поняла, что объединяет нас троих – теперь мы все вдовы.
Когда началась траурная церемония и я услышала скрипучий голос священника, то вздрогнула от неожиданности, широко распахнув глаза. Конечно, за эти тридцать лет он стал глубоким стариком, но я не сомневалась, что это отец Эдмунд. Тот самый священником, поженивший нас. Я вспомнила, как отец Эдмунд хмурился, когда мы с Мэтью перешептывались у алтаря, уделяя недостаточно внимания его скучнейшей речи.
Я вспомнила нашу клятву. «Пока смерть не разлучит нас». В нашем случае этого оказалось слишком мало, так что когда пришла пора прощаться, я тихонько шепнула:
– До встречи, мой дорогой.
Мы столько всего преодолели. Победим и смерть.
Когда все закончилось, и мы подходили к замку, я заметила, что розы в этом году цветут как-то особенно ярко. Я не видела подобного уже девятнадцать лет. Вот только теперь я ненавижу розы и май.
– Граф и графиня Флэминг, – объявил дворецкий, когда Артур и Мэриголд заходили в столовую, а я вздрогнула от этих слов. Мне нужно будет привыкнуть, ведь почти тридцать лет именно так на всех приемах представляли нас с Мэтью.
– Вдовствующая графиня, – теперь именно так звучало мое объявление. Я поправила черную вуаль на шляпке и проследовала в столовую за сыном и невесткой. Не уверена, что когда-то привыкну к новому титулу, но разве у меня есть выбор?
– Артур, – тем же вечером я нашла сына в библиотеке. Заметив меня, он оторвался от книги и поднялся на ноги.
– Мама?
– Я хотела с тобой поговорить, – я села в кресло напротив сына и взглянула на стену и висевшие на ней портреты нашей семьи. С ближайшего портрета мне улыбался Мэтью и это придало сил. – Как только траур закончится, я перееду в коттедж, а вы с Мэриголд станете единственными хозяевами замка.
– Это не обязательно, – спокойно ответил Артур. – Ты можешь остаться жить в замке.
– Нет, я не могу. Знаешь, когда мы с твоим отцом поженились, твоя тетя Вайолет жила здесь, но Мэтью сразу же попросил ее переехать в коттедж.
«Прости нас», – я мысленно обратилась к Вайолет, портрет которой тоже висел в библиотеке. – «За то, что после нашей свадьбы тебе пришлось уйти из замка, в котором ты родилась и прожила сорок лет. Неудивительно, что поначалу ты терпеть меня не могла».
– У тебя не такой ужасный характер, как был у тети Вайолет, – заметил Артур, и я слегка улыбнулась. – И я не буду против, если ты останешься.
– Спасибо, – я поднялась на ноги и подошла к двери. – Но я все же перееду через некоторое время.
После этого разговора я вышла на улицу и закурила, глядя в темное ночное небо, усыпанное звездами.
– Я ведь все сделала правильно? – спросила я, подняв голову. Разумеется, ответа не было, но мне нужно хоть как-то говорить с тобой, даже если мы уже не под одним небом.
Через несколько минут я вернулась в свою комнату и, не раздеваясь, забралась на кровать. Несмотря на множество людей в замке, сейчас я чувствовала себя самым одиноким человеком во вселенной.
Неплотно закрытая дверь негромко скрипнула и, повернувшись, я увидела вошедшую в комнату Мири. Собака подошла к моей кровати и положила морду на ее край. Умненькие глазки Мири поблескивали в свете камина. Мири тихонько заскулила, и я положила руку на ее голову.
– Тебе тоже грустно от того, что он умер, да? – шепнула я, легонько поглаживая мягкую шерстку. Мне кажется, собаки не хуже людей понимают, что такое смерть.
В ответ Мири снова заскулила, а потом запрыгнула на постель и принялась вылизывать мне лицо и руки. Она точно понимала, что произошло.
– Поедешь со мной в новый дом? Будем жить только вдвоем, правда, к нам будут часто приходить слуги и гости…
Вместо ответа мокрый собачий нос ткнулся мне в руку, и я подумала, что это значит «да».
Через два день после похорон я вернулась к работе. Мне было тяжело вновь оказаться в больнице, ведь абсолютно все там было создано Мэтью и напоминало о нем, но одновременно именно здесь я ощущала себя ближе всего к мужу. Переступив порог кабинета, я словно бы на минуту оказалась в том времени, когда мы с Мэтью работали вместе. Мне показалось, что дверь вот-вот скрипнет и он войдет сюда, сразу же начав раздавать указания или рассказывая что-то интересное…
Я покачала головой. Нет, Мэри, никто не войдет. Теперь в больнице только ты и остальные медсестры.
Я села в кресло Мэтью и постаралась собраться с мыслями. Мне следовало бы как можно скорее заняться поисками нового врача, который согласиться переехать в наше захолустье и работать под руководством женщины. Я твердо решила, что не позволю никому другому управлять больницей. Мэтью поддержал бы меня, а может мне просто хотелось так думать, ведь больница теперь словно мост связывала мою нынешнюю жизнь с той, какой она была до смерти мужа. Нам всем нужно за что-то держаться, а моя сила сейчас в работе. Заберите у меня ее и от меня вовсе ничего не останется.
Все следующие дни я с утра до ночи пропадала в больнице и старалась не думать о приближающейся важной дате. Десятое июня. Ровно тридцать лет с тех пор, как мы познакомились с Мэтью. Я решила, что возьму выходной в этот день, отправлюсь в Лондон и обязательно зайду на Трафальгарскую площадь. Разумеется, я знала, что в этот год, как и во многие последующие, я не смогу встретить там Мэтью, но отчего-то была уверена, что должна пойти.
Ночью перед поездкой я почти не спала. Бессонница, появившаяся у меня после смерти Чарли, вернулась с новой силой, так что в последнее время это стало обычным делом для меня. С огромным трудом, я заставила себя оторвать голову от подушки на два часа раньше обычного, быстро оделась без помощи горничной и спустилась в столовую. К моему огромному удивлению, там уже завтракал Артур.
– Мама? – он оторвался от газеты и встал, приветствуя меня. – Доброе утро, ты рано сегодня.
– Доброе утро, – я села за стол и налила себе кофе. После таких ночей мне хочется пить его литрами. – Да, я запланировала поездку в Лондон и хочу успеть на утренний поезд.
– Правда? – Артур вскинул брови и по его лицу я поняла, что он о чем-то задумался. – С кем поедешь?
– Одна. Хочу пройтись по магазинам и немного развеяться.
Разумеется, я покривила душой, но я не могла сказать правду.
– Ладно, – он вдруг поднялся на ноги. – Подождешь пару минут, хорошо? Я должен кое-что отдать тебе.
И прежде чем я сообразила, что происходит, Артур стремительно вышел из столовой. Он вернулся через несколько минут, держа в руках небольшую коробочку дня украшений и конверт из плотной бумаги. Бросив взгляд на печать, я сразу же поняла, что это от Мэтью.
– За несколько дней до свадьбы я ездил в Лондон покупать подарок для Мэриголд и папа тоже кое-что заказал у ювелира для тебя. Когда он заболел, то попросил передать тебе письмо и подарок десятого июня.
Дрожащими руками я приняла коробочку и конверт, отчаянно борясь с подступившими слезами. Почему-то это напомнило мне тот вечер девятнадцать лет назад, когда Генри привез мне вести от Мэтью из Африки. То письмо с другого конца света было для меня гораздо важнее драгоценностей, что прилагались к нему, но письмо, которое я держала в руках сейчас, было поистине бесценным. Я вдруг поняла, что это действительно последнее, что я получила от Мэтью в этой жизни.
Мне хотелось сразу же сломать печать и углубиться в чтение, но я знала, что не смогу остановить поток слез, а плакать при ком-то, тем более при Артуре, не входило в мои планы. Так что я поблагодарила сына, положила письмо и коробочку на стол и сделала вид, что полностью занята едой.
– Мам, – я подняла голову и снова поймала на себе задумчивый взгляд Артура. – А почему именно десятое июня?
– Ты о чем? – стараясь не показать тревоги, спросила я. Нет, Артур не мог знать нашу с Мэтью тайну, но он был умен и мог о чем-то догадываться.
– Ну, папа попросил отдать тебе письмо и подарок именно десятого июня, и в этот же день ты собралась в Лондон, а еще перед смертью папа тоже говорил что-то насчет этой даты. Анна подумала, что он бредил, но я видел его глаза. Папа понимал, о чем говорит.
Боже, как же Артур близок и одновременно далек от разгадки нашей тайны. Я подавила в себе огромное желание рассказать ему всю нашу историю, и в моем ответе прозвучала лишь безопасная правда.
– Десятое июня – это годовщина нашего знакомства, – я постаралась улыбнуться. – Сегодня ровно тридцать лет.
Артур понимающе кивнул.
– Ты точно не хочешь, чтобы я поехал сегодня с тобой? Или можешь взять с собой Клэр…
Я покачала головой.
– Нет, сегодняшний день я проведу одна, – с этими словами я выбралась из-за стола и, не забыв взять письмо и подарок, поднялась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
Первым дело я открыла коробочку и не смогла сдержать восторженного вздоха: внутри лежал браслет, украшенный множеством поблескивающих синих камней. Сапфиры. Я сразу же поняла, что этот браслет был выполнен в том же стиле, что и сережки с колье, которые муж подарил мне на нашу свадьбу. Боже, Мэтью…
Я аккуратно взяла браслет и надела его на левое запястье. Мои руки дрожали, поэтому застежка поддалась только с третьей попытки, но больше некому было помочь мне с украшениями. Это всегда делал Мэтью.
Наконец я сломала печать на конверте, развернула лист бумаги, исписанный аккуратным почерком Мэтью и углубилась в чтение.
«Моя милая Мэри! Если ты держишь в руках это письмо, значит, мне немного не повезло, и я не пережил испанку, а Артур не забыл о моей просьбе и отдал тебе конверт и мой маленький подарок. Ты должна была получить этот браслет десятого июня во время прогулки по горному озеру в Альпах вместе со мной, но жизнь иногда вносит свои коррективы, ты ведь это знаешь? В любом случае просто улыбнись, как улыбаюсь я, представляя твою реакцию, ты ведь любишь сюрпризы.
Прости, что в этот день я не рядом и мы не поехали в отпуск. Мне нужно поговорить с тобой о том времени, когда меня не станет. Я не хочу, чтобы все твои мысли были заняты тоской и ожиданием нашей следующей встречи. Живи, Мэри. Помнишь, ты спросила, в какой момент ты превратилась из веселой девушки во взрослую женщину? Кажется, я тогда сказал что-то про войну в Африке, но я ошибся. Та девушка, в которую я влюбился, как только увидел, все еще в тебе. Ты стала старше, но в душе ты не изменилась. Работай, отдыхай, проводи время с нашими детьми и внуками (надеюсь, их у нас будет много) и не забудь съездить в отпуск. Я правда хочу, чтобы ты выбралась из Велчестера и отправилась туда, куда тебе самой захочется. Возьми с собой Гвен, Анну, Лили или Клэр… Или всех вместе, представляешь, какая веселая соберется компания? Ты можешь даже выйти замуж за Лагарда, уверен, он предложит тебе это уже через пару месяцев после мой смерти. Знаешь, я никогда не спрашивал тебя о том, что произошло между вами на корабле, потому что доверяю тебе, но вместе с этим я вижу отношение капитана к тебе. Если честно, после того, как Лагард вернул тебе диадему, я разрываюсь между ужасной ревностью и благодарностью за то, что он сделал для тебя. По правде говоря, я тоже много лет пытался найти хоть какие-то украшения из твой коллекции, но мне не удалось, а он смог. Серьезно, Мэри, я не против, если ты выйдешь замуж, я не хочу, чтобы ты была одинока…»
Я оторвалась от письма, потому что уже ничего не видела из-за слез. Мэтью тоже искал мои украшения… Я не знала об этом. Он отпускает меня, разрешает снова выйти замуж, чтобы мне не было одиноко. Я покачала головой.
– Как будто это возможно, мой дорогой, – шепнула я, глядя в окно. Небо было серым, кажется, вот-вот пойдет дождь.
Я вытерла глаза и вернулась к чтению.
«… Я не буду писать ничего насчет управления поместьем, Артур сам разберется с этим, и не буду ничего говорить по поводу больницы, она твоя. Теперь ты знаешь эту работу не хуже меня.»
Я глубоко вздохнула. Выходит, я не ошиблась, Мэтью хотел, чтобы больницей управляла я.
«…Думаю, пора заканчивать, а не то это письмо станет бесконечным. Спасибо, что ты вытащила меня из векового одиночества и раскрасила эти тридцать лет самыми яркими красками. Это были лучшие годы за все мои жизни, и они еще повторятся в будущих. Не знаю, как и когда это произойдет, но мы найдем друг друга. Я бесконечно тебя люблю.
Навеки твой Мэтью.
P.S. Погладь за меня Мири и не забудь об отпуске!»
Я дочитала, но так и сидела, уставившись на лист бумаги, пока на него не закапали горячие слезы, смазывая чернила. Спохватившись, я быстро вытерла их и отложила письмо, закурила и подошла к окну.
– Спасибо, что ты сделал меня мной, – шепнула я небу. Начался дождь, и я еще несколько минут бездумно смотрела на капли воды, стучавшие в стекло, а затем привела себя в порядок и спустилась вниз. Я зашла в библиотеку и после недолгих поисков обнаружила там томик «Больших надежд». Быстро сунув его в сумочку, я отправилась на станцию. Меня ждал Лондон.
Наверное, после долгой дороги мне стоило бы зайти в нашу лондонскую квартиру и немного отдохнуть, но еще в поезде меня охватило какое-то странное волнение, из-за которого мне не терпелось отправиться сразу же на Трафальгарскую площадь, что я и сделала. Несмотря на плохую погоду, центр города был полон людей, и я всем сердцем надеялась не встретить сегодня знакомых. Сейчас я была бы рада только одному человеку, но он не придет.
Немного прогулявшись по площади, я остановилась у фонтана неподалеку от колонны адмирала Нельсона и вытащила из сумочки книгу. Крепко сжав ее в руках, и принялась разглядывать прохожих. Разумеется, я и не надеялась на появление Мэтью, но все равно вздрогнула от неожиданности, заметив в толпе человека, похожего на него. Я моргнула и поняла, что у них нет ничего общего, кроме высокого роста и черных волос, но все равно испытала легкое разочарование.
Нет, так нельзя. Я ведь знаю, что Мэтью умер меньше месяца назад. До его перерождения пройдет минимум год, а может быть даже десятки, сотни лет… В этой жизни я больше никогда не увижу Мэтью.
Вновь начался холодный мелкий дождь, но я не спешила уходить или открывать зонт. Я все так же стояла, смотрела на огромную площадь и мечтала о том дне, через много-много лет, когда вновь встречу здесь Мэтью. А что, если он не переродится больше? Мы ведь не знаем, сколько раз душа может возвращаться в этот мир, а Мэтью прожил уже двадцать три жизни. А если больше не смогу вернуться я, а он будет веками ждать меня? Если мы не совпадем по времени жизней? Или родимся в отдаленных концах света, не имея возможности вырваться оттуда? Наш с Мэтью план вдруг показался мне абсолютно нереальным. Давайте честно, насколько выше шанс вовсе никогда не встретиться, чем найти друг друга в следующих жизнях?
Эти панические мысли проносились в моей голове, пока я стояла на площади, глядя на толпу и дождь. Я пришла в себя, только когда окончательно промокла и начала замерзать. С огромным трудом я заставила себя двигаться и медленно пошла в сторону Пикадилли. Нет смысла ждать того, кто не сможет прийти.
Но я буду ждать каждый день, неделю, месяц и год. Каждую следующую жизнь.
Мы должны встретиться.
Добравшись до квартиры, я закрыла за собой дверь и почувствовала, как напряжение отпускает меня. Это место хранило не меньше воспоминаний о Мэтью, чем Велчестер. Я знала, что муж обожал эту квартиру, называл ее своим логовом и никогда не пускал сюда посторонних. Я не собиралась нарушать эту традицию.
Я быстро разожгла огонь в камине и поставила туфли около него, надеясь, что они высохнут за те несколько часов, что у меня остались до вечернего поезда, на котором я вернусь в замок. Я приготовила чай, по привычке достав две чашки, а потом тупо смотрела на вторую, не в силах убрать ее обратно в буфет. Кажется, я впервые в жизни была в этой квартире одна. Поддавшись порыву, я разлила чай по обеим чашкам и, быстро перекусив сэндвичем, купленным в лавке у дома, вернулась в гостиную, устраиваясь в кресле у огня. Было уютно, но чего-то не хватало. Я встала и подошла к книжной полке, выбирая, что бы мне почитать. Разумеется, мой взгляд сразу же упал на один из старых дневников Мэтью.