Не доверяй незнакомцу

Глава 4

Кира настороженно смотрела на незнакомца. На мгновение ей показалось, что в его глазах взметнулось пламя и холодный воздух между ними вдруг стал жарким. Но все тут же пропало. В его глазах были только осторожность и подозрительность, и Кира решила, что ей все почудилось.

Может, это была галлюцинация, вызванная травмой головы.

Голова у нее действительно болела и кружилась, и все вокруг – весь этот заснеженный мир как будто плавал и качался перед глазами. Даже этот большой мужчина словно пошатывался. Ее тело вдруг сотряс приступ дрожи, и лицо Горца тут же смягчилось, а взгляд стал обеспокоенным. Он расстегнул свою большую красную куртку, подошел и протянул ее Кире.

Она секунду поколебалась, но с благодарностью взяла. И мысленно пообещала себе, что вернет ее сразу же, как только согреется.

– Моя машина… – повторила она хрипло.

Горец молчал. Кира склонила голову к плечу, оглядела дымящуюся гору металла и снова перевела взгляд на него. Он тоже смотрел ей в глаза. Его лоб был испачкан чем-то черным.

– Вы говорите по-английски?

Он коротко кивнул.

– Тогда… в чем дело? Вы что, меня проверяете? Решаете, достойна ли я того, чтобы со мной разговаривать, или нет?

Он криво ухмыльнулся.

Что-то вроде того, догадалась Кира.

Она опять вздохнула. Несколько часов с совершенно незнакомым человеком (при этом, заметим, не было произнесено ни единого слова) – и вот она уже прекрасно его понимает. Сомнительно, что она когда-нибудь сможет так же легко читать мысли Дрю.

Ее снова сотряс приступ дрожи. Горец протянул ей руку, но она отмахнулась.

– Со мной все в порядке, – соврала она.

Он поднял бровь. Врешь.

– Мне все равно, верите вы мне или нет. – Она раздраженно прищурилась, чтобы скрыть смущение, и пробормотала: – Я просто не привыкла сидеть на снегу почти голой.

Он негромко рассмеялся – низко и очень сексуально, и ее окатила волна тепла. Затем сел на корточки и снова молча уставился на нее. Эти пронзительно-серые глаза требовали ответов, и Кира вдруг поняла, что ужасно хочет все ему рассказать.

Она была детским психологом и в силу профессии умела быстро и правильно оценивать людей. Что-то в красивом лице незнакомца говорило ей, что этому человеку можно доверять.

Он и правда был очень хорош собой. Красиво очерченные губы, высокий лоб и правильные черты лица. Внезапно Кира вспомнила, как уютно и тепло ей было в его в объятиях.

Дрю даже и близко не обладал таким магнетизмом.

И он снова смотрел на нее. «Может быть, он вспоминает, как ты прижималась к нему всем телом». При этой мысли она залилась румянцем и почувствовала, как горячая волна пошла ниже.

Тряхнув головой, она перевела взгляд на свою дымящуюся машину. Что-то черное и блестящее, рядом с останками ее машины, привлекло ее внимание.

«Мой телефон».

Ей непременно нужно было до него добраться. Интуиция подсказала Кире, что ее спаситель – если его можно так называть, ведь она не знает, какие у него намерения, – не позволит его взять.

От страха и волнения девушка с трудом выдавила из себя улыбку.

– Вы не могли бы извинить меня… на секунду? – Она не узнала свой голос. – Мне, кажется, нужно… э-э-э… воспользоваться дамской комнатой.

Грэм прищурился и подумал, не сказать ли ей прямо в лицо, что она врет и он это отлично понимает. Надо признать, он был удивлен, что она смогла подняться. Но она встала и направилась куда-то в темноту. Более того, она сбросила его сапоги, и не просто пошла, а побежала.

Грэм так изумился, что даже забыл, что нужно ее догнать. Он рванул за ней. Из-под его огромной куртки мелькали ее белые ноги; это было и сексуально, и смешно одновременно.

Ей бы нужно их поджать и укутать во что-нибудь теплое, пока она не испортила такую красоту обморожением, рассеянно подумал он.

Она оглянулась, увидела его и прибавила ходу.

Да какого дьявола она творит, в самом-то деле? Она бежит в самую чащу леса, раздерет там свои хорошенькие пальчики и пяточки в клочья. Лишняя работа и лишние проблемы для него.

Грэма так и подмывало дать ей поскакать еще немного, пока он не заметил рану на внутренней стороне ее бедра.

«Черт!» – мысленно выругался он.

Как только он не заметил этот глубокий порез раньше? Ее прыжки по снегу, должно быть, заставили рану вновь открыться, и даже на расстоянии нескольких ярдов он видел, как из нее течет кровь.

Грэм бросился за ней в лес и догнал ее в несколько прыжков.

Без лишних слов он наклонился, подхватил ее под колени и бесцеремонно закинул себе на плечо. Она забарабанила по его спине кулаками, но он не обращал на это внимания.

Он тащил ее, словно мешок с картошкой, и, дойдя до того места, откуда она бросилась в бега, не слишком нежно опустил ее на землю.

Но как только он сел, она поползла. Он понаблюдал, как она беспомощно елозит по снегу, протянул руку, схватил ее за щиколотку и притянул обратно.

После этого Грэм посадил ее на землю между своими коленями и крепко зажал. Потом он зубами оторвал от своей футболки несколько полос: одну – чтобы связать ей руки, другую – ноги и третью – чтобы остановить текущую из раны кровь. Увидев кровь, девушка притихла и как будто обмякла.

Он сделал из эластичного хлопка повязку и наложил ее на рану, но кровь проступила сквозь нее почти сразу же. Грэм оторвал еще одну полоску, соорудил из нее толстую давящую повязку и крепко затянул.

Кровь остановилась, но Грэм понимал, что ногу нужно зашивать.

– Горец? – тихо спросила она. – Я серьезно ранена, да?

Грэм коротко кивнул.

Помолчав, она откинулась назад, к нему на грудь, немного поерзала, устраиваясь удобнее и чуть склонила голову набок.

– Должна тебя предупредить, – пробормотала она. – Так просто я не дамся.

Грэм закатил глаза. Какой сюрприз! Какая новость!

Сделав такое заявление, она совершенно непоследовательно уткнулась носом ему в грудь. Ее глаза закрылись, она подтянула ноги и свернулась у него на коленях клубочком, как будто здесь было ее законное место.

Грэм попытался освободиться, но спящая красавица что-то пробормотала и крепче прижалась к нему. Он обернул курткой ее ноги, она сонно пошевелилась, и ее губы случайно коснулись его уха.

Его тело отреагировало мгновенно. Он ощутил острый приступ желания и невольно сжал ее крепче. Очень медленно и осторожно он развязал ее запястья и затаил дыхание: она вытянула руку, положила ему на плечо и большим пальцем как будто погладила его ключицу.

Рыжий локон упал ей на щеку. Почти неосознанно он убрал его. Ладонь коснулась ее кожи, и Грэм неожиданно осознал, что она горячая и, хотя лицо все еще оставалось бледным, на скулах рдели два пунцовых пятна.

Он нахмурился, положил тыльную сторону ладони ей на лоб, затем провел пальцем по лицу. Да. У нее определенно повышенная температура.

Ему нужно было доставить ее в безопасное, чистое и удобное для лечения место. О клинике в городе, разумеется, не могло быть и речи.

В его хижину. Другого выхода нет. Грэм посмотрел на небо. Солнце совсем закатилось, и вокруг было черным-черно. Сейчас идти опасно.

Спуск крутой, а ему еще предстоит нести ее. Но выбора нет.

Какие бы обстоятельства ни привели ее к нему, ей требуются лечение и уход, а он все еще помнил принесенную клятву.

…воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости…^[1]

Глава 5

Кира ритмично покачивалась, и ее это убаюкивало. Огромный горец нес ее на руках и передвигался по снегу с поразительной скоростью.

Она видела нижнюю часть его подбородка, утонувшую в бороде, и голую шею, поблескивающую от пота. Дышал он тяжеловато, но в целом как будто не замечал веса своего груза.

– Прошу прощения? – Голос Киры был так слаб, что если он и расслышал ее, то точно не понял, что она сказала.

Она по-прежнему была одета в большую красную куртку, перехваченную в поясе и завязанную у горла. Шея была обернута шарфом, прикрывающим и голову. Белым мехом Горец обернул ее ноги и ступни.

Она ощущала слабость. Настоящую слабость. И не только телесную. Мысли были хрупкими и ломались, как соломинки. Нужно было найти одну, покрепче, и уцепиться за нее.

Наконец она нашла. «Мой телефон». Да. У нее все же получилось схватить его и спрятать в карман куртки за несколько секунд до того, как Горец поймал ее и взвалил себе на плечо.

Кире ужасно хотелось проверить, на месте ли телефон. Но ее руки, спрятанные под рубашкой незнакомца, прижимались к его груди. Невозможно было убрать их оттуда незаметно. Кира нервно пошевелила пальцами, и ей показалось, что его пульс участился. Заинтригованная, Кира решила проверить свое наблюдение.

Она медленно распрямила пальцы и сдвинула ладонь вверх, всего на дюйм. Как только ее рука погладила его по груди, сердцебиение участилось едва ли не вдвое. Вот это да!

Кира погладила еще, но в этот раз было уже непонятно, чье сердце затрепетало больше – его или ее. Ее окатила новая волна жара, а головокружение усилилось.

«Подумай о Дрю!» – приказала она себе.

Однако Кира не помнила даже, как выглядел Дрю, его образ закрыл собой человек-гора. Как долго уже он ее несет? И куда?

– Эй, – позвала она и порадовалась, что на этот раз получилось громче.

Никакого ответа не последовало. Кира попыталась еще раз:

– Горец?

Он даже не замедлил хода.

– Эй! – На этот раз Кира собрала все силы и крикнула. И по тому, как он сжал ее, она поняла, что теперь он ее услышал.

Но снова промолчал.

С трудом Кира высвободила одну руку и дернула горца за бороду.

Он резко втянул в себя воздух и отпустил ее. Кира свалилась на снег, и приземление было не мягким. Она ударилась спиной и несколько мгновений не могла дышать.

Он сочувственно посмотрел на нее сверху вниз. Кира заорала:

– Ты, придурок! Ты меня уронил! Я не просила, чтобы судьба послала мне аварию, тебя и твою идиотскую бороду, – пробормотала она.

С озабоченным видом он склонился над ней, и Кира по снегу отползла на пятой точке.

– Что? – спросила она и потрясла головой. Мир снова сдвинулся с места и поплыл. – Я не хочу, чтобы со мной обращались как с пещерной женщиной. И ты больше не будешь касаться меня своими лапами – они у тебя, кстати, как у снежного человека. Если только я тебя не попрошу.

Осознав, как это прозвучало, Кира жарко покраснела. И еще ей показалось, что под бородой незнакомец прячет улыбку.

– Придурок, – снова пробормотала она.

Он скрестил руки на груди и смотрел на нее, прищурив глаза. Ну-ка поглядим, как ты сможешь встать без моей помощи, говорил его взгляд.

– Встану! – рявкнула Кира.

Она оперлась обеими руками о землю и поднялась. В ступни впились камни. Пальцы тут же заныли от мороза. И что было хуже всего, опять закружилась голова. Девушка выпрямилась и скривилась – у нее тут же заболело буквально все, особенно рана на внутренней стороне бедра. Однако она вскинула голову и твердо встретила взгляд Горца.

– Куда идти? – выдавила Кира сквозь сжатые зубы.

Он пожал плечами и показал на черный горизонт.

– Отлично, – бодро ответила Кира.

Горец молча наблюдал. Она сделала два мучительных шага. Мир в который раз качнуло, и Кира оказалась на земле. Он стоял напротив и хмурился. Странно, под его взглядом ей стало теплее. Кира опустила глаза и увидела, что повязка стала совсем темной от крови. Она потрогала ногу: неудивительно, что ее шатает и что Горец так торопится.

Она посидела еще немного и вздохнула, признавая поражение.

– Эй, м-м-м… Горец.

Он приподнял бровь.

– Ну да. Я поняла: если ты не будешь меня нести, далеко мы не уйдем.

Он усмехнулся, а в следующее мгновение легко поднял ее с земли. Однако нести ее ему пришлось не больше минуты. С похолодевшим сердцем Кира уставилась на старую хижину, которая вдруг выросла перед ними как из-под земли. Это был настоящий фильм ужасов.

Глава 6

Она молча переводила взгляд с него на хижину. Он только пожал плечами. Она подозрительно прищурила изумрудного цвета глаза и отступила на шаг, оценивающе разглядывая хижину. Одноэтажное строение с крышей из грубой дранки и широким крыльцом. Над дверью колокольчики – их еще называют «музыка ветра». Вряд ли она в восторге от того, что видит, подумал Грэм.

В первый раз с тех пор, как он сюда переселился, ему вдруг захотелось, чтобы его жилище выглядело презентабельнее.

Он сознательно не стал ремонтировать и подновлять хижину снаружи. Пусть выглядит полуразвалившейся и заброшенной. Если даже кто-ни будь случайно на нее набредет, у него вряд ли возникнет желание войти.

Не успел Грэм подняться на крыльцо, как рука Киры метнулась вперед, она потерла старую, побитую непогодой табличку. Ее вырезал прадед Грэма, почти сто лет назад, когда построил эту хижину. В то время она служила охотничьим домиком.

– Кэллоуэй? – спросила она и потрогала едва различимые буквы. И развернулась так, чтобы заглянуть ему в лицо. – Это ты?

Она смотрела на него с терпеливым любопытством, и он смешался, не зная, как реагировать. Кэллоуэй – не слишком распространенная фамилия, но в то же время ей она, судя по всему, ничего не говорила.

Но со временем она может что-нибудь вспомнить и связать его фамилию с преступлением, которое ему приписали. И что она тогда сделает? Сочтет это совпадением или захочет копнуть глубже?

В конце концов Грэм решил рискнуть и поставить на правду. Он коротко кивнул.

– Кэллоуэй… – задумчиво повторила она. – А это имя или фамилия?

Грэм напрягся. Но тут она улыбнулась – искренне и открыто, и ее лицо неожиданно абсолютно изменилось. Если раньше это было хрупкое фарфоровое совершенство, то теперь – дьявольская манящая красота.

– Или ты из тех, у кого имя – это и имя и фамилия? – поддразнила она. – Вроде Шер?

Грэм закатил глаза, сорвал табличку и швырнул ее в ведро, стоявшее на крыльце. Потом он сделал шаг к двери, повернул ручку, и они оказались в хижине.

Тяжелые занавески на окнах были задернуты, внутри царил полумрак, свет шел лишь от печи, которая топилась дровами. Грэм всегда оставлял в ней огонь, даже когда уходил из дома, и благодаря этому постоянно поддерживал комфортную температуру. В тусклом свечении можно было разглядеть спартанскую обстановку.

Из мебели здесь стояли лишь грубо сработанная кровать Грэма, такой же грубый стол и несколько стульев. Он отнес свою гостью к постели и осторожно опустил на нее. Она попыталась встать, но он удержал ее взглядом и отошел в другой конец комнаты.

Прежде всего он собирался осмотреть ее и обработать рану на ноге, а потом уж все остальное.

Грэм набрал воды в кастрюлю и поставил на огонь. Затем взял чистое полотенце, смочив его под краном простого умывальника. Теперь обратно к кровати. Он присел рядом. Она скрестила руки на груди, нахмурилась и сжала губы. Не обращая внимания на эту гримасу, Грэм поднес руку с полотенцем к ее лицу, но она тут же его выхватила.

– Я прекрасно могу сделать это сама, – пробурчала Кира.

Она тщательно отерла лицо и вернула полотенце ему.

Он встал, насыпал в оловянную кружку специй, налил сока, добавил закипевшей воды и щедро плеснул туда самогона собственного изготовления.

Затем Горец вернулся к ней и протянул питье. Она подозрительно оглядела кружку – и, разумеется, не взяла.

– Не думаю, что это хорошая идея, – пробормотала она.

Грэм демонстративно сделал глоток и снова протянул кружку ей. Она с сомнением принюхалась:

– Ну ладно. Надеюсь, ты не хочешь меня отравить, – и с опаской глотнула. Затем глотнула еще раз.

Грэм удовлетворенно кивнул и отошел к кухонной зоне. Порывшись в шкафчиках, он нашел все, что могло ему понадобиться, и выложил на поднос.

Теперь нужно было переодеться. Его одежда была грязной, а кое-где испачкана кровью, ее кровью. Не хватало еще, чтобы у нее случилось заражение!

Он бросил быстрый взгляд на кровать. Девушка была занята напитком и не смотрела в его сторону, так что он быстро вылез из штанов и натянул чистые джинсы. Потом, так же быстро, стянул футболку, намылил лицо, шею, грудь и руки, смачивая мыло кипяченой водой, затем смыл пену в железное ведро.

Когда Грэм снова повернулся к кровати, оловянная кружка стояла на полу, а пациентка смотрела на него во все глаза. Оранжевый отсвет пламени играл у нее в волосах, делая их то золотыми, то красными.

Она была необыкновенно хороша, и по его телу как будто пробежал электрический разряд. Черт, как же она красива!

Неосознанно он тоже уставился на нее. На ней все еще была его объемная красная куртка, но она доходила лишь до середины бедра, оставляя голыми ноги. Она безуспешно попыталась потянуть куртку вниз. Грэм знал, что под курткой у нее одни лишь трусики, и от этого ему сделалось совсем нехорошо.

Грэм заставил себя отвернуться и сделал глубокий вдох. Оглянувшись, он увидел, что девушка замерла и напряглась, как будто приготовилась к нападению. Он осторожно и медленно подошел к кровати, сел, стараясь, чтобы между их коленями оставалось несколько дюймов.

Он установил между ними поднос с импровизированными средствами первой помощи и заметил, что она смотрит на него с неподдельным ужасом.

Он вопросительно поднял бровь.

– Что? Неужели ты сейчас собираешься спросить у меня разрешения? – пискнула она.

Он подтолкнул поднос к ней и стал ждать, пока она изучит все, что на нем лежит.

Лоскут белой ткани, который он собирался использовать вместо бинта. Маленькая бутылочка водки, из тех, что продают в аэропортах, – дезинфицирующее средство. Бальзам-желе собственного изготовления – Грэм лично придумал его, чтобы лечить ожоги. Упаковка антибиотиков с крупной надписью «Пенициллин». И наконец, изогнутая игла с продетой в нее леской.

Ну да, игла выглядит устрашающе, признал Грэм. Особенно в этом тусклом освещении. Но все остальное – совершенно невинно.

Однако его пациентка, очевидно, так не думала.

– Ни за что, – отрезала она. – К черту.

Оттолкнув поднос, она глотнула сидра и уже собиралась поставить кружку на пол, но Грэм положил свою руку поверх ее, сжал пальцы так, чтобы она не могла отпустить ручку, и подтолкнул кружку к ее лицу. Она послушно допила снадобье, и он одобрительно кивнул.

Секунду или две у нее был очень оскорбленный вид.

Однако ее глаза уже понемногу стекленели, а взгляд рассредоточился. Грэм взял кружку из ее ослабевшей руки, поставил ее на поднос и открыл бутылочку с водкой. Налив немного на ткань, он потянулся к ране на ее ноге, но она хлопнула его по руке. Грэм раздраженно нахмурился. Кира захихикала и вдруг схватила его ладонь и переплела его пальцы со своими. Грэм от неожиданности замер. Он просто сидел и смотрел на то, как прекрасна ее рука в его руке. Маленькая и нежная.

– Эй… Горец. Ты не совсем мой тип мужчины, – сказала она. – Но если бы мне нравились такие вот сердитые, нахмуренные парни, типа задумчивые герои. Я бы выбрала тебя. – Она помолчала и добавила: – Я вроде как не хотела произносить это вслух. Я что… пьяная?

Она заелозила по кровати и чуть не свалилась на пол. Грэм успел ее подхватить. Он уложил ее голову на подушку, убрал с лица волосы и стал ждать, когда закроются ее уже слипающиеся глаза.

Глава 7

Кира медленно выплыла из сна. Они с отцом обычно вставали, как только забрезжит рассвет, и вместе наблюдали за тем, как встает солнце. Потом отец читал газеты, а Кира готовила завтрак для мамы, которая просыпалась минимум через час после них.

Она обожала эти ранние утренние часы. Три года назад Кира окончила учебу, поступила на работу в службу социальной поддержки и переехала в отдельную квартиру. Но привычка вставать до рассвета так и осталась.

Сейчас она чувствовала себя слабой и разбитой, этому могло быть только два объяснения: либо у нее похмелье, либо она серьезно заболела.

«И что же из двух?» – вяло подумала Кира. Почему-то ей было трудно вспомнить, чем она занималась накануне.

Она открыла глаза. Хижина. Память вернулась к ней мгновенно, а заодно захлестнула и волна паники. Кэллоуэй и его сидр. Кэллоуэй держит ее за руку и нежно опускает ее голову на подушку.

Да, а еще она говорит Кэллоуэю, что он не ее тип. Она вспомнила все это и покраснела. Ее отвлекла его рука. Такая теплая и твердая. У Дрю руки были мягкие и нежные. Все правильно, он ведь только и делает, что сидит в офисе.

Ну и попала она в переплет. Уединенный домик. Невероятно привлекательный высокий темноволосый незнакомец. Потрескивающий в печке огонь.

Так. Стоп. Нужно собраться с мыслями и оценить обстановку.

Она лежит на боку. Вокруг нее подоткнуто одеяло, но рядом на кровати еще очень много свободного места. Кира нервно сглотнула: здесь вполне мог поместиться большой мускулистый мужчина.

Он что, спал тут, с ней? Выходит, она переспала с Горцем.

Кира неприлично хихикнула и зажала себе рот. И где он, этот мужик?

– Кэллоуэй? – позвала Кира.

Никто ей не ответил, в хижине царила полная тишина. Ну и прекрасно, подумала Кира, ощущая тупую боль в виске.

Кира села и с удовольствием отметила, что голова больше не кружится. Да и боль вчера была гораздо сильнее. Она попробовала встать, и это ей удалось. Но ноги дрожали, и она ощущала слабость во всем теле. Подавив тяжелый вздох, Кира поискала глазами что-нибудь, что могло бы сойти за костыль. У печки стояла кочерга. Сойдет, решила она и заковыляла к ней.

Она еще раз окинула комнату внимательным взглядом. Здесь были только самые необходимые и простые вещи. В кухонной зоне угловой навесной шкафчик, термоящик со льдом и пластиковый контейнер, набитый чугунными кастрюлями и горшками.

Кира допрыгала до термоящика и открыла его. Там лежали, естественно, кусок льда, несколько плоских упаковок – кажется, стейки, и…

– Пиво! – изумленно воскликнула она.

Она-то думала, Кэллоуэй из тех, кто предпочитает самогон, а не легкое пиво. Кира вернула крышку ящика на место и занялась шкафчиком. Здесь ее снова ждал сюрприз – растворимый горячий шоколад и коробки с макаронами с сыром. Там же стояли банки с консервированным супом и пачка овсяного печенья.

Не такой уж он и первобытный человек, как выясняется.

Она осмотрела хижину еще раз, уже другими глазами, и теперь заметила и кое-какие современные предметы.

Разумеется, никакого телевизора или микроволновки, но на стене висели мишень для игры в дартс и календарь. На одном подоконнике расположились электронные часы-будильник и кружка для кофе из нержавеющей стали, а на другом красовался подписанный бейсбольный мяч на подставке.

Все это было очень похоже на обычную мужскую берлогу, только без обязательной электроники. Кира сделала еще несколько неуклюжих шагов и наткнулась на пыльную коробку, та опрокинулась, а ее содержимое вывалилось на пол.

Она присела и потянулась, чтобы все собрать, но вдруг замерла.

Прямо перед ней лежал альбом для вырезок. В глаза сразу же бросился угрожающий заголовок газетной статьи, наклеенной на страницу.

«НАСЛЕДНИЦА И ЕЕ СЫН БЕЗЖАЛОСТНО УБИТЫ. КРОВАВАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА».

Под заголовком помещалась черно-белая фотография с места преступления. Кира взяла альбом и дрожащими пальцами перелистнула несколько страниц назад.

«НЕЗАКОННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ В ДОМ ОБЕРНУЛОСЬ ПЕРЕСТРЕЛКОЙ».

И снова фото – аккуратный дом на просторной лужайке.

Кира перелистнула вперед.

«ДОЛГИ И РАЗВОД. ПОЛИЦИЯ ЗАДЕРЖАЛА ПОДОЗРЕВАЕМОГО ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ ХЕНДЕРСОНОВ».

Зернистый, плохого качества снимок изображал мужчину с короткой стрижкой, прикрывающего лицо лацканом пиджака.

Она нахмурилась, припоминая, – может, она слышала или читала об этом преступлении, – и пробежала статью глазами. Подозреваемого называли «человеком, близко знавшим жертв», а слова «неожиданный поворот событий» были повторены трижды. Внезапно ее осенило.

Дерби-Рич. По спине пробежала холодная дрожь. Это было не просто дело, о котором она что-то слышала. В свое время это двойное убийство всколыхнуло тот круг, где вращались ее родители и она сама – преуспевающие доктора, адвокаты и судьи.

Кира помнила даже день, когда оно было совершено, но, к собственному смущению, не потому, что ее так поразила трагедия. Просто в этот день она познакомилась с Дрю. Пока соседи, стоя на крыльце, сплетничали и перешептывались, Дрю проходил по улице; он искал дом, который должен был посмотреть, но никто почему-то не предложил ему помочь, хотя он явно потерялся. Кира оказалась единственной, кто сумел ему объяснить, почему в данный момент людей не интересуют ни недвижимость, ни потенциальные новые соседи. И его романтическое ухаживание за ней началось с той минуты, когда он по ошибке постучал в дверь дома ее родителей.

Но зачем Кэллоуэй держит дома этот альбом с вырезками? Какое отношение человек вроде него может иметь к смерти кого-то из совершенно другого социального слоя?

Все еще держа альбом в руках, Кира на ватных ногах подошла к окну.

На заметенном снегом дворе стоял Кэллоуэй в расстегнутой куртке. Налетевший порыв ветра взъерошил густые волосы. Но Кэллоуэй, кажется, этого не заметил. Напротив Кэллоуэя стоял мужчина – худой, высокий и в полном снаряжении: шлем, куртка с отороченным мехом капюшоном, толстые штаны Gor-Tex и сапоги до колена. Его рука лежала на руле снегохода. То, как они смотрели друг на друга, почему-то заставило ее поежиться. Но что ее так встревожило? Пока Кира пыталась разобраться, ветер внезапно дунул в ее сторону и до нее донеслись слова.

– Мои планы изменились.

Кира изумленно выдохнула, не осознавая, что до этого, оказывается, сдерживала дыхание, и невольно отступила назад.

Это сказал он. Кэллоуэй.

Этот низкий, чуть хрипловатый голос мог принадлежать ему и только ему.

Она прижалась лбом к стеклу и снова ахнула, теперь уже от страха. На поясе у человека, с которым разговаривал Кэллоуэй, висело оружие.

Кира сделала шаг назад. Мысли в голове крутились как бешеные. Нужно убираться отсюда. Как можно скорее. Подальше от Кэллоуэя и его вооруженного дружка.

Мой телефон, неожиданно вспомнила она и бросила взгляд в окно.

Телефон остался в кармане куртки, которая была сейчас на Кэллоуэе.