Глава 10. Странно
Я сидел на крыше, опрокинув голову. Сегодня на небе не было ни единого облака, и яркие огоньки отчётливо светились над городом.
Звёзды невообразимы. Они могут показывать свою красоту всему миру, будучи так далеко. Часто, сидя на крыше, я думал о том, как наш мир мал и ничтожен по сравнению с бесконечностью звёзд. Мне было интересно: куда попадают люди после смерти? Они оказываются на поверхности этих огней? Нет, это невозможно. Ведь звезда на самом деле давно мертва, а мы видим её лишь потому, что находимся на расстоянии множества световых лет. Но разве после смерти имеет смысл такое явление, как время? Когда я пытался задуматься обо всём этом, моя голова начинала гудеть от невероятного количества теорий и мыслей, что посещали меня. В любом случае, я прекрасно осознавал, что мне закрыт путь на звёзды. Так что нет смысла гадать. А в чём вообще смысл?
…
– Что ты имеешь в виду? – я стоял, раскрыв рот от удивления. Пока что я был не способен осмыслить полученную информацию.
– То и имею. Понимаешь, уже какое-то время я мертва. Как бы объяснить…я не помню, кто я, не помню имени, не помню, откуда я. Но я точно знаю, что я умерла.
– Что ты вообще несёшь? – я начинал раздражаться. Я не понимал, чего она хочет от меня и почему говорит весь этот бред.
– Да, я знаю, в это трудно поверить. Если честно, мне самой не верится. Но я точно знаю, что я мертва. Почему-то сейчас я нахожусь здесь, а значит, мне ещё рано уходить в другой мир. Я пыталась понять, что мне нужно сделать, поэтому отчаянно бродила по городу. И представляешь! Все вокруг меня игнорируют. Кроме тебя! Не верится просто.
– Ты что, ненормальная? – с насмешкой спросил я.
– Ну почему сразу ненормальная? Мне, может, тоже нелегко. Я скитаюсь уже довольно долго и даже потеряла счёт времени. Всё, что сейчас крутится в моей голове, это осознание того, что я мертва. Ничего другого я просто не помню.
– Да ты просто психопатка.
– Эй, а оскорблять меня не надо. Взял бы на себя ответственность. Перед тобой стоит призрак, как-никак.
Это стало последней каплей. Если честно, я не помню, когда в последний раз был так раздражён.
– Да ты больная что-ли? – засмеялся я. – Ты хоть сама понимаешь, что ты несёшь? Если у тебя проблемы, обратись в психбольницу. Ты правда думаешь, что я поверю в этот бред? Иди рассказывай свои байки кому-нибудь другому. Наверняка приняла что-то и теперь у тебя приходы. Оставь меня в покое! Если я ещё раз замечу, что ты преследуешь меня, за себя не ручаюсь!
Сказав это, я резко развернулся и быстрым шагом пошёл к дому. Я не оглядывался, потому что был уверен, что услышав всё это, она не пойдет за мной. Также я очень надеялся, что она не будет следить и не узнает, где я живу.
…
– Может я был слишком груб? – тихо спросил я себя, всё ещё находясь на крыше.
Не знаю, почему я переживал из-за этого. Разве меня должно волновать то, что я нагрубил какой-то маленькой девочке? Она сама напросилась, а мы ведь даже не знакомы. Я не в первый раз грублю кому-то, что не делает мне хорошей репутации. Но в этот раз всё было по-другому. Она удивила меня. Удивила и вывела из себя. За такое долгое время я, как бы так сказать, «потух». Испытать злость, недоумение, было необычным для меня. Тогда я отреагировал так, как отреагировал бы любой в моей ситуации. Но, если честно, сейчас я немного беспокоился. Не стоило быть таким резким. Я мог выслушать её, дослушать до конца. Возможно, ей нужна была моя помощь. Возможно, она попала в беду…
– Так стоп, – сказал я себе и похлопал ладонями по щекам, – что-то меня занесло.
И действительно, о чём это я? Да и вообще, с каких это пор я так взволнован? Возможно, эта девочка просто любит разыгрывать прохожих, возможно, она даже воровка. Или же…
Я снова лёг на спину, шумно выдохнул и закрыл глаза. Верно, меня это не касается. Сегодня ночью мне опять приснится кошмар. А завтра я продолжу жить своей привычной жизнью, в которой нет ничего, кроме вины.
– Как странно…
…
Сегодня вечером в кафе было не очень людно. Я протирал столы и зачем-то перевёл взгляд на стены. Мне стало интересно, как бы на них смотрелись мои работы? Быстро развеяв эту мысль, я направился на кухню. Там была только другая официантка. Если честно, я даже не помнил, как её зовут.
– Анастасию Борисовну не видела? – спросил я.
– Она в служебной комнате, – ответила девушка, играя в телефоне.
– Спасибо.
– Эй.
– Что такое?
– Сегодня ты ещё более хмурый, чем обычно.
– Правда?
– Я думаю, если бы ты улыбался, с тобой бы охотнее общались.
– Мне и так нормально.
– Просто совет.
– Я учту, – сказал я и вышел из комнаты.
Мне было непонятно, почему какой-то незнакомый человек дает мне советы, притом, совершенно бесполезные? Почему-то в последнее время я воспринимаю всё слишком близко к сердцу. Я стал каким-то уязвимым. Это напрягало.
– О, Артур, ты как раз вовремя, – сказала Анастасия Борисовна.
– Нужна помощь?
– Да, достань мне, пожалуйста, со шкафа упаковку лампочек. Их наш уборщик засунул на самый верх, а мне не достать. До табуретки далеко идти.
– Сейчас достану.
– Спасибо, мальчик мой.
– Если хотите, – начал я говорить, протягивая руку к верхней полке, – я их вкручу, куда надо, люстры же высо…
Я не успел договорить. Меня прервал глухой тяжелый звук, будто что-то упало. Я развернулся и увидел Настю, лежащую на полу.
– Эй, Анастасия Борисовна, что с вами? – громко спросил я, хватая её за плечи, – Анастасия Борисовна!
Она была без сознания.
Все работники сбежались на мой крик. Ребята вызвали скорую. Я, увидев Настин телефон на столе, решил позвонить её мужу. Он приехал ещё до врачей. Было решено, что я поеду с ними в больницу, а остальные позаботятся о кафе.
– Спасибо, что позвонил, – сказал мне её муж, пока мы сидели в комнате ожидания.
– Не за что. Вам бы всё равно сообщили. Я ничего не сделал.
– Растерялся? – спросил он и слегка улыбнулся.
Да, я растерялся. Даже испугался. Вид Насти, лежавшей без сознания, напугал меня. Я вспомнил прошлое. Прошлое, в котором я, абсолютно беззащитный мальчик, ничего не смог изменить. За этот год я сильно привязался к Насте. Конечно, я не мог подпускать её к себе слишком близко, а уж тем более, открывать свою душу. Но эта женщина многое значила для меня. Я помню, как она помогала мне общаться с другими сотрудниками, как учила улыбаться посетителям. Я ведь так долго не улыбался. И сейчас, сидя здесь, в больнице, я действительно переживал. Я переживал за эту женщину, которая, по сути, была для меня никем, но и всем одновременно.
– У неё какие-то проблемы со здоровьем? – неуверенно спросил я.
– У неё очень нестабильное давление. С возрастом проблемы обостряются, хоть она и тщательно скрывает их. Но, если перетрудится, тело возьмет своё. Эх, молодым это не понять.
– Представляю, как Анастасии Борисовне бывает тяжело, – тихо ответил я. Я и не подозревал, что наша бодрая и активная начальница испытывает какие-то трудности со здоровьем.
– Да ладно, не кисни! – сказал муж Насти и хлопнул меня по спине. Этот жест действительно заставил меня взбодриться. Я подумал, что, если её супруг не переживает, то всё точно хорошо. – Знаешь, Настя рассказывала о тебе.
– Правда? – удивлённо спросил я.
– Сегодня…день рождения нашего сына.
– У вас есть сын?
– Он погиб несколько лет назад.
Я посмотрел на него. Он всё ещё улыбался, опустив глаза и сцепив руки. Этот мужчина выглядел намного старше Насти. Может он правда был взрослее, а может, его состарило горе. Мне была знакома эта ситуация. Ведь в такой ситуации находился мой отец.
– Ему было восемнадцать, – продолжил он, – знаешь, жизнерадостный такой мальчик. Улыбался всегда, с друзьями на баскетбол ходил, учился только плохо. И представляешь, несчастная любовь, всего-то. И всё… Дети сейчас такие глупые. Так просто уходят и оставляют нас совсем одних.
Всё это время я смотрел на мужчину. Он улыбался, а говорил так, словно рассказывает какую-то добрую историю. Я не знал, что ответить. Мне хотелось поделиться с ним тем, что творится у меня на душе. Рассказать, что он не один такой, рассказать, что я тоже пережил это. Спустя долгие годы я вдруг почувствовал, что не одинок.
– Мне очень жаль, – всё, что я смог вымолвить. Я никому не должен позволить нести мой груз на себе. Это только моя боль, и она останется со мной.
– Ничего, уже столько времени прошло. Но я рассказываю это тебе не для того, чтобы ты пожалел меня. Настя, она…относится к тебе, как к сыну. Долгое время после трагедии она не выходила из дома, почти не спала, не ела. Когда у неё возникла идея создать кафе, я, не раздумывая, сделал всё для того, чтобы она его открыла. И теперь я вижу, что она по настоящему живёт этим. Ты не можешь себе представить, что чувствует мать, которая потеряла собственного ребёнка. Но сейчас ты для неё такой же ребенок. Тогда мы не заметили в нашем сыне никаких перемен. Он всё так же улыбался, весело разговаривал с нами. Днём мы обсуждали фильм, на который вместе пойдем. А вечером он погиб. Возможно, если бы мы заметили, если бы спросили, этого всего бы не произошло. Но прошлое не изменишь. Знаешь… ты должен понимать, что ты не один в этом мире. У тебя есть родители, с которыми ты можешь поговорить. Даже если ты считаешь, что твои переживания глупы и ничтожны, найдутся люди, которые захотят тебя выслушать. Ты всегда можешь обратиться за помощью. Артур, живи и не повторяй ошибки моего мальчика.
Я в последний раз взглянул на него и опустил голову. Мне было стыдно. Стыдно за то, что такие люди беспокоятся обо мне. Стыдно за то, что такая прекрасная женщина считает меня своим сыном. Я недостоин того, чтобы обо мне тревожились. Я ужасный сын, я ужасный брат. Я ужасный человек.
– Вы с пациенткой Орловой? – обратилась к нам медсестра.
– Да! – сразу же ответил её муж.
– Сердце работает, пульс в норме, дыхание ровное. Она немного переутомилась, отдохнёт пару дней, и всё будет хорошо. Сейчас она спит. Думаю, завтра её выпишут.
– Огромное спасибо! Ну, а я говорил, что всё будет в норме? – сказал он и толкнул меня кулаком по плечу, – можешь ехать домой, а я побуду здесь немного. Схожу перекурю.
Когда он уходил, я заметил, что его спина дрожала.
Глава 11. Я люблю тебя
Я быстро забыл про случай со странной незнакомкой. Эта девочка больше не беспокоила меня. Сначала я подумал, что это была просто глупая шутка, а потом мне и вовсе стало казаться, что я всё придумал.
Карина стала появляться у нас дома довольно часто, однако нам редко удавалось пообщаться. Как только она приходила, сразу же заходила в кабинет. Лишь изредка, приходя пораньше и ожидая своей очереди, она сидела в гостиной, как обычно, прямо и спокойно. Иногда я выходил из комнаты, и тогда мы немного болтали. После Насти, Карина была вторым человеком, с которым я мог так просто болтать. Почему-то складывалось ощущение, что мы давно знакомы. Что нет необходимости подбирать слова, стараться произвести какое-то впечатление. Можно просто расслабиться и позволить себе говорить то, что хочется.
– Артур, а сколько тебе лет? – как-то спросила меня Карина.
– В июне будет восемнадцать.
– День рождения летом – это круто! – радостно сказала девушка. Я не разделял её радости. Я не любил свой день рождения. Нет, я просто ненавидел его, ненавидел всем сердцем этот злополучный день.
– А тебе сколько лет? – спросил я, пытаясь отогнать мрачные мысли.
– Мне…девятнадцать, – было видно, что она слегка смутилась.
– Так ты старше.
– Да, – Карина улыбнулась и опустила глаза.
Карина выглядела очень юно, даже по-детски. Светлая ровная кожа, блестящие, немного небрежно уложенные волосы. Думаю, ей вполне законно можно было дать семнадцать лет. Но кое-что её выдавало. Её взгляд, знакомый мне не по наслышке. Это был взгляд человека, который несёт на своём сердце тяжелый груз прошлого. Прошлого, которое осталось далеко позади, но которое не отпускает тебя из своих оков.
– Кстати, Карина.
– Да?
– Насчёт твоей проблемы…
– Ах, да. Я всё ещё не рассказала тебе.
– Ты можешь не говорить, если не хочешь. Особенно после того, что я сказал в первый день нашей встречи…
– Всё в порядке. Я уже забыла. К тому же, ты сын психолога, которому я рассказываю абсолютно всё, а также мой друг, поэтому, думаю… – она слегка замешкалась, – я могу тебе рассказать.
Если честно, её слова удивили меня. Уже очень давно меня никто не называл своим другом. Я уже позабыл, каково это – иметь друзей.
– Тогда я весь во внимании.
– Ты, наверное, будешь смеяться… – начала она. Я был уверен, что смеяться не буду, – у меня проблемы с людьми…
– Ты… социофоб? – и снова я сморозил какую-то чепуху. – Извини…
– Ахаха, интересная версия, – реакция Карины была положительной, – но, увы, неправильная. У меня гаптофобия.
– Прости…это что?
– А я думала, сын психолога всё знает, – сказала она и улыбнулась.
– Я не верю в психологию. – С серьёзным выражением лица ответил я.
– Правда? – девушка задумалась. – В общем, это ещё можно назвать тактилофобией. Я боюсь прикосновения людей.
На мгновение я ушёл в свои мысли. За всё время, что мы были знакомы, а это примерно две с половиной недели, мы ни разу не касались друг друга, даже руки не пожимали. Снова это новое чувство интереса. Мне стало интересно, почему молодая, милая девушка не может прикасаться к людям. Мне стало интересно, что послужило причиной. Я вдруг осознал, что последние несколько недель это забытое чувство заинтересованности вернулось ко мне с новой силой.
– Почему это произошло? – запинаясь, спросил я.
– Дело в том, что… – она вдруг замолкла и посмотрела на меня. Через секунду её глаза опустились, и я заметил, что она нервно дёргает пальцами.
– Карина, ты в порядке?
– Прости…всё-таки, это слишком сложно. Я не могу рассказать тебе…
– Ничего страшного, не заставляй себя.
Я понимал её. В моей душе тоже хранится то, что никому не известно. Я не знаю, хочу ли я рассказать то, что терзает меня изнутри. Но я точно знаю, что я не имею права рассказывать это. Потому что тогда я нарушу свои принципы. Это только моя вина.
…
Анастасия Борисовна не появлялась в кафе в течение недели. Все работники были словно не в своей тарелке. Думаю, даже посетители кафе заметили, что атмосфера стала какой-то напряжённой.
Когда хозяйку наконец-то выписали, было решено устроить небольшой праздник в честь её выздоровления. Хоть это было не похоже на меня, я решил остаться и вместе со всеми отметить возвращение.
– Вы нас напугали, Анастасия Борисовна, – сказала официантка. К тому моменту я уже вспомнил, что её зовут Катя.
– Точно, – ответил главный повар. В комнате было ещё двое поваров, трое официантов и уборщик. – В следующий раз всю тяжелую работу поручайте нам.
– Вы и так мне очень много помогаете, – Настя улыбнулась.
– Всё равно, – перебила Катя, – если почувствуете себя плохо, сразу говорите!
– Ладно, ладно. – Настя замахала руками.
На столе было много разной еды. Повара не жалели нерабочих часов на приготовление, плюс ко всему девочки заказали роллы, а я с уборщиком Мишей отвечал за напитки. Как обычно, я не мог есть, мне просто не хотелось. Поэтому спустя какое-то время я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Уже было довольно темно, и я стал думать о том, успею ли я на последний автобус, потому что тратить деньги на такси мне не хотелось.
– Устал? – я повернул голову и увидел хозяйку.
– Немного, всё же, шумные компании не для меня.
– Ого, ты ещё шумную компанию не видел. В моей молодости такие вечеринки устраивали, просто блеск! – сказала она и подошла ближе, а затем, облокотившись на стенку, добавила, – ты в порядке?
Я удивлённо посмотрел на неё. Мне был непонятен этот вопрос, а также непонятна причина его возникновения.
– Разве этот вопрос не нужно задавать вам?
– Физические недомогания никогда не сравнятся с недомоганиями душевными.
Я молчал. Я не знал, что мне ответить. Почему-то мне хотелось убежать и спрятаться. Я боялся того, что случайно открою своё сердце. Я не мог этого допустить.
– Я знаю, что ты разговаривал с моим мужем, – я посмотрел на неё, – так вот. Всё, что он сказал, это правда. Моё кафе для меня – это второй дом, а все вы – мои дети. Особенно ты, Артур. Ты не похож на моего сына, но я и не могу сравнивать тебя с ним. Потому что ты – отдельная личность, ты – совсем другой человек. И я люблю тебя таким, какой ты есть. Я прекрасно понимаю, что мы не всегда будем вместе. Я думаю, что сейчас ты точно не знаешь, кто ты есть. Но однажды, в один прекрасный день, ты найдёшь себя. И я молюсь, чтобы это случилось. Когда-нибудь ты покинешь это место, но знай, что ты всегда был и остаёшься моим любимцем. И если тебе станет грустно или одиноко, ты зайдёшь ко мне в кафе, а я с радостью с тобой поболтаю.
– Да… – только и смог вымолвить я.
…
Я плохо помню, как добрался домой. То ли от усталости, то ли от переизбытка информации. В данный момент мой мозг был загружен, я нуждался во времени, чтобы переосмыслить полученные данные. «Я люблю тебя таким, какой ты есть». Давно, очень давно я не слышал таких слов. Но они не приносили мне радости. Эти слова причиняли боль. Боль от напоминания. Напоминания того, что я не достоин этой любви. Если я приму её, всё пропадёт. И я, такой, какой я есть сейчас, тоже пропаду. Тогда всё снова исчезнет.
Я зашёл в дом. Никого не было. Я шёл по тёмному коридору. Мне не хотелось включать свет, потому что глаза давно привыкли к темноте. Я зашёл на кухню.
– Ох, ну и денёк, – сказал я, глядя себе под ноги и всё-таки включая свет.
– Что за денёк?
Я вскрикнул от неожиданности.
– ЧТО?!
Прямо посередине комнаты стояла ОНА. Та самая сумасшедшая девочка находилась, чёрт возьми, на моей кухне. Как она попала ко мне домой? Что она тут делает? Что ей от меня нужно?
– Спокойно, – ответила она. Спокойно? Серьёзно? О каком спокойствии может идти речь, когда к тебе в дом вламывается малолетняя сталкерша?! – Ты думал, я так просто отстану от тебя?
– Что тебе нужно? – заикаясь, спрашиваю я. Вот уж не думал, что меня может напугать ребёнок.
– Я же тебе объясняю. Я призрак, мёртвая, понимаешь? Но я всё ещё хожу по земле, хоть меня никто и не видит. А ты, ты особенный, ты можешь видеть меня, понимаешь? Это значит, что нас что-то связывает. Ты должен мне помочь.
– Ты просто ненормальная, ты это понимаешь?! Сколько ты можешь доставать меня?! Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, я за себя не ручаюсь!
– Артур, что случилось?
Я замер и повернулся к двери. На пороге стоял отец и в недоумении смотрел на меня. Но он не смотрел на эту преследовательницу. В данный момент его взгляд я ощущал только на себе.
– Отец, тут…
– Тут что? Почему ты кричишь? У тебя снова приступ?
– Ты не видишь?
– Не вижу чего?
Я посмотрел на девочку. Та имела вид ужасно довольный, даже какой-то победный. Она подошла к моему отцу, встала прямо перед ним и повернулась ко мне лицом. Отец по-прежнему смотрел мне в глаза.
– Ну, вот видишь, – сказала она и улыбнулась, – а ты мне не верил.
В тот самый момент что-то изменилось во мне. Это изменение только начало зарождаться, поэтому я не сразу заметил его. Тогда я ещё не подозревал, что мне придётся полностью расколоться на куски, чтобы суметь хоть когда-нибудь исцелиться. Так и началась история моего спасения.
Глава 12. Можно?
В тот момент я оглянулся и увидел, что цепи, ранее прикованные к моим ногам, исчезли. И я подумал: «А может, их и не было вовсе?».
– Хорошо, а теперь давай проясним. Ты – призрак, мертвая и, по моему скромному наблюдению, подросток. Ты не знаешь своего имени, не знаешь точно, сколько тебе лет, откуда ты и как ты умерла. Никто вокруг тебя не видит и не слышит, и я единственный, кто заметил тебя, так?
– Именно! – девочка стояла и широко улыбалась.
Когда я понял, что мой отец её не видит, мне ничего не оставалось, как просто прикинуться дурачком, будто я не понимаю, что происходит. Затем я взял её за руку и повёл в свою комнату. По дороге я успел заметить, что её рука была очень холодной.
– Так, а что ты хочешь от меня? – спросил я.
– Я хочу, чтобы ты помог мне.
– Помог в чём?
– Вспомнить, кто я такая и почему я тут застряла.
– Почему ты думаешь, что я смогу помочь тебе?
– Потому что ты видишь меня!
Я растерялся. Но моя реакция была естественной. Как часто вы встречаете девочку-призрака, которая просит вас о помощи? Я не мог отрицать тот факт, что она говорит правду. Мой отец не видел её, а ведь она стояла прямо перед ним. Единственная адекватная мысль, которая посетила меня – это предположение о том, что я просто сошёл с ума. Так как она показалась мне самой реальной, её я и решил принять.
– Так, я всё понял. Прости, что назвал тебя сумасшедшей.
– Ну и хоро…
– Сумасшедший здесь я.
– Чего? – протяжно взвыл «плод моего воображения».
– На старости лет я слетел с катушек, и мне явилось нечто, чтобы окончательно меня довести. Ну, что ж поделать, судьба – злодейка, не канарейка.
В этот момент лицо девочки изменилось. Она вдруг разозлилась, подошла к моему столу, схватила стакан и со всей силы кинула его на пол. Стакан разлетелся, ударившись о твёрдый пол.
– Видишь, разбился! Плоды воображения не могут разбивать стаканы!
– Ты чего творишь? – возмущённо спросил её я.
– Какая судьба? На какой старости лет? Ты же малявка, как ни погляди! – девочка не унималась
– Ты кого малявкой назвала? Мне вообще-то почти восемнадцать! Единственная малявка здесь – это ты!
– Это я-то малявка? Мне вообще-то, мне вообще-то…. – она вдруг замолчала и задумалась.
– Артур, всё в порядке? С кем ты ругаешься? – в комнату постучал отец. В этот момент я посмотрел на девочку. Она снова стала другой. Сейчас задумчивой, тихой, но по-прежнему по-детски очаровательной. За десять минут её настроение поменялось трижды, и я подумал, что воображение не может быть таким ярким и насыщенным. Она определённо была человеком.
– Всё нормально, просто по телефону разговариваю.
– Тогда ясно, – сказал отец и, негромко кашлянув, отошёл от двери.
– Я даже не могу дальше спорить с тобой, – вдруг сказала девочка после небольшой передышки, – потому что я не помню, сколько мне лет.
Я молчал. Постепенно моё доверие увеличивалось. И несмотря на то, что эта история была похожа на какую-то фантастику, я начинал верить в неё.
– Понимаешь, Артур? За то время, что мы с тобой знакомы, я уже два раза услышала твоё имя, узнала твой возраст. Ты такой счастливый, Артур, ты столько всего знаешь. А я не знаю ничего. Всё это время, что мы с тобой разговаривали, я видела твоё лицо. И ты видишь своё лицо каждый день. А я не знаю, как я выгляжу. – Я посмотрел на небольшое зеркало, что висело напротив девушки. В нём никого не было. – Я не знаю, почему ты единственный, кто видит меня. Но, если не можешь мне помочь, хотя бы не выгоняй. Я не знаю, куда мне идти. Всё это время я скиталась по улицам. Я не чувствую холода, но я чувствую одиночество. Хоть я и призрак, сейчас мне очень страшно.
Я безотрывно смотрел на неё. Хрупкая, беззащитная. В своём белом платье, босиком, она выглядела, как ребенок, который потерял свою маму. Но в данный момент она потеряла не просто свою маму, она потеряла свою жизнь. Я не знал, что буду делать с ней, чем вообще смогу ей помочь. Да и способен ли я на помощь? Эта девочка разбудила во мне чувства, пробуждения которых я боялся больше всего. Она напомнила мне мою сестру.
Я просто не мог бросить её.
– Ладно, ладно! Оставайся! Поселишься у меня в комнате, а потом придумаем, что с тобой делать, – её лицо приобрело тот начальный радостный вид. – Запомни: не доставать меня, не приносить проблем, не шататься за мной, если не прошу и не трогать мои вещи!
– Есть, капитан!
– Вот же заноза, – хмуро проговорил я.
…
Снова этот сон. Я дома. Ничего не предвещает беды. Сегодня прекрасный день, солнце светит ярче обычного, а в лесу чирикают птицы. Я слышу шум, который доносится с улиц. А в соседней комнате радостно беседуют мои самые дорогие люди: мама и сестра. Вдруг сестра входит ко мне в комнату.
– Артур, как дела?
– Чего тебе, Мира? – ласково спрашиваю я у сестры и зову её поближе. Я заметил, что она что-то держит за спиной, – что это ты там прячешь?
Сестра застывает на месте и смотрит на меня, хлопая глазами. Но уже через секунду она начинает громко смеяться и бежать ко мне.
– С днём рождения, братик! Это тебе, как и обещала! – Мира протягивает мне рисунок. На нем изображены мы с сестрой. Всё так, как должно быть. Да, именно так и должно было быть.
– Но знаешь, тебе ещё очень далеко до великого художника, – смеясь, сказал я.
– Ну, мне же всего восемь. У меня ещё всё впереди.
– И правда.
– Братик, ты забыл?
Я вздрагиваю. Мне знаком этот тон. Сказка закончилась. Начались кошмары.
– Мира…
– Ты уже забыл, что ты сделал? – уже нет моей маленькой сестры. Есть нечто, это нечто смотрит на меня, а я не смею повернуть голову. Я не могу кричать, не могу убежать, не могу закрыть глаза. Но я и не смею этого сделать. Я должен вынести этот кошмар до конца. Ведь в этом и заключается моё наказание.
– Я не забыл…
– Правда? А мне так не кажется. Ты стал забывать, стал думать о каких-то ненужных вещах. Мама будет недовольна. А знаешь почему? Знаешь?
– Потому что я наказан, – тихо отвечаю я. Всё по написанному сценарию. Я уже знаю, что будет дальше.
– А почему ты наказан? – нечто подошло ближе и прикоснулось ко мне. Я почувствовал жар. Не удивительно, ведь уже какое-то время комната находилась в огне.
– Потому что…потому что…
– Ну же, не бойся, скажи мне.
– Потому что я убил вас.
– Верный ответ, сынок, – с трудом я поворачиваю голову. В дверях стоит моя мама. Она ещё не утратила свой человеческий облик, однако я знаю, что это уже не мама, что сидела у моей постели, когда я болел. Она не моя мама. Но и я уже не я.
– Артур, ты понимаешь свою вину?
– Да, мама.
– Молодец, – она подошла ко мне и провела своей рукой по моей щеке, оставляя порезы ногтями. – Это значит, что ты должен страдать, страдать за нас. Ты будешь нести всю эту тяжесть, совсем один, такой маленький, беспомощный. Ты же знаешь, чем больше ты страдаешь, тем нам спокойнее. Правда, Артур?
– Правда, братик?
– Да…Я буду…страдать….
– Артур…Артур!
Я открыл глаза. Я лежал на своей кровати в тёмной комнате, а надо мной нависала девочка-призрак. Она была озабочена чем-то. Я уселся на кровати и потрогал свой лоб. Горячий, как обычно.
– Мучают кошмары? – спросила девочка.
– Извини, я тебя разбудил?
– Ты действительно думаешь, что призраки спят? – она слегка улыбнулась.
– Я кричал во сне?
– Нет.
– Тогда почему ты меня разбудила?
– Я почувствовала беспокойство.
– Беспокойство?
– Да. Я думаю, что я очень восприимчива. Я стояла на балконе и почувствовала, что с тобой что-то не так. А когда зашла в комнату, увидела, как ты ворочался, будто задыхаясь. Однако, твоё лицо, оно было… смиренным что-ли. Словно ты давно сдался.
– Ха-ха, бывает же, Ну я… – я прервался, потому что почувствовал руку на своей голове. Девочка взволнованно смотрела на меня, после чего начала гладить, словно котёнка.
– Я забыла, кто я, но человеческие чувства я помню. Как помочь тебе?
– Хм, – я закрыл глаза. Девочка, сидя на краешке кровати, продолжала гладить меня по голове.
– Кстати, ты ведь не помнишь своего имени? – спросил я, не открывая глаз.
– Нет, – со вздохом ответила она.
– Но как мне тогда тебя называть?
– Можешь придумать мне имя, если хочешь.
– Придумать имя?
– Ну да, так же удобнее. Временно, до тех пор, пока я не вспомню своё настоящее имя.
Я знал, что это неправильно. Я знал, что буду жалеть об этом. Так нельзя делать, никому от этого не станет легче. В конце концов, я сделаю себе только больнее.
– Можно, я буду называть тебя Мира?