Летающая в облаках пожизненно

Квартира, в которой мы работали, принадлежала какому-то учёному, и наш директор очень гордился этим объектом. Здесь была полная перепланировка, меняли даже межкомнатные стены. С утра до ночи я усердно шпаклевала стены и потолок. С ним было особенно тяжко – безумно уставали спина и шея, и было сложно проводить длинным тяжёлым правилом по потолку, выравнивая очередной слой. Меня также постоянно преследовал страх, что шпаклёвка когда-нибудь свалится мне прямо на голову. Однажды так и случилось – хорошо, что я работала в косынке.

В этой квартире я тоже любила стоять у окна, рассматривая окрестности. Дом располагался в удивительно тихом месте, через дорогу виднелся огромный парк, напоминавший настоящий лес. Справа от дома торцом стояло какое-то старое жёлтое здание. Я часто наблюдала, как на подоконнике последнего этажа сидела молодёжь.

Как-то наша прораб Марина, проходя мимо, поймала мой взгляд и пояснила: «Это общежитие». Название вуза я не запомнила, но в последующие разы смотрела на этих ребят уже с грустью – как же мне тогда тоже хотелось быть студенткой…

На этом объекте с нами работал довольно странный парень. Он был молчалив, скрытен и явно неравнодушен ко мне. Однажды во время обеденного перерыва мы остались одни. Я стояла на столе и шпаклевала стену, а парень тем временем работал в соседней комнате. Он подкрался незаметно, с безумным хохотом схватил меня за ноги и начал говорить что-то нечленораздельное. Ужасно перепугавшись, я не знала, на что опереться, чтобы не свалиться.

– Отпусти меня, отстань! – кричала я, дрожа от страха – кто знает, что в голове у этого безумного?

В этот момент открылась входная дверь – вернулись девочки. Парень тут же отскочил в сторону. Директор потом строго поговорил с ним, и этот маньяк больше ко мне не приближался, но не переставая пялился голодными глазами.

Близился Новый год, я в предвкушении ждала дня, когда, наконец, отправлюсь домой на каникулы. Билет был куплен на 23 декабря. Собрав скопленные мною крохи, я накупила подарочков и, счастливая, помчалась в родные края.

Сестра, увидев меня, ахнула, а друзья и родные при встрече восклицали, как я похорошела. Всё это было подозрительно. Встав на весы, я ужаснулась – за четыре месяца я набрала десять килограммов! Полуночные блинчики с печеньками не прошли даром. А ведь звоночки были. Я просто не обращала внимания, что кисти рук попухлели, бюстгальтер застёгивался с трудом, собирая кожу в складки, появилась одышка и не свойственная мне ранее проблема – протирание внутренней поверхности бедра аж до жжения.

Незаметно для себя я располнела. Когда смотришься в зеркало каждый день, то кажется, что всё как прежде. Только приехав домой, я увидела, что со мной что-то не так. Вериной радости не было предела – склонная к полноте, она всегда с завистью отзывалась о моей худобе, называя меня ведьмой. Теперь же она с довольным видом рассматривала меня и особенно мой живот.

По приезду я пошла в баню и ужаснулась, увидев свои располосованные бедра. Тёмно-бордовые линии по всей поверхности, словно меня исцарапал тигр. Мама, выслушав мой волнительный рассказ, рассмеялась:

– Маша, это растяжки! Со временем побледнеют и станут незаметны.

С тех пор на замороженные блинчики было наложено табу, как и на перекусы на ночь глядя. После этого я на удивление быстро вернулась в свои прежние формы.

Каникулы пролетели молниеносно, пора было возвращаться в Петербург. Из дома, где тепло и сытно, где тебя любят и ты просто такой, какой есть, снова возвращаться туда, в холод, сырость, в одинокую квартиру и пугающую взрослую жизнь. Я смотрела с тоской на удалявшиеся родные края, и слёзы текли по моему лицу.

Глава 3. Выжить любой ценой

По возвращении в Питер я стала думать о соседке, чтобы меньше платить за комнату. Вот только где её искать, непонятно. На работе Оксана застала меня врасплох:

– Маш, слушай, ты случайно соседку не ищешь? Моей подруге жить негде.

Я не верила своей удаче:

– Вот это новости!

Уже на следующий день Оксана с подругой стояли на моём пороге. Девушка походила на цыганку: худощавая и смуглая, с большими карими глазами и длинными чёрными волосами.

– Маша, познакомься, это Лена. Лена, это Маша. Теперь вы будете жить вместе, – торжественным голосом произнесла Оксана, и мы хором расхохотались.

Девочки ещё со времён учёбы в училище стали лучшими подругами. Лена тоже не смогла поступить в этом году и теперь просто существовала в ожидании новой попытки. Полной неожиданностью для меня стало то, что она моя землячка, хотя не так давно её родители перебрались в Подмосковье.

Оксана была бы рада поселить подругу у себя, но сама ютилась вместе с мамой в малюсенькой студии на отшибе города. Так в моей жизни появилась Лена. Поначалу мы общались мало, я с осторожностью приглядывалась к новой знакомой. Но вскоре привыкла к ней, и с каждым днём она нравилась мне всё больше.

Тем временем на работе пришла пора подсчитывать, сколько же я заработала.

Нам, новеньким, причиталось по 10% от сделанной работы, потому как мы ещё только обучались. Со шпаклёвкой была сложная история, ведь она наносилась в несколько слоёв, и не всегда их делал один и тот же человек. И, конечно, была важна скорость, а я работала медленно.

Мы сидели с Мариной над калькулятором и старательно подсчитывали всё, что я успела заработать. Волнительная пауза после нажатия «=«… И что я увидела? За целый месяц работы шесть дней в неделю с утра и до позднего вечера мне причиталось пять тысяч рублей! Всего лишь жалкие пять тысяч. Я на проезд и то больше потратила.

Остальные девочки заработали немногим больше моего. Понятное дело, что мы там не задержались. Как выяснилось, в этой фирме никогда больше половины от сделанной работы было не получить, всё остальное шло директору. Но и до этих 50% надо было работать и работать. Теперь стало ясно, почему так вкалывают Марина и её парень Вася – иначе просто останешься ни с чем.

Но я всё равно была благодарна за время, проведённое в этой фирме, ведь я познакомилась с такими интересными людьми, с которыми ещё долгое время поддерживала связь.

С появлением Лены жить стало намного веселее. Хотя мы и пребывали в бедственном положении, она всегда находила повод для шуток. Каждая её история о походе на собеседование превращалась в умопомрачительный моноспектакль, во время которого я хохотала до слёз.

Благодаря Лене я стала больше читать, хотя не так давно с трудом могла осилить школьную программу. У неё было несколько книг, с которыми девушка познакомила и меня. Чтение оказалось удивительным лекарством в то непростое для нас время, оно открывало двери в настоящую насыщенную жизнь, которой мы были лишены.

Вскоре я стала по чуть-чуть покупать книги сама. Мне приглянулся Дворец культуры им. Крупской, который оказался настоящим раем для книголюбов.

С Леной я полюбила «Наше радио», хотя поначалу противилась её предпочтениям. Радио на телефоне было только у меня, и она часто просила переключить на русский рок. Я соглашалась с большой неохотой, но постепенно открыла для себя много прекрасных песен.

Надувные матрасы были основным местом нашей локации, а единственная табуретка служила столом, поэтому мы всегда ели по очереди.

С этими матрасами была целая история. Мой вскоре начал пропускать воздух. Мне приходилось подкачивать его каждый раз, перед тем как лечь спать. По утрам я неизменно просыпалась в ямке с остатками воздуха по периметру, а вскоре матрас стал совсем плох, и я надувала его даже посреди ночи. Лена потом смеялась, вспоминая свистящие и ухающие звуки в ночной тиши.

Когда матрас окончательно сдулся, я купила себе новый, на этот раз более качественный. Лена, зашивая как-то платье, не заметила, как воткнула иголку прямо в матрас. Дважды. Позже она поняла, что натворила. С тех пор смеялась уже я, глядя на её каждодневные манипуляции с насосом.

Я снова обратилась в промоутерство, но акций было мало, и меня приглашали редко. Когда стало совсем туго, девочки с подготовительных курсов позвали к себе. Аля и Катя подрабатывали тем, что раздавали листовки в дорожных пробках. Платили здесь сразу, работа утром и вечером по четыре часа. По правде говоря, мне совсем не хотелось этим заниматься, но от безысходности я согласилась.

Начались суровые будни. Раздача листовок в пробках зимой – это нечто. Зима в тот год была тёплой, но нас обычно ставили возле набережных, откуда всегда дул сильный ветер. Я надевала на себя несколько слоёв одежды, и в путь. Пуховика у меня не было и денег на него тоже, поэтому всю зиму я проходила в тонком тёмно-коричневом пальто. Подруга, которая теперь жила в Москве, отдала мне свой огромный ярко-розовый шарф с пышными кисточками на концах. Он был такой длинный, что, обмотанный вокруг шеи несколько раз, свисал до колен. Такой красоткой я вышагивала между машинами каждый раз, когда загорался красный сигнал светофора.

Мы работали по двое на больших перекрёстках в самый час пик. Листовки брали у нас только из жалости, это было унизительно, но надо же как-то выживать. Вскоре ко мне присоединилась и моя соседка Лена. Она однажды точно подметила:

– Такое чувство, что предлагаешь не листовки, а себя: «Вам нужно? Нет? А может, вы возьмёте?»

Иногда на небольшие перекрёстки нас отправляли по одной. Вот тогда было совсем тоскливо – долгие холодные четыре часа, казалось, длились целую вечность.

Как-то раз мы заметили парня, который тоже что-то раздавал. Он держался в стороне и даже не смотрел в нашу сторону. Его брошюры брали охотно, не то что наши суши и пиццы.

Любопытство взяло верх, и мы пошли знакомиться. Парень протянул нам свои листовки. Моя напарница выдала нервный смешок, я же жутко покраснела. Теперь стало понятно, почему некоторые водители, завидев меня с листовками, странно улыбались, интересуясь, есть ли там я.

Наш начальник Дима был невысоким мужчиной лет тридцати. Аля с Катей постоянно с ним кокетничали, чему тот был явно рад. Ещё бы: мы несомненно выделялись на фоне основных работников – грязных, хмурых, понурых лиц. Он был добр к нам, но проверял работу со всей тщательностью. Если кого-то не было на месте или ходили не каждый светофор, штрафовал.

Иногда мы шефа даже не видели, но проверял он частенько. Дима сразу же выгонял тех, кто пытался раздавать по две разные листовки, то есть работать одновременно ещё на кого-то и потом получать двойной заработок.

В один из непримечательных дней, как обычно проходя между рядами машин, я заметила пристальный взгляд. Когда я подошла ближе, водитель опустил стекло и с улыбкой проговорил:

– Девушка, поработаете на меня? Нужно здесь же раздавать листовки моего мини-отеля, расположенного за углом. Плачу 500 рублей за два часа работы, – и протянул мне визитку.

Я растерянно двинулась дальше.

– Подумайте, – крикнул он вслед.

Вечером мы с Леной по очереди вертели в руках ярко-красную визитку, размышляя, согласиться или нет. На свой страх и риск мы всё-таки решили попробовать – уж больно притягательной была плата. Но теперь я часто испуганно озиралась по сторонам, страшась встретить прежнего начальника Диму, ведь мы его словно обманули и предали.

На новом месте мы проработали недолго. Парень, который, как и мы, должен был раздавать листовки этого мини-отеля, забирал деньги и преспокойно уходил домой, не проработав ни минуты.

Когда работодатель прознал об этом, то страшно разозлился и решил, что мы с Леной такие же недобросовестные, раз до сих пор люди не ринулись в его заведение. Он начал понижать плату, каждый раз бранясь, что от нас нет толку, так что вскоре мы с Леной просто сбежали на прежнее место. Дима будто и не заметил нашего отсутствия и был нам рад.

Иногда я работала весь день, то есть ходила и в утренние, и вечерние пробки. Домой в перерыв съездить не успевала, поэтому приходилось сидеть в метро, пытаясь хоть немного отогреться. Гуляющие ветра от проходящих поездов этому не способствовали, скорее, наоборот. Трясясь от холода, голодная, я снова шла в пробки, всё больше ненавидя запахи выхлопных газов.

С деньгами у Лены дела обстояли куда хуже, чем у меня. Она сидела на одних лишь макаронах, притворно улыбаясь, будто ужинает деликатесами. Хорошую работу ей найти не удавалось, поэтому за неделю до оплаты квартиры она целыми днями раздавала листовки. Возвращаясь поздним вечером домой, Лена доставала свои кровно заработанные 800 рублей, складывала в коробку из-под чая и без сил падала на матрас. После таких марафонов она выглядела совсем несчастной.

Моей отрадой были танцы. Пока никого не было дома, я вставляла наушники, находила на радио мелодию и самозабвенно танцевала в своей комнате либо в просторной кухне. В эти моменты я не чувствовала одиночества, тревог и печали, все трудности становились незначительными, я была по-настоящему счастлива. Казалось, я не просто передвигала ногами и взмахивала руками – я летала! Парила над городом, над его суетой, оставив все заботы. После танцев я чувствовала удивительную лёгкость, ко мне возвращалась радость жизни и уверенность в завтрашнем дне.

Не помню, как долго я проработала в пробках, но хорошо запомнила последний рабочий день. Меня отправили одну на небольшой перекрёсток Петроградки. Прошло два часа, я уже подустала. Загорелся очередной красный свет для машин – мой выход. Я шагнула на проезжую часть, как вдруг автомобиль возле меня тронулся с места, больно ударив в бедро.

Удар был несильный, но меня охватила страшная паника. Я тут же развернулась и побежала в метро, села на ближайшую к эскалатору скамейку и разрыдалась. Дрожа от страха, решила, что на сегодня с меня хватит. Чтобы не встретиться ненароком с Димой, проехала на метро две станции, где и просидела оставшееся рабочее время.

На обратном пути я очень боялась, что мне заплатят только половину или вовсе отправят ни с чем. Однако Дима как ни в чём не бывало выдал всю сумму. Улыбаясь, он как всегда поблагодарил за работу и попрощался до завтра. Я выдохнула с облегчением, но на следующий день не пришла. И потом тоже…

Наши соседи, семейная пара из Молдавии, работали не поднимая головы. Женщина смогла совместить работу фасовщицы и уборщицы с одинаковым графиком два дня через два. Но тем самым она осталась без выходных и так загнала себя, что без слёз не взглянешь.

Соседка выглядела очень несчастной и без конца жаловалась на жизнь. На Родине у неё остался маленький сын, которому она отправляла большую часть зарплаты. Мужчина работал в ремонтной сфере, он нравился мне своим жизнелюбием, но в последнее время начал выпивать. Мы с Леной всё чаще становились свидетелями семейной драмы: в те редкие часы, когда они оба бывали дома, шла непрекращавшаяся ругань. В итоге женщина его выгнала.

Весной у Лены окончательно закончились деньги и силы на то, чтобы с таким трудом их добывать, поэтому она решила съездить домой отдохнуть. Я осталась одна. За то время, что мы жили вместе, я так привыкла к её обществу, что с отъездом подруги стало грустно. Теперь мои дни проходили в полной тишине.

Глава 4. «Блинная» любовь

Незадолго до дня рождения мне позвонили из рекламного агентства и пригласили поработать на акции моей любимой блинной. Я согласилась в надежде на халявные блинчики, но всё оказалось не так просто. Работа заключалась в простой раздаче листовок возле заведения по утрам. Отказываться было уже поздно, да и деньги были нужны, поэтому я согласилась.

Началось распределение точек между промоутерами. Когда очередь дошла до блинной недалеко от моего дома, между девочками началась настоящая война – две или три из них тоже жили неподалёку. Я не из бойких, поэтому просто промолчала и согласилась на то, что осталось – блинную в другой части города. Там мне бывать ещё не доводилось, благо что она находилась прямо напротив метро.

В первый рабочий день было довольно прохладно. Отыскав нужную блинную, я подошла к разрумянившимся тётечкам-пекарям, которые уже вовсю орудовали у плиты. Радушно поздоровавшись, они выдали мне фирменную накидку и пачку рекламных листовок.

Я встала неподалёку, вытянула руку с яркой бумажкой и, улыбаясь спешащему к метро народу, заговорила заготовленный текст. Редко кто брал листовку, в основном все отмахивались, отрицательно мотали головой или просто делали вид, что меня здесь нет. Мой тихий голос растворялся в городском шуме, но я старалась не отчаиваться, успокаивая себя, что всё это ненадолго и уже через пару часов я поеду домой.

Мне оставалось отработать минут пятнадцать, когда возле блинной остановился высокий белокурый мужчина. Сразу было видно – начальник. Краем глаза я заметила, как он, поговорив с сотрудницами, направился ко мне.

– Добрый день. Как работается? – услышала я дружелюбный голос.

Козырёк кепки надёжно прятал моё лицо, отчего мы с собеседником увидели друг друга, только когда я подняла голову.

Моему взору предстал статный голубоглазый блондин выше меня на голову. Беспроводная гарнитура в одном ухе добавляла ему деловитости. Такой красивый и презентабельный, он сразу очаровал меня.

Я радостно защебетала:

– Здравствуйте! Всё хорошо. Много листовок сегодня раздала.

Сначала он посмотрел на меня как-то странно, растерянно пробормотав: «Хорошо», затем, словно очнувшись, заговорил как прежде:

– После работы подойдите к девочкам, они угостят вас блинчиком и чаем.

– О, спасибо! – возликовала я.

Моему счастью не было предела. Сбылась мечта голодного ребёнка – я всё-таки поем этих чудесных блинчиков!

– Ты же, бедняжка, вся замёрзла. Держи, отогревайся, – одна из женщин заботливо протянула мне горячий мясной блинчик и стаканчик с чаем.

Я тут же забыла все трудности, пережитые в эти часы, и, попрощавшись до завтра, довольная, поехала домой. Теперь я была даже рада, что меня отправили в такую дальнюю блинную, ведь никто не знает, угостили бы меня в другом месте горячим обедом или нет.

Все последующие дни меня неизменно потчевали блином с чаем. Женщины за прилавком лукаво улыбались, намекая, что я приглянулась их начальнику. Я смущённо отмахивалась в ответ, не веря, что способна очаровать такого мужчину.

Когда я в очередной раз подошла к окошку попрощаться с моими кормилицами, те вручили мне блинчик и… пакет.

– Это тебе наш главный передал.

Я заглянула внутрь и, поблагодарив дам, на седьмом небе от счастья полетела домой. В пакете лежал плюшевый мишка.

В ту ночь я так и не смогла заснуть – рой мыслей не давал покоя. Никогда прежде со мной такого не случалось. Я была безмерно рада и всё не верила своему счастью.

Уже следующим утром раздался звонок, и виновник моей бессонной ночи, Григорий, радостно заговорил:

– Мария, доброе утро! Давайте сегодня встретимся.

– Давайте… – еле выговорила я от волнения.

Как безумная, я металась в тот день по комнате, волнуясь от предстоящей встречи. Как жаль, что рядом не было Лены, её трезвость ума мне бы тогда не помешала.

В назначенный час мы встретились возле моего дома. Машина у Григория была очень даже скромная – белая «девятка». Сначала мы объехали блинные, которыми он управлял – мужчина проверил работу, заполнил каждодневные отчёты. Я заметила, что все сотрудницы с любопытством поглядывали в мою сторону, но мне было всё равно – я всё ещё пребывала в эйфории нереальности происходящего. После очередной проверки он принёс завёрнутый горячий блинчик и бутылку кваса.

– Поешь, ты наверняка проголодалась.

Я поблагодарила его и принялась уплетать божественные блинчики, пока Григорий рассказывал о себе. Он приехал из Беларуси в Петербург на заработки. Начинал обычным пекарем блинов, но вскоре блинная разрослась, и его повысили до управляющего.

– И вот однажды, в мой законный выходной, позвонило начальство с просьбой проверить, как работает в первый день промоутер. Как же мне не хотелось ехать… Но, веришь или нет, когда ты подняла на меня глаза и улыбнулась – я сразу влюбился.

Вот, оказывается, в чём причина того непонятного замешательства при знакомстве. Так началась моя дружба с управляющим блинными.

Однажды Григорий привёз меня в гипермаркет со словами: «Бери, что хочешь». Мне, вечно голодной, сказать такое! Глаза разбегались от изобилия, поначалу я неуверенно брала что-то с прилавков и виновато обращалась к дарителю: «Можно?»

– Конечно, бери! Не спрашивай, – добродушно отвечал он.

Постоянно себя ограничивая и экономя даже на необходимом, я впервые набрала всего, о чём до этого смела только мечтать. Я побежала к салатикам, которые манили меня при каждом походе в магазин, и выбрала самый большой контейнер. Набрала сухих завтраков, шоколадок, фруктов, йогуртов и колбасы. Кое-как потом уложила это всё на единственной выделенной мне полке в холодильнике. Глядя на это изобилие, снова вспомнила Лену – как бы она сейчас обрадовалась!

После недельного перерыва акция продлилась ещё пару дней, в последний из которых нам ужасно не повезло с погодой. Все два часа шёл проливной дождь, сопровождаемый сильным ветром. Мои штаны такого не выдержали и промокли сзади насквозь.

Григорий любезно предложил погреться в ближайшем кафе, а после на метро проводил до дома. Зря я радостно подбежала к освободившемуся месту в вагоне – потом было ужасно неловко вставать, ведь сырые джинсы оставили мокрый след на сиденье. Хорошо, что я была не одна – удалось быстро прошмыгнуть вслед за кавалером.

Потом была поездка к заливу. Уже вечером мы отправились за город. Ехали долго и, похоже, проехали нужное место. Заехав в какие-то дебри, Григорий с досадой плюнул – машина застряла, а залив даже не было видно.

Закат благополучно «закатился», но мы этого зрелища не застали. Кругом лес, темно и холодно, а Григорий всё тщетно шаманил над машиной. Я, не придумав ничего лучше, легла на заднее сидение и закрыла глаза – спать уже хотелось неимоверно.

Вскоре мы всё же выбрались. Я пересела на переднее сиденье, и мы двинулись в обратный путь.

– Какая ты удивительная девушка!

– Это почему?

– Не стала устраивать истерики, когда мы застряли посреди леса, а молча пошла спать.

– А, это, – улыбнулась я, – так чего уж тут поделаешь.

Через пару дней он пригласил на знаменитый развод мостов. Прежде у меня не было возможности увидеть эту достопримечательность, и я, разумеется, согласилась. Григорий был на машине и обещал потом подвезти до дома.

И вот мы стоим на набережной возле Зимнего дворца. Григорий приобнял меня за талию, мосты начали разводить… А я ничего не чувствую. Вроде вот оно, смотри и радуйся! Люди со всего мира едут, чтоб увидеть это зрелище, а я стою как истукан. Мне холодно от пронизывающего ветра с Невы, ужасно хочется спать, толпа людей нервирует. Нет ни сказки, ни волшебства, ни красоты, ни восторга, переполняющего сердце.

Досадуя, я повернулась к Грише и сказала, что хочу домой. На что он ответил совершенно неожиданно:

– Так мосты разведены, я не смогу увезти тебя как минимум до утра.

От изумления у меня отвисла челюсть.

– Что?! Почему ты сразу не сказал?

– Ничего страшного, переночуешь у меня.

– Как это у тебя? Нет. Я хочу домой. Мы так не договаривались!

Но Гриша уже всё решил. В отличие от меня выглядел он очень даже счастливым. Что-то мурлыкая себе под нос, мужчина побежал в магазин, пока я сидела в машине темнее тучи от злости.

Вернувшись, он бросил пакет с продуктами на заднее сиденье, а потом неожиданно склонился ко мне. Было темно, и я не успела понять, чего он хочет, как вдруг его губы накрыли мои.

Это был мой первый поцелуй.

Теперь я злилась пуще прежнего – Гриша словно украл его. Столько лет я берегла первый поцелуй для настоящей любви, каждый раз уворачиваясь от ухажёров. Ведь я видела, как романтично он совершается в кино и моих любимых диснеевских мультфильмах, и мне хотелось такой же сказки. А тут!

Мало того, что в тот момент я не испытывала ничего кроме возмущения, у меня к тому же была грязная голова, которая теперь останется в воспоминании на всю жизнь. Ещё Гриша нелепо врезался в козырёк моей кепки, и, в довершение, единственная мысль, которая посетила меня в тот момент, была: «Как мерзко! Неужели это и есть поцелуй?» Больше походило на то, что меня лизнула собака, обслюнявив всё лицо. Но ничего из этого я ему не сказала.

Гриша повёз меня к себе. Он снимал комнату в паре шагов от метро, в исторической части города. Казалось бы, какая здесь архитектура, красота. Но когда я увидела его квартиру, то оторопела уже на входе: огромная старая коммуналка времён Петра I. Ремонтом здесь, похоже, никто и не думал заниматься, наверное, нельзя – историческая ценность же. Туалет выглядел, как в деревне, с той лишь разницей, что находился в здании.

Было неприятно прикасаться ко всему, что находилось в этом доме. Всё выглядело обшарпанным и, казалось, разваливалось прямо на глазах.

Мой взгляд зацепился за большую картину, висевшую над диваном. Красивая девушка сидела спиной к зрителю, слегка повернув голову в сторону.

– Плохая картина, – заметила я. – Понятно, почему у тебя до сих пор нет девушки. Она ведь даже не смотрит на тебя!

Гриша выделил мне диван, а сам расположился в кресле. Не раздеваясь, я сразу легла и отвернулась к стене. Во мне кипело негодование, заснуть не получалось. Вдруг я услышала скрип старого паркета, а затем шорох за моей спиной – Гриша без ложной скромности улёгся рядом.

– Не приставай ко мне, понял? – грозно прошипела я.

– Не буду, просто полежу с краю, – пролепетал он в ответ.

Забившись в угол дивана, я всё-таки заснула, а наутро горе-кавалер признался, что обманом заманил меня к себе – по одному мосту всё же можно было добраться до моего дома. Как я была зла! Этот мужчина нравился мне всё меньше, но я отчаянно гнала тяжкие мысли, виня во всём исключительно себя.

Наступил мой день рождения. Гриша с утра пораньше примчался ко мне, чтобы вручить подарок. Я спустилась вниз и села к нему в машину.

– Мария, поздравляю! Держи мой скромный подарок.

Он протянул мне коробочку «Рафаэлло», но там было что-то ещё. Я открыла и ахнула – внутри лежала маленькая шкатулка из красного бархата.

Затаив дыхание я заглянула внутрь. К горлу подкатил ком, навернулись слёзы. На подушечке лежало золотое кольцо с бриллиантами. Неужели он зовёт меня замуж?

– Это просто подарок на день рождения, – словно прочитав мои мысли, пояснил Гриша.

Распрощавшись, я, счастливая, побежала домой звонить маме – не терпелось с кем-нибудь поделиться. Тогда мне показалось, что она не особо удивилась кольцу – так спокойно и даже отстранённо выслушала мой рассказ. Но вскоре от Веры я узнала, что о моём подарке уже судачит весь город – мама рассказала каждой подружке!

Вечером того же дня, укладываясь спать, я получила сообщение: «Тебе нужен другой мужчина. У нас большая разница в возрасте. Давай расстанемся».

Такой развязки в собственный день рождения я никак не ожидала. Слёзы хлынули из глаз. Что произошло? Что я сделала не так? Всё же было хорошо. После долгих рыданий я взяла себя в руки и написала, что всё у нас в порядке и он мне очень нравится.

И Гриша сразу успокоился, словно такого ответа и ждал. Но он даже не догадывался, что это стало началом конца. Его слова отрезвили меня, в душе зародилось сомнение, которое крепло день ото дня.

Однажды, посмотрев фильм с Кевином Костнером «Ходят слухи», я влюбилась в образ мужчины, облачённого в белую рубашку с закатанными рукавами. Для меня это стало неким символом мужественности. Когда Гриша в очередной раз пригласил меня на свидание, я попросила его надеть белую рубашку. Образ из фильма не выходил из моей головы, и именно так я представляла своего принца.

Но увидев Гришу в рубашке, я разочаровалась. Ему она совсем не шла. Просвечивающая, точно от старости, рубашка висела на нём мешком, от чего голова стала казаться прямо-таки огромной. Я промолчала, а Гриша всю дорогу пытался разузнать, почему должен был одеться именно так.

Поздним вечером мы прибыли в ресторан суши. Это был мой первый поход в подобное заведение. С одной стороны, я радовалась, что попробую наконец эту экзотическую кухню, но с другой, Гриша поставил меня в неловкое положение. Я не умела есть палочками и очень неуклюже с ними выглядела. Да и с роллом во рту смотрелась, конечно, очень «симпатично». Гриша сам сделал заказ, и когда я увидела лапшу, то взмолилась принести мне вилку – пытку с палочками я бы просто не выдержала.

Наш столик обслуживал приятный официант. Как я узнала после, директор сети этих ресторанов брал на работу исключительно красивых молодых людей. Прекрасного пола среди сотрудников заведения и правда было очень мало.

Три девушки за соседним столиком постоянно оглядывались на нас, что заметил и Гриша. Мне было очень любопытно, что же их так заинтересовало. Неужели завидовали? Со стороны мой спутник, пожалуй, выглядел привлекательно, и я сама при первой встрече была им очарована. Но сейчас, похоже, слишком пристально смотрела на нашего официанта – Гриша явно занервничал.

На обратном пути он гнал машину как ненормальный.

– В чём дело? – испуганно вцепившись в сиденье, спросила я.

– Я всё видел. Он тебе понравился.

– Кто? – недоумевала я.

– Тот официант. Может, вернёмся? Оставишь ему номер.

Я ошарашенно смотрела на Гришу. Неужели я умею строить глазки, смотреть как-то по-особенному? Всегда считала себя неумелой в таких делах, и причина возмущения моего ухажёра стала для меня откровением.

Когда мы остановились у моего дома, я постаралась загладить вину нежным поцелуем. И это сработало! Для меня явно открывалась какая-то новая сторона жизни вместе со скрытыми ранее возможностями женской натуры.

Через пару дней Гриша привёз мне в подарок кактус, сказав, что это олицетворение моей сущности. Было очень «приятно». Я сразу же отдала его соседям – никогда не любила эти колючие растения.

Вышло так, что как раз к моему дню рождения папу отправили в командировку на учёбу в Питер. В те дни мы часто виделись: я ездила к нему в гости, иногда мы вместе ходили на концерты и просто гуляли. То, что он был рядом, очень грело душу, и в целом я ощущала себя спокойнее.

Папина учёба длилась всего две недели. По её окончании я решила поехать домой вместе с ним, всё равно уже мои курсы почти закончились.

Отправление пришлось на 9 мая. Гриша вызвался меня проводить, и из-за него я чуть не опоздала на поезд. Папа уже ждал на вокзале, когда мы там наконец появились. Они познакомились, мужчина ужасно волновался. Уже в поезде папа с улыбкой сказал:

– Ты нашла самого скромного парня во всём Петербурге.

Вагон тронулся, и вдруг пропиликал телефон, оповещая о новом сообщении. Я открыла его и усмехнулась. Текст был следующим: «Нам нужно расстаться. Я тебе не пара». Я быстро написала «Хорошо» и вытащила симку, вставив домашнюю.