666 женщин Лешего

Фелиции было жаль француза, но жертвовать собою ради его чувств она была не готова. Ни стыда о своём поступке, ни сожаления о содеянном она не испытывала.

Фелиция охарактеризовала эту приятную встречу, как пробу на любовь, как испытание души на её проявление, вылившиеся в банальное романтическое приключение…

…Фелиция вновь взяла в руки рукопись. Следующая глава шла под названием «Варя».

«Интересно, каким принципом он руководствуется, называя одних женщин полным именем, других – уменьшительным? – подумалось ей. – Почему не Варвара?»

Прочитав первые три главы, у неё появилось много вопросов к автору. Чтобы не забыть о них, она решила сделать карандашом пометки на полях, которые потом можно было бы стереть, прежде чем вернуть рукопись. То, что дискуссия между ними состоится непременно – у неё сомнений не было. Лешему безусловно захочется услышать мнение о своём произведении. Это логическая аксиома.

Но карандаша под рукой не оказалось, его можно было найти лишь в доме Лешего. В её рюкзаке карандаша тоже не было, она допустила оплошность, прихватив с собой только набор ручек и несколько блокнотов для записей.

Фелиция потянулась за костылём, чтобы прошагать в дом и поискать там карандаш, однако, вспомнив возмущённые слова хозяина о том, что брать чужие вещи в его доме не позволительно, решила не усугублять положение.

«А, вообще, какого чёрта я здесь нахожусь? Что сейчас меня держит в этом доме? – подумалось ей вдруг. – Информация о прошлой жизни отшельника в моих руках. Причины, побудившие его изложить свои любовные похождения на бумаге, яснее ясного. Остаётся дочитать до конца все главы-истории, и я могу сделать предположение о мотивации, толкнувшей Лешего на одиночество. Глубинные чувства, которые бродили в прежнем Юрии Орлове, вполне прозрачны. Остальное можно нафантазировать. Поэтому от Лешего мне больше ничего не требуется. Можно смело брать свои манатки и отправляться на берег».

Фелиция поднялась со ступенек и решительно направилась в дом за вещами. Боль в ноге, по ощущениям, значительно уменьшилась и была терпимой даже при ходьбе.

«Он изгнал меня из своего дома, вот пусть и порадуется теперь одиночеством. Вернётся – а меня и след простыл, – со злорадством подумала она, навешивая на плечи рюкзак. – Никакой он не добрый и ласковый. Он эгоист и узурпатор.

Рюкзак она донесла до края крутого берега, скрутила лямки, сделав его круглым, как большой мяч, а затем сбросила с обрыва. Груз скатился благополучно, не зацепившись по пути, и остановился у галечной полосы.

«Сыграла, как в боулинге», – усмехнулась Фелиция и стала осторожно спускаться вниз по тропинке.

Через четверть часа она доковыляла до палатки.

Горячий ужин ей готовить не хотелось, она решила обойтись сухим пайком. До вечера было ещё далеко, можно было пару часов поработать с презентом Лешего.

Набросав в блокноте все вопросы, которые возникли в голове, она вновь принялась за прочтение рукописи.

Варей оказалась студентка экономического факультета, проживавшая в соседнем общежитии. Знакомство молодых людей произошло на пятом курсе обучения во время новогоднего бала в институте.       Всё было банально: выпивка, танцы, ночные проводы до дома, горячие поцелуи и познания друг друга в постели.

Начало истории не заинтересовало Фелицию. Она бегло прошлась взглядом по следующим страницам, уловила связующую нить сюжета и остановилась на заключительной части истории. Ей было любопытно, почему это незамысловатое любовное приключение так впечатлило уже опытного к тому времени ловеласа и оказалось в его любовных мемуарах.

… Я был один в комнате, лежал на кровати в одежде, тупо уставившись взглядом в окно. Воспоминание о Варе нагоняло неизбывную тоску. Мои отношения с ней зашли так глубоко, что я не знал, как поступить. Оставалось очень мало времени, чтобы принять окончательное решение. Через неделю предстояла защита диплома, затем я уезжал на два месяца в летние лагеря на военные сборы. После сборов ожидался небольшой перерыв, затем мне предстояло отправляться по месту распределения.

Варю я не любил, но, сам не зная почему, допустил столь длительные отношения с ней. Я не раз корил себя за случайные слова, вырвавшиеся из моих хмельных уст в ту совместную новогоднюю ночь.

В свои двадцать два года Варя оказалась девственницей, и я был у неё первым мужчиной. Это открытия было для меня неожиданным и приятным, но и тревожным одновременно. Я сразу уловил, что такое событие не может пройти бесследно, и ощущение непредсказуемости меня неприятно настораживало.

– Я тебе понравилась? Тебе со мной было хорошо? – вопрошающе щебетала она у меня под ухом. – Ты ведь не бросишь меня после ЭТОГО, правда?

Я не мог ей в тот момент ответить расстрельным словом «нет».

– Конечно, Варенька, ты мне понравилась, мне с тобой очень хорошо, и я тебя не брошу, – произнёс я казенным языком без каких-либо эмоций, ответив отдельной фразой на каждый заданный вопрос.

С девицами образца «оторви и брось» я общался совершенно свободно и совсем другим языком. Я бы произнёс стандартную короткую фразу: «ты – классная», или «ты – обалденная» и получил бы в ответ равнозначную похвалу, типа «а ты, чувак, – мачо, я тащусь от тебя» или что-то в этом роде.

С Варей всё было иначе. Если бы я не поспешил овладеть ею, и выяснил предварительно, кто она и из какой семьи происходит, я не посмел бы тронуть её ни при каких обстоятельствах.

Мои слова вдохновили её, и она заворковала от счастья уже более раскованно и безостановочно, излагая мне такие неожиданные факты, о которых я даже не догадывался.

– Я, Юрочка, давно наблюдаю за тобой исподтишка. Уже больше двух лет прошло, как я впервые увидела тебя. Это произошло в электричке. Увидела и подумала с большой завистью о той девушке, которой ты достанешься.

– В какой электричке? – спросил я.

– В той, Горнозаводской, на которой и ты и я ездим к родителям на выходные.

– Почему не подошла ни разу? – удивился я.

– Странный вопрос. Разве можно к тебе подступиться? – с ещё большим удивлением, чем я, ответила она вопросительно. – Ты – парень-огонь, а я девушка из деревни – скромная, стеснительная и робкая. Не научили меня родители парней охмурять. Под каким предлогом я могла подкатить к знаменитости?

– Например, подойти к скамейке, на которой я сидел, сверкнуть презрительно очами и занять место рядом. Я бы сразу обратил на тебя внимание, – выдал я один из вариантов знакомства.

– Не могла трусиха отважиться на такое, – призналась Варя. – Это было бы слишком дерзко, в твоих глазах я выглядела бы нахалкой. Ты для меня был недоступным и недосягаемым. Непреступная крепость, так сказать, непреодолимая стена. Короче, видит око, да зуб неймёт.

– А сегодня, значит, ты отважилась подойти ко мне?

– Увидев тебя на вечере, решила: или сегодня, или никогда!

– Долго же созревала в тебе смелость, – заметил я.

– Очень долго, – вздохнула Варя. – Любовь к тебе возникла сразу, вера в то, что мы с тобой встретимся, появилась через год, надежда на взаимность отношений – сегодня, реальность стать твоей – сейчас.

Варя была на седьмом небе от реализовавшейся мечты, её распирало от желания поделиться со мной планами на будущее. Я лежал и слушал её наивное воркование.

– Теперь мы будем вместе ездить в институт, вместе обедать в столовке, вместе возвращаться в общежитие, ходить в кино, гулять в парке, – тараторила счастливая девушка. – Мы всё теперь будем делать вместе. Будем навёрстывать упущенное время.

В моём хмельном сознании мелькнула первая трезвая, осуждающая поступок, мысль:

«Ё-моё, чего же ты натворил, кретин?! Теперь эта девочка, пардон, уже женщина, будет твоей тенью! Конец свободе, Орёл! Да здравствует жизнь, полная чистоты и невинности! Да здравствует идиллия, едришки-шишки!»

И эта саркастическая мысль уже через день стала скорбной реальностью.

Моя Варенька преследовала меня повсюду. По утрам она дежурила у моей общаги, чтобы вместе отправиться на остановку трамвая, в институте умудрялась вылавливать меня в период между лекциями, чтобы засунуть в мой портфель пирожок или бутерброд. После учёбы дожидалась на выходе из института, и мы вместе возвращались домой на трамвае. Если везло – мы устраивались на одном сидении. Варя укладывала голову на моё плечо и мирно покоилась на нём до конечной остановки. Я не отвлекал её разговорами и молчал всю дорогу. Это было необычно для меня и очень трогательно. Я старался смотреть на поведение Вари сквозь пальцы и пытался привыкнуть к новому укладу жизни. Несколько раз я даже попытался представить себя её мужем. Это получалось с трудом. Мое эго требовало независимости и упорно рвалось на свободу.

Покой наступал лишь поздним вечером, когда я оставался в комнате один. Мои друзья успели пережениться и проживали вне общаги. Их отсутствие являлось тайной для коменданта, и поэтому я нелегально оставался единственным жильцом в четырёхместной комнате.

Варя оказалась исключительно милой и заботливой девчонкой. Называть её женщиной даже мысленно у меня не поворачивался язык – настолько юной она выглядела.

После бурной и разухабистой жизни мне даже нравилось некоторое время побыть на попечении внимательной и домовитой хозяйки.

Нас сближало одинаковое представление о неблагоустроенном быте, мы изъяснялись простым народным языком, понимали друг друга с полуслова, словно были из одного посёлка и жили по соседству на одной улице. Я будто вновь вернулся в привычный для меня мир, который постепенно начал отходить на второй план. Оба мы были выходцами из простого народа: Варя – из деревни, я – из небольшого таёжного посёлка.

Однако, даже такое обстоятельство не поспособствовало появлению во мне привязанности к Варе, не говоря уже о более глубоких чувствах. Варя же, наоборот, твёрдо уверовала в то, что наш союз прочный, и начала строить далеко идущие планы. Через неделю после новогодних праздников она спросила меня:

– Юра, а почему ты не требуешь от меня близости? Боишься, что я откажу тебе?

Вопрос застал меня врасплох. После лишения Вари девственности, я наложил «вето» на секс. Во-первых, я опасался, что моя подруга может забеременеть (если не забеременела с первого раза, чего я тоже пока опасался!) и тогда наступит полный звездец. Ещё мне казалось, что если сексуальные отношения станут регулярными, то я вынужден буду жениться на Варе. Поматросить и бросить это ранимое создание будет выше моих сил. Я опасался страшных и непредсказуемых последствий – от поруганной любви Варя могла наложить на себя руки. Быть подонком в собственных глазах я не мог.

– Нет, не боюсь. Просто у нас нет подходящих условий для уединения, – выкрутился я.

– Я могу договориться с подружками, – сказала она. – Они погуляют пару часов, ничего с ними не произойдёт. Многие женатики так поступают, у которых нет отдельного жилья.

– Мы с тобой пока не женатики, – взвинтился я, услышав слово, резанувшее мой слух. – Я не желаю делать ЭТО по-собачьи, воровская любовь мне не нужна.

– Ну, как скажешь, – пожала плечами Варя. – Для меня эта тема не актуальна. Просто я подумала, что ты уже не можешь обходиться без ЭТОГО.

– Что за вздор? – возмутился я. – С чего вдруг такая мысль взбрела тебе в голову?

– Я же говорила, что наблюдаю за тобой больше двух лет.

– И что?

– Мне известно, что у тебя до меня было много женщин, и я подумала, что близость с ними стала твоей потребностью. Но это же было в прошлом, и я не ставлю этот факт тебе в упрёк. Теперь у тебя есть я, ты можешь любить меня, когда тебе захочется. Можешь делать ЭТО хоть каждый день. Я не могу допустить, чтобы ты имел интимные связи на стороне.

– Какая чушь бродит в твоей голове! – высказался я с возмущением.

– Это, Юрочка, не чушь, а житейская мудрость. Моя мама всегда ублажала папу своей любовью сполна, чтобы он не заглядывался на других женщин. Поэтому они и живут душа в душу уже четыре десятка лет, – проговорила Варя со знанием дела, словно была знатным специалистом брачно-семейных отношений.

Через пару месяцев Варя предложила мне познакомиться с её родителями. Мы стояли на крыльце её общежития, я проводил её от остановки и собирался уходить.

– Юрочка, как ты смотришь на то, чтобы съездить в гости к моим родителям? – спросила она. – В прошлый раз я рассказала им о тебе.

– И что конкретно ты им рассказала? – поинтересовался я.

– Что мы с тобой не разлей-вода, – сообщила она. – Разве не так?

– Так-то оно так … – смутился я. – Но…

– Что – но?

– Не рановато ли?

– Рановато – это если придерживаться старинных обычаев ходить в женихах и невестах годик-другой, а мы с тобой продвинутые люди и живём в космический век, – убедительно ответила Варя. – Давай скатаемся к предкам в эти выходные?

– Я подумаю, – скупо произнёс я.

– Боишься, герой? – рассмеялась Варя. – Не бойся, они у меня не людоеды – не съедят. Мама – добрейшей души человек, а папа – компанейский мужик, умеет найти подход к любому человеку. Вы с ним быстро найдёте общий язык.

Варя говорила так, будто я уже предложил ей руку и сердце, и нам оставалось лишь сообщить о своём решении родителям. По её интонации можно было судить, что предстоящая встреча с ними – само собой разумеющаяся процедура, формальность, которой не избежать.

Период совместного времяпровождения дал мне пищу для серьёзных размышлений. С одной стороны, все мои закадычные друганы за один семестр успели пережениться один за другим, в холостых оставался лишь я один. Новых друзей заводить было поздно, и я чувствовал себя одиноким волком. После расставания с женатиками моя развесёлая жизнь почему-то сразу утеряла яркие краски, поблекла и сделалась серой. Даже подружки, которых я периодически приводил к себе, не доставляли мне былой радости и наводили скуку. Мне хватало краткого общения с ними, чтобы снять сексуальное напряжение, затем я под благовидным предлогом выпроваживал их за дверь, не оставляя на ночь, как поступал прежде. По моим понятиям это были девицы одноразовых встреч, такие же сексуально озабоченные экземпляры, как и я сам.

Побывав на десяти свадьбах, я, откровенно говоря, тайно завидовал окольцованным друзьям и стал частенько задумываться о своём брачном мероприятии.

Почему бы и нет? Чем я хуже своих друзей? Мне исполнилось двадцать пять лет, заканчивалась учёба в институте, мне предстояло отправляться на новое место жительства. Ощущение было таким, словно меня повторно призывали на службу в армию и впереди вновь маячила неизвестность, в которой всё начнётся с нуля.

Начинать жизнь молодого специалиста с верной подругой было бы разумнее и предпочтительнее, чем преодолевать препятствия в одиночку.

Такой подругой вполне могла стать Варя – проверенная и преданная девушка со звездным понятием о любви. Она на все сто подходила на роль идеальной жены. Однако, было одно «но», которое меня угнетало: я не испытывал магнитной тяги к ней, такой, которую однажды мне довелось испытать. За месяц нашей дружбы у меня так и не возникло большого пожара в душе. Искра, проскочившая между нами в новогоднюю ночь, вызвала лишь некое тление нежных чувств. Пламя любви не разгоралось, как я того ожидал. Я получил успокоение души и не более того.

Предложение Вари о поездке к её родителям заставило меня крепко задуматься о дальнейших отношениях с ней. Нужно было срочно определиться раз и навсегда: или я отказываюсь от Вари, или же принимаю бесповоротное решение вести это милое, неземное сокровище под венец.

Промучив себя размышлениями пару дней, я решил отложить знакомство с «тестем» и «тёщей».

– Я не готов встречаться с твоими родителями, – заявил я Варе без лукавства.

Она пристально посмотрела на меня и будто выстрелила мне прямо в сердце:

– Потому что не готов взять меня в жёны?

– Да, пока именно так, – после мучительной паузы глухо произнёс я. – Предлагаю прекратить свидания на некоторое время, чтобы разобраться в наших чувствах.

– В твоих чувствах ко мне, – с усмешкой поправила Варя. – В своих чувствах я разобралась уже давно и у меня нет никаких сомнений в них.

– Ты права, прости. Я не уверен в своих чувствах к тебе.

– Я знала, что ты не осмелишься первым заговорить о разлуке. Поэтому и придумала эту поездку к родителям, чтобы подстегнуть твоё признание, – глаза Вари сделались грустными, а лицо слегка побледнело. Казалось, она не выдержит душевного накала и вот-вот расплачется.

Мне стало жаль эту невинную девушку настолько сильно, что я готов был взять свои слова назад, лишь бы не обрекать её на незаслуженные страдания.

– Не вини себя, Юра, ты ни в чём не виноват, – сдерживая эмоции, сказала Варя. – Я же видела, как ты старался полюбить меня. Считаю, что ты поступил очень правильно. Лучше расстаться сейчас, чем спустя годы.

– Я не сказал, что мы расстаёмся навсегда, – попытался я снять напряжение. – Просто мы должны побыть некоторое время порознь, чтобы прислушаться к своему внутреннему голосу. До осени ещё далеко, и время покажет.

– Юра, не нужно оставлять призрачной надежды на появление любви, – укорила меня Варя. – Любовь – это закон природы, и никому ещё не удавалось его обойти. Ты – не исключение.

Она высвободила свою ладошку из моей, заглянула напоследок мне в лицо и торопливо скрылась в дверях. Тугая металлическая пружина рванула их назад – раздался громкий хлопок, который гулким эхом отозвался в моей голове.

Я медленно побрёл в свою пустую берлогу…

…Рукопись на этом прерывалась, и было непонятно, чем закончилась история.

Фелиция подумала, что Леший преднамеренно оставил большой пробел для переписывания концовки и перелистнула страницу. Продолжения главы не было. Следующая страница начиналась уже с названия новой истории под названием «Марина»

«Странно, – подумала она. – Действие главы начинается за неделю до защиты диплома, а обрывается за несколько месяцев до этого.

Чтобы это значило? Чересчур пикантное расставание, за описание которого ему стало стыдно, и он удалил его?»

Фелиция поставила большой знак вопроса в своей записной книжке и продолжила чтение.

Глава 16

Первые минуты, когда Леший пробирался через буреломы, в потаённых уголках которых мог затаиться медвежонок, в нём продолжала неотступно кипеть внезапно пробудившаяся похоть.

Перед глазами, как наваждение, стояла Фелиция. Но не та, которая бросилась ему на шею и обожгла тело пламенем страсти, а другая, совершенно обнажённая, которая отчётливо, как наяву, запечатлелась в памяти.

Шло время, Леший сноровисто шагал по лесу, а низменная и забытая за семь лет похотливая страсть к женщине никак не отступала.       Более того, с каждым шагом она становилась совсем неуправляемой, и, казалось, достигла уже точки невозврата, когда только сексуальная развязка может вернуть нормальное состояние.

Дьявольский молоточек в голове назойливо отстукивал мысль:

– Куда ты бежишь, глупец? Вернись и овладей женщиной, если хочешь получить успокоение.

Минуты тянулись одна за другой, а невидимый молоточек стучал всё настойчивее и требовательнее, буквально принуждая двинуться в обратном направлении к единственной в этих местах женщине, способной укротить взбунтовавшуюся плоть.

Началась тяжёлая борьба с самим собой. В его сознании как будто блуждали две невидимые и противоречивые сущности. Одна из них закралась в мозг из прошлой развратной жизни и настойчиво призывала покончить с многолетним воздержанием. Другая же, рождённая уже здесь, в тайге, в полном одиночестве беспорочной жизни, советовала не поддаваться на провокацию, взять себя в руки и укротить низменные желания. При этом, он, Леший, оставаясь по-прежнему материальной сущностью, лихорадочно метался между ними, не зная, чью сторону ему принять.

«За что мне такое испытание? – вопрошал Леший, обращаясь к невидимому и неизвестному заступнику. – Семь лет умиротворения и благостного состояния – это ли не радость души, это ли не счастье без границ, которые я испытал? Скажи мне, повелитель судеб людских, какого чёрта явилась сюда эта дьяволица в образе давно утраченной любви? Для чего этой плутовке так беззастенчиво обнажаться передо мной? Какая цель поставлена перед ней для совращения моего очистившегося разума? Кто мог подослать ко мне эту развратную провокаторшу? Нашепчи мне на ухо, пожалуйста. Неужели враги из прошлой жизни никак не успокоятся? Упорно шли по следу и, наконец, обнаружили моё местопребывание? Что им вообще нужно от меня?! Кто стоит за этой нимфой? Какая сила?»

Леший остановился на последних мелькнувших вопросах и принялся искать причины возможного преследования недругов. Долго прокручивал в голове различные варианты, строил немыслимые версии в отношении их помыслов. Однако, как бы не усердствовал, не смог найти ни одной ниточки, которая приблизила бы его к истине. И тут в голову пришла неожиданная мысль, от которой кровь ударила ему в лицо.

«Стоп! – остановил он свои безрезультатные домыслы насчёт врагов. – Это вовсе не происки бывших недругов! Причина, несомненно, кроется в том памятном сне. Он был вещим, а явившийся во сне старец – вполне объективная личность, владеющая сведениями о будущем! Может быть такое? Вполне. Иначе как объяснить предсказание о неотвратимой встрече с женщиной под № 666? Произошло так, как он изрёк. Как я не уклонялся от этой роковой встречи – она всё-таки произошла. И это неоспоримый факт. Выходит, весь мой прежний атеизм – фикция, а небесные силы – не вымысел, и они реально существуют? И моя вера в то, что отшельничество избавит от постыдных пороков – заблуждение незрячего грешника? Прошло семь лет и ничего не изменилось, меня по-прежнему неудержимо влечёт к разврату. Зачем, в таком случае, я бегу от Фелиции, зная, что от судьбы не убежать, а все мои мучения будут напрасными? Нужно безоговорочно прислушаться к зову плоти и повернуть назад».

Он замедлил шаг, потом остановился, присел на поваленное дерево. Чувствуя в себе усиливающееся чувство взбунтовавшейся плоти, ему показалось, что гонимая бешеными ударами сердца кровь вот-вот взорвет всю кровеносную систему и кровь окропит всё вокруг.

Леший непроизвольно положил руку на сердце. Оно загнанно и звучно билось о ребра, не желая успокаиваться, и требовательно рвалось наружу. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, и он начинает задыхаться. На лбу проступила испарина, а в низу живота появилась тупая боль.

«Что за наваждение, чёрт возьми? Что вообще со мной происходит?» – подумал Леший озабоченно. – Неужели вот так запросто можно сдохнуть от чрезмерного перевозбуждения?

С ним никогда ещё ничего подобного не происходило. Это был исключительный и необъяснимый случай, когда его фаллос раздулся до необычайных размеров, почернел от избытка в нём крови и словно окаменел. По крайней мере, так ему казалось.

Леший был ошеломлён и не находил выхода.

– Эй, святой! – крикнул он в отчаянии, обратив свой взор в небеса. – Если ты существуешь на самом деле – помоги мне избежать блуда! Избавь от мучений и соблазна, укроти непослушную плоть! Клянусь тебе: я не желаю совершать дурных поступков!

И произошло необъяснимое! В голове дала знать о себе та сущность, которая призывала к разумным действиям. Она унесла Лешего в прошлое, напомнив о существовании медитации для расслабления тела и психики. Ей он обучился в Афганистане у одного бродячего индуса, прибившегося в горах к их батальону.

Леший практиковал методику индуса даже в первый год отшельничества, избавляясь от негативных эмоций. Медитация очень хорошо оздоровила его психику. Потом, когда жизнь потекла по спокойному руслу, он прекратил занятия. Медитация больше не требовалась, сама природа действовала на него умиротворяюще.

За шесть лет спокойной жизни он о ней просто забыл.

И вот, в критический момент, когда похоть стала невыносимой, мозг выудил из глубин памяти эту методику, как единственную палочку-выручалочку в столь непростой и болезненной ситуации.

– Спасибо тебе, старец, – с благодарностью проговорил Леший в пустоту и спешно принял позу Лотоса. После необходимой паузы провёл йога-дыхание, затем мысленно отправил кровь из набухшей плоти в отдалённые точки конечностей. Через некоторое время на кончиках пальцев ног и рук появилось лёгкое покалывание. Следуя учению индуса, Леший отключил мышление и погрузился в транс.

Методика индуса сработала без сбоя – через полчаса он вышел из транса бодрым, почувствовав полное облегчение. Боль внизу живота бесследно исчезла.

– Спасибо тебе, Садхир, за учение, – прошептал Леший, отправляя благодарность в адрес йога-индуса. – Ты помог мне избежать грехопадения.

Леший провёл в лесу больше трёх часов. После долгих и тщательных поисков медвежонка он пришёл к окончательному выводу, что несмышлёнышу всё-таки удалось отыскать свою мать.

– Вот и хорошо, малыш. Вот и славно, что ты не остался сиротой, – ласково проговорил Леший, обследовав последний таёжный закуток, в котором мог находиться медвежонок. – Я, конечно же, не позволил бы тебе погибнуть, но никак не смог бы заменить твою матушку.

Сложившееся обстоятельство очень обрадовало Лешего. Повеселев, он взглянул на небо и отметил, что солнце уже давно перевалило зенит и неспешно катилось к острым вершинам елей на краю горизонта.

Пора было возвращаться назад.

За три часа ему удалось успокоиться и взять под контроль своё состояние. Теперь он был готов к встрече с Фелицией и точно знал, как будет вести себя с ней.

Возвращался из леса Леший в приподнятом настроении, однако, такое состояние продолжалось недолго.

Когда он вышел из леса, Фелиции нигде не было.

Леший обошёл вокруг дома – круг обхода оказался напрасным.

«Куда она запропастилась, дурёха? – подумал он. – Неужели в доме отсиживается?»

Заглянув в дом, Леший не обнаружил ни Фелиции, ни её вещей.

«Всё ясно. Обиделась и ушла, – решил он. Ну и бог с ней – не велика потеря. Я сам её прогнал».

Леший не стал корить себя за то, что заставил уйти соблазнительную путешественницу. Без неё было спокойнее. Однако, он был уверен: журналистка исчезла ненадолго. Фелиция была не из той категории женщин, которые останавливаются на полпути от своей конечной цели. Как только будут прочтены его рукописи – она вернётся, обязательно вернётся и будет приставать с расспросами. Такая уж натура у этой взбалмошной особы.

Возможно, всё произошло бы именно так, как и предполагал Леший, но непредвиденные обстоятельства круто изменили ход событий.

Из-за горизонта совсем неожиданно выплыла огромная чёрная туча. Налетел ветер, закружился вихрь, захватывая листву, сухую траву и мелкие сучья в стремительные воронки. Сделалось темно, сверкнули первые молнии. Всё шло к тому, что совсем скоро разразится сильнейшая гроза.

– Принесла тебя нелёгкая! – чертыхнулся Леший, вглядываясь в грозовое небо и почему-то сразу вспомнил о сбежавшей Фелиции. – А тебя, скандалистку одноногую, угораздило ретироваться именно в это время! Зальёт ведь в палатке, как крота в норе!

Он стоял у крыльца дома и соображал, как ему лучше поступить: или сейчас же спуститься на берег, или сразу после грозы, или вообще навестить женщину лишь на следующее утро.

Сработала необъяснимая интуиция и в голову пришёл нейтральный вариант.

Леший вышел на край косогора, спрятался за деревом и глянул на синее жилище внизу. Журналистки рядом с палаткой не оказалось. По всей вероятности, она находилась внутри. Он подождал некоторое время, надеясь визуально убедиться, что с беглянкой всё в порядке.

Прошло минут десять, прежде чем Фелиция высунулась наружу. Вероятно, сделать это её вынудил раскатистый удар грома. Она покрутила головой вокруг и снова исчезла в палатке.

«Вот шалопутная», – отметил Леший с усмешкой и уже собрался возвращаться в дом, как в верховье реки заметил образование смерча. Это явление было вторым по счёту за семь лет его пребывания здесь. Предыдущий смерч вырвал из земли несколько деревьев и разбросал их по берегу, словно это были не массивные ели, а невесомые прутики для розжига костра.

Зная, насколько силён бывает вихрь, Леший озаботился его реальной угрозой. А смерч тем временем набирал силу. Кружащаяся тёмная воронка быстро двигалась в сторону берега, нацеливаясь на палатку.

Не раздумывая, Леший бросился вниз, намереваясь вытащить ничего неподозревающую безалаберную журналистку из уютного гнезда.

Он не успел всего лишь каких-то десять-пятнадцать секунд.

Смертельно опасная воронка смерча успела опередить его. Вихрь очень быстро перебросился на берег и подобрался к палатке. Не успел Леший и глазом моргнуть, как смерч скрутил ткань в большой жгут вместе с журналисткой, приподнялся над землёй и поволок живой груз за собой.

– Фелиция!! – истошно прокричал Леший, и, не раздумывая, бегом устремился вслед за синим комом.

И – о радость! Случилось невероятное. Будто услышав истошный вопль человека, сила вихря стала ослабевать. На повороте реки смерч, не осилив дальнейшего подъёма груза, выплюнул свою жертву в воду и понёсся дальше.

Леший ринулся в реку, ухватил скомканную палатку за край, подтащил к берегу.

– Только бы ты не задохнулась, – шептали его губы. – Только бы успеть…

Ему удалось вовремя вытащить Фелицию из воды. Вызволив её из палатки, Леший прощупал пульс. Журналистка была жива, но находилась без сознания.

– Ничего, крепись подруга, – пробормотал он и принялся делать искусственное дыхание.

Через пару минут Фелиция открыла глаза.

– Где я? Что со мной? – плохо соображая, спросила она с удивлением. Увидев лицо Лешего, склонившегося над ней, в ужасе завопила:

– Ах ты мразь! Не смей прикасаться ко мне, маньяк вонючий! Мало тебе жертв? Никак не можешь успокоиться?!

Леший громко рассмеялся и поднялся с колен.

– Ожила, слава богу, а я уж подумал, что не смогу вытащить тебя с того света, – сказал он, блистая счастливыми глазами. – Только вот маньяк, похоже, тот, кто хотел унести тебя в небеса. А сейчас, как мне представляется, этот маньяк намерен напустить на нас жуткий ливень.

И, словно в подтверждение слов Лешего, тут же ослепительно сверкнула молния, за которой без промедления последовал угрожающий гром. Туча, тащившаяся медленно от горизонта, закрыла небо полностью. В один миг сделалось темно, как поздним вечером.

Несколько секунд Фелиция смотрела на Лешего широко открытыми глазами и ничего не понимала. Затем она приподнялась на локтях, покрутила головой вокруг, пытаясь что-то вспомнить, и села.

– Не можешь вспомнить, что произошло? – спросил Леший, опасаясь частичной потери памяти.

– Кажется, припоминаю, – не совсем уверенно произнесла Фелиция, потирая виски пальцами, после чего её лицо просияло.

– Я была в палатке и что-то читала, – радостно встрепенувшись, сообщила она. – Потом раздался хруст гальки, будто кто-то сгребал её в кучу. Я встала, чтобы выглянуть наружу, но меня тут же швырнуло в сторону и закрутило. Дальше я ничего не помню.