Глава 19
К свадьбе сына Василиса и Александр Кацаповы готовились особенно тщательно. Это было их первое большое и торжественное мероприятие за весь период совместной жизни. Вопреки негласному правилу, согласно которому свадьба младшего из детей должна проходить в последнюю очередь, судьба распорядилась иначе.
Старшая дочь Люба кавалера для себя до сих пор не подыскала и поэтому о своей свадьбе не заикалась. Младшая – Вера, с вредным и неуравновешенным характером вышла замуж во Владивостоке год назад по-тихому – без оповещения и без приглашения. Они с зятем обошлись без свадьбы, скромно зарегистрировав свой брак в ЗАГСе. О своём замужестве Вера сообщила в письме лишь через месяц после бракосочетания. В мужья дочь выбрала моряка дальнего плавания.
Александр Кацапов ничуть не огорчился от того, что дочь не пригласила на свадьбу. Он даже был рад, что не пришлось ехать через всю страну на поезде шесть суток в один конец, и шесть суток обратно.
– Далековато для моего возраста, – рассудил он. – С ума сойти можно в дороге от безделья. Пусть лучше молодые сами к нам приезжают. Отпразднуем задним числом и даже «горько» прокричим.
– Ты, наверно, прав, Саша. Потратили бы зря такие деньжищи – дорога-то, вон, какая дорогая. Лучше уж эту сумму им подарить.
Теперь вот сын объявил о своём намерении жениться.
Александр воспринял известие сына ровно, однако, высказал своё мнение:
– Можно было, сынок, и подождать до окончания учёбы. Но раз уж подвернулась тебе красивая и желанная девка – упускать своё счастье нельзя ни в коем случае. Красивые барышни долго ждать не любят, быстро выскакивают за того, кто позовёт первым. Это только кривые да горбатые способны ждать до бесконечности.
Василиса выслушала мужа, а у самой на душе сделалось неспокойно. Ей не верилось, что Михаил берёт в жёны подругу сестры по зову сердца. Если бы он был в неё влюблён – то признался бы в этом ещё два года назад, сразу после первой встречи с Ириной. Зная характер сына, его напористость и целеустремлённость при достижении цели, Ирина давно была бы его женой, а сама Василиса теперь, возможно, нянчила бы внука или внучку. А тут столько воды утекло, а Михаил ни разу не удосужился пригласить девушку на свидание. Василиса лично выспросила у Любы об этом. Да и сама Люба была сильно удивлена тем, что брат совершенно неожиданно проявил интерес к Ирине. Чем это было вызвано – оставалось загадкой для той и другой. Допытываться у Михаила о причинах они не стали, посчитав это пустой затеей.
Выслушав заявление сына, Василиса не знала: радоваться ей или огорчаться? С одной стороны, женитьба сына пойдёт лишь на пользу. Через год с небольшим он окончит институт и отправится по распределению уже семейным человеком. К тому времени у них с Ириной может появиться ребёнок, значит по приезду на новое место у молодого специалиста появится возможность получить отдельное жильё. Это очень важное событие, о котором можно только мечтать. Появится жильё – можно обустраивать своё гнездо, строить планы на будущее. Семейные заботы и хлопоты остепенят Михаила, привыкшего к полной свободе, оградят от тех дурных привычек и соблазнов, которыми грешат все холостяки.
Так произойдёт, если сын женится по любви. А вдруг он сейчас ведёт Иринушку в ЗАГС кому-то назло, из самолюбия, чтобы доказать, что он не белая ворона среди друзей? По словам Михаила, его свадьба будет уже двадцать первой по счёту. У него больше не осталось неженатых друзей. Что, если через год-два из-за такого опрометчивого поступка наступит разочарование, в его семье появятся неурядицы и ссоры? А затем и развод? И вся счастливая жизнь сына, о которой они мечтали с мужем, рухнет в одно мгновенье.
Василиса даже поёжилась от такой мысли. Размышляя о возможном развитии печальных событий, она исходила из предчувствия, что её сын продолжает по-прежнему любить ненавистную ей Анну. В этом она смогла убедиться совсем недавно, когда совершенно случайно увидела её фотографию у него в бумажнике. Для чего, спрашивается, носить портрет девушки, с которой он расстался навсегда? Ответ один: не может забыть.
– Что надумала купить в подарок? – спросил её Александр.
– Люба посоветовала подарить столовый сервиз.
– Чашки, ложки, поварёшки? – дурашливо проговорил он.
– Сам ты – ложки-поварёшки, – осадила мужа Василиса. – Это очень нужная вещь, если тебе не известно. Туда входит большой набор посуды, на все случаи жизни, можно сказать. Не принимать же им гостей с алюминиевыми кружками и мисками? Твой сын – инженер, между прочим, не к лицу ему быть убогим.
– Вам, бабам, лучше знать, что потребуется, – не стал возражать Александр. – Мне-то что? Сервиз – так сервиз. Лишь бы с пользой для жизни. Скажи лучше, когда поедем за покупкой?
– Покупать нам с тобой ничего не нужно, Люба всё сделает сама, – доложила Василиса. – Не повезём же мы фарфор отсюда, когда его можно купить в Перми? Твоя задача – выдать ей денег на подарок.
– И то правильно, – согласился Александр.
Больше он ни о чём не спрашивал до самой поездки, а лишь безропотно исполнял все распоряжения жены. Накануне отъезда с особым старанием почистил костюм, заранее завязал узел на галстуке, до зеркального блеска надраил кожаные ботинки, приготовил запонки.
И вот день поездки настал.
Они отправились в путь накануне свадьбы, чтобы успеть познакомиться с родителями невесты и обговорить с Любой все детали пугающего их торжественного мероприятия в солидном обществе.
Была пятница, на вокзале скопилось много народу. Кто-то прибыл в город на выходные, кто-то наоборот: уезжал из него.
Выходя из зала ожидания, Василиса машинально повернула голову в сторону и увидела… Аннушку. Та стояла на перроне по левую сторону от дверей и вглядывалась в поток людей.
Василиса невольно встрепенулась от неожиданной встречи и на секунду замерла, не в силах оторвать взгляда от девушки. Какой-то мужчина в спешке натолкнулся на неё, едва не сбив с ног, громко ругнулся и побежал по своим делам, не оглядываясь.
Аннушка обернулась и сразу заметила Василису. Глаза девушки в первый момент радостно вспыхнули, но тотчас угасли. Некоторое время они обе смотрели друг на дружку. Василиса собралась отвести взгляд и свернуть в сторону, туда, куда пошагал Александр, но Аннушка опередила её, шагнув навстречу.
– Здравствуйте, Василиса Марковна, – поприветствовала она бодрым голосом, улыбнувшись одними губами.
– Здравствуй, красавица, – холодно отозвалась Василиса, не назвав девушку по имени, словно была не знакома с ней.
– Собрались съездить в Пермь? Мишу навестить? – доброжелательно спросила Анна.
– Нет, к дочери собрались, – солгала Василиса, рассчитывая, что разговор на этом закончится. Ей вдруг не захотелось обсуждать с ней вопросы, связанные с сыном.
– К Мише вы всё равно заглянете? – спросила Анна, явно не собираясь отпускать Василису, не погасив своего любопытства.
– Это он к нам заглянет, если надумает. Мы с ним виделись совсем недавно.
– Как он там? Что у него новенького?
В этих двух вопросах угадывался совсем другой смысл. Глаза Анны как бы спрашивали: вспоминает обо мне? не женился ещё?
Уловив этот скрытый смысл, Василисе захотелось сообщить ей с вызовом, что Миша жив и здоров, у него есть невеста и завтра у них состоится свадьба, а потому думать о том, что он помнит о тебе, милочка, совсем бессмысленно.
Но она не успела сказать ничего, даже отдаленно напоминающее тот смысл, который зародился в её голове.
Пока она собиралась с мыслями, к Анне подошла полнеющая женщина лет пятидесяти в характерной татарской одежде.
– А вот и моя мама, – обрадованно проговорила Анна. – Мы с ней в Пермь ездили, добираемся с пересадками.
Она взяла мать за руку, та равнодушно взглянула на собеседницу дочери. Ей не было известно, с кем именно разговаривает Аннушка и посчитала нескромным вклиниваться в их разговор.
Василиса же, наоборот, с любопытством посмотрела на женщину и подумала:
«Если бы я два года назад не отвадила Анну от Михаила – она могла бы стать моей сватьей».
Ей стало почему-то неловко от тех мыслей, которые роились до этой минуты в её голове. Перед ней стояла такая же простая сельская баба-труженица, любящая свою дочь не меньше, чем она своего Михаила, только другой национальности. В чём вина этих двух женщин, стоящих сейчас перед ней? В том, что одна из них влюбилась в её сына, а он оказался по другую сторону от Корана и держал в руках Библию?
– Очень приятно, – выдавила из себя Василиса. – Извините, пожалуйста, меня муж заждался, – заторопилась она.
– Конечно, конечно, – быстро согласилась Аннушка. – Передавайте Мише привет. Скажите, что я очень часто его вспоминаю.
– Обязательно передам, – сказала Василиса и зашагала к мужу.
В Перми их встретила Люба, вместе с ней они поехали знакомиться со сватами.
Дверь открыла Елизавета Павловна, тут же представилась гостям, пригласила в комнату. Там был накрыт стол.
– Присаживайтесь, не стесняйтесь, – пригласила она. – Сейчас хозяина позову, обсудим все вопросы.
Через минуту из боковой комнаты вышел Пётр Семёнович и остановился, пристально всматриваясь в лица гостей. Чувствовалось, что он был навеселе.
– Здрасте, – сказал, наконец, хозяин квартиры с ухмылкой и, не соизволив подойти к Кацапову, чтобы обменяться рукопожатием, уселся в торце стола.
– Это Пётр Семенович, – поспешила представить его чете Кацаповых Елизавета Павловна, пытаясь сгладить конфуз. – Папа нашей невесты.
Пётр Семёнович хмыкнул, затем сделал лёгкий кивок головой, как бы подтверждая слова жены и взялся за бутылку.
– Беленькую предпочитаешь, или красным балуешься? – спросил он Александра.
– Что нальёшь – то и выпью, – сказал Кацапов. – Мне без разницы что пить, главное – чтобы повод был важный и убедительный. Спиртным я не балуюсь по пустякам.
Они выпили по рюмке за знакомство, женщины принялись обсуждать предстоящее мероприятие.
Петра Семёновича, казалось, ничего не интересовало. Он пил и закусывал, уставившись взглядом в стол. Побыв с гостями не более получаса и расправившись с бутылкой до дна, молча удалился в свою комнату и закрыл за собою дверь.
– Да-а, не повезло мне со сватом, – сказал Александр Кацапов, взглянув на Елизавету Павловну. – Думал друга приобрету, но обманулся, стало быть. Он со всеми такой, или только со мной?
– Вы, Александр Степанович, не обижайтесь на него, ради бога, – попросила Елизавета Павловна. – Не подумайте, что Пётр Семёнович настроен враждебно к вам и поступил так преднамеренно. Он просто нелюдимый человек, не любит и не умеет общаться с людьми.
– Кем он работает?
– Инженером-конструктором на машзаводе.
– Как же он тогда работает? Как его народ терпит?
– К нему все привыкли за два десятка лет. Голова-то у него светлая, много изобретений на его счету.
– М-м, да, странный он человек. К нему приехали сватать дочь, а он – шасть к себе в нору, будто его это вовсе не касается. Всяких людей приходилось встречать на своём пути, но с таким чудом сталкиваюсь впервые.
– Вот такой он человек, ничего с ним не поделаешь, – со вздохом проговорила Елизавета Павловна. – Он и на свадьбу отказался идти, к сожалению.
– И на свадьбе не появится? – удивился Кацапов.
– Сказал, что ему это неинтересно и поэтому там делать нечего.
– Вот так отец-молодец!
Елизавета Павловна предпочла не отвечать на восклицание будущего свата и быстро перевела разговор в другое русло.
– Расскажите немного о себе, пожалуйста, – попросила она. – Нам с Петром Семёновичем ничего о вас неизвестно, а завтра мы становимся сватами. Родственники начнут расспрашивать о вас, а мне и сказать нечего.
Василиса переглянулась с мужем, как бы спрашивая у него разрешения, и, пожав плечами, раздумчиво произнесла:
– Ничего интересного. Мы с Александром Степановичем простые работяги. Он безвылазно трудился в сплавной конторе, я работаю уборщицей в лесотехнической школе – стаж для пенсии нужно выслужить, с детьми дома много лет просидела.
– Ирина говорила, будто вы на железной дороге работали? Это правда?
– Правда. Но когда это было? В войну кондуктором была, поезда сопровождала. Потом вот с Сашей сошлись, Люба родилась, пришлось уволиться. Детского садика у нас не было.
– С какого вы года, Александр Степанович? – спросила Елизавета Павловна.
– С девятьсот восьмого, революцию пацаном застал, церковно-приходскую школу окончил у себя в деревне, – усмехнулся Кацапов. – Остальное образование получил от жизни.
– Он участник войны, – с гордостью добавила Василиса.
– У меня тоже нет никакого образования, – с печалью в голосе сообщила Елизавета Павловна. – Война не позволила. Была в блокадном Ленинграде, слава богу, не умерла с голоду – вовремя вывезли по Ладоге. Потом – Красноярск, где я повстречала молодого и талантливого инженера Петра Куроедова. Поженились, сын родился. Затем вернулись на родину Пети – в Пермь. Тут и Иринка появилась на свет. Сейчас работаю диспетчером на заводе.
О том, что она представительница дворянского рода, а её муж – сын священнослужителя, которого расстреляли большевики, – Елизавета Павловна умолчала. Не обмолвились о превратностях своих судеб и Кацаповы.
На этом и закончилось их первое знакомство. Обговорив некоторые нюансы предстоящей свадьбы, Кацаповы покинули квартиру Куроедовых.
– Как тебе сваты? – спросила Василиса мужа.
– Не ровня мы им, – ответил он. – Они – интеллигенция, мы для них – деревня, сихря синепупая. Разговор с ними никогда не склеится, и общих дел не появится. Видела, как сват хмыкал?
– Ну, со сватом всё понятно – пьяница он, а сватья, как мне показалось, очень даже неплохая женщина. Чуткая, скромная, внимательная и порядочная. По крайней мере, нос кверху не задирала.
– Ладно, поживём – увидим, – сказал Александр Степанович. – Люди все хорошие, если смотреть на них со стороны. Только сердца и души у всех разные…
Глава 20
Свадьба отшумела, для Михаила Кацапова начались будни семейного человека. Привычка проживать в комнате общежития в полном одиночестве настолько глубоко осела в его сознании, что первый месяц он с большим трудом приспосабливался к совместному проживанию с Ириной.
Снять на время благоустроенную комнату, к удивлению Михаила, оказалось безнадёжным делом. За пару месяцев до свадьбы он обошёл, казалось, полгорода в поисках сдаваемого жилья, но всё безуспешно. Желающих приютить молодожёнов не находилось. Даже в том случае, когда удача вроде бы улыбалась ему, и он с большой надеждой отправлялся по указанному адресу, где сдавалась комната, ему отказывали.
– Почему? – спрашивал Михаил с недоумением.
– Потому что у вас вскорости может появиться ребёнок, а нам не нужны детские крики по ночам и запах пелёнок, – отвечали ему каждый раз почти слово в слово.
– Но мы с женой пока не планируем детей, – пытался развеять опасения хозяев Михаил. – Мне нужно сначала закончить учёбу в институте.
– Не впервой нам слышать такие басни. Поначалу все так говорят, чтобы зацепиться за квадратный метр, а потом вашего брата с дитём на руках и палкой не выгонишь, – отвечали ему хозяева безжалостно и закрывали перед носом дверь.
Жильё он нашёл буквально за несколько дней до свадьбы. Это были шесть квадратных метров в частом доме с печным отоплением на окраине города. Основание печи тоже входило в эти квадратные метры.
С хозяйкой дома – тучной одинокой женщиной шестидесяти пяти лет – сошлись на десяти рублях в месяц за проживание в этой скорлупе.
Михаил был рад и такой халупе, но всё же с содроганием сердца ехал на встречу с Ириной, чтобы сообщить ей о результате поисков.
Ему было привычно топить печь дровами, носить воду из колодца, греть воду на плите, чтобы помыть посуду или постирать бельё, выносить помои на улицу и делать многое другое, что требуется в повседневной жизни в неблагоустроенном жилье. Но как воспримет Ирина известие о проживании без удобств? Что она скажет ему в ответ? Она ведь комнатное растение, которое сразу погибнет, если его вынести на мороз.
Вопреки тревожным ожиданиям, его жена отнеслась с пониманием. Выслушав клятвенные заверения Михаила о том, что все бытовые проблемы её не коснутся, она совершенно спокойно сказала:
– Честно говоря, другого я и не ожидала. Будем жить так, как живет большинство людей нашей страны. К удобствам во дворе привыкну как-нибудь, не беспокойся.
– Спасибо, родная, – растроганным голосом проговорил Михаил и нежно поцеловал Ирину в щёку. – Ты у меня умница. Но я всё-таки продолжу поиски достойного жилья для нас. Может нам и повезёт ещё, правда?
– Может, и повезёт.
Ирина была послушной женой. Ради неё Михаил был готов свернуть горы. Слушалась ли она прежде родителей так, как его – ему было неизвестно, и он не расспрашивал об этом. Однако, после того, как жестоко обошёлся с ней родной отец в день свадьбы, она стала повиноваться Михаилу беспрекословно, будто старалась искупить свою вину перед ним.
… После свадебного торжества они планировали заехать к отцу, который остался дома, чтобы переодеться в повседневную одежду и отправиться в съёмное гнездышко, где собирались провести первую брачную ночь.
Сделать это было необходимо, поскольку в комнатке бабы Нюры – так звали их хозяйку – не было шкафа для одежды, куда можно было бы поместить свадебное платье невесты и костюм жениха. Из мебели имелись лишь стол, две облупленные табуретки и железная кровать. На входе висела выцветшая от времени полка для головных уборов с четырьмя большими крючками под ней.
Свадьба проходила в кафе, которое Михаил снял заблаговременно. Гости ещё гуляли, когда молодожёны незаметно покинули зал, заказали такси и подкатили к дому. Расплатились с таксистом и поднялись на пятый этаж.
Зная, что отец может оказаться невменяемым, Ирина прихватила с собой ключи от квартиры.
– Открой, – попросила она Михаила, протянув ему ключ.
Михаил вставил его в замок, провернул два оборота, толкнул дверь. Она не открывалась.
– Вот чёрт, закрыл щеколду изнутри, – вполголоса выругалась Ирина и принялась стучать.
Отец будто специально испытывал нервы дочери и долго не подходил к двери. Возможно, спал непробудным сном.
– Постучи ногами, – попросила Ирина. – Я не могу, у меня туфли на высоком каблуке.
Михаил исполнил. За дверями послышались шаги.
– Кого ещё носит по ночам?! – возмущённо спросил Пётр Семёнович.
– Папа, открой пожалуйста, – сказала Ирина. – Мне нужно переодеться.
– Иди туда, откуда пришла, – раздалось в ответ. – С сегодняшнего дня ты для меня чужая, у тебя уже нет места в этой квартире. Пусть муж теперь заботится о тебе.
– Папа, пошутил и хватит, открой дверь.
– Пошла ты на … хутор бабочек ловить, понятно? – выразился отец отчётливо. – Или употребить другие слова для ясности?
– Пошли отсюда! – стиснув зубы, приказал Михаил и, схватив Ирину за руку, потянул за собою вниз по ступенькам. Внутри него заклокотала кровь, ударяясь в висках. Сердце бешено колотилось от негодования.
Они вышли на проспект, поймали такси и в свадебной одежде отправились к бабе Нюре.
– Сбежали от пьяных гостей или тамада достал? – спросил таксист с сочувствием.
– Устали от веселья, – ответил Михаил.
О происшедшем они не сказали никому. Лишь Елизавета Павловна, вернувшись домой и не обнаружив свадебного платья дочери, догадалась обо всём. На следующий день она до вечера ходила со слезами на глазах, не выпуская из рук носового платка.
– Что ты постоянно плачешь, сватья? – спросила её Василиса. – Радоваться надо за молодых, такая красивая пара сложилась!
– А я и радуюсь, – ответила Елизавета Павловна. – Не могу сдержать счастливых слёз.
… Через три месяца Ирина сообщила Михаилу, что беременна. До него не сразу дошёл смысл сказанного женой. Он смотрел на неё, вытаращив глаза от изумления. И только когда пришло окончательное осознание того, что он станет отцом, он на радостях подхватил Ирину на руки и закружил по комнате.
– Иринушка, это правда, да? – ликовал он, заглядывая жене в глаза. – Неужели ты будешь матерью, а я отцом нашего малыша?
– Правда, Миша, – подтвердила она, счастливо улыбаясь.
Для неё самой беременность стала полной неожиданностью. После аборта, который она сделала под давлением Елизаветы Павловны четыре года назад, у неё не было никакой уверенности в том, что она сможет когда-нибудь стать матерью.
Врач, который занимался ею, предупредил о вероятности бесплодия, если она решит избавится от ребёнка.
Ирина долго размышляла над его словами, но всё-таки пошла на этот безумный шаг. У неё просто не было выбора. В тот момент все обстоятельства складывались против неё.
Человек, которым она увлеклась по глупости, приняв его знаки внимания за любовь, и от которого забеременела, был старше её на пятнадцать лет, имел семью, работал доцентом на кафедре и был очень влиятельным человеком в институте. Он потребовал избавиться от ребёнка сразу, едва Ирина сообщила ему об этом и порвал с ней всякие отношения.
После долгих и мучительных страданий она призналась во всём матери. Елизавета Павловна, в свою очередь, не удержалась, поделилась печальным известием с мужем. Она не ожидала, что в доме разразится большой семейный скандал.
Пётр Семёнович несколько дней метал молнии и рвал в клочья небеса. Заглотив вечером бутылку любимого вина, он кричал, что отрекается от блудной дочери. Изрыгая в пространство многоэтажный мат, обещал выгнать дочь из дому и оставить без копейки в кармане. Уйти от родителей и продолжать учёбу в институте с ребёнком на руках, жить у кого-то квартиранткой на одну стипендию было бы убийственным решением для Ирины. Под давлением матери она отправилась к врачу с твёрдым намерением избавиться от ребёнка.
Всё это осталось в прошлом, на горизонте вновь выглянуло яркое солнце. Какая-то неведомая сила распорядилась предоставить Ирине шанс стать матерью.
– Интересно, кого нам пошлёт судьба? – спросил Михаил. – Мальчика или девочку?
– Кого бы она не послала – это будет наш ребёнок, и мы должны любить его сильнее всего на свете.
– Конечно, – подтвердил Михаил и ещё раз поцеловал жену, прежде чем поставить её на пол.
О том, что у Ирины до него был мужчина, Михаил узнал от неё самой ещё до свадьбы. Но вот о том, что она была беременной, он не знал. Ирина не решилась признаться в содеянном, боясь потерять Михаила. Он ей понравился своей основательностью, честностью и уверенностью в себе. О любви она больше не задумывалась. После того кошмара, который выпал на её долю, ей почему-то стало казаться, что полюбить по-настоящему она уже просто не способна. Оставалось довериться интуиции, которая подсказывала ей, что на этот раз с выбором мужчины она поступает правильно.
Интуиция не подвела Ирину. Михаил оказался прекрасным мужем. Он заботился о ней постоянно, выполняя все домашние дела, а когда она забеременела – переложил на свои плечи и большую часть женского труда.
Судьба подарила им девочку.
Хлопот в их маленьком гнёздышке прибавилось. Михаил вынужден был по нескольку раз в день ходить с вёдрами на колонку за водой, которая находилась в трёхстах метрах от дома. Воды хронически не хватало, а после её использования нужно было выносить помои. Пелёнки-распашонки стирали по очереди на стиральной доске в железном корыте. На плите, испуская клубочки пара, постоянно грелась вода в двух кастрюлях на случай «аварийных» дел.
Свободной площади в комнате не осталось. От дверей к столу и кровати проходили боком, потому что посредине стояла детская коляска, в которой спала дочь. На стенах со всех сторон висели тазики, ванна для купания дочери, различные ковши, кастрюли, кастрюльки, кружки и другая необходимая утварь.
К великому удивлению Михаила жена не ворчала и ни разу не пожаловалась ему на неустроенный быт. Ирина молча переносила все невзгоды, свалившиеся на неё. Со временем, возможно, устав от такой жизни, она начала бы роптать, но наступила весна. Михаил, собрав все нехитрые пожитки, отвёз её с дочерью к своим родителям. Сам в спешном порядке приступил к дипломному проектированию.
Вскоре после отъезда жены Михаил ознакомился с предложенными местами работы по распределению. В первой половине ознакомительного листа значились проектные или исследовательские институты многих регионов СССР, за ними шли заводы и строительные предприятия, расположенные в Перми или в городах области. Список замыкали строительно-монтажные управления дальних регионов страны.
В графе «местожительство» было напечатано слово «общежитие», против наименований пермских предприятий стоял прочерк. Это означало, что предпочтение отдаётся специалистам, не требующих жилья. Большая часть студентов из его группы проживала в Перми, они имели возможность делать свой выбор. Кацапов был иногородним.
На престижные места Михаил не претендовал, поскольку его средний бал по основным дисциплинам был где-то около четырёх, в то время как половина однокурсников имела или круглую пятёрку, или близко к ней. Группа считалась одной из самых сильных в институте.
Михаил вполне мог быть в числе отличников, если бы основательно готовился к экзаменам и сдавал их вместе со всей группой. Однако, в связи с ежегодным отъездом на заработки летнюю сессию он сдавал досрочно и в спешке. У него не было времени на подготовку, он шёл на экзамен с теми знаниями, которые успел получить в течение семестра. Так поступали все его друзья, с которыми он отправлялся на заработки. Пятёрки им были не нужны, главной задачей ставилось окончание семестра без хвостов на осень. В итоге полученные четверки и даже трояки составляли более двадцати пяти процентов – выше критерия на право получения красного диплома.
Михаил знал, что престижные места в Перми были нередко именными. Их заявляли высокопоставленные родители для своих «одарённых» детей. Даже если бы он вдруг оказался в числе отличников и захотел остаться в Перми, у него всё равно не было никаких шансов.
Пробежавшись взглядом по листу несколько раз, Михаил остановился на последней строчке. Там был пропечатан строительно-монтажный трест в республике Коми, предлагалась должность мастера. В графе о местожительстве бросилась в глаза запись: «Вагончик по месту работы. Перемещение вагончика вдоль трассы газопровода через каждые семьдесят километров. Для семейных предоставляется комната в п. Хвойный.»
Какой площади комната и в каком доме – каменном, деревянном, с центральным отоплением или же с печным? – разъяснений не было. Но это было то жильё, которое требовалось его семье. Оно будет бесплатным и по праву станет принадлежать его семье.
«Не в сарай же поселят? – рассудил Михаил. – Хуже нашего жилья, какое мы снимаем сейчас, в ведении треста не может быть, однозначно. Это не частная лавочка, здесь существуют нормы жилплощади на одного человека. Зато зарплата почти в два раза выше, чем у инженеров НИИ. Это сейчас самое главное».
Не раздумывая, он дал своё согласие. Советоваться с Ириной не стал. В тот момент ему и в голову не могло прийти, что ждёт его впереди…
… Диплом Михаил защитил на «отлично», но эта оценка уже никак не могла повлиять на цвет заветной книжицы.
В этот день он зашёл к Куроедовым, доложил теще об успешной защите диплома. Елизавета Павловна, засуетившись, срочно накрыла на стол, затем достала из потаённого места в шифоньере бутылку коньяка.
– Вот, отхватила случайно. Какая-то «Плиска», – прищурившись, прочитала она на этикетке. – Специально для тебя припрятала.
С Елизаветой Павловной с некоторых пор у Михаила сложились дружеские отношения. И это не было притворством тёщи, которая по неизвестным причинам вдруг захотела угодить зятю. Никакой показухи с её сторон не просматривалось. Вероятно, через несколько месяцев общения с Михаилом и со слов Ирины она поняла, что у дочери появилось крепкое и надёжное мужское плечо, которого ей самой так не доставало в жизни.
– Хороший коньяк, болгарский, – одобрил Михаил. – Пользуется большим спросом.
– Хм-м, коньяк! – радостно воскликнул Пётр Семенович, выходя из своей прокуренной комнаты. – Откуда он у тебя?
– Оттуда, – пробурчала Елизавета Павловна, явно не обрадовавшись появлению мужа. – Есть, да не про вашу честь. Губы-то не раскатывай. Это я для Михаила припасла, он сегодня диплом защитил.
Пётр Семёнович внимательно посмотрел на гостя, затем неожиданно шагнул к нему, протягивая руку, и произнёс непривычно обыденным голосом, будто разговаривал с зятем ежедневно:
– Здравствуй, Михаил.
– Здравствуйте, Петр Семёнович.
Тесть на удивление был трезв.
– Лиза говорит, ты диплом защитил?
– Защитил.
– С какой оценкой?
– Отлично.
– Молодец.
– Мне очень приятно, что я хоть чем-то смог вас порадовать, – с усмешкой произнёс Михаил.
Елизавета Павловна, застыв на месте и раскрыв рот от удивления, неотрывно глядела на мужа. Ей было невдомёк, с чего вдруг её вечно недовольный муж так непринуждённо заговорил с зятем.
Пётр Семёнович, присев на диван рядом с Михаилом, как ни в чём не бывало, продолжил расспросы.
– И куда тебя турнули? – спросил он.
– Почему турнули?
– Ну, когда я, например, закончил институт – меня не спрашивали, куда я хотел бы поехать. Взяли и турнули, куда посчитали нужным.
– Я сам выбрал место распределения, – уточнил Михаил.
– И куда?
– В республику Коми, на строительство газопровода.
– Куда? – переспросила Елизавета Павловна. В её глазах мелькнул ужас.
– Я выбрал для себя профессию строителя. Значит, буду строить, а не протирать штаны в проектном институте, – уверенно заявил Михаил.
– Но… там же нет ни одного большого города?! – со страхом заметила Елизавета Павловна. – Где вы собираетесь жить?
– Не бойтесь, Елизавета Павловна, в шалаше жить не придётся. Есть посёлок с центральным отоплением, и в путёвке молодого специалиста зафиксировано предоставление благоустроенного жилья, – пояснил Михаил, приукрасив на ходу будущее проживание на севере. Сейчас ему вдруг подумалось, что всё так и произойдёт, как он обрисовал.
Весь вечер Пётр Семёнович без умолку расспрашивал Михаила обо всём, что его интересовало, будто старался наверстать упущенное.
В конце, когда Кацапов поблагодарил за ужин и собрался уходить, тесть схватил его руку, потряс её несколько раз, сказал:
– Удачи тебе, Михаил. Я верю, что у вас с Ириной всё получится.
– И я верю, – ответил Михаил. – Иначе бы не решился отправиться к полярному кругу.
– Когда тебе нужно прибыть к месту работы? – спросила Елизавета Павловна в дверях.
– Первого октября я должен приступить к исполнению обязанностей мастера.
– А до этого времени? Отдыхать в Чусовом?
– Нет, Елизавета Павловна, отдохнуть не получится. Я должен отправиться на всё лето на военные сборы офицеров-ракетчиков под Киев, после которых мне присвоят звание «лейтенант», – ответил Михаил.