Тень дьявола. Часть 2

– В стране не будет фундаментальных открытий до тех пор, пока наукой не прекратят управлять дилетанты. Их принцип прост: если нельзя увидеть, услышать или потрогать то, что предполагает гипотеза – значит, не следует ею и заниматься, не нужно выбрасывать деньги на ветер. С таким подходом эволюция разума не возможна.

После того выступления Иван Савельевич неожиданно для себя сделал вывод: нельзя отрицать явления, которые находятся за пределами человеческого восприятия.

– «А что, если тот случай с разбившимся вертолётом не выдумка Кедрова, а, как говорят в народе, самая что ни на есть правда? – мелькнуло в голове полковника. – И светящийся шар был, и Кедров каким-то непостижимым образом падал не камнем вниз, а заторможено спускался? Мистика? Невероятно? А как объяснить случай, известный на всю страну, когда ребёнок выпал из окна квартиры, находящейся на двенадцатом этаже и остался жив. Упал, не сломав конечностей. Какие силы удерживали его при падении?»

Ивана Савельевича обуревали самые противоречивые чувства. На миг он представил, что было бы, окажись сам он свидетелем той трагедии? Поверил бы в мистику и стал защищать офицера разведки от обвинений? Удалось бы доказать его невиновность? Скорее нет, чем да. Упекли бы за решётку за укрывательство, только и всего.

Мысли полковника метались хаотично, перескакивая с одного события на другое, и он впервые за долгие годы службы почему-то не мог остановить их и направить в нужном направлении. К нему внезапно пришло ощущение, что, пожалуй, это последнее его дело. Дальше всё пойдёт по отработанному сценарию: последняя регалия и помпезная отправка на пенсию. И только поэтому ему вдруг очень захотелось завершить свою последнюю работу достойно. Особенно эту, которая не имеет политической окраски и не унижает заказным характером. Иван Савельевич всегда с брезгливостью относился к лживо завершенным делам, внутренне презирал себя, но…исполнял долг офицера государственной безопасности.

Полковник устало поднялся с кресла и подошёл к окну. Засунув руки в карманы брюк, принялся машинально рассматривать всё, что творилось на улице. Через несколько дней истекала весна, и начинался официальный отсчет лета. Май простоял тёплым и солнечным. Грань, придуманная человеком для разделения времён года, оказалась для растительного мира чисто условной. Зелень благоухала, не ориентируясь на его выдумки.

Мимо здания равнодушно шли и шли люди – молодые и старые, окружённые своими заботами, и не было им никакого дела до какой-то дьявольской группы. Молодые живут мыслями о детях, хорошо оплачиваемой работе и расширении жилой площади, старики пекутся о своём здоровье и мечтают о повышении пенсии. У каждого своя стезя.

Глядя на этих людей, Иван Савельевич откровенно завидовал их жизни, хотя ему никогда не доводилось решать житейские проблемы. Выкурив две сигареты подряд, он вновь вернулся за рабочий стол.

– «Если учёная братия исчезла одновременно, то, стало быть, для них заранее было определено место пребывания, – продолжил размышления полковник. – Резонно. А, значит, и финансовые вопросы решены. Деньги на счетах людей не исчезли, у Кедрова их не может быть в том количестве, чтобы содержать целую ораву приезжих. Но кто, в таком случае, взял на себя финансирование этой авантюры? Кому она потребовалась? Если учесть, что музыку заказывает тот, у кого есть деньги, получается Кедров всего лишь исполнитель, пешка в чьих-то могущественных руках?»

– Сплошные вопросы, на которые нет ни одного мало-мальски вразумительного ответа, – вслух пробурчал Иван Савельевич и, сделав несколько пометок в записной книжке, направился на доклад к генералу.

Глава 4

ФСБ берёт след

Капитан Безупречный стремительно вошёл в кабинет полковника Головко. Загорелое лицо, тонкая ветровка, джинсы синего цвета и кроссовки на ногах свидетельствовали о том, что звонок шефа на мобильный телефон застал его в дороге, и переодеться он попросту не успел. Оперативник не изменял своей привычке – одевался легко, удобно и неброско для окружающих, когда сама работа требовала этого. Две недели капитан с утра до поздней ночи метался из одного места в другое, меняя автобус на такси, трамвай на пригородную электричку, а поезд на самолёт.

Иван Савельевич вышел из-за стола и поприветствовал своего помощника. После рукопожатия взял его под локоть и подвёл к окну.

– Видишь вон ту скамейку под липой? – он рукой указал на уютное местечко в глубине небольшого сквера. – Жди меня там через пятнадцать минут. Подышим свежим воздухом.

Увидев на лице оперативника немой вопрос, пояснил:

– Генерал срочно пригласил.

Капитан покинул контору и направился в сквер. Отыскав указанную скамейку, он уселся точно посредине и стал коротать время. Какая-то пичуга забралась в крону дерева и время от времени весело и беззаботно посвистывала из укрытия. Иван задрал голову и попытался отыскать глазами пернатого артиста. Как только он пошевелился – птаха тут же умолкла и затаилась в листве.

– «Всё как в нашей работе, – подумалось оперативнику. – Веселится преступник, голосит по пьяни до тех пор, пока не попадёт в поле зрения органов безопасности. Потом, когда его охватывает чувство грозящей опасности – он уже и не певчий вовсе, пропадает не только голос, но и дар речи тоже».

С утра сквер был пустынен, и только по центральной аллее торопливо сновали немногочисленные прохожие. До появления полковника Безупречный успел высосать пару сигарет «Золотая Ява» и стать свидетелем очень забавной сценки.

На аллее появилась девчонка лет шестнадцати. Густые рыжие волосы, яркая штукатурка на лице, разноцветная футболка-хиппи, красная мини-юбка, из-под которой красовались ножки-спички, и такие же красные туфли на тонком высоком каблуке. В общем, типовой портрет взбалмошной пигалицы. Юное сумасбродство, по все видимости, куда-то очень торопилось, но неумение быстро передвигаться на модных ходулях не позволяло достигнуть скоростного баланса между желанием и возможностью. Девица споткнулась и растянулась на дорожке из декоративной плитки. С минуту она сидела, соображая, что произошло, потом поднялась и стала осматривать себя. Причиной приземления явился отвалившийся каблук. Юбчонка испачкалась, на колготках зияли рваные дыры. Горящие глаза молодой козы потухли, лицо осунулось, как при внезапной болезни, и приняло беспомощный вид. Иван с сочувствием смотрел на незадачливое создание, но помочь ничем не мог. Девчонка, повертев в руках оторванный каблук и туфель, швырнула их в сторону. Затем, поразмыслив несколько секунд, запустила следом и второй, выразив своё недовольство в матерной форме, и побрела в обратном направлении. Помятое очарование уже никуда не спешило. Происшедшее выглядело настолько комично, что Иван, не сдерживая себя, громко рассмеялся.

Полковник Головко появился ровно через пятнадцать минут и плюхнулся на скамейку рядом с капитаном. Его рука привычно опустилась в карман за сигаретами. Глубоко затянувшись, Иван Савельевич выпустил объёмное облачко дыма и недовольно спросил:

– Где пропадал так долго? Опять батарея села?

– Никак нет, товарищ полковник, с телефоном всё в порядке. Просто события развивались так бурно, что было не до звонков. Там, где я побывал, сотовая связь отсутствовала, а на переговорном пункте много не поговоришь.

– Мастак ты, Ваня, оправдываться. Всё у тебя складно, обосновано, комар носа не подточит. Ну да ладно, бог тебе судья в твоих оправданиях. Мне важно знать, насколько ты продвинулся в подтверждении нашей версии.

– Картина событий вырисовывается довольно чётко. Ключевые фигуры дьявольской группы определены, версия полностью подтвердилась, – обобщил результаты проведённой работы Безупречный. – Основной фигурант дела – Кедров.

– А Старостин?

– Профессор Старостин выведен из игры.

– Убит? – встрепенулся полковник.

– Нет, жив и здоров. Продолжает трудиться в институте, занимается обычной работой.

– Откуда у тебя такая уверенность, что Старостин отстранён?

– Кедров с ним что-то сотворил, у профессора провал в памяти.

– О-пля! Это уже интересно. Ты с ним встречался?

– Да. Только вначале я нанёс визит профессору Авелю, а уж потом отправился к Старостину. Интуиция так подсказала.

Головко оживился, глаза его заблестели от любопытства.

– Тебе удалось расколоть предсказателя?

– С ним я решил не лукавить, и сразу пошёл ва-банк. Сказал, что наши графологи хорошо потрудились и определили автора анонимного письма. Авель не стал запираться и признался: анонимное письмо – его рук дело. Правда, отправлено оно было спустя год после встречи со Старостиным.

– Почему он не сделал этого раньше?

– С ним тоже кто-то сотворил злую шутку, память восстановилась только через год.

– Авель рассказал, зачем приходил к нему Старостин?

– Да. Это было обращение за помощью. Старостин надумал переиздать Библию, но в одиночку не смог.

– Библию? – поразился полковник. – Зачем это ему вдруг понадобилось? Он что, сумасшедший?

– Я так не думаю, товарищ полковник. Умалишённый человек не способен на подобные измышления, о которых поведал мне Авель.

И Безупречный в подробностях пересказал разговор, состоявшийся между Старостиным и Авелем год назад.

– Да, псих, пожалуй, не сумеет так изощрённо насочинять. Тут я с тобой согласен. Что дал поход к Старостину?

– Сама встреча не добавила нам информации. Временной период памяти профессора заканчивается днём ухода Кедрова из больницы. Дальше он ничего не помнит.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно. При виде моего удостоверения храбрый профессор чуть в штаны не навалил. Если бы его память не отшибло – сдал бы он Кедрова с потрохами. У него это на лице написано, поверьте.

– Выходит, мы опять зашли в тупик? – разочарованно спросил Иван Савельевич. – Уже месяц топчемся на одном месте, результатов – ноль.

– Обижаете, товарищ полковник, – оперативник осклабился. – Следствие продвинулось далеко, мы с вами почти у цели.

– Не морочь мне голову, Ваня. Какое, к чёрту, продвижение, если ниточка, ведущая нас к Кедрову, прервалась. В компьютер Старостина удалось заглянуть?

– А как же? Проник в дом профессора как профессиональный вор-домушник. Только в компьютере нет ничего, что бы нас заинтересовало.

Безупречный, казалось, специально заводил шефа, оставляя важную информацию напоследок. По всей видимости, ему очень хотелось произвести на него эффект от конечного результата.

– Зато узнал, с какой целью Старостин посещал морг, – с залихватским видом сообщил он.

– Ну и что за дела привели профессора в покойницкую? – без особого интереса спросил полковник, не надеясь услышать что-либо ценное.

– Как сказал один из санитаров, Старостин искал подтверждение о наличии души у человека.

– И что, нашёл? – на лице Ивана Савельевича скользнула саркастическая улыбка.

– Как ни странно, но его умный прибор зафиксировал душу. По поводу такого открытия профессор поставил санитару даже бутылку водки.

– Ты всерьёз поверил алкоголику?

– Посмеялся, как и вы сейчас. Но санитар Серёга божился и клятвенно заверял: Старостин реально определил наличие души у покойного. Чтобы подтвердить его слова, мне пришлось прижать к стенке самого профессора. Он без колебаний предоставил материалы экспериментов. Сейчас все фотографии и диаграммы с описанием находятся у меня.

– Глядя на твою сияющую физиономию, я вижу, тебе не терпится поведать мне о результатах экспериментов, – пробурчал недовольно Головко.

– Очень уж любопытная информация, товарищ полковник, – проговорил Безупречный в своё оправдание. – К тому же, полученные материалы лишний раз подтверждают намерения Кедрова продолжить начатые исследования. Нам просто необходимо о них знать.

– Хорошо, валяй, больше ведь тебе нечего рассказать мне.

– Короче говоря, Старостин крепил на кисть покойника специальное устройство, позволяющее снимать на фотографии свечение пальцев. Эксперименты проводились на невостребованных трупах, о которых ему сообщал санитар. Потом фотографии обрабатывались на компьютере. Ритмы биополя соответствовали живому человеку. На третий день прибор чертил прямую линию – биополе исчезало. На девятый и сороковой день всплески активности вновь появлялись. Старостин подтвердил религиозные утверждения.

– Ты, Ваня так восторженно излагаешь эту дребедень, словно сам сделал сенсационное открытие, – осадил оперативника полковник, лишив его возможности подискутировать на тему жизни и смерти.

Война в Чечне сделала капитана жестоким и безжалостным человеком. Но именно там, в промозглые ночи, в коротких промежутках между боями, он стал впервые задумываться о смерти. Ему, как и всем молодым парням, вовсе не хотелось умирать ради сохранения целостности государства. Никто из них в то время толком не понимал, кому нужна эта грязная война. Почему российские солдаты должны убивать чеченцев, пожелавших независимости? Кто довёл людей до крайней ненависти друг к другу? Какие причины побуждали простого горца безжалостно расправляться с необученным пацаном из далёкой Сибири или Приморского Края, отрезая ему голову, как барану? А юный сослуживец, увидев эту страшную картину собственными глазами, зверея и задыхаясь от ярости, пронзал штык – ножом множество раз уже мёртвое тело чеченца. Кому было выгодно столкнуть в смертельной схватке два народа?

Много подобных вопросов вертелось тогда в голове старшего лейтенанта Безупречного, ответы на которые не найдены им и по сей день. Но он давал присягу на верность Родине, и потому, стиснув зубы, исполнял все приказы командования, какими бы нелепыми они не казались.

В одном из разрушенных домов Грозного Иван нашёл сборник стихов Лермонтова и долго таскал его с собой. Однажды, находясь уже в горах, он прочитал поэму «Мцыри», и к своему удивлению, обнаружил много общего между героем произведения и собой. Он родился на Алтае и прожил там всего шесть лет. Погибли родители, и Ваня очутился в детском доме. Как и Мцыри, он тосковал по родному дому и много раз пытался бежать из заточенья. И однажды ему почти удалось достичь цели, до родного посёлка было рукой подать. Ваня видел его с вершины горы и уже отыскивал глазами свой дом. Решив немного отдохнуть перед последним рывком, он незаметно уснул и оказался в руках преследователей.

И в рукопашной схватке он был сравним с героем поэмы – также визжал и пламенел, был зол и дик, только перед ним был не барс, а бородатый боевик.

Поэма запала в душу Ивана, он всё чаще стал задумываться о смысле жизни, и больше о том, кто может управлять всем живым на Земле. У него появилась тяга к непознанному.

– Есть ещё что-нибудь по Старостину? – спросил Головко, раздражаясь, и посмотрел на часы.

– Нет, товарищ полковник. Он меня больше не интересует.

– То есть, как это… не интересует? – поперхнулся полковник. – Единственное связующее звено с группой Кедрова тебя не интересует?!

– Я вышел на след Кедрова, – заявил Безупречный торжествующим голосом.

– И ты молчал всё это время?! – возмутился Иван Савельевич. – Решил пощекотать мои нервы?

– В мыслях не было ничего подобного, товарищ полковник. Я отвечал на ваши вопросы. Сейчас расскажу всё по порядку. – На лице капитана блуждала самодовольная улыбка.

– Сделай милость, Ваня, уважь старика. – Головко посмотрел на подчинённого испепеляющим взглядом.

– Побывал я на квартире Кедрова. Там слой пыли, никаких следов недавнего посещения. Побеседовал с соседкой по площадке, Красавиной Ольгой. Поинтересовался, где может находиться хозяин квартиры. Со слов женщины, два года назад Кедров отправился поохотиться и больше не возвращался.

– Он сообщил ей, куда направился?

– Кедров регулярно охотился в Чердынском районе, и в последний раз поехал туда же. Ещё Ольга Красавина сказала, что спустя два или три месяца после отъезда Кедрова к нему на квартиру являлась женщина, якобы по поручению самого хозяина. Пробыла недолго. Забрала кое-какие вещи и тут же ушла.

– Фамилию этой женщины Красавина, конечно же, не запомнила?

– Совсем наоборот, товарищ полковник. Как мне показалось, молодая соседка не ровно дышит к нашему физику, и поэтому рассмотрела потенциальную соперницу во всех деталях. Благодаря её ревности, у нас появились очень любопытные факты, – с радостью сообщил капитан.

– Как в детективном романе, – усмехнулся Иван Савельевич.

– Точно, как у Агаты Кристи – запутанные и загадочные сюжеты. В общем, женщина, которая появлялась на квартире Кедрова – некто Ларионова Ирина Анатольевна, жительница города Москвы, до июня 1998 года работала младшим научным сотрудником в Московском медико-биологическом центре. Ранее у неё обнаружился рак крови, она долго и безрезультатно лечилась. В июне 1998 года Ларионова неожиданно переехала в Пермь, а через месяц бесследно исчезла.

– Почему бесследно? Ты сам сказал, что женщина отправилась в Чердынь, к Кедрову. Значит, след есть, надо по нему пройти.

– А я, товарищ полковник, часть пути уже прошёл, – с излишней весёлостью сообщил оперативник. – Сегодня я вернулся из Чердыни.

– Ты, Ваня, не престаёшь удивлять меня своей прыткостью, – подобревшим голосом отметил Головко.

– Зачем ждать, когда птица удачи оказалась в руках? Прибыв в Чердынь, я отправился на речной причал. Потолкался среди рыбаков и охотников, поспрашивал о Кедрове, как о своём друге, и быстро вышел на лодочника Герасима по кличке «Му-му». Он рассказал мне, как два года назад отвозил на своей лодке мужчину по имени Алексей в верховья реки Чудовой. Я показал ему фотографию, которую реквизировал в квартире Кедрова, на ней лодочник опознал нашего физика. Дальнейшие поиски стали бессмысленными, и я возвратился назад.

Иван Савельевич широко улыбнулся – впервые за всю встречу. Улыбка, казалось, погасила застывшую печаль в его глазах, настроение поднялось. Он достал сигарету, и, прикурив, с большим удовольствием глубоко затянулся. Некоторое время полковник курил молча. Потом, вздохнув с чувством полного удовлетворения, сказал:

– Продолжай, Ваня. Я знаю, что ты рассказал ещё не всё.

– Меня заинтересовал один факт, товарищ полковник, – вновь заговорил Безупречный. – Кедров не искал знахаря, он шел к нему целенаправленно.

– Откуда такая уверенность?

– Герасим сказал. Человек, нанявший его, прибыл тогда утренним автобусом из Соликамска и сразу направился к Лешему. Нигде больше не слонялся.

– К кому направился? – переспросил Головко.

– К Лешему, так прозвали местные жители старика – отшельника, обитателя болот. Странный старик, надо сказать. Никто точно не знает, где его жилище и сколько ему лет. Старик – призрак, можно сказать. Его существование овеяно тайной. В населённых пунктах он никогда не появлялся, хотя по возрасту этот Леший древнее древнего. О нём рассказывали даже прадеды тех, у кого сейчас взрослые внуки.

– Умеет наш народ выдумывать небылицы, – усмехнулся Головко. – Хлебом не корми – дай прихвастнуть. Ну да ладно, пусть и дальше бытует эта байка. Твой «Му-му» сказал, в каком месте он высадил Кедрова?

– В верховье реки Чудовой, в двадцати километрах от парома. Подниматься выше по реке лодочник отказался.

– Почему?

–Местное население считает те места гиблыми. Люди опасаются туда ходить.

– А Кедров, невзирая на поверье, всё-таки пошёл, – проговорил Иван Савельевич в раздумье.

– Он был смертельно болен, и шёл, согреваемый надеждой на выздоровление. Терять ему было нечего, – с уверенностью сказал Иван.

– Может быть, может быть, – пробормотал Головко, о чём-то размышляя. – Полагаешь, Кедров по сей день находится у Лешего?

– Не сомневаюсь, товарищ полковник. Чердынь – городок маленький, всего-то около десяти тысяч населения. Если бы физик обосновался в нём или даже где-то на окраине – за два года он стал бы известен каждому жителю.

– Логично. А где остальные в таком случае? – полковник развернул голову и уставился на капитана. – Вместе с ним увязли в болоте? Живут в землянках, как партизаны? Сомнительно. Учёные – не туристы, у них должно быть всё необходимое: оборудование, приборы, инструменты. Чтобы всё это работало – нужен источник электроснабжения, наконец. Ко всему прочему, люди должны есть и спать. Следовательно, в верховьях реки Чудовой должна существовать хорошо оснащённая база.

Безупречный внимательно слушал Ивана Савельевича. В его голове вдруг представилась отчётливая картина всего происходящего. Она была невероятной, фантастической, однако позволяла объединить все события в единую цепочку. От волнения перехватило горло. Проглотив комок, он неуверенно сказал:

– А что если там расположена база инопланетян, и наши «лжеучёные» работают под их руководством?

Полковник чуть не подпрыгнул на скамейке.

– Ты что такое несёшь, Ваня? Совсем рехнулся после встречи с Пановым?

– Никак нет, товарищ полковник! – сдерживая волнение, громко произнёс Безупречный. – Я в здравом уме. Просто никакой другой вариант не подходит для объяснения происходящих событий.

– А твоя фантазия, стало быть, ставит всё на свои места? – с недоверием спросил Головко.

– Так точно. Попробую сейчас доказать.

– Ну что ж, валяй.

– По моей просьбе были обследованы квартиры исчезнувших учёных. Выяснилось одно странное обстоятельство. Люди покидали своё жилище внезапно, причём налегке. Повседневная одежда и обувь, в которой они появлялись на работе до последнего дня, почему-то сохранилась на месте, а вот тапочки и халаты исчезли. Входные двери оказались запертыми изнутри, ключи остались лежать в прихожей. Создаётся впечатление, что жильцы просто испарились.

– Могли уйти через окно, – изобразив на лице недовольную гримасу, пробурчал Иван Савельевич.

– Никак нет, товарищ полковник. Оконные рамы и форточки были закрыты изнутри на шпингалеты. И ещё. Путь к Лешему лежит через Чердынь и далее по реке. Как такая большая группа людей смогла пройти его, оставаясь незамеченной? Кедров засветился, а одиннадцать человек – нет. Странно, не правда ли?

– Действительно, странно, – согласился Головко. – Поневоле начнёшь верить в нечистую силу.

– Пришельцы это, – сказал капитан убеждённым голосом. – Больше некому сотворить такие чудеса. Только они способны похищать людей подобным способом и мгновенно перемещаться на большие расстояния.

– Ага, их корабль, подобно такси летал по просторам России и забирал на борт каждого учёного в отдельности, – съязвил полковник. – Соображаешь, что городишь?

– В распоряжении пришельцев не один корабль, – не сдавался оперативник.

– Что ты зациклился на пришельцах? – с раздражением проговорил Головко. – Есть еще один вариант. Он тоже годится для объяснения всех событий.

– Какой? – удивился капитан.

– Некая секретная база действительно существует и принадлежит нашей конторе. О ней знают только те, кому положено знать. Мы с тобой мелкие сошки. Всё объясняется просто. Кедров и все остальные завербованы, финансирование обеспечивает Центр, продовольствие и снаряжение доставляется малой авиацией. Создать имитацию похищения людей – плёвое дело для нашей Лубянки. Так- то, Ваня.

Безупречный долго молчал, переваривая в голове версию шефа. Потом, обнаружив в ней слабые звенья, смущённо сказал:

– Не годится ваш вариант, товарищ полковник.

– Это ещё почему?

– Не выдерживает никакой критики.

– Аргументируй, я слушаю.

– Слишком мудрёно. Зачем создавать имитацию похищения учёных? Для чего Лубянке потребовалась новая Библия? Какой смысл вовлекать Авеля в эти дела? А даты рождения учёных? По-моему, такой критерий вообще не вписывается в рамки деятельности ФСБ. А наша роль, в чём она заключается? Проверить неуязвимость объекта?

Безупречный задавал один вопрос за другим, и сам же отвечал на них, разнося в пух и прах версию полковника. В заключении он сказал:

– Предлагаю отбросить ваш вариант и раскручивать дальше версию с пришельцами.

Иван Савельевич тяжело выдохнул и не произнёс ни слова. Взгляд его был устремлён на центральную аллею. Капитан проследил за направлением взора и ничего необычного не заметил, что могло бы заинтересовать шефа.

Сновали прохожие, молчаливые и громогласные. На противоположной скамейке устроились две старушки с дореволюционными зонтиками. У их ног важно расхаживали голуби, выклёвывая что-то в щелях между тротуарными плитками. Рядом прыгали наглые воробьи, поглядывая на бабулек в ожидании подачки. Чуть дальше виднелась часть территории детского садика, на ней гомонили дети.

Иван Савельевич не замечал ничего вокруг, уйдя в себя. Он сидел, опустив плечи, и размышлял.

– Наверно, ты прав, Ваня, – спокойно произнёс он после длительного молчания. – Не следует больше уподобляться страусу, и делать вид, что вокруг ничего не происходит. Пора вынуть голову из-под крыла и признать, наконец, пребывание на Земле представителей иных цивилизаций.

Заглянув в лицо подчинённого с несвойственной ему обреченностью в глазах, спросил:

– Что тебе нужно для дальнейшего расследования?

– Мне требуется вертолёт для облёта территории в верховьях реки Чудовой.

– И это всё?

– Пока всё.

– Хорошо. Будет тебе вертушка, с авиаторами я договорюсь.

Полковник посмотрел на часы и поднялся со скамейки. Прежде чем пожать руку на прощание, спросил:

– Скажи, капитан, а почему профессор Авель сочинил анонимку спустя год после визита Старостина? Что сдерживало его сообщить в органы сразу?

– Авеля последовала та же участь, что и Старостина – Кедров стёр из памяти все детали встречи, – ответил Безупречный.

– Тогда почему в одном случае память восстановилась, а в другом – нет. Не находишь этот факт – странным?

– Нет. Профессор Авель – ясновидящий, его мозг, по всей видимости, имеет какие-то особенности, которые позволили ослабить силу воздействия на его психику. Только и всего.

– Ну, ладно, будем считать, что убедил. – Полковник крепко стиснул руку капитана и, развернувшись, направился в сторону конторы. Его грузное тело вскоре скрылось за входной дверью в здание.