Бечо

Мы дошли до места уже вечером, после заката и перед самой темнотой. Я сразу понял, что это то самое место, хотя никогда прежде здесь не бывал. На огромном альпийском лугу, поросшем сочной травой стоял старинный загон для скота, связанный из сухих веток деревьев. А рядом, глядя на нас единственным темным окошком маленькая кошара. Оказавшаяся, к моему удивлению и радости, свободной.

Ночь мы с Бечо провели под крышей и в тепле, разведя огонь в старинном очаге и протопив маленький домик. Деревянная дверь запиралась изнутри толстым деревянным засовом, под столом оказалась стопка помятых кастрюль и целая коробочка соли. Этой кошарой конечно пользовались. Но очень давно. Видимо, из-за ее неудобного расположения, очень уж далеко было сюда гонять отары. Топчан, сколоченный из грубых досок, стоял в углу, но никаких одеял или шкур в домике не нашлось. Пришлось спать так. Бараны наши отлично переночевали в загоне, оказавшемся совершенно целым. Внутри его даже протекал маленький чистый ручеек, перерезающий луг пополам и впадающий в речку.

Первое утро выдалось сырым и туманным. Я продрог, несмотря на то, что камин горел всю ночь. Было бы неплохо иметь здесь теплое одеяло и подушку, но, потихоньку что-нибудь придумается. Здесь можно простоять, не сходя с места, не меньше двух недель с нашей небольшой отарой. Половину оговоренного с Ауесом срока. Когда же трава на лугу закончится, баранов можно отгонять днем на склоны неподалеку и возвращаться на ночевку сюда. А через месяц просто спускаться в село и получать свою оплату, которой хватит месяца на три. Все складывалось очень хорошо и я был в отличном настроении, предвкушая, как расскажу дома о том, как прожил месяц на ячьем пастбище и как удивится отец.

Солнце первого дня как раз поднялось в зенит, когда все началось. Бараны мирно паслись на лугу, неподалеку от загона, а я, изучая окрестности, прошел выше, поднявшись немного на водораздел. Туда, где виднелись серые скалы. Бечо бежал за мной, то опережая, то отбегая в сторону. Обнюхать какой-нибудь куст или норку суслика. Я был уже довольно высоко и выпустил его из виду, когда услышал, как он жалобно взвизгнул где-то в стороне. Я резко остановился и стал озираться. Мне показалось. Что я слышал его справа и я быстро пошел в том направлении. –Бечо! – звал я его. – Бечо! Но пес не отзывался. Хотя всегда отвечал своим глухим лаем на мой призыв. Что могло напугать собаку, которая доходила мне до груди в холке и весила около восьмидесяти килограмм? И если он с кем то не справится, то что смогу сделать я? Я и сам ощутил укол страха и не знал, что мне делать, продолжая быстро идти туда, где слышал его последний раз.

Вдруг я увидел, за небольшим провалом в склоне, проточенным маленьким родничком, торчащий из наклонной земли склона небольшой скальный останец. А оттуда вылезающего задом наперед Бечо. Я бросился бежать к нему, а он, выбравшись из пещеры, припал мордой к земле и тер лапами нос, тихонько поскуливая. Точно также как тогда, когда его еще маленького и слишком любопытного щенка, тяпнула за нос пчела.

У меня отлегло и я, подбежав к нему, насмешливо с ним заговорил. – Что, Бечо, влез в чей то дом без спроса? Наконец он перестал тереть нос и выпрямившись, посмотрел на меня так виновато и жалобно, что мне снова стало не по себе. Его трясло от страха и он косился на нору, откуда только что вылез. Сейчас, подойдя ближе, мне показалось, что оттуда тянет тухлятиной. Может быть это медвежья берлога? И медведь сидит внутри, вцепившись в морду, забравшемуся без спроса волкодаву? Но на Бечо не видно никаких ран или царапин. Может быть дома только маленький медвежонок? И вот-вот вернется взрослая медведица? Я позвал Бечо и повернувшись, быстро пошел вниз. Туда где виднелись наши пасущиеся бараны. Он следовал за мной, опустив морду и смотря вниз. Здесь, в этих краях не водятся медведи, но, может одна самка все же пришла откуда-то? Иначе чем объяснить испуг собаки, которая за всю свою жизнь в горном селе не боялась ничего? Спустившись, я стал загонять баранов в загон. Он также был полон травы, как и весь окружающий луг. Корма им сегодня хватит и там, а мне сейчас не до них. Бечо, обычно с удовольствием помогающий гонять баранов и пугающий их своим глухим басовитым лаем до дрожи, сейчас совсем мне не помогал. Он сел на землю у кошары и сидел, глядя вверх по склону. Туда, где осталась эта страшная пещера.

Я осмотрел его, когда закончил с баранами, но, на нем не было ни одной царапины. Что же там произошло и чего нам теперь нужно здесь бояться?

Ночью он разбудил меня и попросился на улицу. Его глаза смотрели на меня так грустно, что разрывалось сердце. Так смотрят собаки, когда уходят умирать, мне это было уже знакомо. Я разговаривал с ним, гладил, просил остаться. Мне было страшно и невыразимо грустно. Но Бечо только поскуливал и порывался встать и пойти в запертую дверь, говоря мне, что я должен ее открыть. Должен.

Я выпустил его в ночь и закрыл дверь. И до утра не сомкнул глаз. Я надеялся, что Бечо отлежится на воздухе и вернется. И утром я его найду у домика и у нас все будет хорошо. Но в душе я знал, что он ушел навсегда.

Я лежал и думал. Что же произошло там, в той пещере? Кого мог встретить громадный волкодав, чтобы испугаться? Не медведь, теперь это очевидно. Был бы тут медведь, мы бы уже об этом узнали. И на нем не было ни царапины, а заставить Бечо отступить без боя не смог бы никто. И почему после этой встречи здоровый и сильный пес вдруг уходит посреди ночи от хозяина, как будто уходит умирать?

Бечо вернулся через день. Я провел день и ночь один, выпасая баранов на лугу. Состояние у меня было ужасно подавленным. Я не знал, зачем я здесь и почему не ухожу домой. Мне не нужны были ни этот заработок, ни эти бараны. Я не знал, как мне перегнать эту отару обратно в село в одиночку. Но останавливало меня не это. А то, что я не хотел уходить один. В душе я продолжал надеяться, что мой друг еще может вернуться. Ведь может быть, что он заболел? Там в пещере был запах тухлятины. Может быть он что-то съел и отравился? И ушел, подчиняясь инстинктам. Но он может поправиться и вернуться. И я тянул. Прошел очень тяжелый день и не менее тяжелая ночь и утром я открыв дверь кошары и выглянув наружу, первым делом встретился глазами с Бечо. Я подбежал к нему и обнял за шею. Мне хотелось разрыдаться, а он сидел как статуя и только смотрел на меня отсутствующим взглядом. Он, как будто не узнавал меня, как будто это вообще был не он. Не стал есть ничего из наших припасов, только обнюхал то, что я ему положил и отвернулся. Он не ел весь день, то си�