*
Колдунья с ученицей успокоились и сели пить чай.
– Роана, – сказала Камилла, сделав глоток. – А мы когда-нибудь сможем поговорить об Эдае? Я не успела дочитать, что он написал.
– Я сама не дочитала, – сказала Роана. – Не смогла. А потом подумала, что потеряла книжку: не хотела верить, что записи закончатся.
Колдунья сделала глоток, посмотрела в окно. Подступала ночь.
– Решётки надо будет убрать, – как бы подумала вслух Роана и продолжила. – Да, Камилла, мы поговорим об Эдае, если ты хочешь. Позже. Когда ведьму казнят. Я смогу вздохнуть с облегчением. Всё встанет на круги своя, мы с тобой, как обычно, поможем половине города, а потом, вечером, запрём дверь и хорошенько всё обсудим, – Роана подмигнула, – и посекретничаем.
– Хорошо, – улыбнулась Камилла и поёрзала на стуле от нетерпения.
– Может, даже разрешу тебе поколдовать, – Роана подняла брови в наигранном раздумье. – Ой, даже не знаю.
Колдунья рассмеялась и, видя как Камилла собирается её упрашивать, сразу остановила девочку.
– Разрешу, – сказала Роана. – Разрешу!
– Обещаешь?
– Обещаю! – и добавила уже серьёзно. – Позже ещё обсудим. Сейчас мне нужно сделать одно очень важное дело. Исправить твою небольшую оплошность.
Камилла не поняла, о чём говорит колдунья.
– Принеси корзину, – попросила Роана.
Когда корзина оказалась на столе, колдунья убрала с неё полотенце. Внутри лежал странной формы фрукт. Он был большой, в два раза больше груши или яблока. У него была тонкая перламутрово-зелёная кожура и много мякоти. Фрукт время от времени плавно пульсировал, Камилла видела, как по жилкам под кожурой мерно перетекает густой сок.
– Когда ты спасла нищенку, – сказала Роана, – отняла у себя лет десять жизни. Чтобы вернуть потерянные годы, тебе придётся съесть эту ягоду.
– Съесть? – переспросила Камилла, недоверчиво следя за новой волной сокращения на ягоде. – Это хоть вкусно?
– Ты всё-таки ещё ребёнок, – снисходительно сказала Роана. – Это очень редкая ягода и очень ценная. Её тяжело расти, её легко испортить. Стоимость вот такого плода больше, чем дом, в котором мы сейчас находимся. Раза в три больше, чтобы ты понимала. Ягода точного названия не имеет, каждый называет её, как хочет – это специально для того, чтобы её тяжелее было найти. Мне больше всего нравится название Сладкая Душа. Недалеко есть тайный сад, в нём эту ягоду вырастили специально для меня. Следующая поспеет только через три года. У сладкой души есть три невероятных свойства: во-первых, колдуя над ней, не нужен откуп, во-вторых, ягода, если её съесть, возвращает потерянный из-за колдовства срок жизни, и, в-третьих, при всей своей необыкновенной полезности, эта ягода ещё и вкусная. Так что ешь. Произнеси вот это заклинание, – Роана протянула Камилле листок с написанным от руки стихом, – и ешь. Нужно съесть ягоду полностью, иначе не подействует.
– А как же ты? – спросила Камилла. – Я не могу. Роана, я… Ты же сама сказала, что я ещё ребёнок, у меня много времени, мне можно подождать, но ты…
– Хочешь сказать, что я старая? – спросила Роана.
– Нет, но, – Камилла подбирала слова. – Ты же уже взрослая, тебе опасно… Чего ты смеёшься?
– Ничего, – подавляя смех, сказала колдунья. – Никогда раньше аргумент, что я взрослая не играл в мою пользу.
– Хватит шутить! – возмутилась Камилла. – Ешь ты. А я потом, через три года поем. Роана, пожалуйста.
– Камилла, – колдунья проговорила уставшим тоном, – пожалуйста. Не спорь. Ты меня не переубедишь. Эта ягода – твоя. Съешь её, и успокой моё сердце.
Роана не была строга, но её утомлённый голос отбил у Камиллы всё желание перечить. Девочка опустила глаза к листу, прочла заклинание, от которого в воздухе почему-то не появилось ни единого символа, и взяла в руки ягоду. Она оказалась немного тёплой и тяжеловатой, шероховатой на ощупь. И действительно, очень даже вкусной.
*
Объевшись сладкой души, Камилла легла в постель и уже с закрытыми глазами спросила у Роаны:
– Ты не знаешь, почему ведьма убила лекаря?
– Нет, не знаю, – ответила Роана.
– А почему к тебе приходило так много людей, если в городе есть лекарь?
– Потому что однажды лекарь подорвал свою репутацию. С тех пор к нему идут только тогда, когда мои методы не помогают.
– То есть, никогда?
– Почему же? У лекаря хорошо получалось ампутировать конечности и рвать зубы. Что-что, а как зубы лечить, я так толком и не понимаю. Никто не понимает. Ладно, хватит. Завтра поговорим. Спи. Спокойной ночи.
Камилла не ответила, она мирно сопела, погрузившись в сон.
Роана тепло улыбнулась, погладила девочку по волосам и отошла от кровати. Положив в корзину несколько больших кусков говядины – припасы, вынесенные из спрятанной в стене комнаты, – Роана надела шубу и тихо ушла.
Только Саад видел, как закрывается за ней дверь. В руках голем держал книжку с записями Эдая и поглаживал её по обложке.
***
В каземате ведьмы стояло двое мужчин. Один с короткой дубинкой, другой – с хлыстом. Ведьма лежала на полу, её лицо заплыло от кровоподтёков, одежда измазалась в крови и порвалась. За решетками каземата стоял Реклер.
– Всё скажу, – задыхаясь от боли, проговорила ведьма. – Всё расскажу, клянусь! Только не надо больше.
– Зачем убила лекаря? – спросил Реклер.
– Месть Дариэля, – сказала ведьма. – Аптекаря.
– Месть за что?
– За уродливого ребёнка. Жена Дариэля рожала ночью, в праздник. Лекарь пришёл принимать роды пьяный. Дариэль думает, что это лекарь виноват в уродстве его ребёнка.
– Но ведь ребёнок не урод, разве нет? У него припадки, насколько я знаю.
– Да, только припадки. Но Дариэль сына уродом называет. Поэтому и я…
– Ясно. Почему не ушла из города сразу после убийства?
– Хотела посмотреть на казнь Роаны.
– Зачем подставила Роану.
– Чтобы отвести от себя подозрения, тупая ты зелёная сопля. Засунь свои тупые вопросы в клоаку совей матери! Проклинаю тебя! Червь помойный! – ведьма яростно проговорила четверостишье на непереводимом языке, но без толку. – Проклинаю! Будь у меня силы, ты бы уже…
Гоблин свистнул. Раздался жгучий щелчок кнута. Ведьма вскрикнула.
– Зачем подставила Роану? – повторил вопрос Реклер
– Чтобы отвести от себя подозрения, – смиренно ответила ведьма.
– Зачем хотела посмотреть на её казнь?
– Утолить жажду мести.
– Значит, и ты мстишь, – улыбнулся гоблин. – Повторяю ещё раз: так и зачем на самом деле ты подставила Роану?
– Что бы отомстить.
– Наконец-то. Так-то лучше. За что отомстить?
– Неважно.
– За. Что. Отомстить?
– Говорю же, – из ведьмы вдруг вырвался подлый смешок, ей не хватало воздуха, она заговорила медленно и хрипло. – А вы сами. Посмотрите. Найдите Роану. Последите. За ней. В полночь всё увидите. Роане. Место. В темнице. Рядышком. Со мной.
***
Казалось, от тьмы этой ночи не спасали даже фонари. Оно и к лучшему.
Роана зашла в гоблинский квартал, уверенными шагами направилась к помойке. Почувствовав зловоние, колдунья тихо позвала:
– Аврий. А-аврий, иди сюда. Ави, это я. Иди сюда.
Послышалась мягкая, медленная поступь и царапанье когтей по брусчатке. Навстречу колдунье вышел худой рыжий пёс.
– Привет, Ави, – ласково сказала Роана и почесала псу за ухом.
Хвост Аврия качнулся ленивым маятником.
– Извини, – сказала Роана, – я не могла придти раньше. Вот, держи. Ты, наверно, голодный?
Колдунья вытащила из корзины кусок говядины и положила её перед псом. Аврий с большой охотой принялся жевать мясо.
– Мне нужно тебя спрятать, – сказала Роана. – Сейчас поешь, и идём со мной. Нельзя тебе тут больше находиться.
Скормив ещё один кусок мяса, Роана поманила Аврия за собой и начала выходить из гоблинского квартала. Роана торопилась и редко оборачивалась, только слышала тихое царапанье когтей по брусчатке и дыхание пса.
Колдунья улыбалась. Всё было позади: ведьма поймана, Камилла вернула себе годы жизни. Город снова примет Роану и не будет её бояться. Жизнь налаживалась, возвращалась в привычное русло. И ничего, что придётся ждать ещё три года. Роана успеет всё подготовить. Осталось только спрятать Аврия – чтобы он был в безопасности, если с ним что-нибудь случится.
Ритмичное дыхание пса вдруг сбилось, он заскулил, остановился. Роана обернулась и увидела, как Аврий выгнул спину, поджал хвост, склонил голову к самой земле и издал спёртый, похожий на рычание звук. Пасть пса раскрылась, угрожающе обнажая клыки, шерсть вздыбилась.
– Ави, – Роана сделала шаг навстречу псу и протянула к нему руку. – Ави, что с тобой…
Пёс резко выгнулся и зарычал во всё горло. Глаза его выпучились, из пасти текла кровавая пена. Роана вскрикнула и отшатнулась.
– Аврий, – воскликнула она, – только не здесь. Только не сейчас!
Пёс рычал всё громче, иногда рычание прерывалось жалобным поскуливанием. Аврий словно прирос к месту, на котором стоял, он не мог двинуться, но всё его туловище ломило от пульсирующих судорог. Пса будто раздирало изнутри.
В домах зажёгся свет, заспанные гоблины выглянули в окна и заголосили. Роана не знала, что делать, она замешкалась на мгновение, но этого оказалось достаточно.
Сначала послышалось короткое заклинание. У Роаны перехватило дыхание, она не могла произнести ни звука. Затем послышалась команда:
– Схватить ведьму!
Роану с силой ударило по затылку. У колдуньи зазвенело в ушах, перед глазами всё потемнело, она упала ничком и почувствовала, как чья-то стопа прижимает её к земле, давя на спину между лопаток. Всё поплыло. Замыленные очертания страдающего от боли Аврия начали изменяться. Конечности постепенно утолщались, изменяли пропорции, вытягивалось туловище, укорачивался хвост. Пёс на глазах лысел, его морда вытягивалась и меняла очертания. Страдающее рычание и скуление всё больше и больше походили на человеческий крик. Сквозь этот крик и звон в ушах послышалась ещё одна команда:
– Схватить оборотня!
*
Послышался шум и щёлканье дверного замка. Саад озабоченно засуетился. Камилла, лёжа в постели, только успела открыть глаза, как в комнату резко ворвалось несколько человек. Заспанными глазами Камилла успела рассмотреть лакея и Реклера. Вошедших сопровождал ядовито-жёлтый свет – зависший над головой гоблина сияющий символ.
– Что вы здесь делаете? – спросила она. – Что происходит.
– Взять девчонку и тварь, – скомандовал Реклер и спросил у Лакея. – Где оно?
– Роана?! – закричала Камилла.
Двое мужчин в полицейской форме схватили её под плечи и поволокли к выходу.
– Никуда я с вами не пойду! – Камилла начала брыкаться, но ей с силой скрутили руки, – Ай! Роана! Роана, где ты?!
– Она взяла его из шкатулки, – отвечал в это время Реклеру лакей, показывая на стеллаж, – вот оттуда.
Трое мужчин пытались справиться с Саадом. Голем рычал, кричал и скалился, гремел утварью. Наконец, его схвалтили за руки, один из мужчин зашёл сзади и сгибом локтя сжал шею Саада и прижал к груди. Голова Саада запрокинулась, послышался треск коры. Голем захрипел и перестал сопротивляться. Его вынесли из комнаты вслед за Камиллой.
Реклер подошёл к стеллажу, взял с полки и открыл шкатулку.
– Хорошо, – сказал он.
*
Пока Камиллу и Саада вели по коридору темницы, Реклер обошёл их, встал у одного из дальних казематов и поднял руку на уровень груди. В ладони гоблина что-то блеснуло.
Послышался голос Роаны:
– Нет, прошу, Реклер.
– Ты отказываешься пить зелье добровольно? – спросил гоблин.
– Постой, прошу тебя. Всё совсем не так, как кажется. Я всё объясню, только дай…
С губ гоблина слетело двустишье, из жёлтого кулона вырвался сгусток света, который прошёл через блестевшее на ладони, преобразился в пучок символов и устремился в каземат. Роана вскрикнула от боли, Камилла услышала, как колдунья упала на пол.
На всю темницу разразился радостный, ликующий смех ведьмы и прогремел яростный собачий лай. Девочка не хотела верить в происходящее, лай показался ей фальшивым, будто это лаял человек.
Реклер взялся за решётку каземата, в котором была Роана, и проговорил ещё один стих. Кулон на груди колдуна задрожал и вспыхнул. Довольный собой, гоблин повернулся к полицейским.
– Девчонку и тварь запереть вместе с этой, – сказал он и с презрением добавил, – на нечисть уже не хватает клеток. И да, перед тем как бросить тварь, вырвите из неё все склянки, выпотрошите как следует. Я скоро вернусь.
*
Камилла, оказавшись в каземате, сразу бросилась к Роане. Колдунья лежала на боку, держась за сердце, и тяжело дышала. Девочка села рядом с ней на колени и наклонилась к уху.
– Скажи мне какое-нибудь заклинание, – шепнула Камилла.
В коридоре четверо мужчин обхватили голема и начали доставать из рытвин в его спине всю колдовскую утварь. Стеклянные пузырьки за много лет накрепко вросли в дерево, вытаскивая их, Сааду причиняли сильную боль. Голем скулил и рычал, дёргался, пытаясь укусить обидчиков.
– Туго идёт, – сказал один, – доставайте ножи, так быстрей будет.
– Роана, – Камилла трясла колдунью за плечо, – скажи мне заклинание, скорее. Давай убьём их. Давай сбежим.
Роана качала головой.
– Нельзя, – выдохнула она.
В слабом свете коридора блеснули лезвия. Ножи разом вонзились в древесину. Затрещала кора, Саад закричал ещё громче прежнего, замотал головой, из глаз его выступили густые, как древесная смола, слёзы.
– Так-то лучше, – сказал мужчина, – Давайте заканчивать. Надоел он мне.
*
Израненного Саада толкнули в каземат, захлопнули за ним решётку. Голем упал без сил, он протяжно стонал, из его ран на спине подтекала зелёная жидкость.
Роана тихо плакала.
– Успокой его, – попросила колдунья, – иди.
Камилла подошла к Сааду, села рядом с ним, облокотилась о стену каземата и положила голову голема себе на колени. Сааду будто сразу стало легче, теперь он только прерывисто вздыхал. Камилла отлепила от век густые слёзы и погладила голема по голове. Саад положил свою руку на руку девочки.
Роана собралась с силами и поднялась с пола. Она тоже подошла к Сааду и начала осматривать его раны.
– Почему? – спросила Камилла.
– Каземат заколдован, – сказала Роана. – Реклер заколдовал. Произнесёшь заклинание и сразу умрёшь.
– Я не об этом, – сказала Камилла. – Почему мы здесь? Что случилось?
Роана подняла глаза к каземату напротив. Камилла не сразу разглядела в темноте, но теперь увидела: на противоположной стороне коридора держался за толстые прутья решётки мужчина. Рыжеволосый, с выпученными светло-зелёными глазами, в темноте они казались изумрудными. На мужчине не было одежды, темнота каземата скрывала его наготу. Мужчина не закрывал рта и странно дышал, из уголка рта к подбородку стекала струйка слюны. Мужчина, не отрываясь, смотрел на Роану, его взгляд был полон тоски и преданности. Этот взгляд был нечеловеческим.
Колдунья опустила глаза.
– Кто это? – спросила Камилла
– Это Аврий, – ответила Роана. – Мой муж.
– Но ты же, – Камилла нахмурилась, – ты же сказала, что твой муж умер.
– Нет, я так не говорила, – Роана всплеснула руками, глядя на спину Саада. – Нет, я ничего не могу сделать.
– Я не понимаю, – продолжала Камилла. – Значит, получается, что…
– Камилла, это долгая история, – сказала Роана. – Мы не будем её сейчас обсуждать.
– Но, – Камилле стало стыдно, что она вновь задаётся этим вопросом. – Но ведь ты ни в чём не виновата?
– Нет, – ответила Роана. – Я только хотела, чтобы всё было, как прежде, – колдунья снова посмотрела на Аврия. – Я слишком привыкла к тому, что он дарил мне цветы.
*
В темнице не было окон, нельзя было даже примерно сказать, сколько прошло времени. Саад уснул. Роана переводила задумчивый взгляд с него на Аврия. Камилла сидела, глядя в стену, она ни о чём больше не спрашивала, но про себя пыталась разобраться, что происходит. От раздумий девочку отвлёк фальцет:
– Совершенно верно, Реклер. Безотлагательно! Безотлагательно!
Перед казематом появилась округлая фигура судьи, позади него стоял колдун.
– Встань, ведьма, – сказал Реклер.
Роана поднялась, она была на голову выше судьи.
– Значит ты покрывала оборотня в моём городе! – сказал судья, он кричал, вскипая от возмущения.
– Нет, ваша честь, – ответила Роана.
– А это, – судья ткнул пальцем на каземат напротив, – кто?! Кто, я спрашиваю, это тогда?!
– Это мой муж, Аврий, – спокойно ответила Роана. – Долгое время он был проклят и находился в обличии пса.
– Я следил за тобой,– сказал Реклер. – видел, как ты его подкармливаешь и видел, как он обернулся человеком.
– Это было не превращение. – сказала Роана. – Ты застал момент, когда с моего мужа спало проклятье. Ведьмина Смерть лишила сил ведьму, которая это проклятье наложила. Исчезли её чары, исчезло и проклятье.
Роана старалась доходчиво всё объяснить.
– Хочешь сказать, твоего мужа прокляла эта ведьма? – спросил Реклер, указывая на каземат в конце темницы.
– Ты что, вздумал ей верить?! – гаркнул судья. – Ведьмы! Они врут! Всегда! И всегда стараются подставить друг друга. Ты, – судья погрозил пальцем Роане, – ты знала, что с помощью костей твоего ребёнка тебя можно подставить. Реклер сказал мне, что в могиле твоего сына лежат чужие кости. Чьи они? Кого ты убила, чтобы подменить им труп своего сына?!
– Они принадлежат неизвестному мне человеку, – ответила Роана. – Я никого не убивала, я выбила имя своего сына на безымянном надгробии, с которого от старости стёрлось имя покойника.
– Зачем? – спросил Реклер, он хотел во всём разобраться.
– Где же тогда похоронен твой сын? – спросил судья.
– Мой сын нигде не похоронен, – ответила Роана. – Мой сын перед вами.
Колдунья указала на Саада.
У Камиллы перехватило дыхание, она встала и чуть наклонилась в бок, чтобы лучше видеть лицо Роаны, чтобы лучше её слышать, потому что Камилле не верилось своим ушам и глазам.
Судья тоже не верил.
– Ты за кого меня держишь, ведьма?! – звенел фальцет. – За идиота?! Это не человек! Это деревянная тварь! Чудовище! Мерзость, которую ты создала!
– Я пыталась спасти своего ребёнка…
– Хватит!!! – судья чуть не задохнулся от гнева, ему пришлось немного успокоиться. – Хватит с меня. Вся эта ваша колдовская ересь. Вы за кого меня держите, я спрашиваю? Хватит. Мне всё ясно. Две ведьмы и оборотень пойманы за одну ночь. Будут казнены на рассвете. В докладе бургомистру так и напишем. Я распоряжусь, чтобы к утру на площади поставили помост.
Судья ушёл, он никак не мог успокоиться и повторял: «Хватит с меня… Хватит… Колдовская ересь… В моём городе… Хватит».
У каземата остался Реклер. Роана стояла и равнодушно смотрела на него.
– Так вот зачем тебе понадобилась Живая Ягода, – сказал гоблин.
Роана кивнула.
– И это тоже её проклятье, – продолжил предполагать Реклер, указывая на каземат в конце темницы.
– Да, – терпеливо ответила Роана.
– Но Эдай выглядит так не из-за него, верно? Это уже ты постаралась, чтобы он выглядел, как дерево. Я прав? – гоблин улыбнулся уголком рта, он словно бы играл в горячо-холодно.
– Ты прав.
– Проклятье протекало в форме болезни, и ты сначала хотела излечить сына, и тогда…
– Ты, как всегда, проницателен, Реклер, – сказала Роана, ей надоело. – Я не сразу поняла, что это действие проклятье. Из-за него тело моего сына покрылось язвами, они съедали его заживо. Я была глупа, поняла не сразу, а когда поняла, было уже поздно. Чтобы уберечь плоть Эдая, я превратила его вот в это.
– Но всем сказала, что это голем, – закончил Реклер. – Хитро. И как я раньше не догадался. Но ты себе представляешь, сколько нужно было бы создать Нерождённых, чтобы вернуть Эдая в прежний вид? У тебя сердце-то выдержало бы?
– Я уже не девочка, – ответила Роана. – Ради сына выдержала бы. У меня всё было готово, через три года я бы вернула его к настоящей жизни.
– Через три года? – спросил Реклер. – Ягода пропала из сада сегодня днём. Я проверял.
– У меня появились новые обстоятельства, – сказала Роана.
Гоблин посмотрел на Камиллу и спросил у неё:
– Это ты, что ли, новое обстоятельство? Что натворила?
– Сейчас это не имеет значения, – сказала Роана. – Ты сможешь мне помочь? Спаси нас. Ты же понимаешь, что я невиновна.
– Нет-нет, – покачал головой гоблин. – С судьёй опасно иметь дело. Если он что-то решил, переубедить его невозможно. Тем более, если дело касается ведьм. Скажет ещё, что я вас покрываю, мне самому может достаться.
– Реклер, торговаться некогда. Ты слышал, что сказал судья. Он хочет казнить нас. Прошу, помоги мне, – Роана показала на жёлтый кулон, – я помогла тебе, когда ты просил.
– Роана, – развёл руками гоблин, – а я же предупреждал тебя. Мы в расчёте. Извини.
– Спаси хотя бы Камиллу, – настаивала Роана.
– А говорила, что некогда торговаться, – посмеялся гоблин. – Нет, Роана, не может быть и речи. Камилла ведь ученица ведьмы, её судьба – следовать за своим учителем. Ты же сама понимаешь, Роана, всё уже было решено ещё до прихода сюда.
Гоблин отошёл от решётки и сказал колдунье на прощанье:
– Жаль – у тебя почти получилось.
Реклер собрался уходить, но решил проведать ведьму. Он подошёл к крайнему каземату. Ведьма сидела на полу, обняв ноги, и широко улыбалась.
– А ты чего радуешься? – спросил гоблин. – Радостно тебе? Завтра на костре порадуешься.
Из каземата раздался мерзкий смех. Ведьма заливалась от безумного хохота. Аврий от этих звуков заскулил и втянул шею в плечи.
– Я не радуюсь, – гоготала ведьма. – Я счастлива! Счастлива!
– Вот дура, – покачал головой гоблин.
*
Реклер ушёл.
Камиллу и Роану охватило тихое отчаяние.
– Можешь спрашивать, что хочешь, – сказала Роана. – Если тебе, конечно, интересно. На рассвете всё это потеряет смысл, так что… По крайней мере, я исполню своё обещание, и мы с тобой посекретничаем.
Камилла сидела у стены и смотрела на спящего Эдая.
– Как всё это случилось? – спросила она.
– У меня была семья, – начала Роана с грустной улыбкой, она как будто рассказывала сказку. – Был муж, который постоянно дарил мне полевые ромашки, и был сын, который хотел стать акробатом и выступать в бродячем цирке. И я была счастлива. Однажды в городе появилась ведьма. Она узнала о моём счастье и захотела его разрушить. Ведьма приворожила Аврия, захотела увести его из семьи. Но случилось маленькое чудо – Аврий так сильно любил меня, что смог сопротивляться чарам. Он влюбился в ведьму, но признался мне в этом и сказал, что чувствует, будто сердце обманывает его. Я всё поняла и сильно разозлилась. Долго искать ведьму не пришлось, она притворялась молоденькой и безобидной чаровницей, колдующей на потеху горожан. Увидев меня и поняв, что у неё не получилось околдовать моего мужа, ведьма захотела сбежать. А мне захотелось, во что бы то ни стало, наказать её. Ведьма почти скрылась от меня, но я нашла её – в квартале с самыми большими домами. Между нами началась самая настоящая дуэль. Ведьма отбила одно из моих заклятий, и оно попало в дом аптекаря. В комнату, где спала его беременная жена. Дуэль длилась недолго. Понимая, что проигрывает, ведьма сотворила два проклятья: одно для Аврия, другое для Эдая. В тот же миг я позабыла о ведьме, бросилась домой, но опоздала. Аврия уже не было, вместо него по улице бегал растерянный пёс. Эдай лежал на полу, но с ним всё оказалось в порядке. Я утешала себя, думала, что ведьма ошиблась. Сначала с Эдаем всё было хорошо, но вскоре он заболел: начал покрываться язвами, от которых ничего не помогало. Молодая и глупая, я всё испробовала и только тогда поняла, в чём дело. Чтобы спасти Эдая от смерти и остановить действие проклятья, я превратила плоть сына в дерево. Постепенно разум Эдая начал угасать, и однажды утром он проснулся уже сам не свой. Я избавила от проклятья тело Эдая, но не его душу. Душа Эдая провалилась в сон, когда его тело должно было умереть, – Роана посмотрела на Камиллу. – Вот так это и случилось. Так я осталась без мужа, без сына. Остались только воспоминания.
Камилла молчала, обдумывала услышанное. Эдай зашевелился во сне, мирно засопел.
– Реклер говорил о ягоде, – вспомнила Камилла, – о нерождённых. Я не совсем поняла как…
– Всё для того, чтобы спасти Эдая, – сказала Роана. – Закон колдовства таков, что отменить чужое проклятье нельзя, можно только создать своё благословление, которое как бы уравнивает силы и возвращает всё на свои места. Благословление – это очень сложное заклинание. Но я очень хотела, чтобы всё было, как прежде. Чтобы перебить проклятье, которое лежало на Эдае, нужен был откуп, по силе равный всей человеческой жизни. Сначала я не знала, что делать. Я хотела остаться колдуньей, но вернуть сына мне тоже хотелось – причём больше всего на свете. Тогда мне стало известно о Сладкой Душе. Если посадить цветок, в нужный час полить его соком этой ягоды и прочесть заклинание, цветок превратится в существо и душой, и телом неотличимо похожее на человека. На ребёнка, чаще всего. Существо это будет Нерождённым. Если откупиться от заклинания его жизнью, это не будет убийством. Не будет ведьминским жертвоприношением. Один раз, когда Эдай ещё не потерял ясный разум, я создала Нерождённое существо, но не смогла лишить его жизни. Струсила. Пожалела. Существо сбежало. А теперь, когда тело Эдая столько лет обманом оберегается от смерти, чтобы вернуть ему прежний облик, потребуются жизни многих Нерождённых. Очень многих. Но я бы уже не струсила.