Георгий отвлёкся, чтобы плеснуть себе из графина немного виски; выпил, закусил ананасовым салатом с курицей.
Хозяин зачем-то наколол зубочисткой кубик бифштекса и теперь, вращая, рассматривал его. Очевидно, думал он в это время вовсе не о кусочке обжаренного мяса, а о чём-то светлом, давно минувшем, почти забытом.
Ольге история понравилась. Слушала она внимательно и, кажется, совсем выбросила из головы то, чем была взволнована несколько минут назад.
Крупский откровенно скучал. Едва дождавшись окончания эпизода, он тут же обратился к Ольге с просьбой передать ему бифштекс, к которому она так и не притронулась. После чего снова принялся закусывать, пока в графине ещё кое-что оставалось.
– Второй эпизод совсем короткий и на первый взгляд может показаться незначительным, – прервав образовавшийся антракт, сказал Георгий. – Связан он с одним писателем, этнографом и лексикографом, который, к вящему удивлению падшего, занимался примерно тем же, что и он сам. С той лишь разницей, что человек этот ловил слова и их значения. И у него неплохо получалось. Он честно и прямо, безо всяких кровавых подписей в договоре, просил «поделиться», «уточнить», «прояснить». Можно сказать, впервые падший почувствовал, что, хоть и не сам, а посредством этого невзрачного человека, может что-то создать. Писатель жил в доме падшего несколько месяцев. Хозяин и гость часто и подолгу беседовали. Иннокентий, к слову, в этом тоже активно участвовал. Бывало, писатель ставил на стол чернильницу, брал бумагу и перо и записывал под диктовку падшего некоторые мысли. Тот после перечитывал, проверял, собственноручно правил. Оба озвученных мной эпизода стали предтече третьему. Век ары сопоставим с человеческим, а потому, по ангельским меркам, недолог. Было ясное летнее утро. Старый попугай, жизнь в котором давно теплилась лишь стараниями падшего, прогуливался по подоконнику. Ничего не предвещало беды, но она пришла. Кеша неожиданно остановился, закатил глаза и чучелком свалился на пол. Впервые падший почувствовал собственное сердце: оно ныло долго и пронзительно. Он был безутешен, он плакал не из-за соринки, попавшей в глаз, что случалось и прежде, а от чувства утраты чего-то невероятно важного.
– Уел, – вдруг произнёс хозяин и потянулся за салфеткой, чтобы утереть слезу.
– Ещё пару слов, дамы и господа, – попросил Георгий.
– Да иди ты!.. – отмахнулся растроганный хозяин.
– Позвольте всего несколько слов. Вы, должно быть, уже поняли, из чьей жизни взяты эти сентиментальные эпизоды, – сказал Георгий, взглянув почему-то на Ольгу. – Хочу лишь добавить, что в библиотеке, которая занимает смежную комнату, до сих пор стоит вязанная из медной золочёной проволоки клетка для большого попугая. А если вы решите открыть один из книжных шкафов – тот, что с глухими дверцами – и вытянуть наугад любую книгу, то обнаружите, что взяли вы толковый словарь господина Даля. Это не волшебный шкаф, уверяю вас. Просто иных книг он не содержит вовсе. Только и исключительно – словарь, соавтор которого сидит здесь, за нашим столом. Скелет попугая на резной ореховой подставке, стоит там же на верхней полке. Наш уважаемый хозяин лично собрал его из косточек покойного Иннокентия.
– Вы хотите сказать, что… – удивлённо поглядывая то на хозяина, то на Георгия, начала Ольга.
– Именно, – не дослушав очевидного вопроса, отреагировал Георгий.
– А я сразу догадался, – объявил Крупский. – Вот как увидел то же лицо, что и двадцать лет назад, так сразу и понял.
Крупский уже говорил в нос, язык его заплетался. Он был сильно пьян, но снова тянулся к графину.
– Оставьте в покое графин, Виктор, – сказал Георгий. – Вам утром садиться за руль и ехать по рыхлому снегу по краю обрыва.
Крупский безвольно откинулся на спинку стула и сделал виноватое лицо. От стыда за омерзительно пьяного любовника Ольга прикрыла глаза ладонью.
– Смотрю, ты уже всё решил за меня, – справившись с эмоциями, сказал хозяин.
– Право имею, – ответил Георгий. – Зачем ты взялся за старое? Ты не поймаешь этот крохотный осколок. Мы оба это знаем. А что будет после? Зачем тебе Ольга? Чтобы выбросить её, как когда-то хотел избавиться от Иннокентия? Отпусти людей с миром или я сам открою для них перевал.
– Пришёл без спроса и всё испортил, – с обидой в голосе отозвался хозяин, после чего резво поднялся. – Да делайте вы что хотите! – выкрикнул он и ушёл в библиотеку, громко хлопнув дверью.
После ужина Крупский, едва преодолев крутые ступени лестницы, добрался кое-как до кровати, рухнул на неё и сразу уснул. Очнулся он глубоко за полночь. Ольга спала, отвернувшись к стене. Чувствовал себя Крупский отвратительно. Обув тапки, он вышел из комнаты. Сходил в ванную, шаркая, как дряхлый старик, ногами, умылся и немного привёл себя в порядок. После спустился в столовую. Обнаружив на столе графинчик с виски и корзинку с мандаринами, обрадовался. Усевшись за стол, немного выпил, занюхал, закусил.
Из рассказов Георгия Крупский помнил не всё, но уловил главное: в качестве оплаты за проезд через кордон хозяин хотел забрать Ольгу. Но вмешался этот говорливый блондин и сделка не состоялась.
– А жаль, – проговорил Крупский. – Ой, как жаль…
Он хотел выпить ещё, но вспомнив, что сказал Георгий о предстоящей поездке, совсем расстроился и пошёл спать.
Светало быстро. Крупский с брелока запустил мотор, чтобы машина немного прогрелась. Ночью подморозило, но едва начало светать, с сосулек снова закапало. Ольга окинула взглядом комнату: вроде бы ничего не забыли.
– Идём, – сказал Крупский.
Они вышли, спустились по лестнице, поискали хозяина, чтобы рассчитаться и проститься. В библиотеке Ольга заметила старинную клетку для большого попугая, подошла, с неизъяснимым трепетом потрогала. После утолила любопытство: заглянула в шкаф. Скелет ары действительно оказался на самой верхней полке, слишком высоко для её роста. Стремянка стояла неподалёку, но Ольга не решилась её трогать. Надписи на корешках разного цвета и формата книг были одинаковыми: «Толковый словарь живого великорусского языка», В.И.Даль.