Кровь и чернила

Часть первая

Глава 1. Бабайка, ставший реальностью

Город Калинов на чудесной матушке-Волге, жестокие нравы жителей которого были описаны великим писателем Островским, издавна был пристанищем торгашей. Разве что степенных, поедом едящих своих несчастных домочадцев Диких да Кабаних заменили сначала безликий магазин "Гастроном №196", а после развала великой державы – всякие челноки с вьетнамцами на вокзале. Всё остальное было как встарь: людская подлость всегда рождалась и умирала вместе с самим человеком. И даже полусумасшедшая барыня пережила революции и войны, разве что надев модный пуховик, который может быть, в двух единственных островках цивилизации – Петербурге и Москве, сделает её жертвой насмешек, но вот в провинции…

Что бы не случилось, Калинов оставался прежним. Даже в тяжёлую годину войны фашисты по какой-то странной причине стеснялись сбрасывать на город бомбы, возможно – попросту его не заметив. Но скоро, кажется, и в самом Калинове станет неспокойно…

Чуткий будильник, поставленный на семь часов, терпеливо показывал своей широкой публике своё брюхо, на котором стрелки указывали два с половиной часа ночи. В своей кровати пыталась уснуть десятилетняя девочка по имени Маша, но сна не было ни в одном глазу. В очередной раз перевернувшись, полуночница услышала кряканье уток у пруда, разве что в одном из них ей послышалось "Найн!¹".

"Эх, и привидится же такое. "Девять"², утки кричат, "девять"… Эх, почему моя учительница взяла и поставила мне двойку по английскому языку? Кажется, мне надо было лучше учить неправильные глаголы" – подумала девочка и перевернулась на другой бок. Ей было совершенно невдомёк, что утка,чьё крыло освещалось серебром луны, крикнула не на языке презренных англосаксов, а на совершенно другом наречии…

Где-то ещё неделю назад Маша начала мучаться от ночных кошмаров. Ей казалось, что под кроватью у неё живёт монстр, шипит и урчит. Когда она рассказала об этом своей маме, девочка не рассчитала время: её le maman смотрела очередной новостной сюжет про то, как очередной подросток где-то под Читой зарезал своего друга то ли из-за того, что эта мразь обыграла его в любимую компьютерную игру, слив вместе с рангом ещё и ущемлённое самолюбие, то ли из-за каких-то своих двинутых фантазий. Из уникальных черт у него была только чёрно-красная полосатая кофта. А также тот факт, что его почему-то его назвали "эджи"³. Сбежать убийце, правда, не удалось: его схватили и увезли туда, откуда дороги нет. Что такое "эджи", и с чем их едят, было Маше неинтересно. Ей всего лишь хотелось, чтобы тощая мама в засаленном халате и очках успокоила её и убедила в том, что никаких монстров под кроватью на самом деле не существует. Но вместо этого она получила такой ассиметричный ответ:

– Сначала выдумают своих монстров под кроватью, а потом людей убивают!

После этого второй раз спрашивать маму было бессмысленно, поэтому девочка сразу же села за уроки, а потом убежала гулять с подружками. Папа тоже не мог дать ответ на данный вопрос: он рано утром уходил на работу и возвращался поздно ночью. Где он проводил выходные, ни жене, ни дочери ведомо не было. Так что злой, заспанный батя страшнее всех бабаек раз в десять.

Но на шестую бессонную ночь, делившую выпавшие на середину апреля среду и четверг, Маша решила заглянуть под свою кровать и увидела там силуэт с одиноко сверкающими во тьме глазёнками. Что её удивило, так это форма глаз, которая была немного плоской и скорее напоминала глаза героев детских каракулей, чем живого существа: просто два белых кружочка с чёрной точкой в каждом, аккуратно поставленные в самом центре.

Силуэт же увидел в щели зеленоглазую десятилетнюю девочку с прелестным носиком, двумя косичками, чей каштановый оттенок на фоне луны самую каплю посинел, карими глазами. Девочка носила свою любимую розовую пижаму.

– А-а-а! – закричала девочка.

– Эй! Ты чего орёшь? – спросил её силуэт.

– Просто я никогда не знала, что монстры под кроватью существуют на самом деле. – ответила Маша.

– Во-первых, у меня есть имя.

– Ну и как тебя зовут?

– Меня зовут Барсик.

– Очень приятно. А меня – Маша.

– А во-вторых, ты не знаешь, кого на самом деле надо бояться.

– Ну и кого же? – спросила девочка монстра, свернувшегося под кроватью калачиком. После этого вопроса глаза Барсика приняли хмурое выражение, и он мрачным тоном произнёс:

– Людей.

– Почему же я должна бояться людей? Они же просто замечательные. Вот, Аня, как мы с ней классно позавчера над училкой прикололись! Или, вот Никита… Он мне контрольную дал недавно списать. А моя мама? Разве я её сторониться должна? Так с чего же мне их бояться-то?

– Это раньше ты могла их не бояться.

– А сейчас-то почему?

– Ты – особенная.

– Чем?

– А тем, что ты сумела пробудить меня.

– Как?

– Всё просто… ты у нас – скрабблер⁴.

– Какой ещё скрабблер? Ты с дуба рухнул, приятель, что ли?

– Скрабблерами называют детей, которые подверглись влиянию одной жидкости. Мультяниум⁵, вроде бы. Вы, детишки, имеете богатую фантазию сами по себе, но вот некоторые, такие как ты, способны просто жить в мире выдуманных тобой существ. И вот если на тебя упадёт капля мультяниума… То в определённый момент ты проснёшься, а вместе с тобой пробудится и твоя фантазия!

– Какая?

– А вот такая.

-Ты мне лучше скажи, Барсик, а что такое мультяниум? – как только Маша находила решение одной загадки, так тут же на неё набрасывались три новых.

– Я сам-то не знаю.

– Ну ладно. А теперь нам надо бежать!

– С чего бы это? Ты, часом, не больной?

– Нет. Я тебе сейчас всё объясню, но только на ушко.

Барсик выполз из-под кровати и встал в полный рост. Он был ненамного больше папы, но только монстр из-под кровати был в сине-зелёную полоску, весь покрыт мягкой шерстью, в которой так и хотелось утонуть, а из одежды он носил только шлёпанцы на ногах. Он всё также был похож на героя детских рисунков больше, чем на кого-либо ещё.

– Слушай, девочка. Слышала про "эджи"?

– Какой эжик?

– Не эжик, не "жи есть", а "эджи".

– А, "эджи"… – В голове блеснул тот самый выпуск новостей, где между унылыми графиками курса валют, где рубль продолжал неумолимо падать в бездну, каким золотым тельцам не молись, и пропитой рожи местного народного депутата, заупокойным голосом рассказывавшего о повышении удоев молока, в криминальной хронике показали молодого убийцу, который, судя по виду, ещё не успел закончить школу. Нож, убийца, мысли о каких-то странных существах, которых он называл не иначе, как "рапунками⁶"..

– Так вот, таким именем называют тех, кто в своей любви к нам, мультяшкам, зашёл слишком далеко и стал убивать ненавистных ему 3D⁷-объектов⁸.

– Какие ещё 3D-объекты? На каком языке ты общаешься со мной?

-Так они называют людей. Они, конечно, сволочи, но люди так же хороши. Они в нынешних детях видят страшную угрозу, особенно тех, кто любит фантазировать. Всех-всех, кто оказался скрабблером, они записывают в "эджи" и стремятся выследить, а потом убить. Они боятся того, что мультяшки их истребят, но на самом деле они изводят в первую очередь друг друга.

Неудивительно, что вчерашние карапузы поворачиваются к людям спиной…

– Так что же теперь?

– Нам надо бежать! Где-то в лесу есть наша община мультяшек.

– Правда?

В ответ глаза Барсика засияли такой искренней верностью своей новой подруге, что Маша поняла, что он её не обидит и потому сказала:

– Хорошо.

Ни с того ни с сего со стены упал календарь, в который раз не удержавшись на своём гвозде. Лист, который обычно Маша срывала поутру перед очередной тарелкой манной каши, останется нетронутым. Вчера был последний день, когда она была с людьми. Этой ночью девочке, ещё вчера веселившейся со своими одноклассниками, придётся уйти из степенного калиновского общества навсегда. Дорога лишь одна- навстречу неизвестности…

Глава 2. Прощай, Калинов!

Так что монстр, найденный под кроватью, на все сто процентов прав: надо бежать.

– Собирай вещи. – прошептал ей Барсик.

Прислушавшись к своему новому другу, Маша начала собирать в свой рюкзак самое необходимое: соль, спички, бекон, смартфон… Барсик тем временем начал бесцеремонно рыться в столе девочки, будто там оказался заныкан миллион евро. Маша уже хотела буркнуть в его адрес какую-нибудь гадость, чтобы он запихал свою любопытство куда подальше, но побоялась, что её мама уж точно проснётся и подумает, что к ним домой пришёл грабитель, или того хуже – маньяк. И тогда Барсику точно несдобровать… К тому же она видела, насколько же искреннен монстр, которого она нашла под кроватью.

– Я управилась со всем. – сказала Маша, показав свой рюкзак, который уже едва закрывался.

– Погоди, Маша, ты забыла самое главное. – прошептал ей её сине-зелёный полосатый друг.

– Что именно?

– Вот, смотри. – с этими словами Барсик показал ей ворох её рисунков, спрятанных в одном из ящиков стола.

– Ого, они милые. – Маша начала просматривать их. Там была и собака, о которой она так мечтала, и снегирь с ярким алым брюшком, которого она крайне старательно изобразила, и сюжет "это мама-папа-я, мы-счастливая семья", и даже какое-то существо с одним золотым зубом и колючками.

– Возьми их, они нам ещё понадобятся, ведь ты – особенная.

– Хорошо.

С этими словами Маша кое-как открыла рюкзак, затолкала туда свои каляки-маляки и сказала: "Нам пора".

Сказано-сделано. Маша и Барсик тихо шмыгнули в коридор, где девочка сняла с вешалки куртку, надела её и напялив на себя кеды и джинсы, открыла ключами дверь, положила на трюмо записку и убежала со своим новым мультяшным другом.

Записка содержала следующее(без учёта трёх орфографических ошибок):

"Дорогие мама и папа, не ищите меня и не ждите. Я должна уйти отсюда в прекрасный, новый мир. Со мной всё будет хорошо. Я продолжаю вас любить.

До встречи. Маша и Барсик."

Да, может быть, эта записка не поможет удержать родителей от поисков дочурки, но можно ведь попытаться, не так ли?

…

Маша со своими мамой и папой жили на третьем этаже девятиэтажного дома. Одним прыжком преодолев опплёванную и изрисованную неприличными надписями лестницу подъезда, они открыли тяжёлую железную дверь и вышли из дома во двор, где одиноко светили тусклые фонари, смотревшие своими лампами на мирно храпящего на скамейке алкаша в рваном пальто. Ветер игрался с целлофановым пакетом, подбрасывая его то вверх, то вниз. Где-то скрипнули качели. Пробивалась молодая трава, начинали пробуждаться ото сна деревья, стремившиеся раскрыть свою первую зелень. Луна пробивалась через тонкую пелену облака, осмелившегося загородить её ласковый взор. Очарование мира ночных клубов и вечеринок под луной, романтика тысячи огней и неоновых вывесок, которой заражены большие города вплоть до такой степени, что большинству людей становится моветоном уходить в отрыв до самого захода солнца, скромному, степенному Калинову на Волге была неведома, что играло на руку сбежавшей из дома Маше и монстру по имени Барсик. Разве что в новогоднюю ночь калиновцы делали скромное послабление, и то либо из вежливости, либо из желания хлебнуть ещё одну халявную рюмку водки. Но на улице стояла весна, и кроме алкаша, никого вокруг не было.

– Садись мне на шею. – сказал Маше Барсик.

– А я тебя не раздавлю? – поинтересовалась Маша.

– Не бойся, не раздавишь.

– Хорошо, Барсик. – и девочка залезла на мягкую, пушистую спину монстра.

– Так что, побежали к нашим друзьям!

С этим словами Барсик со своей спутницей побежал со двора навстречу приключениям. Мохнатик бежал довольно быстро, и очень скоро они уже были на тротуаре. Машины по этой дороге катились редко: и днём-то затор за последние десять лет калиновской жизни был всего лишь один раз, да и то из-за ремонта соседнего шоссе, а ночью лишь одинокие "ласточки" мчались по асфальту. Так что не было разницы от слова совсем, на какой идти свет пешеходу – на зелёный, иль на красный. Так что Барсик погнал прямиком по проезжей части, не заметив автомобиль, который нёсся на полной скорости, нарушив все мыслимые и немыслимые правила. Однако Барсик… ловко перепрыгнул его…

– Ты ахрэнэл, Уася? – послышалось из окна самой страшной машины города – чёрного, как сама ночь, "ниссана" с армянскими номерами… Как только Барсик стал ногами в шлёпках на другой стороне Первомайской улицы, автомобиль последний раз блеснул задними фарами и исчез.

– Ну как?

– Круто! – ответила Маша Барсику. Ветер легонько щекотал её носик.

– Так что же… Погнали дальше. – предложил монстр.

– Так держать!

С этими словами Барсик с девочкой, вцепившейся в спину, побежали дальше. Ещё пара прыжков – и они пересекли городскую черту, убежав на пустырь, а следом – в лес…

Когда они добрались до места назначения – пресловутой "общины", двухэтажного заброшенного здания где-то на расстоянии четырёх километров от Калинова, где беглецов из города уж точно никто искать не будет, с верхушками деревьев начало играться утреннее солнце, Барсик уже совсем выбился из сил: он сначала бежал, затем энергично шёл, а потом чуть ли не пополз. Маша утомилась не меньше, к тому же она переживала за своих родителей – что с ними будет, когда в округе узнают, что их дочь оказалась первым калиновским скрабблером? Они же тогда попадут под подозрение… Да и в родном городе может начаться паника… "Ладно. Будь что будет." – подумала девочка. – "Главное, что Барсик всё ещё жив и невредим".

– Уф, я просто не могу… Уф… Слезай… – сказал монстр, которого Маша нашла под кроватью. Когда девочка слезла с его спины, он просто повалился брюхом и захрапел прямо на земле перед входом в здание. Девочка тоже сняла с себя рюкзак, устроилась на мягкой спине монстра и тоже уснула на широкой поляне.

Внутри здания вскоре щёлкнул выключатель, послышался сначала лёгкий треск, а потом – шум дрели. К противному визгу подключился оркестр из всех инструментов, которые только можно представить. Какой-то зверёк, напоминающий суслика, похожий на персонажа рисованного мультфильма и носивший жёлтую футболку, тёмно-зелёные шорты и такого же тона бейсболку, с тёмным пятном вокруг правого, такого же рисованного, как у Барсика, глаза, выглянул в пустое окно, которое ещё предстояло остеклить, и увидев спящего в меру упитанного пушистика и девочку, лежащую на его спине, сначала забеспокоился не на шутку и на всякий случай притащил свой любимый помповый пятизарядный дробовик – всё-таки, как уже говорилось ранее, отношения людей с мультяшками были весьма натянутыми, а за потерявшейся девочкой мог прискакать кто угодно – от браконьера до отряда спецназовцев, так что лучше было бы её припугнуть, чтобы она ушла, и подготовиться к возможному отражению незваных гостей, но взглянув ещё раз на эту идиллию, он обернулся к окну спиной и обратился к своим со словами.

– Тише. Там спят.

Но суслика никто не заметил, и тысяча голосов ремонта не думала замолкать. Более того, к нему подключилась какая-то совершенно непечатная ругань. Впрочем, Барсик и Маша и ухом не повели. Особенно монстр – он продолжал храпеть, причём один раз он взял ноту столь громкую, что неосторожная сова упала с ближайшей сосны и чуть не шмякнулась оземь.

Глава 3. Коммуна

Когда Маша наконец-то продрала глаза, лёжа на спине развалившегося посреди поляны перед входом полосатого сине-зелёного Барсика, было уже два часа дня. Девочка слезла со спины и закричала прямо в ухо своему приятелю со всей дури:

– Да задолбал ты храпеть! Вставай, Барсик, вставай! ДЕНЬ УЖЕ!

– А? А? – вскочил от неожиданности монстр и завертел головой, но тут же поник ею, когда в животе что-то недовольно заурчало.

– Я жрать хочу. – чистосердечно признался он Маше.

– А? Жрать?

– Хорошо-хорошо. – сказала Маша, открыла свой рюкзак и достала оттуда булочку с маком.

– Барсик? Фу! Гадость, как ты это ешь?

Маша увидела, как Барсик схватил кузнечика двумя пальцами и держал его над своей неестественно широко разинутой пастью, словно решив его попугать перед скорой кончиной. Монстр отпустил кузнечика, и он упал ему в рот. Облизнувшись, он побежал по поляне, ища ещё каких-нибудь насекомых, которых можно схарчить. Вскоре в пасть таким же образом полетели две божьих коровки, пять мух и ещё три кузнечика.

– Ладно. Ты пока там развлекайся, а я поем, как нормальные люди. – сказала ему Маша. Съев булочку, она увидела, как Барсик в один замах разрыл муравейник, начав грести напуганных муравьёв своей мохнатой лапой. Чавканье начало раздаваться на всю округу.

– М-м-м-м… Вкусняшка. – сказал Барсик после обильной трапезы. Маша тоже вскоре закончила свой плотный завтрак, выпив пакетик сока.

– Слушай, куда ты меня привёл? – спросила девочка своего приятеля.

– К моим друзьям.

– А они нормальные?

– Сама узнаешь. Пойдём.

Открыв криво поставленную дверь, Маша и её спутник вошли в мир опилок, шума дрели и запаха свежей краски. В здании шёл ремонт. Первым жителем этой коммуны, которого заметила девочка – это тот самый суслик с пятнышком под глазом. Точнее, это был не суслик, а мультяшка расы "сусло".

В мире людей, или же трёхмерных живых объектов, обладающих разумом(согласно местному словарю) сусло чаще всего бывает пивным и ни к сусликам, ни к другим грызунам отношения не имеет. Не считая того, что эти мелкие сволочи, если их не поставить на место, воруют зерно с полей. Но для мультяшек сусло – это нарисованный суслик, воплощённый в жизнь, разве что плоть его – набросок, а кровь – тушь для рисования. Сусло – не самый большой зверёк(если не считать известной части тела, дарованной Адаму для того, чтобы можно было мочиться в раковину), но больно сообразительный и наглый. Особенно дерзкими являются те самые суслы, которые имеют пятно на левом или правом глазу – если ты родился таким, это значит, что все девушки будут бросаться на тебя, а пацаны – уважать, а то и завидовать. Однако с самками у них не слишком большой порядок: на пять сусел-парней в лучшем случае приходятся по две суслы-девушки, как на техническом факультете любого солидного ВУЗа. Из-за этого они часто заводят романы с мышами-шуруповёртками, у которых, наоборот, один самец на весь ангар, однако о романтике мы поговорим как-нибудь позже, да и попадаются в этих рассказах такие подробности, о которых детям и особенно впечатлительным дамам обеих полов(или 74-х, если вам угодно, мой дорогой SJW) знать не положено. По этой же причине почти всегда суслы с пятнами становятся вожаками.

Мультяшки-грызуны всех рас(суслы, шуруповёртки и ещё пара-тройка штук) способны попробовать всё на зубок, но зубы у сусел настолько острые, что способны прогрызть даже бетонный саркофаг со всем его содержимым. Правда, у девяносто девяти процентов сусел зубы после этого ломаются, а потом вынуждены очень медленно восстанавливаться, но мы не ищем лёгких путей, верно, приятель? Ещё они быстро бегают и способны прошмыгнуть в любую щель, но это не так интересно.

Того самого сусла с пятном под глазом, который встретился Маше и который жёлтую футболку, тёмно-зелёные шорты и такого же тона бейсболку, почему-то звали Карим. Он убрал за пазуху свою дрель и сказал девочке "Здорово, девчуля!".

– И тебе привет! Как тебя зовут?

– Меня зовут Карим, малявка.

– А меня – Маша. Очень приятно.

Карим вновь достал свою дрель прямо из воздуха и побежал, видимо, к своим.

Там же, в каком-то невидимом кармане, хранился ещё пятизарядный помповый дробовик с пачкой, в которой были двадцать патронов калибра .12 к нему, клещи, ящик гвоздей, полотенце, тыква и журнал "Здоровье", но Маша просто не могла об этом знать. В искусстве тащить в себе множество вещей с мультяшками смог бы сравниться разве что лично Вассерман, но у этих парней и девчонок было особенное свойство – они могли выхватить все предметы прямо из воздуха и так же запихать его обратно в этот же самый воздух, как игрок, хранящий свои вещи в инвентаре. В узких кругах его назвали "хаммерспейсом". Особо ретивые мультяшки умеют доставать предметы из облачков своих мыслей, но в этой общине таких не водилось.

Суслы с разным окрасом шерсти были не единственной расой, на которые делились мультяшки. Если залезть на шкаф, можно найти тысячу с хвостиком таковых, а если считать тех, кто пал жертвой банд реалистов, межвидового скрещивания или собственной тупости, можно насчитать ещё сотню в довесок. И возможно, новые расы формируются прямо сейчас… А если вспомнить уникальных мультяшек, которых никак нельзя отнести к конкретной расе?

Как я уже говорил, Барсик – мультяшка, материализовавшаяся в реальном мире. Он относился к другой расе – расе сезамов. Сезамы – мультяшки, которые обладали пышной шерстью самых невообразимых цветов и расцветок. Барсик, например, был в сине-зелёную полоску. Шерсть Лаэрты, также жившей в этой халупе, была в рыжую, даже ярко-апельсиновую клетку, как плед. Заместо шлёпанцев её любимым аксессуаром была заколка на голове в виде сердечка. И Лаэрта, и Барсик любили жить под кроватями, хоть и не всем сезамам свойственна эта привычка – так, например, младшая сестра Лаэрты по имени Дюдюка жила где-то в деревне возле Пскова, в теплице и растила там огурцы, но это мелочи.

В меру упитанная Лаэрта сейчас была занята глажкой белья пацанки-шуруповёртки с именем Шпатель, которое не каждый еврей захочет сделать своей фамилией, поэтому, когда Карим прибежал к ней и сказал: "Эй, дура, пошла на первый этаж гостей встречать!", она не повела ухом. Генератор гудел, утюг работал, а то, что Шпатель не опускается до женской работы, предпочитая то что-то строгать, то что-то чинить – это мелочи. Кажется, что сама шуруповёртка Шпатель вспоминала о том, что она на самом деле женщина, лишь тогда, когда ей хотелось смачного поцелуя в губы от Карима или пошутить над его дружком-недотёпой, Шнурком.

Раса шуруповёрток вообще такая в своей массе. Им неведомо то, ради чего природа создала прекрасную половину человечества и отдала ей в пользование более грубую её часть, им интересно строить всякие вундерваффе, которые ещё не факт, что не разрушатся в первый же час после постройки. Что шуруповёртки, что сусла… Очень немногим расам повезло с противоположным полом. И дело даже не в том, что на десять девчонок по статистике девять ребят, а в том, что большая часть рас состоит либо практически из одних самцов, либо из одних самочек. Например, голубые гномы или, как их называют в народе, "сморфики"… Одна-единственная женщина в племени окружает себя гаремом, которому по объёму позавидует и иудейский царь Соломон. К тому же, они не слишком тянутся к девчонкам других рас, из-за чего немало мультяшек и осведомлённых о ситуации в мире за пределами "незалежной" людей пускали сальные шуточки про их цвет, хотя на самом деле они были просто всецело верны своей королеве… Впрочем, кто их разберёт, сморфов-то?

С шуруповёртками был обратный случай: мужиков среди них кот наплакал, да и к тому же, по слухам, они были совершенно непривлекательны. К счастью, им никакие комплексы не мешали встречаться с представителями других рас, а отдельным удавалось, говорят, охомутать даже трёхмерные объекты, обладающие разумом… По легенде, род шуруповёрток пошёл от нечестивого брака их прародительницы, Гаечки и человека – Рэя Джонса, который влюбился в неё без ума.

Шуруповёртки, как и Гаечка, были мультяшками, похожими на прямоходячих мышей.

Вскоре к Барсику и Маше пришли Шнурок, Шпатель и Карим. Про внешность Карима я уже много говорил. Что касается Шнурка, то он был таким же суслом, как Карим, но у него не было мерила власти в виде тёмного пятна под глазом, а такие суслы были в лучшем случае быть на подхвате, а в худшем – превращаться в совершенных козлов отпущения. Он был недотёпой, у которого совершенно ничего не получалось – даже встретить гостей, потому что на дороге возникла арбузная корка, об которую он подскользнулся и больно шмякнулся челюстью, вонзившись своими острыми резцами в пол. Кое-как вытащив свои зубы, Шнурок отряхнулся. На нём были клетчатая рубашка, джинсы, кроссовки и невыразительные, круглые очки – будто он не сусло, а выпускник Хогвартса. Но не суждено было парню колдовать…

Что касается шуруповёртки по имени Шпатель, то она была обладательницей больших ушей, такой же большой груди, стройной фигуры, милого носика и мультяшных, многозначащих глаз. Её одеждой были белоснежная майка, джинсовая мини-юбка и босоножки, подчёркивавшие её фигуру в те редкие моменты, когда она оставляла свой потёртый комбинезон в покое.

Следом за ними приплыла мультяшка-сезам Лаэрта, которая наконец-то бросила свой утюг и сказала:

– Бросайте свои дрели! Задолбали уже сверлить! Я вам обед приготовила. Барсик, Маша, хотите перекусить?

– Да не особо. – ответили они оба, ведь Барсик нажрался муравьёв из муравейника, а Маша с голодухи сама не заметила, как сточила большую часть запасов в своём рюкзаке.

– Всё равно садитесь за стол, будет весело.

– Хорошо, Лаэрта.