Кровь и чернила

Глава 4. За столом

Как в логове небезызвестного помещика Ноздрёва, посреди гостиницы, где Лаэрта накрыла стол для себя, бригады ремонтников и гостей, стояли козлы. Стол ломился от яств. Видно было, что клетчатый монстр потратила немало сил, чтобы устроить такой обед, за которым парни и Шпатель наконец-то смогут отдохнуть от своих трудов праведных. Зная любовь этой тройни к спиртному, Лаэрта притащила холодного пива – от такой жаркой работы ребят наверняка мучает жажда. Аромат жареной курицы, салатов, яблок, апельсинового сока, нежного запорожского сала, колбасы, сдобренного пальмовым маслом риса – ведь какое масло не возьми, оно всё равно таким окажется, вся разница кроется только в марке производителей генномодифицированных семян, как мы знаем. Ребят не надо было ждать долго: они подскочили к столу очень быстро. Маша и Барсик приплелись на этот праздник жизни позже остальных, ведь им была интересна не сколько еда, сколько возможность всем скопом обсудить последние новости и просто от души повеселиться.

Красоты накрытого стола в какой-то мере были похожи на блаженный оазис посреди пустыни ремонта, пыли, опилок и штукатурки…

Тем не менее, Карим был первым и на пирах: он тут же в своей манере слопал курицу вместе с костями, совершенно её не пережёвывая. И даже не подавился, гад. Шнурку повезло меньше – Карим неосторожно задел тарелку своего друга, и устремившаяся в свой последний полёт аппетитная подлива смачно размазалась по его морде. Однако он просто облизнулся, хихикнул и приступил к своей еде. Лаэрта, в отличие от пацанов, начала вкушать листья салата со спокойствием тибетского монаха. Барсик просто многозначительно уткнулся взглядом в свой бокал – ведь есть ему совершенно не хотелось, а на худой конец, можно и травки во дворе пощипать. Маша надкусила помидор и насладившись его вкусом, взглянула на Шпатель, которая села рядом с Каримом, поглаживая его мышиной лапой по спине.

– Ну где же ваши манеры, ребят? – спросила Лаэрта Шпатель, которая вырядилась как женщина лёгкого поведения.

– Где-где… В Караганде! – ответил Лаэрте Карим.

– А ты вообще голая ходишь. – заявила в ответ моралистке Шпатель.

– Зато я…

– Зато ты трёшься об телевизор и мешаешь нам смотреть программы. – безапеляционно ответила мышь сезаму.

Лаэрта захихикала и бросила здоровенную лохань с оливье в сторону Шпатель, но салат против всех законов физики попал в Шнурка и растёкся по морде. Веселее всего было то, что пластилиновая рожа суслика приняла форму лохани. Шнурок вообще умел притягивать к себе неудачи, но у него была какая-то совершенно героическая сила воли, и он никогда не унывал.

-Ну вы даёте! – ответил Шнурок, облизнувшись. – Дайте хоть пожрать нормально.

Вообще, отношения с телевизорами у мультяшек расы сезамов были особенными, но об этом мы пока умолчим. Маша поела и взглянула на Барсика, который выглядел так, будто на его мохнатом лице отразилась вся скорбь еврейского народа.

– Ты чего, Барсик?

– Да я так… Задумался, Маш.

– О чём?

– Ну, ни о чём.

– И действительно, раз ни о чём, то нафига строить такую страдальческую рожу, от одного вида которой повеситься хочется? – спросила его Лаэрта.

– Вот об этом я и говорю. – ответил ему Шнурок, откупоривший бутылку пива и начавший её тянуть, не скрывая своего удовольствия. Шпатель крепко обняла Карима и прошептала на ушко:

– М-м-м… Сладенький мой.

– А, крошка…

Когда они сблизились в страстном поцелуе, от этой сцены Машу чуть не вырвало. Она высунула язык настолько, насколько могла и крикнула:

– Тили-тили-тесто, жених и невеста!

– Ну да, есть такое. – сказал Шнурок, покончивший с бутылкой и пустивший в сторону Шпатель свой манящий взгляд. Впрочем, ей было всё равно.

Барсик решил для вежливости пожевать рис с котлетой. Раз ложку, два – ложку, три… Окончив половину блюда, полосатый сезам сдался.

– Ладно, Маша, ты поела? – спросил Барсик Машу.

– Да.

– Тогда пошли. Оставим их в покое, они сейчас ещё сильнее буянить начнут.

– Хорошо. Только возьми свои рисунки из рюкзака, они нам очень сильно нужны.

– Для чего?

– Узнаешь.

После того, как девочка взяла свои рисунки, Маша и Барсик поднялись на второй этаж, в ту комнату, которая ещё не подверглась ремонту.

– Ну что за дела. Даже "спасибо" не скажут, гады. – пробурчала вслед ушедшим из эрзац-гостиной Маше и Барсику Лаэрта, переведя свой пристальный взгляд на тех, кто ещё сидел за столом. Остальные мультяшки в трапезной тоже не блистали: Шнурок принялся за вторую бутылку и мягко говоря, уже был, как говорят в народе, подшофе, а в такой ситуации он совершенно терял всякую осторожность и здравый смысл. Что касается Шпатель и Карима, то они уже совсем неприлично флиртовали друг с другом.

Глава 5. Пёс по кличке Алеко

– Ты ведь скрабблер, не так ли? – спросил Барсик Машу.

– Да.

– Так вот, раскладывай все свои рисунки на полу.

Маша прислушалась к своему другу и разложила всё своё творчество на голом бетоне.

– Итак, о чём ты больше всего мечтаешь?

– О собаке.

О собаке Маша мечтала очень давно. Как ей хотелось гулять с четвероногим другом, играть с ним, нежно гладить и ощущать, как после прогулки он тебя облизывает с головы до ног, радостно виляя хвостом. Ей хотелось увидеть ту преданность, ту душевную связь, ту истинную дружбу, которую редко можно встретить у людей. Да и у мультяшек она была ох какой нечастой. Но, к сожалению, папа не любил собак и поэтому её так и не удалось завести.

-Вот кого я хочу. – Маша показала рисунок своему другу. Видно было, что он был нарисован как минимум года два назад. Глядя на рисунок, совершенно невозможно было определить породу пёсика. Всё, что было на рисунке – два круга – один больше, другой меньше, четыре палочки, веник заместо хвоста, треугольничек уха и три точки – одна была носом, а два остальных – глазами. На рисунке была большая подпись "Алеко", причём буква "А" была перевёрнута.

– А кто это?

– Ты что, не понимаешь, что это – Алеко?

– А, всё понятно. Хороший пёсик… Просто ради него необходимо принести все остальные рисунки в жертву, чтобы накопить достаточно мультяниума для его пробуждения…

– Хорошо. Нам нужно разжечь костёр, чтобы спалить все остальные рисунки.

– Отличная идея. Вот только тебе не кажется, что…

– Разводить костёр в помещении – это дурацкая идея?

– Да.

– Пойдём.

С этими словами Барсик и Маша сначала спустились по лестнице на первый этаж, а потом – вышли из двухэтажного заброшенного здания, чтобы собрать хворост и разжечь костёр. Благо, Маша взяла спички. Как только они скрылись в окрестном лесу, вновь заиграла музыка ремонта из стука молотка, деловитого сверления и бултыхания бадьёй с краской, которой красили первый этаж. До откровенной пьянки, слава Богу, дело не дошло. Впрочем, во время ужина герои ещё успеют догнаться… Лаэрта меж тем ушла смотреть подсоединённый к генератору телевизор.

…

В дубраве, залитой прорезающим себе дорогу через обильную листву солнцем, щебетали птицы. Маша и Барсик собрали хворост и подожгли его. Костёр занялся, загорелся, лёгкий дым попёр вверх. У девочки зазвонил телефон. Маша взяла трубку.

– Алло! Доча, ты куда пропала? – донёсся из смартфона голос мамы.

– Скажи папе и всем, что в школу я больше не хожу. – ответила ей девочка.

– Как это? Ты сдурела?

– Нет. Просто у меня много других дел.

– Не выдавай себя раньше вре… – предупредил её Барсик, но Маша ответила ему:

– Замолчи! Не мешай мне разговаривать с моей мамой!

– А это кто с тобой разговаривает?

– Да никто. Это тебе показалось.

– Ты что, думаешь, что я сумасшедшая? Вдруг это маньяк какой-нибудь?

– Какой ещё маньяк?

– Да такой! Ты загонишь свою маму в гроб такими приколами. – сказала мама своей дочери.

Перед девочкой встал тяжёлый выбор: либо выдать информацию о том, что она связалась с мультяшками – а с трёхмерными людьми, во всяком случае с большинством, у них отношения были крайне натянутыми, либо своими заявлениями довести маму до инфаркта. Казалось бы, можно выбрать из двух зол меньшее, но во-первых, где это меньшее, а во-вторых, какое у "меньшего" ещё будет послевкусие? Есть, конечно, и третий вариант, но возвращаться в Калинов сейчас равносильно самоубийству. Поэтому Маша подумала "Будь, что будет" и просто сухо произнесла:

– Со мной всё нормально. До встречи. – и повесила трубку.

Увидев небольшую вытянутую коробочку с экраном в руках у девочки, которая называлась "смартфон", Барсик удивился. У местных такие штуки попадались довольно редко. В основном мультяшки звонили по домашнему телефону.

– Где ты такой телефон купила?

– Мне ма-а-а-ама подари-и-ила… – девочка не выдержала напряжения, и у неё из глаз потекли слёзы.

– Маша, успокойся! Просто я хотел сказать тебе, что не нужно было звонить.

– Ты, что не понимаешь, что мо-о-ои родители волнуются? – продолжила реветь Маша.

– Я даже не знаю… Успокойся, девочка, успокойся. Может, возьмёшь конфетку?

– Да не нужны мне твои конфеты! Я вообще ничего не хочу!

– А собачку…

– Со… ба… чку… – всхлипнула ещё раз Маша. – Со… ба… чку… Дай, я сначала успокоюсь, хорошо?

– Ладно.

Девочка ещё долго плакала, но рано или поздно наступает предел, и слёзы её высохли – слезами горю всё-таки не поможешь, а о четвероногом друге Маша мечтала слишком сильно. Тем более, может быть, её родители более-менее тоже успокоились?

Барсика тоже можно понять, ведь люди могут начать за его шайкой охоту… Но сейчас это не имело значения. Пока костёр ярко горит, необходимо предать огню свои каракули, чтобы воплотить одну из них в жизнь. Оставив в стороне свой кривой рисунок собаки, девочка без сожаления скомкала все остальные каракули и бросила их в жаркий огонь. Пара всполохов, и загнутые листы посыпались пеплом. Жертва была принята. Барсик и Маша взялись за руки, высоко подпрыгнули и крикнули во весь голос:

– Леонай-леонай, мой рисунок – оживай!

От крика лес загудел. То, что они увидели, было совершенно невообразимым. Из-под земли возник какой-то чёрный сгусток, цветом похожий на презренную нефть, который прямо в воздухе растёкся во все стороны, обозначая контуры самой сокровенной мечты девочки. Будто невидимый художник спустился с небес, чтобы зарисовать те самые круги и палочки. Туловище и голова окрасились в рыжий цвет и тут же на мгновение появилось облако, из которого, радостно лая, выпрыгнул пёс, тут же накинувшийся на хозяйку и облизавший Машу с головы до ног.

– Какой хороший мальчик! – сказала Маша, погладив пса по головке, который крикнул "Гав!". – Теперь тебя зовут Алеко!

Алеко принадлежал к достаточно разнородной расе, которых называют полипэйнтами. Полипэйнт – один из самых примитивных видов мультяшек, ниже них только стикмены, а также различные не совсем жизнеспособные дегенераты вроде тележопиков или дорби. Полипэйнты состоят из нескольких графических примитивов и могут как обладать разумом, так и быть простыми животными(чаще всего), как пёс по кличке Алеко. Впрочем, они могут принимать любую форму, в том числе и тостера на ножках или летучей пиписьки с ушками. Так что внешне полипэйнт может быть самым разным – остаётся только одно свойство, нарочитая его примитивность. Полипэйнты часто рождаются на основе детских рисунков, которые рисуют скрабблеры, ведь рисуя свои каракули, дети вкладывают всю свою душу туда. Древние египтяне по той же причине придерживались весьма строгих канонов в живописи, пусть и странных на первый взгляд – в частности люди и боги всегда изображались в профиль: они верили, что только так нельзя будет потревожить их покой. Алеко выглядел в реальности практически так же, как на рисунке – с двумя кружками заместо тела, веником- хвостом, треугольными ушами и точками заместо глаз и носа. Разве что её любимец стал рыжим.

– Алеко, сидеть!

Удивительно, но Алеко даже ничему учить не пришлось – будто бы понимание команд было зашито глубоко в его подсознании. И он сел.

Девочка взяла палку, кинула её, и радостный пёсик побежал за ней, чтобы принести её в своих зубах. Маша была на седьмом небе от счастья – ведь её мечта воплотилась в жизнь.

Когда Маше и Алеко надоело играть, костёр уже успел погаснуть сам по себе, а солнце начало садиться.

– Ладно, пошли домой. – сказала Маша Барсику и своему новому другу, с которыми их ждёт ещё много приключений.

Когда они пришли домой, на пороге они увидели преинтереснейшую картину: Лаэрта со всей дури пнула подвыпившего Шнурка, и он вылетел из окна второго этажа, и казалось, должен был шмякнуться вот прямо сейчас, но он завис прямо в воздухе, взглянул вниз, осознал, что под ним ничего нет, и только тогда упал. Было видно, что умение забивать болт на физику было у мультяшек в крови.

– Удивительно, как это возможно… – сказала Маша. – Если это была я, я бы давно разбилась насмерть.

– Да, мы странные существа. – ответил Барсик.

Придя в свой дом и плотно поужинав – ведь заботливая Лаэрта успела наварить столько еды, что даже вшестером, да даже с новым другом Маши они бы не смогли сточить за один раз, они взяли косточку поаппетитнее для Алеко, Барсик с Машей поиграли в её телефон, а потом легли спать – Маша на кровать, Барсик – под ней, а Алеко свернулся калачиком возле двери. Следом за ними легла Лаэрта. А вот Шпатель, Карим и Шнурок…

Глава 6. Параллельные поиски

А вот Шпатель, Карим и Шнурок развлекались в своей фирменной манере. Карим и Шнурок трахали Шпатель, мешая своим блудодействием несчастной Лаэрте спать.

– Заткнитесь, извращенцы! – крикнула им вслед Лаэрта, услышав очередной мышиный стон. Однако сусла и их подружка не хотели прерывать порочное наслаждение раньше времени, и только полностью выдохнувшись, завалились баиньки, и несчастная женщина-сезам ничего не могла с этим поделать.

Впрочем, в Калинове – во всяком случае, в одном из домов, которые там стояли на месте разрушенных в бурю революции купеческих усадьб, этой ночью было не менее неспокойно.

Звонок Маши поднял её родителей на уши. Их дочка хотела их успокоить, но сама того не понимая, заставила нервничать их ещё сильнее. Что тут поделать-то? Едва проторчав в кровати бессонную ночь, папа и мама начали расспрашивать соседей. Из четырёх квартир на этаже одна принадлежала родителям Маши, другую наглухо заперли, в третьей жила молодая пара, которая только недавно приехала в город и которая пока ещё не успела там толком обжиться… И только последняя соседка, Тётя Роза оказалась более-менее разговорчива.

– Тётя Роза, добрый день.

– День добрый!

– Да мы ищем свою дочь.

– Дочь? Машу что ли?

– Да.

– А что с ней не так?

– Говорят, в лес убежала?

– В какой ещё лес, чёрт вас подери? Мне сегодня утром в поликлинику идти! Я на терапевта записана. Понимаете, ироды?

Видно было, что информацию даже раскалённым паяльником у Розы не добудешь. И когда она, виляя своим прыщавым обвислым задом в пошлых фиолетовых лосинах, ушла в поликлинику, на этаже не осталось никого, кого можно было бы расспросить о пропаже дочери. Этажи выше и ниже представляли из себя дикое поле: ещё неясно, какой алкаш, торчащий не в духе, тебе попадётся. Так что оставался последний выход: идти на улицу.

Докладывать учителям также не было смысла: в средней общеобразовательной школе Машку не особенно искали. Тем более, она прогуливала всего один день. Не самый лучший пример для подражания, но если сравнить с каким-нибудь Митяем, который на два месяца ушёл в самоволку и пришёл лишь для того, чтобы лично поставить своему обидчику фингал под глаз, а потом опять надолго покинуть стены учебного заведения, Маша на этом фоне выглядела просто ангелом. Тем более, конечно, от прогулов у него знаний не прибавлялось, но вот более важной в реальной жизни бытовой смекалки было хоть отбавляй. Её друзья же развлекались и без своей подружки, устраивая догонялки и прочие невинные забавы. Да и сведений о том, куда именно запропастилась Маша, у них точно нет.

На улице же сновали не ведавшие жуткой потери прохожие – кто на работу, кто – в булочную. Общаться с ними было бесполезно. Так что кроме как в милицию обращаться некуда. Была Маша, да всплыла. На всякий случай родители Маши позвонили девочке ещё раз. Прошла беседа, которая не принесла им особого расслабления. Никакие её слова о том, что у них всё хорошо и что у ней появились новые друзья, не дали эффекта. И тут в качестве собеседника на связи появился Барсик, в последней попытке дать возможность родителям успокоиться.

– Как вас зовут? – поинтересовался Барсик.

– Меня – Зинаида, а моего мужа – Иван.

– А меня зовут Барсик. Я хочу сказать, что с Машей всё хорошо. Ей у нас нравится. Мы живём в одиноком доме в лесу. У ней наконец-то появилась собака по кличке Алеко.

– Как это?

– Очень просто. – сказала Маша. – Прошу, оставьте меня в покое. Барсик волнуется.

– Ну ладно… Но кто вы такие? Кто вы вообще такие? Вы только не говорите, что держали её в подвале и промыли ей мозги.

Дилемма опять встала во всей красе. Но Барсик решил рубить с плеча.

– Я – монстр, который жил у неё под кроватью. Я её лучший друг.

– Как это? – у Зинаиды глаза на лоб полезли от удивления. – Ты шутишь. Ты просто шутишь.

– Нет, я нисколько не шучу. Всё серьёзно. Всё на самом деле очень серьёзно.

– Ладно. Вы меня угомонили. Либо вы возвращаете мне мою дочь, либо от вас не останется мокрого места.

Маше ничего не оставалось, кроме как сказать:

– Я никуда не пойду.

– Тогда ты мне больше не дочь. – ответила мама девочке и повесила трубку.

Зинаида уже хотела пойти к участковому, но её мысли прервал птичий крик. Какая-то непохожая на других утка – та самая, что вместо "Кря" кричала "Найн" на пруду, и более того, была больше похожа на нарисованную, чем на реальную, нашла мирно чирикающего воробья и напала на него. Воробушек, правда, оказался не промах, вспорхнул и уже практически улетел, но утка на своих крыльях начала медленно догонять несчастную птичку. Крохотные крылья воробья выбивались из сил в тщетной надежде оторваться; но не тут-то было… Хищник подлетал всё ближе к жертве, она предприняла хитрый манёвр, ловко пролетев мимо фонарного столба в опасной близости к препятствию, в которое странная утка, по только ей ведомой причине преследовавшей воробья, врезалась со всей силы и смачно проехалась клювом вниз до самого основания столба, противоестественно для живого существа, но естественно для мультяшки расплющившись при этом. Соскользнув и упав на асфальт, утка отряхнулась и крикнула:

– Проклятье! Этот пернатая, недостойная существование нечестивая, низшая птица смылась от меня! Ну ничего, я её догоню и покажу, что нельзя залетать на наш пруд!

Настало время раскрыть все карты: это была не просто птица, это была мультяшка расы юберфогелей. Уже само её имя говорит о суровом нордическом характере этой утки.

По легенде, их прародителем был анимационный кадавр под кодовым названием "Дональд Дак", который был создан в мрачных американских лабораториях. Но пришла война, и для агитационно-патриотических мероприятий его решено было сделать нацистом – специально для того, чтобы поднять на смех жестокого врага. Дело было сделано и о нём забыли, а после и фашистская гадина, к ликованию всего человечества, была навсегда вычеркнута из существования. Но в тот день, как мультяниум утёк, из отравленных им птиц появилась раса мультяшек-юберфогелей. Будучи птицами, они перенесли стремление фашистов-людей истреблять народы, руководясь своей людоедской теорией, на царство пернатых. Для юберфогеля сколько бы ты раз ни был евреем или большевиком – они вряд ли обратят на тебя внимание, если не будешь выкобениваться, но стоит тебе уродиться какой-нибудь чайкой или синицей – то поздравляем, ты не имеешь в их глазах права на жизнь! Теперь становится понятной причина нападения юберфогеля на воробьёв: всех остальных птиц они считают низшей расой, недостойной жить в их угодьях, или как бы сказал настоящий фриц – "на жизненном пространстве". Не всегда, впрочем, местным уткам, селезням и гусям везло; иногда их просто поражали наповал ещё до того, как они осмелятся увидеть стрелков, но часто их охота заканчивалась успехом.

Сейчас, правда, воробей улетел. Но юберфогеля не покидала надежда, что его товарищи на пруду могут позаботиться о том, чтобы он не избежал возмездия за то, что сунул свой наглый клюв в их начищенную до блеска кормушку. И, недовольно крякнув, утка отправилась восвояси.

– Зина! Ты чего?

Мама Маши от этой сцены просто рухнула в обморок.

– Срочно… скорую. Прошу…

Иван позвонил в скорую помощь. К счастью, они приехали довольно быстро, несмотря на то, что работа системы здравоохранения в последнее время, говорят, начала немного сбоить. Этот факт немного задержал поиски. Барсик и его команда пока могут спать спокойно. Но вот сможет ли в ближайшие дни спать спокойно Калинов? В этом начинаешь сомневаться всё сильнее…