– Я ходил зеркалиться в Измайловский. Лёг, всё как надо, но меня не берут. Антистеклоиды всё точно знают и видят. А ты им бы понравился. Если ты не в маске, значит из другого и тебе ещё можно попробовать. Ты бы им… Ты говоришь мало и спокойный. Такие думают. Ты бы им понравился. Будешь пробовать?

– Что попробовать?

– Отзеркалиться. Ну, понимаешь, приходишь, ложишься, думаешь правильно, и появляются зеркала. Отвечаешь на вопросы и тебя забирают.

– Куда?

– В другие измерения.

– К стеклоидам?

– Нет. Их не спрашивают. Их просто переносят и замедляют. А потом, наверное, совсем останавливают. Понимаешь, антистеклоиды всё решают, когда становится плохо. Там тридцать шесть реальностей. И это только для нас.

– Может и рай с адом там же?

Сказав это, Лёха на секунду испугался, не заденет ли тема чего больного. Тихий псих лучше буйного, по крайней мере пока совсем тихий и только говорит.

– Да! Да! Всё там! Там всё есть! Но оно не такое, как мы представляем. Там всё умнее. Давай сбежим и ещё попробуем?

– Мне не надо бежать.

– Не беги. Но когда выйдешь – обязательно попробуй. Приехать в Измайловский парк и лечь, и правильно думать. Будет тяжело, потом легко, потом спросят. Говорить не нужно. Правильно думай, они всё видят. Я пойду уже?

– Иди.

Голова скрылась за дверью. Потом появилась рука и сделала два движения, какими вкручивают лампочку.

– Берегись стеклоидов!

И всё закончилось. Что он там говорил про тяжело, легко и зеркала? Походу я чуть прямо отсюда не отзеркалился. Или из своего мира отзеркалился. В психушку. Тридцать шесть миров. Забавный псих. Хоть кино снимай. А потом, после некоторого напряжения ,вызванного странной беседой, полегчало и он не заметил как уснул.

Утром в окно смотрело тёмно-синее небо, с одной стороны более светлое. Уже совсем не зимний рассвет. С темной половины неба в сторону востока смотрел тонкий выгнутый серп луны.

А потом заметил на подоконнике таблетку. Стоп! Если таблетка снова на месте, то… Но память просто кричала ему, напоминая, что таблетка была проглочена! Блин! Только Дня сурка мне не хватало! Но я пришел в палату к вечеру, а сейчас утро. Если я попал в «День сурка», то почему вернулся в утро? Значит я не пришел сюда к вечеру. Тогда сколько я тут? И был ли тот разговор с психом? Или он приснился? Второе выглядело правдоподобно и больше устраивало. В животе протяжно сработал вибросигнал. Люська! От Люськи было четыре длинных смс-ки. Дочитав последнюю, Лёха почувствовал себя почти подлым беглецом. Он закрыл глаза и решил провести в дрёме и неподвижности ещё с полчаса. Минут через двадцать, когда в неподвижные руки стали прокрадываться холодок и иголки, ощущение покалывания, в коридоре послышались мягкие неторопливые шаги. Потом кто-то проследовал более быстро, но также мягко, как в тапочках. Потом снова стихло, и среди тишины вдруг начала открываться дверь.

Глаза открылись мгновенно, потому что он не слышал, как подошли к двери. Лёха приготовился снова увидеть худое серое лицо с клочками стекловаты вместо волос, но в дверь заглянула голубоватая шапочка, от шапочки в сторону качнулась черная прядь, пронзительно тёмные глаза встретились с его взглядом. В довершение, как пик напряжения, из-за двери показалась тонкая рука с маникюром. Пальцы медленно показались из-за двери и обхватили её белый край. Движение показалось ему таким медленным, словно это была лапка хамелеона или когти ленивца.

– Утро доброе! Как спалось? Завтрак в конце коридора направо.

– Спасибо. Всё хорошо. Утро… доброе. – ответил он, комкая слова и думая, как спросить ,кто мог гулять ночью, но решил подождать с этим. Он на мгновение перевёл глаза на потолок, а когда вернул взгляд обратно, за приоткрытой дверью уже никого не было. Он сел на койке, поставил ноги на пол. В голове стучало. Он искал в памяти аналогичное ощущение и нашел его. Однажды он неосторожно понюхал технический нашатырный спирт из бутылки. Нос и половину мозга прострелил резкий запах, дыхание перехватило. Ясность в сознании и невозможность дышать. Варвара была тем ещё нашатырным спиртом! Трудно было предположить, что она не знала о том, как она действует на людей. Но если знает, а она точно это знает, то как она беспощадно этим пользуется! Всё равно что в младенческую бутылочку налить коньяк вместо чая. Хватит! Я пришел вечером. Даже в туалет не пошел. Уснул. Нет!Сначала проглотил таблетку, подумал, полежал, потом уснул. И мне наснилось всякой хрени. Просидев ещё с минуту, он решил уже встать, открыть локацию с туалетом и умывальником, позавтракать. В уме возникла овсянка на молоке и компот. Компот выглядел на фоне овсянки особенно привлекательно, но мысль оборвалась. В палату впорхнула Варвара, заглянула в тумбочку, на окно, сунула таблетку в карман, достала из другого кармана записную книжку и склонилась под девяносто градусов над тумбочкой, делая запись в книжку. Лёха невольно уперся взглядом в её бедро. А во что ещё было упереться, если оно загораживало от него всю остальную палату как подошедший к остановке автобус! Халат выше бедра медленно сыграл складками. Это медленно прогнулась варварина спина. Стук в голове стал почти нестерпимым. Но это был ещё не финал. Варвара выпрямилась, книжка с тумбочки взлетела вверх вместе с руками, черными нефтяными локонами и шапочкой. Она не сделала ни шага, но выпрямившись, оказалась вплотную к нему, слегка касаясь коленом его ноги.

– Гулять можно с 10 до 12 и с 15 до 18. Что понадобится – всё через меня. – послышалось сверху. – Кто что спросит – тебя Альберт положил понаблюдать. Если запру комнату снаружи, то это не надолго.

Она выдохнула, и это должно было означать, что она сделала и сказала всё, что хотела. Промежуток между пуговицами халата отреагировал на этот выдох тем, что складки ткани округлились и в лицо Лёхе пахнуло едва ли не сандаловым ароматом её тела. Может она принимает ванны из экзотического чая? При следующей мысли, что под халатом, возможно, не было ничего кроме самой дьявольской соблазнительницы, Лёха мысленно заорал «Люська!!!» Рыжее пламя мелькнуло в уме и Лёха передумал терять сознание. Если упасть сейчас на подушку, то она склонится над ним и тогда останется ноль шагов до черты безумия и ветер в спину. В себе он был почти уверен, но что ждать от обитательницы белого халата? Может ей будет достаточно только лёгкого толчка пальцем, чтобы столкнуть его с обрыва разума.

Варвара захлопнула записную книжку.

– Весёлого дня! – с улыбкой кинула она через плечо и вышла.

Сколько раз он сам думал, что его рыжая подружка – самый сильнодействующий алкалоид, и ещё при знакомстве и в начале отношений прикидывал, по силам ли его рассудку вставать на пути этого торнадо. А теперь он едва успел убрать ногу с рельс, как перед его носом пронеслись вагоны экспресса, снося обрывки разума, как пух с одуванчика.

Наконец головокружение и жар в голове успокоились и он отправился изучать карту своей новой локации. Завтрак оказался куда как позитивнее, чем его стереотипные воспоминания о терапии. Суп, гречка, чай, сыр и колбасные нарезки для бутербродов. Это то, что оказалось на столике. Заглянув в холодильник, он обнаружил, что тот, кроме всего уже съедобного и полуфабрикатов, забит доверху соками и газировками сортов пяти-шести. Сбоку, прижатая к стенке холодильника соками, торчала даже трёхлитровая коробка белого столового вина с высунутым клапаном-краником. Кто-то здесь очень ответственно относился к количеству влаги в своём мозгу и к настроению кровяных телец в сосудах. Надо спросить насчет его содержимого.

Выйдя на свежий воздух, хоть и в больничной пижаме под курткой, приятно ощутить свою жизнь на паузе, особенно если ничего не болит и сам определяешь, когда закончить профилактику. Растаявшие узкие асфальтовые дорожки, кустарники и деревья, добротный забор, как в «Кавказской пленнице». Мысли стали приходить в себя. В обед позвонить, поговорить с Люсей, а потом не тратить всё время на сон. И он его не потратил. Припоминая героев и миры Хайнлайна, Гаррисона, Шекли, Асприна и других, пришло вдохновение и невозмутимое спокойствие от нарушения авторских прав. А кого это затронет? Даже если всех, то менее всего меня. «– Кто говорит? – Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома!» – влетела в мозг сценка из «Мастера и Маргариты». И напевая мысленно голосом Градского песенку из «Графа Монте-Кристо», он сделал ещё несколько кругов по маленькому парку лечебницы. «Роль сумасшедшего очень удобна, ты не в себе, но себе на уме. Ты из засады за всем наблюдаешь подробно…».

Прогулка дала ему ещё одно наблюдение, или открытие. Его комната находилась в длинном пристрое. Этим объяснялось отсутствие движения. Кроме Варвары он пока так никого и не встретил.

Ожидания встретить кого-нибудь, можно сказать, не оправдались. Пара людей тоже ходила по дорожкам. Мужчина пенсионного возраста и женщина в халате поверх уличной одежды, но медсестра или посетитель – он не понял.

А после обеда в облачный редактор текста посыпались абзацы перефразированной фантастики. Если читатели это не оценят, то сами уронят свой авторитет. И он не заметил, как стрелки часов уперлись в окончание ужина. Едва успев перекусить, снова никого не встретив, он вернулся в палату и позволил себе немного поразмышлять над загадкой невидимости Варвары. Понятно было ,что у ней здесь какие-то хозяйственные обязанности, которых или не много ,или она их ловко и быстро умеет исполнять. Но едва в голове возникло это имя, как он снова почувствовал желание лечь и притвориться пленником комы. Произносить её имя вслух он ещё более того опасался, чтобы не вызвать этого джинна. Рано или поздно она всё равно появится сама, хотя бы с обзорным обходом своих владений. Может это было только первое впечатление! Может к этому можно привыкнуть и не так уж фатальна эта молния для его соломенной «крыши».

Стараясь таким образом себя успокоить, он пролежал с полчаса, мысленно гуляя с Люськой, обнимая её и запуская пальцы в рыжие волосы, открывая для поцелуев щеки и уши.

За дверью послышались поспешные шаги. Варвара не заглянула, а бесцеремонно вошла в комнату.

– Ты почему не сказал что кто-то приходил? Я пролистала камеру за вчера. Опуская прочие подробности: здесь был один из пациентов. Я знаю кто. Что тут было?

Вопросы были жесткие и ясные, как холодная вода из шланга.

– Я вообще думал, что мне это приснилось. Он тихо поспрашивал, кто тут, потом что-то порассказывал про парк и другие измерения, а потом ушел.

Варвара молчала, теребя воротник халата и глядя то на стену, то в окно. Видимо, с её точки зрения, происшествие было намного более серьёзным, чем случайность по недосмотру или недоразумение. Лёха лежал и ждал приговора.

– Мне тут несанкционированные похождения не нужны. Если ещё раз что-то такое приснится – топаешь в область моих снов и докладываешь в любое время. В этот раз мы тут ни при чем, поэтому только устный инструктаж. Это не пансионат у моря.

Она стояла и ждала ответа или иного подтверждения, что её поняли. Лёха только кивнул. Варвара смягчила взгляд, подошла к койке, села на край и неожиданно и довольно быстро отвела в сторону правую руку, как для оплеухи. На это уже не было времени отреагировать. Но рука, зависнув у стены, медленно вернулась и коснулась его щеки. Тёплые пальцы скользнули по уху в сторону затылка. Она продолжала улыбаться, но в этой улыбке клубилась тёмная неведомая сила, головокружительная и бредовая, как сон в комнате с водяными лилиями в вазе.

– Или я сама позабочусь о содержании твоих снов! – почти шепотом произнесла она, проговаривая каждое слово. Потом встала и оставила его с эхом этих слов в голове. Если она знает, что делает, то я имею хорошие шансы остаться здесь дольше, чем рассчитывал. А если не знает, если это экспромты без тени осознания и ответственности, то… Товарищи ученые, доценты с кандидатами! Вы не тех обследуете!

На ночь был долгий телефонный разговор. Конечно, с Люськой. Тут и никаких усилий не нужно было прилагать для понимания. Ей было скучно, а хуже того – одиноко. А ему хотелось спать. Приложив все возможные усилия, чтобы не подать виду на словах и не зевнуть в трубку, довёл разговор до исчерпания тем, новостей, многочисленных воздушных поцелуйчиков и пожеланий, он, наконец, увидел как погас экран. И задерживаться тут стало стыдно, и хотелось ещё немного взять от этой тишины, в которой так ясно размышлялось. На следующий день он посвятил до 8 часов блуждание в своей памяти, написание абзацев по заданию. Писалось хорошо, остро. Настолько остро, что с каждой строкой он всё больше чувствовал себя разрушителем реальности, не осознавая масштаба и всех последствий. Некоторые мысли особенно уместны в заведении, в котором они ему приходили. И одна из них, особенно туманная и мучительная: ну, заработаю, например, на квартиру. А как потом жить в этом мире, в который неведомые ему читатели воплощали его идеи. А может и не такие неведомые. Может очень даже ему и всем известные. Но от этого становилось ещё противнее. Спустя ещё два дня он снова гулял по дорожкам сквера лечебницы, уже останавливаясь, чтобы солнце погрело спину сквозь куртку. Варвара, к его удивлению, так проявившая себя с самого начала, не озорничала и не тиранила. Появлялась изредка, мимолётно, спокойно, приветливо, но почти равнодушно. Что это? Ещё один из приёмов убойного флирта или он ей не интересен больше? Второе устраивало больше. Самолюбие это не задевало, зато не выводило из равновесия. Из-за угла корпуса показалась резвая фигурка, на ходу пытавшаяся что-то поправить в прическе или головном уборе. Выглядело комично, словно она отбивалась от запутавшейся в волосах летучей мыши. Лица не было видно за пакетами, висящими на запястьях, но и по всему остальному он бы и в сумерках узнал свою проникающую повсеместно, как радиация, подружку. Внутри потеплело и он почти сорвался ей навстречу.

После быстрого, но жаркого поцелуя, она торопливо заговорила.

– Так получилось, в твоё расписание посещений не вписалась. Меня тут пропустили под честное слово на десять минут, только передать. Здесь домашнее, тут от авитаминоза, а тут для уюта. Сколько уже времени?

– Почти без пяти минут.

– Жаль. Но чтобы пустили снова, придётся сдержать обещание. Проводи меня эти две-три минуты за угол, к выходу, тогда и твоя няня не рассердится.

При слове «няня» Лёха то ли икнул, то ли усмехнулся, но на это не было времени обращать внимание. А няня оказалась лёгкой на помин. Возможно, этот путь через улицу был короче и приемлемее от главного корпуса до её владений. Звякнув ключами, она за несколько шагов до встречи с ними заранее начала строго напоминать распорядок. Потом сбавила шаг, перевела взгляд ещё раз на Лёху, а потом снова на его спутницу. Они встретились взглядами. Немая сцена секунд на пятнадцать, но в эти секунды хотелось быть где угодно, только не здесь. Быть тут означало быть прикованным к бомбе с обратным отсчетом, повлиять на который уже вне всяких сил. Пятнадцать бесконечных секунд. Воздух сгустился до стекловидной консистенции и уже начинал трескаться со звуком высоковольтных разрядов. По обратную сторону черных глаз пронеслись языки пламени, а их обладательница почти не дышала. Рука медленно сжимала ключи, пока не побелели сгибы пальцев. Люся спокойно стояла, откинув голову назад и держа своего кавалера под руку. Что там было внутри… Кто его знает! Лёха не мог посмотреть ей в глаза, иначе бы очутился на пути пересечения этих взглядов. Люся тоже была неподвижна, но её спокойствие было покоем и непоколебимостью гранитного обелиска. Она наблюдала за варвариным оцепенением, как женщины могут скучая смотреть на самую ядовитую змею, зная, что их отделяет пуленепробиваемая перегородка толщиной в кирпич. В дикой природе такая встреча тигра и ягуара, живи они в одном ареале, неминуемо окончилась бы вспышкой, кровью, клочьями шерсти и звуками, способными разогнать не только потенциальных жертв, но и всё живое вокруг. Варвара вдруг резко обернулась назад, но не ради поиска поддержки. Скорее, чтобы прервать сцену.

– Одна минута! Закрою!

Оба кивнули, быстро поцеловались на прощание и разошлись. Люська вприпрыжку поскакала к пропускному пункту с воротами, а Лёха в свой корпус, стараясь если не обогнать Варвару, то уж не отстать и не дать привести в исполнение грозное предупреждение.

Неожиданная реакция двух девушек друг на друга его сильно озадачила. Ещё целуя Люську, он заметил движение руки уходящей фигуры в халате. Это были разжатия пальцев, одно из которых закончилось быстрым поворотом раскрытой кисти с черным маникюром, словно кому-то мысленно и заочно свернули голову. Ему, или …? Не чувствуя за собой грехов серьёзнее невнимания к «няне», но имея понятное, по крайней мере, для себя, алиби и объяснение, он скоро бросил вертеть в голове эту тему, зановесил окно до чернильного мрака в комнате и уснул.

На следующий день к обеду Люся снова появилась на территории, с собранными в хвост волосами и большой пустой сумкой с колёсиками.

– Привет! Отоспался? По глазам вижу, что ещё не проснулся окончательно. Хочешь-не хочешь, а я тебя отсюда забираю. Быстро придумай что-нибудь правдоподобное, отблагодари за гостеприимство и… Такси уже за этой стеной.

– Может не так быстро?

– С чего бы это? Не боишься быстро стать грустным и вялым под двумя каблучками?

Она, конечно, не хотела сказать ничего обидного. Просто прямая женская убедительность и неотразимость аргумента. Просто так выразилось в словах, а на лице самая доброжелательная улыбка и детская чистота мысли. Но это предположение было порвано в клочья следующей загадочной фразой, последовавшей неожиданно и непредсказуемо, как выстрел из «магнума» от воспитанника детского сада.

– Ты её ещё с вилами не видел. Хотя, могу ошибаться.

Она снова улыбнулась, беря его за оба локтя. Что-то в Люське изменилось. Не сказать ,что в худшую сторону, но к этому ещё придётся привыкнуть, если будет возможно. За внешней мягкостью и умилительностью, на которую оглядывался чуть ли не каждый третий на их пути, почувствовалась стальная рессора с хорошей примесью марганца и ванадия. А это означало только одно: тянуть её на себя или отталкивать – только себе дороже. Отрикошетит – мало не покажется.

– А я тут на досуге творчеством подработал, и. Надо сказать, очень не плохо.

– На сколько не плохо?

– Точную цифру не проверял сегодня, но можно подумать о своей квартире.

– Даже так? Не плохо. Не перенапрягся?

– Вовсе нет. Пара не особо приятных снов по мотивам старой фантастики. Мэтры жанра. Кто бы подумал ,что отдалённый пересказ их идей так же хорошо будет конвертироваться в рубли!

Люська вздохнула. Не грустно, но как-то задумчиво.

– Так едем?

– Да.

– Тогда вот, держи и собирайся.

Она протянула ему сумку, изобразила в воздухе вращательный жест пальцем, мол, пошустрее там, и зашагала по аллее акаций, ожидавших ещё немного тепла, чтобы уже набухнуть почками и быть готовой высунуть навстречу весне тонкие зелёные язычки листьев.

Попрощаться со своей палатой заняло меньше времени, чем графу Монте-Кристо со своей камерой. Варвару он не нашел, хотя прошел и даже подергал все двери по коридору. Громко звать в этом учреждении посчитал не лучшим вариантом, поэтому позвонил Дмитрию, коротко изложил обстановку, попросил предупредить, что уезжает и куда и сколько перечислить за пребывание. Аналогичную по содержанию вежливую записку он оставил у себя на подоконнике, но в словах постарался быть деликатнее и не откровенно прямым. Вдруг записку найдёт кто-то посторонний. Чтобы не подставить свою, пусть и странноватую, но всё же производящую хорошее (И яркое! – повторил он себе отдельной мыслью) впечатление, суть записки была бы понятна двум посвященным, но выглядела бы бытовой и неинтересной для случайного читателя. Даже в последней строке удалось так аккуратно поблагодарить за покой и приём, что и пол автора не угадать. А телефон он оставил Люсин, надеясь предупредить её.

Уже уходя, он подумал про приписанный к записке номер, что это, наверное, не лучшая идея. Уже за порогом в памяти снова возникла сцена противостояния кобры и мангуста. К счастью, сообщение от Дмитрия пришло быстрее, едва они уселись в такси. Делая вид рассеянно копающегося в телефоне пассажира, он открыл полное сообщение, что ничего страшного, всё понятно, обращайтесь ещё, всегда пожалуйста и тому подобное… 12000руб и номер телефона Варвары для перевода. Люся смотрела в окно, демонстративно отвернувшись от его рук с телефоном. Её спокойствие было уверенностью рыбака, улов которого плотно заперт в ящике и никуда не денется. Он удвоил сумму, показавшуюся ему слишком скромной, округлил немного в плюс и нажал «Перевести». Не ради того, чтобы показаться богатым и беззаботным транжирой, а скорее извиниться за своё бегство.

Приехав домой, захотелось полежать в ванной, закрыв глаза и этим обозначить свой переход из одного состояния в другое. Точнее – и другого в обычное.

– Люсик! Так как тебе идея по поводу постоянного обиталища?

– Интересно, но подумаем.

– А есть другие планы?

– Не люблю планы. Есть идеи. Из веера идей, как из колоды карт, берёшь самую подходящую в данный момент и выигрываешь.

– Вот теперь ты прежняя и милая. Ты и…

Договорить он не успел. Конечно, она опередила его вопросом:

– И когда я была другая и не милая?

– Я не то хотел сказать, или сказал не очень понятно.

– Расскажешь прокурору! – ответила она, заливаясь смехом и кидая ему на диван яблоко.

– И какие у нас идеи?

– Да о каких идеях сегодня речь? Хоть бы рассказал, что там интересного. Завтра, кстати, пятница. Погуляем вечером? Я одна же не гуляла.

– Может в субботу с утра? Хочется забрести куда-нибудь, откуда не видны заборы и бетон многоэтажек.

– Согласна, но завтра встреть меня обязательно.

#next

В субботу с утра Лёха вооружился двумя скрученными в рулоны плотными, тёплыми подстилками, сумкой с термосом, аудиоколонкой с их любимыми медленными балладами, пакетом клубники и черешен, выращенных Бог знает где в это время года, и рогаликами с черносливом, происхождением которых никого не удивишь в любой из двенадцати месяцев года.

Они долго бродили по проталинам, сворачивая на узкие тропки, упираясь в тупики из последних серых сугробов и противопожарных канавок.

– А ты знаешь, чем я занимался до знакомства с тобой? В смысле, как отдыхал и расслаблялся?

– Да ты, вроде бы рассказывал. Всего не помню…

– Я о музыке.

– А вот это помню.

– Такой свежий весенний воздух! Придёт лето и до осени его уже не будет. Этот воздух хочется пить, хочется надышаться им досыта.

– А подстилки для лежания или сидения?

– Скорее для лежания. Только выберем место посуше и повыше. И подальше от гуляющих.

Люся хитро и безмолвно посмотрела на него и покачала пальчиком.

– Просто для лежания!

Она одобрительно кивнула, удовлетворившись тем, что понимание достигнуто.

Среди стволов они заметили бугорок, который явно соответствовал всем требованиям. Ветра почти не было, а солнечной стороны бугорка была умятая снегом прошлогодняя трава. Пару мешающих сухих сучков откинули в сторону и расположились на подобие пикника. Запах просыпающейся земли, едва они прилегли на коврики, стал густым, теплым и влажным.

– Я тебя как-то пробовал научить, но ты была не очень расположена к релаксу. Поэтому мы просто уснули. Нужно просто положить руки вдоль тела ладонями вверх или к телу. И расслабиться. Слушать музыку. Тогда тело несколько раз сменяет ощущения. То приятная тяжесть, то невесомость.

– Я попробую.

– А я поищу трек, чтобы было полегче. Здесь точно должен быть такой. Диск «Равноденствие» из Жана Мишеля Жарра, например…

– Может лучше «Зоопарк»?

– Нет. Он серьёзный, как Пинк Флойд…

– Нашел. Включаю с начала.

– Ничего, если я буду касаться тебя рукой.

– Наверное, ничего. Конечно. Только молчим и наслаждаемся теплом и мысленным полётом.

Следующие минут семь два лица, обращенные к солнцу, ощущали почти жар лета, потому что шум волн из музыки очень этому способствовал. Движения воздуха около земли почти не было, а если он и двигался, то это были мягкие тёплые прикосновения. Они погрузились в эту тонкую пелену воздуха нагретого солнцем у земли и почти уснули, но это был не сон. Это была неподвижность и медитация, полёт мечты, фантазии. Временами казалось ,что он чувствует пульс в её руке, которая внешней стороной ладони касалась его руки, потом кружение звуковых эффектов и музыки, рисующей в воображении радугу над тропическим водопадом, поглотило их сознание окончательно.

Внезапно Лёха увидел себя со стороны. Но он увидел себя одного. Если бы он мог вскрикнуть, то это может быть вывело его из этого кошмарного сна. Его зрение парило на высоте метров трёх над его телом. Он оглядел свои руки, полупрозрачные и искрящиеся снежным сиянием. Из-за спины раздался знакомый голос.

– И долго тебя тут ждать?

Развернуться сразу не получилось, но когда усилием мысли он представил себе разворот тела, то поворот получился. Увиденное позади едва не вернуло его опять на склон у дерева. Из земли струился спиральный водоворот белых светящихся пятен, сужающийся в середине в подобие песочных часов. Если бы светоносный снег двигался сверху вниз, то сходство было бы почти полное. За водоворотом хлопьев света покачивалась фигура Люси со сложенными на груди руками.

– А вопросы?

– Да всё уже отвечено за тебя. Давай руки.

Она протянула ему руки, обхватывая световой поток.

– У тебя так быстро получилось?

– Удивлён?

– Не то слово. Хотел тебя научить, а ты сама…

– Не плохо, да?

– Очень впечатляет.

– Это ещё не всё.

– А что дальше?

– Дальше – больше. Ни о чем не жалеешь?

– Нет.

– Ответ принят.

Она притянула его к себе, световой поток подхватил их, картинка леса распалась на вертикальные вращающиеся зеркала, темные с обратной стороны, а затем в ощущениях произошел мягкий обрыв. Что-то отделилось и вернулось назад, но два сознания устремились дальше.

(#точка пересечения с «Мгновение Вечности». Подробности в послесловии. Примечание автора.)

– Просыпайся!

– Где я? Где мы? – спросил Лёха голосом, похожим на свой. Может он открыл глаза, а может так вернулось зрение и сознание. Люся сидела на песке, обняв колени руками. Морской ветер трепал её рыжие завитки на фоне облаков.

– В моих мирах. Мы, кстати, давно не виделись. Целую вечность. Даже мне неизвестно, чем ты там занимался, но у тебя всё получилось.

– Что получилось?

– Ах, да. Ты же ничего не помнишь. Держи!

Она протянула ему руку и разжала ладонь. На ладони лежала искрящаяся короткими тонкими лучиками белая жемчужина.

– Что это? Твои воспоминания. Скажем так, некоторая недостающая часть.

– Прежде чем попасть сюда, Вечность неизбежна. Но ты во всём разобрался. Поздравляю! Теперь мы вместе. С этим поздравить? Да хватит отходить уже! Просыпайся! Вставай!

Они поднялись на ноги. Ноги утопали в белом песке, а до горизонта одеялом на ветру колыхалось изумрудно-малахитовое море.

– А штормов тут не бывает?

– Неа! Оно мелкое. Я так захотела. А нам сейчас вон туда.

И она указала на высокий песчаный бархан.

– Не нравится идти по песку – иди над песком. Просто думай о том, чего хочется.

– Хочется обнять тебя и узнать, убедиться что это ты, что это не сон.

– Это сон. Но он не кончится.

Лёха посмотрел на жемчужину в своей руке. Что с ней делать? И он представил, что хочет проникнуть в неё, объединиться с ней. И неожиданно получилось. В памяти возникла череда образов, событий, Люся в зелёном берете и белом шарфе, Дмитрий, ребята, Варвара…

– О ней даже не думай. Она с четвертого уровня, я с шестого. Она – делитель, я – администратор. Лучше сам забудь, а то и рога и вилы всем переломаю!

– А где мы именно сейчас?

– Формально на третьем уровне, где тебе и положено быть после Вечности. Но привилегия администратора – возвращаться на любой предыдущий уровень и устраивать по своему вкусу. Как тебе твои воспоминания?

– Местами было холодновато и…

– Зато теперь хорошо. Ой! Сколько же тебе ещё надо объяснить! Тебе нужен консультант. Хорошо, что он у тебя уже есть.

– И здесь всё настоящее и не исчезает?

– Теперь нет.

– Главное, чтобы ты не исчезала.

– Ответ принят. Но предупреждаю: я часто меняю облик. Маленькая слабость. Поэтому если тебе покажется, что есть альтернатива – ты попал и спалился по полной.

– А можно почаще быть такой, как сейчас и тогда, как всегда?

– Уверен?

– Нет. Не уверен. Глупая просьба. Меняйся, но всегда будь счастливой и весёлой.

– Полетели!

Только тут Лёха заметил, что они идут уже не по песку, а в целом метре над песком. Люся закинула ему руку за спину, он тоже положил ей руку на плечи. Их тени остались далеко внизу на песке, слившись в единое, и теперь скользили по барханам как тень чайки. Достигнув другого берега, тень соскользнула на изумрудные волны и, превратясь в отражение, исчезла вдали.

Послесловие:

Повесть «Мгновение Вечности» описывает пребывание героя этой повести в Вечности. В «Вечности» герой как бы берётся ниоткуда и не известно кто он. Теперь многое проясняется.

Спасибо за прочтение!

Автор «Смородиновый Морс».

Посвящаю моей милой жене, любительнице фантастики и любовного фэнтези с юмором.