Голос эха

Он подмигнул мне и пошёл согласовывать, как он сказал, “юридические моменты”. И буквально через пять минут я уже лежал на столе томографа. Доктор Питерс и два её ассистента готовили меня к процедуре. Всё волнение отошло на второй план, а мои мысли были заняты исключительно ожиданием подключения этого удивительного прибора – “изолирующей оптики”.

Коробочку поставили рядом на столик. Мне в глаза капнули по паре капель какого‑то раствора. Протёрли лицо влажными салфетками и приступили к установке прибора. Полупрозрачную дужку положили мне на нос, она плавно изогнулась, принимая форму моего лица, и я сразу перестал её чувствовать. Тем временем, на зрачки положили линзы, они были немного мутноватыми и смотреть сквозь них было невозможно. Доктор Питерс попросила закрыть глаза. Я их закрыл и мне на область лба и глаз наложили какую‑то мягкую плотную маску. Несколько секунд было ощущение дискомфорта, но оно быстро прошло. В уши вставили маленькие наушники и приступили к настройке этого чудо‑прибора.

Из-за наушников, вставленных вглубь ушного канала, я почти не слышал происходящего рядом, но, когда включили звук, я испытал удивительное ощущение, будто они говорят прямо у меня в голове, настолько чистым был звук их голосов. Меня предупредили о подключении видео сигнала и попросили описать положение разных фигур в пространстве. После окончания калибровки мне показали трёхмерные пейзажи и включили звуки природы. И это было удивительно. Великолепная чёткость, объём и глубина изображения просто поражали, а звуки дополняли и придавали ощущение полного подобия реальности.

После нескольких минут красоты природы сменились картинкой с видеокамеры помещения, в котором сидела команда уже известных мне докторов: главный врач Сергей Арис, невролог доктор Эмили Питерс и пара ассистентов. Всё было готово к началу лечения.

Я увидел, как доктор Арис пододвинулся к микрофону и спросил:

– Олег, как ты меня слышишь?

– Слышу очень хорошо, будто вы у меня прямо в голове говорите, только есть небольшое эхо, когда я говорю.

– Это сейчас поправим. Ну что же, начинаем?

– Я готов.

– Олег, мы пройдём три этапа. Начнём с калибровки и настройки, затем перейдём к воздействию и заключительный этап – тестирование. Просто расслабьтесь, дышите спокойно. Сеанс займёт около часа-полутора, но может и немного больше. Если почувствуете что-нибудь неприятное или какой-либо дискомфорт, обязательно скажите. Приступаем.

Картинка с видеокамеры сменилась уже привычным быстрым мельканием кадров, то с изображениями и звуками, то написанными на фоне разного цвета словами или фразами. Поначалу я автоматически пытался их читать, но потом оставил это и просто сосредоточился на своих ощущениях. Мне не надо было моргать, и я не испытывал абсолютно никакого дискомфорта. Я не могу сказать сколько прошло времени, как вдруг, совершенно неожиданно, я понял, что сейчас мне поставят капельницу с глюкозой, препаратами, улучшающими кровоток в мозге и ноотропы. Буквально тут же почувствовал касание левой руки, а затем и укол. Я не волновался и было странно, что я, человек далёкий от медицины, точно знал, препараты каких групп мне капают и зачем.

А потом началось то, ради чего, как я думаю, всё и затевалось. Лечение продолжилось, но вдруг, совсем неожиданно, я обрёл невероятную сосредоточенность, осознанность и чёткость восприятия. Удивительным образом, без каких-либо моих усилий, проносящиеся перед глазами слова и фразы, преобразовывались в целые образы у меня в голове, казалось, они находили внутри меня некий отклик, затем трансформировались, и вновь возникающие образы словно следовали за ними. Это кружение образов и смыслов можно было сравнить с вихрем снежинок, дружно подхваченных порывом ветра. Затем я почувствовал, что фразы и образы как бы направляют меня в сферу моих профессиональных знаний. Воспоминания, чёткие и ясные, буквально обрушивались на меня с каждой сменой кадра. Но вдруг, на одном из кадров, непонятно откуда, возникло ощущение какого-то внутреннего сопротивления и дикого, совершенно животного страха, но оно длилось лишь мгновение, и было буквально сметено следующей фразой-картинкой-образом. А через какое-то время мне открылось не испытываемое ранее мной и непонятное поначалу чувство, которое постепенно обрело во мне ясное ощущение целостности моего “я”, моих воспоминаний и моих переживаний. Окончательно утратив восприятие времени, я окунулся в спокойное и сияющее безмолвие…

Пришло понимание, что эксперимент закончен и я опять увидел кабинет, в котором находились доктора. Начал доктор Арис:

– Олег, как себя чувствуешь?

– Прекрасно Сергей. Только устал немного.

– Сейчас мы тебя отключим и переведём в палату. У нас к тебе много вопросов!

– С удовольствием отвечу на них.

Изображение пропало, и наступила темнота.

Подошли два ассистента, отключили капельницу и сняли с меня “изолирующую оптику”. Закапали что-то в глаза и сказали поморгать секунд десять, после чего закрыть глаза минуты на три, а они за это время довезут меня до палаты.

Когда я открыл глаза в палате, то посмотрел на часы, было пять часов вечера, то есть процедура длилась примерно два часа. Голова была на удивление ясная и мозг работал быстро. Мои воспоминания, во всяком случае те, что касаются профессиональной сферы, были вполне связанными и чёткими. И уже через пять минут у меня был план предстоящих дел и даже то, как решить некоторые производственные вопросы, к которым раньше я не знал, как подступиться. Наслаждаясь составленным планом действий, я лежал на кровати в ожидании докторов с вопросами. Неожиданно по телу пробежала судорога, голова потяжелела, и я услышал или мне послышалось, как кто-то сказал:

– Здравствуй!

Я осмотрелся по сторонам. Но в палате никого не было. Однако я ясно слышал, как кто‑то сказал “здравствуй”. Причём кто‑то сказал это очень отчётливо.

И вот тут я заволновался. Я понял, нет, я знал совершенно точно, слово прозвучало у меня в голове. Но может быть, мне просто показалось? И всё это нервное напряжение дня и последствия проделанных экспериментальных процедур? Я прислушался к своим ощущениям: небольшое беспокойство, но и только, ни боли в голове, ни головокружения. Постепенно я успокоился, но вновь возникающие мысли постоянно возвращались к работе, и я стал опять обдумывать рабочие планы. Но вновь по телу пробежала судорога, а в голове внезапно появилась тяжесть, и я опять услышал:

– Здравствуй!

Я вздрогнул всем телом, но в этот самый момент в дверь заглянула доктор Питерс и сказала, что им понадобится ещё час для обсуждения результатов эксперимента и подготовки тестов, а пока меня покормят. Она улыбнулась и осторожно прикрыла дверь.

“Похоже, эксперимент дал побочный результат”, – с грустью подумал я. Отличное настроение улетучилось, и я стал беспокоиться по поводу такого длительного отсутствия моих докторов. Даже прекрасный ужин не пошёл мне в прок. Этого странного голоса больше не было, но само ожидание его появления очень нервировало, и чем больше я ждал, тем больше набирался решимости рассказать об этом доктору Арису. Уже лёжа в постели, хмурый от нахлынувших негативных мыслей, я наконец дождался визита моих, как я теперь склонен был их называть, “мучителей”.

– Сначала тесты, все разговоры потом, – едва войдя в палату, сказал доктор Арис, – очень важно отправить их на обработку как можно быстрее. Постарайтесь успеть за тридцать минут.

И, не произнося больше ни слова, он дал мне планшет с тестами и засёк время.

Не помню на сколько вопросов я ответил, но их было очень много и в отведённый промежуток времени уложился только-только. Тест состоял из несложных вопросов, некоторые повторялись, часть вопросов была из моей профессиональной сферы, часть вообще состояла из ряда цифр с предложением выбрать в качестве ответа одну из предложенных ниже, а ещё картинки, непонятные символы, которые я видел впервые и тому подобное. К концу теста я отвечал уже почти автоматически и не сильно задумывался о правильности ответов. Как только я закончил, Питерс взяла планшет и быстро ушла. Я прикрыл глаза и, видя мою усталость, Сергей выжидающе молчал. Тишина длилась недолго.

– По поводу теста, Олег, ты, конечно, заметил, что в него были включены вопросы из твоей профессиональной области, я связался с твоим начальником – Йеном, это он составил их и прислал нам. Ответы на эти вопросы мы переправим ему для оценки. Это избавит тебя от отдельного тестирования, как хотели в корпорации, я договорился об этом с твоим начальником, сославшись на авторитет доктора Питерс, – он слегка улыбнулся, очевидно, имея в виду её очаровывающее влияние на Йена и, чуть помедлив, продолжил: – Всё складывается как нельзя лучше. Обсудим результаты позже, когда придёт оценка теста. Для начала, как твои ощущения и впечатления?

– Сергей, я думаю, что могу говорить откровенно?

– Безусловно, – сразу ответил доктор.

– Тогда, что ты скажешь по поводу того, что я стал слышать голос в своей голове? – спросил я его, и он внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил. Казалось, он не столько осматривает меня, сколько собирается с мыслями. И я спросил напрямик: – У меня шизофрения?

– Ах вот откуда у тебя такая резкая смена настроения. Олег, я прошу тебя успокоиться. После стольких тестов и анализов, которые мы тебе сделали, шизофрению можно исключить. А что говорит голос? Он один?

– Голос один и произносит только слово “здравствуй”. И оба раза я слышал его после того, как я обдумывал план работ по проекту, – как только я это сказал, то непроизвольно улыбнулся, казалось, что говорю о простом и нелепом случае. Доктор тоже улыбнулся.

– Я думаю, это просто перенапряжение дня, – ответил Арис, как мне показалось, немного уклончиво, – и не стоит исключать воздействия лекарств, которые мы тебе вводили. Кстати, а как тебе наше сообщение об установке капельницы? Это тоже была часть эксперимента.

– Да, я заметил, вы как будто передали информацию прямо в мозг, потому что я не заметил каких-то фраз или образов об этом.

Он был рад, что я так точно запомнил и описал этот момент.

– Мы могли бы просто сказать тебе, для этого наушники и нужны, чтобы предупредить перед вводом лекарств. Но ученые из Института мозга включили этот пункт в план эксперимента. Это удивительная технология. Всех подробностей я не скажу, пока большей частью это теории, и думаю, подробности ты узнаешь уже из статьи, которую мы напишем совместно с коллегами из России, но сам метод прост и одновременно гениален. После настройки взаимодействия между твоим мозгом и специальной программой, появилась возможность пробуждать образы твоего бессознательного, а оно поистине неиссякаемый и крайне отзывчивый собеседник. Именно поэтому ты точно знал, что будет происходить, но не понимал, откуда ты это знаешь.

Рассказывая об эксперименте, он буквально сиял. Сбиваясь и говоря иногда непонятными мне словами, Сергей рассказал о специальной компьютерной программе. Он пояснил, что на тех скоростях, которыми обменивались мозг и программа лечения, оператор томографа просто не успел бы передавать и обрабатывать образы, или это растянулось бы на долгие месяцы.

– Плюс к этому, – продолжал он, – функциональная магнитно-резонансная томография высокого разрешения, которая применялась для контроля и анализа эффективности процедуры, тоже довольно медленная – примерно раз в секунду мы получали необходимые данные по активности мозга. А этого явно недостаточно для составления объективной картины лечения, и, следовательно, требует внесения поправок. А если к этому ещё прибавить тот факт, что для работы программы был задействован суперкомпьютер, который координировал работу программы в соответствии с выставленными учёными параметрами и одновременно обрабатывал данные томографа, то получим чудо-эксперимент, в котором компьютер договорился с мозгом и поправил его работу.

Доктор ненадолго замолчал и смотрел на меня, словно оценивая впечатление, оказанное описанием процедуры.

– Олег, – доктор Арис говорил спокойно и ободряюще, – после такого серьёзного вмешательства я назначаю тебе покой. Сегодня проведи вечер в зимнем саду клиники и обязательно сходи на расслабляющий массаж к Сэму, он творит чудеса. И спать, сон сейчас для тебя – лучшее лекарство. И больше никаких волнений. А завтра, ближе к полудню, я приду готовить тебя к выписке, и уже вечером передам в заботливые руки твоей жены.

Доктор Арис встал и направился к выходу.

– И не думай пока о работе. Хотя бы до после завтра, – сказал он мне и вышел.

Он меня успокоил настолько, что ко мне вернулось приподнятое настроение. И пусть у меня ещё оставались к нему вопросы я решил задать их завтра. А сейчас к Сэму на массаж и, если будет время, посижу в саду, там замечательный воздух и прекрасный вид.

Всё ещё памятуя о странном голосе в голове, я решил рассказать массажисту Сэму о том, что меня беспокоят судороги, пробегающие по телу, и появляющаяся после них тяжесть в голове. Но он ничего не ответил, а только понимающе кивнул головой и приступил к массажу. Я совсем расслабился и решил ни о чём не думать, и просто постараться не уснуть. Через какое-то время я вдруг почувствовал судорогу, совсем как раньше, перед тем как появился тот странный голос. Но в этот раз всё случилось немного по‑другому. Сэм, похоже, почувствовал этот спазм и быстрыми движениями рук не дал ему подняться выше, после чего сразу стал массировать шейную зону. Мне даже показалось, что тот странный голос в моей голове не просто не появился, а был, но прозвучал как‑то очень далеко, едва различимо, и я облегчённо выдохнул. Сэм сказал что-то одобрительное и через несколько минут закончил массаж.

Уже сидя в зимнем саду, я и думать забыл об этом странном голосе. Я был в таком расслабленном состоянии, что в моей голове не осталось ни беспокоящих меня голосов, ни даже мыслей.

На следующий день я проснулся около девяти часов и сразу заказал завтрак в палату, но едва успел умыться и начать бритьё, как зашёл Йен. Он радостно поприветствовал меня и, плюхнувшись на стул, шутливо‑высокомерным тоном заявил, что позволит мне закончить бритьё, а то вид полу бритого человека в больничной пижаме беспокоит его больше, чем поставленный мне диагноз. И уже через пару минут я предстал перед ним гладкощёким и вполне довольным.

– Олег, я зашёл тебя порадовать. Тесты ты прошёл на отлично. Сегодня тебе на корпоративную почту придёт ещё парочка. Так что включай коммуникатор и постарайся ответить на них побыстрее, я хочу, чтобы ты приступил к работе с понедельника.

– Подожди, насколько я помню, доктор Арис говорил, что тестов больше не будет.

– Да, да, я знаю, но эти тесты уже не от меня. В корпорации существует некая структура, занимающаяся важными медицинскими исследованиями, в её составе есть отдел, который и проявил непонятное мне внимание к твоей персоне. Ничего не поделаешь. Сегодня суббота. Я уже переговорил с Сергеем Арисом, он сказал, тебя вечером выпишут, но мне хотелось бы встретиться с тобой перед тем, как ты выйдешь на работу.

– Может быть тогда завтра, часа в два, приезжай ко мне домой, тем более мы давно не собирались. Пожарим мяса на гриле, посидим, я думаю, нам есть что с обсудить.

– Тогда до завтра! – Йен быстро встал и, пропустив въезжающую в палату тележку с завтраком, вышел из палаты.

После завтрака всё сразу как‑то оживилось, не успел я допить сок, как в палату вошла доктор Питерс. Она поинтересовалась моим самочувствием и выписала рецепт на пару лекарств, которые я должен буду принимать после выписки. Но едва я приступил к присланным мне тестам, вошёл доктор Сергей Арис. Он так же поинтересовался моим самочувствием, ещё раз напомнил о предстоящей выписке и, немного подумав, сказал:

– Пока ещё рано говорить о полной оценке результатов эксперимента, но уже полученные данные обнадёживают, у нас есть множество вопросов к тебе, но было решено отложить их до полного анализа всех данных. Больше процедур не назначаю. Отдохни перед выпиской.

– Не получится у меня отдохнуть. Прислали ещё тесты и в них довольно много вопросов. Хочу закончить сегодня до выписки.

– Что за тесты? Йен мне сказал, тестов не будет, – с удивлением сказал доктор Арис.

– Это не от него. Какой-то отдел корпорации заинтересовался.

– Интересно. Почему прислали через Йена? Можно посмотреть тесты?

– Грифа конфиденциальности нет, думаю, можно. Вышлю на вашу корпоративную почту.

– Отлично. Тогда не буду отвлекать. Пойду ознакомлюсь.

Я остался один и приступил к ответу на вопросы тестов. Вопросы напоминали те, на которые я отвечал ранее, и понять необходимость проходить ещё и эти тесты я не мог. Но не успел я ответить и на четверть вопросов, как в палату вошёл Сергей и радостно сказал:

– Можешь не отвечать на эти тесты.

– Точно? – неуверенно спросил я.

– Точно, точно, – ответил он сразу и кивнул головой. – Я позвонил кое‑кому и всё решили. Смело можешь удалять присланное.

– Как скажешь, Сергей, – пожав плечами, ответил я, и тут же коммуникатор оповести меня о приходе новых писем. – О! А вот ещё одно письмо от них. Так… Просят не проходить присланные ранее тесты… Ничего себе. Даже извиняются за доставленные неудобства.

– Я же говорил.

– Кому же ты звонил, Сергей?

– Чего не сделаешь ради такого пациента, – только и ответил он, выходя из палаты.

Покончив, наконец, и с этими тестами, я позвонил жене. Оказалось, она только что вошла в здание клиники и скоро должна прийти ко мне. В зимнем саду я сел в кресло, из которого хорошо был виден общий вход в сад, укутался в плед и стал ждать. Буквально через несколько минут она вошла и быстро подойдя ко мне, поцеловала в щёку, села на соседнее кресло и тут же спросила:

– Привет, милый. Я прямо с самолёта. Как ты себя чувствуешь?

– Привет. Очень рад тебя видеть. Самочувствие отличное. Сегодня выписывают и поедем домой. Память вернулась, ничего не болит. Йен ждёт меня на работе в понедельник. Я уже скучаю по нашему уютному дому.

– Я думала тебе дадут хотя бы неделю отпуска, – сказала она и с грустью посмотрела на меня. – Мы могли бы слетать к морю на несколько дней.

– Ты же знаешь, у меня на работе самая жаркая пора – строительство в полном разгаре. Отпусков никому не дают. Даже поболеть мне не дали.

– Но, как только сдадите объект, мы поедем в отпуск к морю хотя бы на пару недель?

– Как только сдадим объект, мы поедем в отпуск, куда скажешь и на сколько захочешь. Я действительно устал.

Она положила свою руку на мою, и мы так и сидели: откинувшись в плетёных креслах и повернув лица друг к другу, не говоря ни слова, мне было тихо и спокойно. Вскоре пришёл доктор Арис и напомнил о выписке.

– И вообще, забирайте, Анастасия, его быстрее. Только обещайте мне, что побережёте его ещё недельку.

– Сергей, спасибо вам за его лечение. Его прямо не узнать. Заходите как-нибудь к нам в гости, расскажете, как он себя вёл.

– А заходите, завтра, Сергей, – сразу продолжил я. – Я ещё не сказал Насте, к нам придёт Йен, устроим небольшой пикник в два часа.

Эту новость Настя восприняла очень позитивно. Она заулыбалась и утвердительно закивала головой.

– Хорошо, я позвоню. Но не забывайте, Олег: меньше волнений и стрессов. Мозгу ещё надо восстановиться.

Он попрощался и ушёл, а мы направились на оформление выписки и после неё домой.

Глава 2

Уже в шесть вечера я был дома, сидел в гостиной возле камина и размышлял о событиях прошедших четырёх дней, пока Настя готовила ужин. Мне определённо было над чем подумать. Очень насыщенные выдались дни: несчастный случай, о котором я почти ничего определённого не узнал, потеря памяти, удивительный эксперимент, и такое же удивительное возвращение памяти… Но только не этот странный голос в моей голове, от которого мне даже физически становилось плохо. И едва я о нём подумал, как тут же вздрогнул всем телом и опять услышал этот голос:

– Чушь! Чу-у-ушь!

Меня буквально затрясло от этого, и сердце стало бешено колотиться. Ещё хорошо, что никого не было рядом. “Если так пойдёт дальше, я точно попаду в психушку. Главное – не поддаваться панике, только бы закончить проект “Октагон”, а там можно дать себе отдых”, – подумал я и посмотрел в сторону Насти. Она суетилась на кухне и, увидев, что я смотрю на неё, улыбнулась и позвала меня к столу. Мы хорошо поужинали, она рассказала о своей поездке. Оказывается, она летала в Европу, требовалась консультация экономическому отделу в крайне конфиденциальной области. Несмотря на то, что работали в одной корпорации, мы уже привыкли не расспрашивать друг друга о работе в подробностях, так как оба имеем дело с информацией разного уровня секретности, поэтому она опустила детали и сразу перешла к показу обновок, которые успела купить в поездке. Вечер заканчивался весело, и мы обсуждали план завтрашнего пикника, но вдруг я почувствовал, как по телу снова прошла дрожь, голова потяжелела, и я уже знал, что будет дальше, голос прозвучал опять:

– Чушь! Ну, правда, чушь!

– Дорогой, что с тобой? – спросила Настя. – Ты побледнел. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Голова немного закружилась. Давай продолжим завтра.

– Конечно, конечно. Прими таблетки и ложись спать, а я ещё немного поработаю с документами.

Я посмотрел на часы, было около восьми вечера.

– Для сна ещё рано, просто посижу у камина в тишине и буду издалека смотреть, как ты работаешь, меня это успокаивает.

Она улыбнулась и пока я убирал посуду, устроилась за письменным столом и стала что-то набирать на клавиатуре. Сидя около камина, я с опаской стал размышлять, что делать дальше в той ситуации, в которой оказался: несчастный случай, частичная потеря памяти, экспериментальное лечение. “Завтра я задам Йену и Сергею много вопросов, – решил я. Вздохнул и только подумал: – А ещё этот голос в голове…”, как по телу опять побежала дрожь, голова начала тяжелеть, но я не стал дожидаться, пока уже знакомый голос что-то скажет, а буквально взорвался громким криком:

– Твою мать! Ты кто!? Что тебе надо!?

– И так, ты меня слышишь.

– Да! Я что окончательно спятил!? Ты кто!?

Но ответа не было, а я вдруг осознал, что стою около камина и кричу в полный голос. Я этим так перепугал жену, что она подбежала ко мне и обхватила руками. Я тут же стал успокаиваться, присел на диван возле камина, а она села рядом.

– Что с тобой? Почему ты кричишь? – взволнованно спросила она.

Я не знал, что ответить, не хотелось её пугать. Пришлось соврать, что просто задремал и приснился кошмар. Успокоившись, я решил всё‑таки принять прописанные лекарства и пойти спать.

Не знаю, что именно, сон в своей постели или выпитые лекарства, подействовали на меня, но я уснул, едва голова коснулась подушки.

– Раз так случилось и ты меня слышишь, нам стоит познакомиться поближе.

Тот самый голос, напугавший меня, звучал опять, но уже во сне, и, к моему удивлению, ни паники, ни дрожи во мне не было. Не было ничего, только этот голос.

– Кто ты? Я сошёл с ума?

– Для начала скажу, что ты не сошёл с ума, но я вряд ли смогу понятно объяснить, кто я и главное, кто ты. Поэтому я прошу тебя хорошо подумать и сказать, действительно ли ты хочешь знать, кто я такой?

– А если не захочу? – спросил я, несмотря на то что любопытство буквально распирало меня. “Пусть даже это и сумасшествие, – думал я, – но такое интересное. И я очень хочу во всём этом разобраться”.

– Если не захочешь, – ответил голос, – то никогда больше меня не услышишь: ни во сне, ни в бодрствовании.

– Зачем тебе что-то рассказывать мне? Ты мог бы просто исчезнуть и не утруждать себя разговором со мной.

– Я отвечу на твой вопрос кратко, и пока тебе будет непонятно: ты – воплощение, а мне так редко удаётся пообщаться с такими воплощениями как ты, к тому же, похоже, ты не против общения, раз стал разговаривать со мной.

– Кто ты?

– Зови меня Шерп. Для меня ты – воплощение, но, если хочешь, буду звать тебя Олег.

– Тогда лучше Олег. Объясни мне, Шерп, если ты не моё больное воображение, то кто ты? И почему называешь меня воплощением?

– Ответить на эти вопросы быстро и просто не получится. А наше общение отнимает у тебя много сил, ведь ты ещё очень слаб. Я приду к тебе в следующий раз, после того как ты подтвердишь своё согласие на наше общение. Подтвердить его ты сможешь, если вспомнишь об этом разговоре и запишешь его в блокноте, который стоит в библиотеке на третьей полке между книгами о Дидро и Октавиане. А пока ты забудешь о голосе, о Шерпе, обо мне. До встречи Олег.

После этого я сразу провалился в глубокий сон без сновидений и проспал уже до позднего утра.

Проснувшись в хорошем настроении и позавтракав, я нашёл жену на лужайке за домом, она собирала опавшую листву. Мы ещё раз обсудили план вечеринки, на которую пригласили Йена и Сергея. Она с увлечением принялась обсуждать, какой салат приготовить, но, видя некоторую мою отстранённость, решила всё взять в свои руки.

– Скажи мне, Олег, ты действительно хочешь довести этот проект до конца? Может быть, стоит поберечь здоровье? Я знаю, что он крайне важен, но стоит ли он таких жертв?

– Проект «Октагон» – настоящий вызов моему опыту, знаниям и квалификации, и во что бы то ни стало я его закончу. Ты же работаешь в корпорации, пусть и в финансовом департаменте и знаешь, то, что мы делаем – это уникальный проект. К тому же, после его завершения, мы сможем позволить себе дом в любой точке мира и беззаботную жизнь. А когда мне наскучит ничего не делать, а случится это быстро, то с моим резюме я быстро найду, чем заняться! Ещё полтора, максимум два года, и мы отправимся в длительный отпуск.

– Вот не знаю почему, но я тебе верю! Только прошу тебя, милый мой, побереги себя. Хорошо?

– Обещаю! Кстати, пойду выпью лекарства.

– Я через пять минут закончу, приготовь чаю.

Я приготовил чай, но недавняя ясность в голове куда-то делась, и мысли постоянно разбредались, не давая сосредоточиться на чём‑то одном. Мы ещё немного поболтали с Настей за чаем и поехали закупаться к вечеринке.

В два часа подъехал Йен и, с небольшим опозданием, Сергей Арис. Мы расположились на лужайке за домом, Настя была очень рада гостям, а я, в предвкушении главного блюда, с большим удовольствием смаковал разрешённые мне доктором пол бокала вина. Мясо и овощи на гриле жарил Йен, обильно сдабривая их перцем и солью. Запах при этом стоял такой, что заурчало в животе, но он не давал нам ни куска, пока не приготовил первую порцию. И только когда все уселись за одним столом, мы, наконец, приступили к пиршеству: гости пили вино, я налегал на овощи с гриля, и все радостно обсуждали моё выздоровление и произносили тосты за здоровье.

Сергей, всё ещё оставаясь моим лечащим врачом, предложил обсудить процесс моего лечения с глазу на глаз, и мы прошли в дом.

– Олег, как ты себя чувствуешь?

– Чувствую себя хорошо.

– Головные боли, головокружение, беспокойства, нарушения сна – есть? Голоса слышишь?

– Какие голоса? Никаких жалоб док, завтра выхожу на работу.

– Это замечательно. Только побереги себя. Нервные нагрузки надо свести к минимуму. Обязательно принимай лекарства. И отдых, давай себе отдых в течение дня, – он сделал паузу, но при этом выглядел так, словно раздумывал, сказать мне что-то или нет, но всё же решился и продолжил: – В ближайшее время мы ждём приезда важной персоны из штаб-квартиры корпорации. Вероятно, это из-за несчастного случая, произошедшего с тобой. Едет он инкогнито, но у меня есть связи во многих отделах, сообщили по секрету, – и он заговорщицки подмигнул. – Ты, главное, не волнуйся. Ты слишком важный сотрудник, всё-таки технический директор проекта “Октагон”. Да и я тебя в обиду не дам.

– Спасибо, Сергей. Постараюсь соблюдать предписанное лечение и быть осторожнее. Пойдём посидим на свежем воздухе, послушаем байки Йена.

– Конечно, к тому же я не откажусь от ещё одного кусочка.

Мы пришли как-раз вовремя, Йен снял вторую порцию с гриля, и мы продолжили наши посиделки дальше. А ближе к вечеру перебрались в дом и в столовой продолжили пить чай с вареньем, и с азартом обсуждали планы на отпуск, если бы он у нас был.

Меня клонило в сон, но уходить не хотелось, и я устроился в гостиной около камина в своём уютном кресле. Сюда доносились разговоры и издали можно было наблюдать за происходящим. Немного позже подошёл Йен и, подбросив пару поленьев в камин, присел на соседнее кресло.

– Завтра жду тебя у себя в кабинете пораньше, – поправляя поленья в камине кочергой, сказал он, – всё-таки ты отсутствовал неделю, надо обсудить несколько вопросов перед планёркой. Я перенёс её на десять часов, так что время для подготовки должно хватить. Несмотря на то, что твой проект по уплотнению газовой среды серверных ферм в нашей корпорации не приняли, я его сумел пристроить на полный цикл испытаний своему знакомому. Предварительные расчёты многообещающие. Если получится, как задумывали, это будет шаг вперёд в энергоэффективности. И ещё, о нашем с тобой небольшом частном расследовании. У меня появилась зацепка, так что у нас, похоже, есть шанс раскрутить этот тугой клубок секретности вокруг “Октагона”. И благодаря этой возможности я постараюсь больше разузнать о том, для чего мы строим этого монстра, который даже улучшить не дают.

– Ох уж эта секретность. Надеюсь, тебе удастся раскопать, кто за всем этим стоит. Йен, я не стал расспрашивать при Анастасии, скажи, что такое случилось со мной на объекте, после чего я угодил в клинику?

– Расследование ещё не закончено, но в ближайшее время я жду доклад службы безопасности, и ты узнаешь всё во всех подробностях. На данный момент, если коротко, то после нашей встречи на крыше недостроенного третьего корпуса, ты поднялся на верхний ярус внешней части системы кондиционирования, и в не полностью смонтированный громоотвод, недалеко от тебя, ударила молния. Тебя отбросило на два яруса ниже, это метров пятнадцать высоты, на межъярусную сетку. И как результат: твои часы и коммуникатор сгорели, каска раскололась от сильного удара, а сам ты в больнице.

Я как представил всё это, непроизвольно вздрогнул.

– Однако! Высота немалая – я чудом остался жив.

– Я только одно могу сказать, тебе очень повезло. Я знаю, ты любишь залезать повыше, любоваться видами, но прошу, воздержись пока от подобных экскурсий, дострой объект, – закончил он с улыбкой.

– В самом деле, зря я туда полез. Кстати, по проекту уплотнения газовой среды. Насколько я помню, рассчитывали вертикальную подачу газа?

– Да, как в обычном серверном помещении, через фальшполы.

– Если переделать в горизонтальную, то получим минимум десятипроцентный прирост эффективности, только придётся вносить изменения в конструкцию стоек. Может не окупиться. Надо считать.