VIII
– Господь Всемогущий, благослови раба своего, покидающего нас, и даруй ему свет указующий, коль пойдёт он долиною тени смертной.
Настоятель прихода Валддорфа читал молитву над хлипким деревянным гробом, рядом с которым выстроилась восьмёрка рыцарей во главе с ротным. По словам Армана, родственников и друзей у лорда Рейсса не было, а потому, кроме воинского сословия, на ритуал погребения пришла лишь пара зевак из числа прихожан. Тишину крохотного монастырского кладбища нарушала только молитва богослова.
Священник закончил отпевание, и четверо рыцарей бережно опустили гроб в неглубокую могилу. Затем солдаты выстроились в две ровных линии, по обе стороны от последнего пристанища лорда, а старшина, вставший у его изголовья, скомандовал:
– Отря-я-яд, последний салют, вы-ы-ыполнЯть!
Братья синхронно подняли забрала шлемов, затем вытащили клинки из ножен, образуя над гробом триумфальную арку. Арман чуть слышно произнёс.
– Рад был служить… старый ты осёл.
Минута молчания и последовал новый приказ:
– Отря-я-яд, сми-и-ирнО! С погоста, шагом мАрш!
Цепочкой по двое, рыцари вышли с церковного кладбища, оставляя за собой священника и двух крестьян, ровняющих землю над гробом.
***
Валддорф был оживлённым селом. Отойдя от монастыря лишь на триста метров, Герард почувствовал, что атмосфера резко изменилась – вместо гнетущей тишины кладбища, воздух наполнился шумом деревенского базара, а запах благовоний вытеснили ароматы свежих овощей, рыбы и ягод. Валддорф – центр торговли окружающих поселений, сюда со всей округи съезжались простолюдины, жадно торгуясь за каждый медяк. А потому на рынке было не протолкнуться с самого утра и до позднего вечера.
– Картошечка, свежая, с поля! Подходи-налетай!
– Вчера же было по четыре! Почему сегодня уже по пять?!
– Рыба! Покупаем рыбу!
На двух рыцарей в такой кутерьме никто не обращал особого внимания, хотя, скорее дело было в том, что к солдатам ордена здесь уже все давно привыкли – с крепостью Валдфестунг бок о бок жил не один десяток поколений крестьян. Варин со своим младшим коллегой, с благословения старшины, отправились к именитому лекарю, который врачевал прямо за рынком, в сельской ратуше. Там он основал внушительных, по здешним меркам, размеров медицинский кабинет и приёмные покои. Что значит «приёмные покои», как и «медицинский кабинет» из местных никто толком не знал, но врачеватель был очень именитым и образованным, а потому, рассудили крестьяне, ему уж точно виднее, что и как называть.
Чувство дискомфорта внутри доспехов росло. К сильному давлению добавился зуд, но все попытки почесаться встречались неприступными стальными пластинами. Приходилось терпеть, однако юноша чувствовал, что терпение на исходе. Рыцари остановились перед дверью, над которой висела яркая нежно-зелёная табличка.
– Ме-ди-цин-ский ка…би-нет? – Герард вопрошающе посмотрел на капитана.
– Да, вроде «кабинет», – задумчиво ответил Варин.
Надпись завершалась изображением змеи, яд которой стекал в тонкий фиал.
– Рисунки какие-то… – продолжал рассматривать табличку капитан. – Ну ладно. Пошли.
Воины оказались в просторном помещении, увешенном колбами, склянками, различными ящиками и травами. В центре комнаты располагался внушительный дубовый стол, на котором покоились стопки книг, окованная трость и поммандер.
– Нет, нет и ещё раз нет!
У стола стояла простолюдинка и выслушивала ор. Одетый в рыбацкие забродники и чёрный плащ, перевязанный связкой чеснока и ароматных кореньев, перед ней находился врач. Оперевшись окровавленными кожаными перчатками о стол, седой, тощий мужчина объяснял что-то на повышенных тонах.
– Но, ваша докторская милость…
– Никаких «но», дурёха! Больной останется здесь!
– Но по…
– Инфекционное заболевание! Сказал же! За-ра-за! Почему каждому идьёту в этой богом забытой станице нужно разжёвывать одно и то же?! Раз за разом! Когда будет здоров, за вами пошлю. А пока – вон из моего лечебного учреждения! Прочь!
Разрыдавшись, молодая девушка выскочила за дверь, минуя двух латников. Последние же удивленно переглянулись.
– Чем обязан, господа милостивые? – доктор, не глядя на гостей, достал журнал и принялся в нём что-то очень быстро писать.
Варин вышел вперёд:
– Врачеватель, хочу, чтобы ты осмотрел брата Герарда.
– «Брат Герард»… симптомы?
– Прошу прощения?
– Симп-то-мы. Что с ним?
– А. Отравился он две ночи назад. Рвало, потел, в обмороки падал. Лежал-лёжем двое суток.
– Два дня? – доктор усмехнулся и поднял взгляд на юношу. – Господа милостивые, вы, конечно, меня простите, но у меня тут три десятка коек с тяжелобольными, – он мотнул рукой на дверь позади себя, – ваш друг, как видится, жив-здоров. Всего доброго.
Врач достал из-за пояса маску, надел её на себя и развернулся к указанной ранее двери. Маска напомнила Герарду птичью голову – её завершал длинный белый клюв. Капитана положение дел не устроило. Он положил руку на эфес и сделал пару уверенных шагов к столу, подняв забрало.
– Эй, лекарь, – врач остановился на полпути к амбулаторному корпусу, – сколько у тебя там людей благородных?
– Только крестьяне.
– Мы, лекарь, люди благородные и богоугодные. Нас врачуют первыми.
Доктор тяжело вздохнул. Согласно порядку приёма пациентов, людей высокого положения следовало обследовать в первую очередь.
– Эх, – доктор повернулся к гостям, приподняв маску за клюв, – ладно, пройдёмте, – врач указал на другую дверь, что находилась левее дубового стола.
Капитал и его коллега зашагали было по направлению к цели, но врач продолжил:
– Только пациент. Один. Хотя бы работать мне не мешайте.
Варин скорчил недовольную гримасу и посмотрел на парня.
– Хорошо. Иди, – мотнул он головой в сторону входа.
Герард вошёл в тесную, хорошо освещённую, комнату. Большое настенное зеркало, висевшее напротив окна, отражало солнечный свет, что позволяло осматривать пациентов со всех сторон. В центре помещения находился крепкий дубовый стул. За юношей, в смотровой кабинет, торопливо вошёл доктор, захлопывая дверь.
– Присаживайтесь.
Парень послушно сел. Сидение казалось не в пример крохотным относительно здорового рыцаря – доктор, стоявший перед пациентом, оказался выше всего на дециметр.
– Итак, на что жалуетесь? Озноб, обмороки? Кровь в рвоте есть?
– Н-нет, что вы, ваше ле́карство! Даж не мутит сейчас.
– Не тошнит… ремиссия? – на секунду задумался доктор.
– Что?
– Снимите шлем, пожалуйста.
– Да, конечно, – на грязные синие латы легли светлые копна волос.
Врач внимательно осмотрел белки глаз и кожный покров пациента.
– Откройте рот и скажите «а».
– А-а-а.
– Слизистая в норме. Не тошнит, говорите?
– Ваше ле́карство, по правде сказать, я тут не совсем за этим, – Герард неуклюже улыбнулся.
Доктор слегка отпрянул.
– Могу я тогда поинтересоваться: зачем?
– Брат Варин не знает, но у меня, это, проблема одна. В общем…
– Ну?
– Я не знаю, видали ли вы такое, но у меня поутру на руке чешуя какая-то.
– Чешуя?
– Да. Блестящая такая. Сначала одна появилась – ну я её оторвал сразу, а вот сегодня вся ладонь. И ещё, это, с бандитами бились утром – с коня прыгал – теперь вот рёбра болят.
– Возможно перелом – давайте снимем с вас облачение.
– Да, ваше ле́карство.
Врач зашёл юноше за спину
– Ох, как погнуто. Точно перелом, – он поочерёдно отстегнул ремешки у шеи, крепившие нагрудную часть доспеха.
Однако, когда доктор попытался снять пластину, что-то пошло не так.
– Я не… – лекарь с усилием потянул за тыльную половину доспеха, пытаясь отлепить её от рыцаря. – Ремни все отстегнул вроде, но… – последовало ещё одно усилие. – Не выходит никак. Попробуйте вы.
Герард схватился за край кирасы, что был у шеи, и с силой дёрнул её вперёд. И тут парень осознал, что броня прилипла к торсу намертво. Герард предпринял ещё одну попытку снять снаряжение, ещё и ещё. Он завертелся на стуле, словно юла, поочерёдно хватаясь за разные части амуниции, однако тщетно. Паника нарастала, возникло яркое желание выбежать на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Но юноша взял себя в руки. Пёс с ними, с рёбрами, сейчас важнее было другое.
– Простите, ваше ле́карство, никак не выходит. Давайте лучше ладонь поглядим.
Врач с долей беспокойство смотрел на рыцаря. Он пытался сообразить, не сыграли ли с тем злую шутку оруженосцы, приклеив доспехи к воину.
– Хорошо. Ваши рёбра осмотрим чуть позднее.
Герард отстегнул ремешок под латной перчаткой.
– Чертовщина.
Данный элемент экипировки также отказал в сотрудничестве – стальная рукавица будто приросла к нему.
– Срамная шлёнда!
Со всей силы, поддевая край перчатки армированными пальцами правой руки, парень потянул вверх, что было мочи. Повторное усилие – и неуслужливое обмундирование открепилось, отлетая на пол.
– Что… что это?
Доктор сначала побледнел, а затем опустил клюв своей маски вниз, закрывая лицо. Он отошёл назад, оперевшись на входную дверь. Рыцарь посмотрел на запястье. Плохой день в момент обратился ужасным: вместо маленьких, блестящих и по-своему красивых крохотных чешуек, тыльная сторона ладони теперь была облицована толстыми, уродливыми металлическими пластинами толщиной с черепаший панцирь. Несуразные шестиугольники выходили из плоти, словно молочные зубы у младенца, разрывая кожу на своём пути. Вся внутренняя сторона перчатки, лежащей на полу, оказалась залита кровью. Алая жидкость ручейком заструилась с пальцев Герарда, падая на осиновые доски, однако никакой боли юноша не чувствовал. Все мысли вылетели из головы – он мог лишь таращиться на свою конечность, не в силах придумать плана действий. В надежде, он перевёл испуганный взгляд на доктора.
– Вон, – раздался приглушённый маской голос, – даже под угрозой всех темниц королевства. Вон из моей больницы.
Рыцарь быстро надел шлем, поднял перчатку с пола и выбежал из здания ратуши, минуя ошарашенного капитана. Варин бросил недобрый взгляд на доктора и поспешил нагнать собрата по оружию.
IX
– Ничего?
– Ничего, брат Варин.
– Никто там и слыхом не слыхивал ни про какого травоведа. Нам-то уж смерды врать бы не стали.
– Чертовщина, – раздосадовался капитан.
Дело шло к вечеру, рыцари расположились на окраине села, готовясь седлаться. Переговорив с Берндом и Адалуолфом, командир подошёл к Герарду, восседающем на пеньке у ближайшего сруба. Изнутри бани раздавался хохот и гам, а из одного из её окон валил дым – видно, топили по-чёрному.
– Как ты?
Ответа не последовало.
– Герард? Эй, – Варин слегка стукнул коллегу по шлему.
– Ой, что? – парень вернулся из своих мыслей обратно, в реальный мир.
– Как ты, спрашиваю.
– Я? А что я? Я нормально, не жалуюсь, – парень уткнулся носом в землю, стараясь не встречаться глазами с собеседником.
– Герард, – слегка повысил тон командир.
– Да чё ты завёлся-то опять, брат Варин? Я же уже сказал: посмотрел меня врач, говорит «здоров».
– Ты таким ясным враньём будешь его преосвященство на покаянии потчевать. Мне-то не к чему лгать.
– Не вру я, – пробубнил под нос юноша.
– Ты оттуда, как из кипятка, выскочил.
– Видишь, чтобы меня рвало? – парень резко встал, в голосе зазвучали отчётливые нотки раздражения. – Смотри, – он поднял забрало шлема, – видишь – харя нормальная, не бледная, – он демонстративно пару раз шагнул в сторону, – не шатаюсь, не падаю, – Герард слегка присел и хлопнул по набедренным пластинам, – даже станцевать горазд! Чего ещё-то тебе надобно?
– Не барагозь, – твёрдо сказал капитан, – чёрт с тобой, дуралей – в крепости на тебя посмотрим.
– Ах ты, плесень!
Дверь сруба отворилась, и оттуда кубарем вывалилась пара голых крестьян, сцепившихся друг с другом. Они упали на траву, и мужик, который оказался сверху, метко врезал своему оппоненту в челюсть. Одного такого удара хватило – тощий парень потерял сознание. Коренастый мужичок встал и пару раз пнул обидчика, по руке у победителя бежала кровь.
– Так тебе! – он врезал ещё раз, от души. – От сучье вымя, кусается ещё, гадёнышь, – он потрогал ранку у себя на плече.
Крестьянин глянул на отряд рыцарей, вольготно расположившийся у его бани, затем медленно развернулся и, шатаясь, ушёл обратно в тепло, затворяя за собой вход. Герард присмотрелся ко второму смерду – здоровым тот явно не являлся: бледная, почти серая, кожа, неровное дыхание и окровавленные пальцы, с которых слазили ногти. На губах у доходяги осталось бардовое пятно. Видимо, про укус мужичок не приукрасил.
Варин усмехнулся, разворачиваясь к коллегам.
– Седлаемся!
Пока они ехали обратно к острогу, молодой рыцарь призадумался. Он был готов поклясться, что днём, на деревенском базаре, точно видел, как минимум, троих похожих больных. Может, именно об этой заразе говорил врачеватель?
***
Цепочка всадников подъезжала к Валдфестунгу. Где-то в ста метрах от крепости, Варин скомандовал:
– Отряд, стой!
На деревянных башнях крепостной стены стояли караульные. Приметив солдат ордена, они целились, однако стрелять не спешили.
– Что за… отряд, ждите здесь. Но.
Капитан слегка ткнул бока лошади и неспешно подъехал к открытым крепостным воротам. Там его уже ждало двое солдат с алебардами. Лёгкие латы пехотинцев накрывало ярко-красное геральдическое сюрко. Герб представлял собой ворона, несущего в когтях стрелу. Лёгкие шлемы, в которые были обмундированы солдаты, оставляли лица уязвимыми. Правой рукой Варин приоткрыл забрало, демонстрируя мирные намерения.
– Кем будете и какие дела у вас в нашей крепости? – холодно поинтересовался рыцарь.
Один из стражников чуть слышно хихикнул:
– Сэр-рыцарь, мы служим его милости, лорду Рейссу. По велению его милости, крепость взята под охрану на время визита. Проезду благородных господ мешать не велено.
– Лорду Рейссу? Служивый, мне жаль говорить тебе это, но твой сюзерен сегодня погиб.
Стражник ухмыльнулся и теперь смотрел на рыцаря, как на идиота.
– Что вы, сэр-рыцарь, мой лорд жив-здоров и сейчас говорит с вашим старши́м.
– Говорите, въезду мешать не велено?
– Ага.
Командир подозвал бойцов, и через минуту всадники ровным строем проехали во внутренний двор острога. Герард увидел, как в середине тренировочного плаца их ротный вёл беседу с тощим рыжим юнцом в компании двух солдат. Арман выглядел подавленно, в то время как дворянин, обмундированный в вычурные доспехи, кричал, брызгая слюной. Он то отворачивался от старшины для того, чтобы потереть лоб, то резко возвращался к диалогу с новой порцией ора.
– Да как вы посмели! – фонтан слюней расплескался у парня изо рта. – В вашей жалкой, в-вонючей, – последнее слово он проговорил особенно громко, – деревушке, в этой дыре! Дядю, моего дядю!
– Я полагал, что…
– Что ты мог полагать, лысый кретин?! Тебе по статусу полагать не положено! Нечем тебе полагать, баран!
Позади дворянина спешивались рыцари. Лорд резко, будто в порыве судороги обернулся.
– Ах, вот они – те кретины, которые не уберегли своего сюзерена! – он начал наиграно аплодировать, натянуто улыбаясь. – Браво господа, просто браво. Ублюдочные бастарды! – внезапно сорвался юнец на пронзительный вопль.
– Ваше благородие, прошу вас, – попытался успокоить его ротный.
– Закрой пасть. Пасть свою закрой, червь.
Рыцари подошли к собеседникам, располагаясь в ряд за спиной у Армана. Варин спокойно произнёс:
– Лорд Рейсс, нам очень жаль, но ваш дядя строго настрого наказал с ним не ездить.
– Посмотрите на него, – театрально обратился дворянин к своим пехотинцам, – какой послушный оловянный солдатик – взял и выполнил. И погляди, что вышло! Мой дядя мёртв! Мёртв, потому что кучка вонючих бастардов в дешёвых ветхих латах оказалась слишком ленивой, чтобы перерезать всех окрестных разбойников! А потом их кретин-командир похоронил своего лорда в вонючей дыре, у вонючей церквушки!
Юнец закрыл лицо рукой и глубоко вздохнул, будто пытаясь себя успокоить.
– Ладно, кретины, – он свистнул одному из бойцов, – коня мне!
Солдат, что был у стены, привёл к господину его скакуна – пепельно-чёрного коня в яркой красной попоне. Затем мужичок услужливо помог своему повелителю сесть в седло.
– Ладно, кретины, – повторился дворянин, – с вами, – он указал сначала на ротного, а затем вырисовал пальцем в воздухе овал, обозначая весь отряд, – я ещё не закончил, – он прочистил горло и с величественным тоном продолжил, окинув взором стены острога, – сейчас я пойду возвращать себе тело моего дядюшки. А вы, до тех пор, чтобы не высовывались. Всё понял? – кивнул он Арману.
Солдаты Рейсса снимались со стен и строились в три ряда. Герард заметил, что, вместо луков, воины были вооружены арбалетами.
– Да, ваше благородие, я всё понял, – ответил старшина, разглядывая песчинки на плацу.
Когда милостивый господин удалился, старшина повернулся к отряду, и Варин задал резонный вопрос:
– Кто это был?