В порывах ветра. Невыдуманная история

И я пошла. Что еще мне оставалось делать?.. Конечно, надо было дать сдачи, хорошенько отлупить ее, да так, чтобы она раз и навсегда запомнила, что не стоит связываться со мной. Но я не могла… Честное слово, не могла! Я подумала, что книги, которые я читаю, пишут люди из другого мира: где сестры любят друг друга и делятся секретами, а родители живут в любви и уважении, холят и лелеют своих детей. Чтение было для меня попыткой убежать от суровой реальности в лучший мир.

– Мам, звала? – робко спросила я.

– Да! Почему так долго? И звала я, кстати, не тебя. Где сестра? – мама явно была не в духе.

– Она в комнате, – опустив глаза в пол, ответила я.

– Почему она не пришла?

– Не знаю, мам. Тебе чем-то помочь? – с дрожью в голосе спросила я.

С неким опозданием на меня накатила обида и на глаза навернулись непрошеные слезы. Она повернулась и окинула меня насмешливым взглядом, в котором проскользнуло легкое презрение.

– Снова получила оплеуху? Когда ты уже научишься себя защищать? Ты слабая и рассеянная. Вечно витаешь в облаках, пора спуститься на землю.

– Мама, тебе чем-нибудь помочь? – снова спросила я.

– Да, помой посуду и почисть картошку. Надо готовить на стол. Но если ты продолжишь так жить, то жизнь будет пинать тебя под зад каждый день. Ты все поняла?

Она говорила сухо и без лишних сантиментов. Но я была благодарна ей за эти слова, потому что в них чувствовалась забота обо мне. Я была ей небезразлична, и она, как могла, пыталась научить меня жить и уберечь от лишних ошибок и разочарований.

Я любила свою маму! Помню, как она рассказывала мне о том, что в детстве мечтала стать балериной, и как сразу после ее рождения, врач в роддоме просил у бабули разрешения забрать ее на воспитание. У него не было своих и детей, и они с женой мечтали о дочери. Но баба Дуня отказала ему. Она любила свое дитя несмотря на то, что дочь была у нее восьмым ребенком. Мама же считала, что таким образом баба Дуня испортила ей всю жизнь. А вот вырасти она в семье врача, и стала бы тем, кем мечтала. Вскоре и я начала грезить мечтой стать балериной. Но в нашем городе не было школы балета, и мои надежды стать примой на сцене Большого театра растаяли, как дым.

У каждого из моих родителей были свои способности и таланты. Отец играл на многих музыкальных инструментах, а мог и машину разобрать на детали и собрать заново. Про таких говорят: мастер на все руки. Он никогда не боялся работы, какой бы тяжелой и сложной она ни была. Моя мать обладала необыкновенным голосом и очень красиво пела. Каждая нота в ее устах имела чистое звучание и завораживала, словно вы находитесь в оперном театре Ла Скала. Но родители совершенно не умели дарить нам и показывать свою любовь.

Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что уже не слушала слов мамы. Скорее всего она, как всегда, попрекала меня за неловкость и мечтательность. Но мне было все равно, я представляла себя героиней романа.

Мы с мамой приготовили ужин, и все вместе сели за стол. Трапеза, как обычно, проходила в полной тишине: говорить за столом было запрещено строго-настрого. За каждое слово во время еды нас били ложкой по лбу.

После ужина, каждый занялся своими делами, я же, как всегда, осталась убирать со стола. Все просто: есть тот, кто тащит и тот, кто едет верхом. Я была той, кто тащит. Менять привычный распорядок у меня не было сил, тем более что этот день и так принес с собой волнительные события, к которым я была не готова. Конечно же, если бы у меня были подруги, возможно, я бы знала, что такое может произойти со мной в ближайшее время. Некоторым девочкам, мамы все-таки объясняли заранее подобные вещи, чтобы они не пугались и понимали, что с ними происходит.

Закончив уборку на кухне, я пошла в комнату, где меня уже ждала Лида. По ее лицу я сразу поняла, чего она от меня хочет.

– Сделай мое домашнее задание, – нагло заявила она и улеглась на кровать.

Ругаться снова мне не хотелось, поэтому я просто сделала то, что мне сказали, и легла спать.

На следующий день, с непривычки, я все еще чувствовала себя некомфортно, и поэтому не пошла играть с ребятами в хоккей.

Прошло немало времени, и с наступлением холодов зима вступила в законную силу. Вечера наполнились тишиной и мерцанием снега под мягким светом фонарей, а мои дни новыми красочными событиями. Я впервые побывала в кинотеатре, где показывали интересный иностранный фильм. Меня пригласили погулять, и в тот день я разбила свою копилку, в которой был один рубль. Это было целое состояние. На эти деньги я посмотрела фильм, купила мороженое, газировку и еще осталось на следующий раз. Вечер был незабываемым.

Я была молода, красива и популярна за пределами своего дома, ощущала себя полноценной и живой. Каждый парень хотел добиться моего внимания, а девочки мечтали оказаться на моем месте. Их зависть я ощущала так сильно, что порой меня это смущало.

Только выходные дома не менялись и проходили так же мрачно, как и раньше. Так еще один субботний вечер пополнил копилку ужасных и болезненных воспоминаний. Отец, как обычно, после тяжелой трудовой недели пришел домой, поужинал и сел пить свой ядовитый напиток. Рядом с ним присела мама. Мы уже давно привыкли к тому, что по выходным все вечера превращались в попойку. Вскоре до нас донеслись крики и ругань. Мы с Лидой затаились в своей комнате и сидели тихо, как напуганные мыши, отчаянно надеясь на мирное разрешение конфликта между пьяными родителями. Но в этот день не обошлось только скандалом.

В ушах раздался страшный шум, удары сыпались один за другим, мама кричала. Я выбежала к ней. Все происходило, как во сне, замедленно, казалось, я очутилась в другом измерении. Отец стоял в верхней одежде и кирзовых сапогах. Видимо, собрался куда-то уйти, и именно это стало причиной раздора. Его кулаки мелькали в воздухе и нещадно молотили маму, и вот она уже лежит на полу. Отец поднял ногу в кирзовом сапоге, чтобы ударить, забить, запинать маму… Не помня себя от страха и ужаса, я кинулась к ним. Страшный удар! Невыносимая боль, хруст переломанных костей и мое колено словно провалилось. Из моего горла рвался истошный вопль. Хоть и случайно попал по мне, до отца сразу дошло, что он натворил. Мама, забыв о своей боли, поднялась с пола, подхватила меня, и вместе с отцом перенесла меня на диван. Рассудком, замутненным алкоголем, они тщетно пытались сообразить, что делать. После недолгих раздумий, мама сбегала в туалетную комнату, принесла полотенце, смоченное чем-то желтым, приложила его к моей ноге и перевязала тряпками.

Везти меня в больницу посреди ночи никто не собирался. Дожидаться утра было настоящей пыткой, нога горела адским пламенем, боль не утихала ни на секунду. Промучившись всю ночь, я, как наивный ребенок, ждала, что меня отвезут в больницу, где мне помогут. Но мы поехали в другой конец нашего городка к бабке, которая считалась костоправом.

По дороге каждая кочка отдавалась невыносимой болью, и тут уж я не сдерживала себя и орала что есть мочи, пытаясь таким образом облегчить свои страдания. Честно? Это не помогало. Боль не унималась и полностью охватила всю ногу, жгла точно раскаленным железом. Когда мы наконец доехали до бабки, меня занесли в дом, а уже через пять минут она стояла надо мной и что-то говорила. Эта поездка так измотала меня, что, казалось, я вот-вот отключусь. И хорошо, что я действительно так изнемогла, что потеряла сознание. Не знаю, что там происходило, но очнулась я только в машине по дороге домой. Вместе с сознанием ко мне вернулась страшная мучительная боль, как будто меня свозили к бабке просто так, а лечения никакого и не было.

По возвращении домой мне помогли подняться и снова уложили в кровать. Как я поняла позже, та бабка все-таки вправила мне колено на место, чем-то смазала, перевязала и отправила домой. Боль не проходила довольно долго, ходить и двигать этой ногой было невыносимой мукой. Но со временем все раны заживают, хотя их отголоски могут преследовать на протяжении всей жизни.

Единственное что меня радовало в те дни, когда я оставалась дома в ожидании полного заживления, это то, что я могла бесконечно отдаваться чтению. Заставлять делать меня, что-то по дому не могли, так как я была практически недвижима. А я наслаждалась книгами и своими мечтами. Но радовало еще кое – что, моя сестра Лида была вынуждена работать по дому и делать все беспрекословно, так как мама приказала не трогать меня, пока все не заживет. Время было тихим, и даже в выходной все прошло спокойно. Пусть они и пили, но в этот раз все обошлось без разборок.

Я выздоровела и снова вернулась на учебу, конечно же, вместе с тем вернулась и наша прошлая жизнь.

Все выходные проходили ужасно, но были особенно страшные случаи. В один из вечеров, когда отец и мать присели выпить, я спряталась у себя в комнате, читая новый роман, который взяла в школе. Лида была дома и сидела на кухне. Я не поняла, с чего начался сыр-бор, но слышала отрывистые крики, доносящиеся из комнаты, где они сидели.

– Я убью тебя стерва! – кричал отец на мать

– Угрожаешь мне?! Давай, стреляй! Что ты, трус, испугался? – мамин крик сорвался на истерический визг.

Я выбежала из комнаты и увидела, как отец держит ружье, нацелившись маме в голову. Она не боялась его, в ее глазах полыхали лишь боль и ненависть. Я поняла, что если их не остановить, то он точно сделает так, что мы останемся сиротами.

– Папа! – крикнула я. – Убери ружье, не надо, пожалуйста!

– В комнату иди!

Он даже не повернул голову в мою сторону.

– Папа, ну прошу тебя!

– Я сказал, в комнату иди, – и он ударил ее прикладом в лицо.

Я подскочила и закрыла маму собой, но это только взбесило его. Он резко замахнулся и зарядил прикладом мне в голову. Я упала и на мгновение отключилась, но дикий страх быстро вернул меня к страшной действительности. На моих глазах озверевший отец жестоко колотил мать кулаками. Так не бьют, так убивают!

Стало понятно, что на этот раз нам самим не под силу справиться с обезумевшим отцом. Кое-как поднявшись на четвереньки, я поползла к телефону, чтобы вызвать милицию. Кровь из разбитой раны стекала мне на глаза, застилая взор. Отец не останавливался и в драку вмешалась Лида, но тоже получила сполна. Мы отбивались с ней, как могли, пытаясь своими маленькими телами укрыть от побоев маму, которая даже не могла подняться с пола. Мне было безумно страшно. Единственная надежда была на скорейший приезд милиции, которая забрала бы его подальше от нас. Туда, где он протрезвеет. Удары со всех сторон сыпались градом, и боль полыхала по всему телу. Кулаки осатаневшего отца мелькали в воздухе, с силой врезаясь куда попало, будь то голова или тело его жены или детей. Мы в ужасе кричали, но не отступали ни на шаг. Я видела, как у Лиды из носа хлещет кровь, смешиваясь с моей и маминой. Я уже не понимала, что происходит, и лишь какой-то дикий страх за жизнь мамы держал меня в сознании. Казалось, что это не закончится никогда. Но тут в дверь, наконец, вошли два здоровых молодых милиционера и остановили его.

– Дядь Сереж! Что с вами? Успокойтесь, присядьте!

Они с усилием, но достаточно мягко взяли его под руки и усадили в кресло. И только потом приподняли нас.

– Кто вас позвал? – спросил их отец.

– Неважно! Зачем же вы так? Семью калечите, сами вон как напились. Давайте-ка, ложитесь спать, – они говорили с ним в уважительном форме.

– Вы что, не заберете его отсюда? – выкрикнула я.

– Твой отец, милочка, на доске почета в городе. Все ценят его и уважают. Бывает иногда, сорвался он, пройдет. Выспится, а на утро прощения попросит, – говорил один из них.

– Как же так?! Вы что? Он не первый раз такое творит, а вы все ему прощаете? – злилась я.

– Приберись тут, девочка! Негоже на отца своего так…

Они ушли, а мы остались наедине с извергом, в котором я с трудом узнавала отца. Я подняла маму с пола и помогла ей лечь на диван. Лида ушла в ванную, чтобы отмыть кровь и привести себя в порядок. Отец сверлил меня ненавидящим взором.

– Гадина ты какая! Родного отца в милицию сдать решила? Да как ты посмела?! Жалкое отродье, ты мне не дочь! Глаза б мои тебя не видели! – с невероятной злобой выплевывал отец ругательства в мой адрес, и каждое его слово жгло меня, словно каленным железом.

– Прочь отсюда, мразь!

Последние слова он злобно прошипел мне прямо в лицо, и внутри все похолодело от страха, что он снова ударит. Я вся съежилась и невольно прикрылась рукой, но за этим ничего не последовало.

Я поспешно ретировалась в свою комнату, и тут меня накрыла волна ненависти. Меня душили запоздалые рыдания, с хрипом вырываясь из горла. Мне было больно, и боль моя была неизмерима. Кровь из раны струилась по лбу, и с кончика носа капала на пол. Злость во мне росла, ширилась и становилась необъятной. Ненавижу! Его ненавижу! Ее ненавижу! Все ненавижу! Я ненавижу то, чем стала моя жизнь, ненавижу то, кем стала я. Я слаба телом и духом, не могу постоять за себя, и некому мне помочь. Невыносимая тоска поглотила во мне все доброе, хорошее и светлое. В моей душе поселилась тьма и зарыла теплые чувства.

Еще несколько раз то же самое повторялось от субботы к субботе: он угрожал ружьем, избивал, крушил вокруг все и вся. А я вызывала милицию, в тщетной надежде, на иной исход. Они же, как обычно, равнодушно отмахивались от меня, не желая вмешиваться в семейные конфликты. Похоже, наша доблестная милиция искренне верила в то, что такой уважаемый человек, как мой отец, не может совершить ничего предосудительного. Я искренне недоумевала, почему правоохранительные органы бездействуют. Неужели почетное положение и всеобщее уважение в городе дают ему право творить беспредел в семье, подвергать физическому насилию и душевному истязанию своих близких?! Где искать помощи? Как освободиться от отцовского гнета? Никто не мог защитить нас от домашнего насилия. Милиция была слепа к происходящему у нас дома и глуха к моим мольбам. А больше помощи ждать было не от кого.

То, что творилось дома, там и оставалось. Вне домашних передряг я была совсем другим человеком и чувствовала свою значимость. Мне доверяли, ко мне прислушивались. Я стала пионервожатой, любые поручения и задания выполняла четко и своевременно. В школе все учителя хвалили меня и ставили в пример остальным. На улице я была популярной и веселой девчонкой, с которой хотели подружиться все. У меня было пятеро друзей. Мы вместе ездили на мульду и гуляли по скверам. Я старалась отделить себя от того места, которое называла домом. Лишь выйдя за порог, я ощущала свободу. Она пьянила меня, придавая сил и уверенности. За пределами дома я не была беспомощной, неспособной повлиять на что-либо. Ведь я могла контролировать свою жизнь, заниматься тем, что мне нравиться, ставить перед собой цели и задачи и добиваться их. В любом спорте, школьном предмете, соревновании я всегда была первой. Меня пригласили в хор, где я проводила все свободное время. Мы начали ездить по городам и давать концерты. Я отстранилась от того, что казалось мне мукой и жила лишь для себя. Больше не было того ребенка, который верил, что все может измениться. Я потеряла веру в семью, но приобрела веру в себя, которая теплилась глубоко в душе, зародив росток надежды на счастливое будущее.

Глава 3

До начала нового учебного года оставалось не больше недели. Как обычно, вернувшись от бабули с летних каникул, я решила увидеться с друзьями и первым встретила на улице Влада.

– Как дела, Вал? – спросил он меня, подъезжая на новеньком сверкающем мотоцикле красного цвета.

– У меня отлично! Вижу, и у тебя лето удалось?

Я с интересом разглядывала его мотоцикл.

– Да в таком случае не только у меня! – засмеялся он. – Почти всем купили. Каждый мастак хвастаться, ты же знаешь. Садись, прокатимся.

Я не стала отказываться и присела сзади, покрепче ухватившись за Влада. Мы направились в сторону мульды, где собрались все ребята. Девчата, конечно, тоже там были, но меня это особо не расстраивало, так как я знала, что мои мальчики всегда будут рядом со мной. Возможно, в какой-то мере я мешала им, ведь пришло время строить первые нелепые отношения в жизни, а я никому из них не давала такой привилегии. Мне было четырнадцать, и мое сердце еще не знало любви.

Мы быстро домчались. Нас уже давно ждали.

– Валерия! Как дела? Ты так долго отсутствовала, что пропустила кучу интересного!

Первым ко мне подошел Максим. Он был моим одноклассником, как и другие ребята, но всегда старался быть ближе всех ко мне. Я же, как благовоспитанная девушка, не допускала этого.

– Все отлично, Макс! В этом году слегка задержалась у бабы Дуни, но теперь я здесь.

Мы тусовались на мульде часов до восьми вечера, после чего я попросила Влада отвезти меня домой. Желающих добросить меня до дома было немало, и девушки очень яро отреагировали на это. Я никогда не придавала значения этим косым взглядам и разговорам про меня. Мне были безразличны их злобные перешептывания у меня за спиной. Поэтому я села и уехала с тем, с кем приехала. Тем более Влад жил в одном доме со мной и был моим верным другом.

По дороге он вдруг остановился и слез с мотоцикла, предложив мне попробовать самой прокатиться за рулем. Это был интересный опыт для меня, и я с радостью согласилась. Расположившись позади меня, Влад помогал мне в управлении. Адреналин бил в голову, создавая яркие и неописуемые эмоции. На скорости прохладный воздух бил в лицо, ветер трепал мои волосы, чувство свободы захватило меня и наполнило радостью. Когда до дома оставалось немного, мы снова поменялись местами, и он довез меня до подъезда.

– Знаешь, Вал? Если хочешь, то я могу поучить тебя водить мотоцикл. Как думаешь? – он смущенно опустил глаза вниз.

– Было бы здорово! Ну, мне пора. Пока! – беззаботно сверкнув в темноте белозубой улыбкой, я помахала ему и скрылась в подъезде.

Дома все было спокойно. Я успела прийти вовремя, так что разбора полетов на сегодня не намечалось. Нам с Лидой разрешалось гулять ровно до десяти вечера, и это правило нельзя было нарушить никоим образом. Тот, кто осмелился прийти позже, оставался за дверью до утра. Строгость была всегда нашим кнутом, который воспитывал нас. В хорошую сторону или в плохую, как говорила мама, время покажет.

Я зашла домой и подогрела себе немного еды. Как только я с жадностью накинулась на свой ужин, ко мне подошла мама.

– С голодного края сбежала, что ли? Ешь спокойней! – она присела напротив. – Сестра твоя где? Видела ее? А? – вопросы сыпались один за другим.

– Нет, я была на мульде, там ее не было, – отрапортовала я и продолжила есть.

– Доиграется она у меня, когда-нибудь, вечно ее где-то черти носят! – все сильнее распалялась мама. – Ничего не делает, даже с учебой справиться не может, но гулять она у нас любит.

Она завелась ни на шутку и казалось остановить ее теперь уже никто не сможет. Я молча продолжала глотать еду кусками, наблюдая, как мама медленно закипает, словно чайник на плите. Тут в дверь постучались, мама подошла к двери и спросила:

– Кто?

– Это я!

Блудная Лида вернулась.

– Вот и иди туда, откуда пришла! – крикнула ей мама через дверь.

– Ты что, мам. Открой дверь. Куда я пойду?

– Время знаешь сколько? Половина одиннадцатого. И не стучи в дверь больше.

Она отошла от двери и спокойно вернулась на кухню, налила себе чай и села. На ее лице, перекошенном от злости, еле заметно проглядывала ухмылка. Она молча пила чай и смотрела в окно, погруженная в свои невеселые мысли. Я сидела, не шелохнувшись. Затем встрепенулась, помыла за собой посуду и ушла в свою комнату. Я и сама пару раз оказывалась за дверью, но потом через пару часов меня все же впускали домой. Надеюсь, что и Лида не будет долго ждать. Чувствовала я, что однажды лопнет их терпение, и ее точно оставят за порогом до утра. Но в этот раз над ней все же сжалились и уже через час впустили в дом. Наши родители были строгими, но это и к лучшему, наверное. Если бы не их указ, мы бы шатались по дворам до утра, распевая песни и мешая людям спать. А на утро не выспавшиеся шли бы в школу.

Осень пришла, обрушившись на город холодными ветрами и долгими дождями. Постоянная сырость и унылое серое небо вызывали во мне некие непонятные чувства, которые теребили мои раны, и мне все время хотелось плакать. Не знаю почему, но пасмурные дни впервые повлияли на меня так. Я разлюбила прогулки под дождём и тихо сидела в комнате, читая один из романов, взятых в школьной библиотеке. Суровая зима, которая покрыла весь город снежным бархатным белым одеялом, тоже не прибавила настроения. Пару недель мы даже не могли выходить из дома, такой был мороз, что до костей пробирало. Ну а красавица-весна пришла, опоздав на месяц.

Время приближалось к моему дню рождения, к которому я не питала особой любви. Каждый год мама отводила меня в ателье, где заказывала мне новый брючный костюм. Платья я не носила, юбка вечно норовила задраться, да и мама всегда была женщиной практичной и делала все так, чтобы потом не тратиться на это снова. У нас не было тысячи нарядов, выбор был невелик. Что было, то и носили.

Однажды я увидела на одной девушке очень красивые туфли и спросила маму, может ли она купить мне такие. Ее резкий ответ навечно впечатался в мой мозг:

– Вырастешь, заработаешь и купишь, – сказала, как отрезала.

После дня рождения мы с Владом поехали кататься, и я снова водила его мотоцикл. Было безумно весело, скорость давала мне обманчивое чувство свободы. Ветер ласкал лицо, и шептал мне о прекрасном будущем, которое меня ждет. В школе все было проще простого, каждый предмет я щелкала словно семечки. Знания дают многое, и я черпала их отовсюду.

Учебный год заканчивался, и я готовилась к экзаменам. При этом нередко пропускала свои внешкольные занятия, чтобы прокатиться на мотоцикле. Каждый день казался мне все более привлекательным и веселым: новые знакомые, постоянные посиделки и много всего того, что ранее было мне недоступно. За мной стало бегать много парней, и каждый норовил стать моим кавалером, но ни один из них, по моим меркам, был этого не достоин. Я хотела, чтобы человек, который станет моим избранником, был грамотным и начитанным, но все вокруг меня казались мне недалёкими и простыми. С ними не о чем было поговорить, и я старалась держать их на расстоянии.

Единственный, кого я представляла в своих девичьих грёзах в роли возлюбленного, похоже и вовсе не подозревал о моём существовании. Владимир был старшеклассником-отличником в нашей школе и играл в оркестре, а я тайком приходила послушать его превосходную игру на скрипке и украдкой наблюдала за его высокой фигурой и красивым одухотворённым лицом. В своих мечтах я уже нарисовала идеальную картину семейной идиллии и наградила наших детей лучшими качествами, которым мы обязательно привьём любовь к чтению. Ах, если бы только Владимир обратил на меня внимание, я, несомненно, очаровала бы его, и мы могли бы стать идеальной парой. «Уж с ним бы нашлось о чём вести приятные беседы», – мечтательно думала я.

За день до сдачи экзамена по русскому языку я решила немного прогуляться и встретила Влада.

– Прокатимся, Вал? – предложил он мне.

– Ну, даже не знаю… – задумчиво протянула я, – Если только до мульды и обратно.

– Договорились!

И мы помчались, словно по воздуху. Я сидела позади него и, расставив руки в стороны, представляла, что лечу. Немного отдохнув, мы пустились в обратный путь. На этот раз за руль села я и мы покатили. Когда я набирала скорость, Влад что-то сказал, но из-за шума ветра в ушах, я ничего не услышала, и он повторил громче.

– Я люблю тебя, Валерия!

Мое лицо в этот момент исказилось и застыло, превратившись в гримасу. Я не знала, что ответить и как реагировать. Для меня это признание в любви было первым, и оно просто застало меня врасплох. Под воздействием эмоций, которые шквалом обрушились на меня, я потеряла управление, и мы вылетели с мотоцикла. Я катилась, кувыркаясь по земле, метров десять, прежде чем остановиться. Кое–как поднявшись на ноги, увидела Влада, который уже поднимал свой мотоцикл. И тут я почувствовала, как что-то теплое ползет по левой руке. Все плечо до локтя было в глубоких царапинах и ссадинах. Боли я не ощущала, но кровь продолжала идти не останавливаясь. Ко мне подскочил Влад и быстро перевязал руку своей футболкой. Оставшийся путь до дома мы преодолели без происшествий. Неожиданное признание Влада так и повисло в воздухе, оставшись без ответа с моей стороны. Но, похоже, он, итак, понял, что взаимных чувств я к нему не испытываю. Прощание вышло неловким и скомканным. Он был для меня, как брат, самый лучший друг, но я даже представить его не могла своим парнем. Не знаю почему, просто не могла.

Утром на школьном экзамене, я взяла пару билетов и села подальше. Но боль в руке все время мешала сосредоточиться. Накануне ночью, рана разболелась так сильно, что я не могла уснуть, при том, что мне рано вставать и идти на экзамен. В общем, я потела от боли и не могла собрать мысли в кучу. Мое волнение заметила учительница и подошла.

– Валерия, почему еще не выходишь отвечать? Обычно первая бежишь!

Она хлопнула меня ладошкой по левому предплечью, которое ныло от боли. Искры посыпались из глаз, и я еле сдержала крик боли.

– Уже иду, две минуты! – выдавила я сквозь зубы.

Несмотря ни на что, я сдала экзамены на «отлично». Впрочем, как всегда. С Владом мы больше не виделись. Он постоянно избегал встреч со мной. Мне хотелось с ним поговорить, прояснить ситуацию, но я не знала, как это сделать.

Лето разгоралось жарким огнем, и на этот раз к тете Клаве, я не поехала. Мне разрешили погостить у бабули до осени. Я с радостью собрала свои вещи и уехала.

Вернулась я еще привлекательнее, чем была. Чистый деревенский воздух явно пошел мне на пользу. За мной стало гоняться еще больше парней, но я, как и прежде, отшивала их с первого слова. В школе ничего не поменялось: меня все ждали, учителя любили меня и прочили великое будущее. На самом деле, я очень много времени уделяла учебе, изучала звезды, отдавалась спорту и пела в хоре. Я стала таким человеком, которым хотела стать всегда, грамотной и целеустремленной.

Как-то на тренировке по баскетболу за сборную школы, я увидела парня совершенно непохожего на других. Высокий, спортивного телосложения, с красивым лицом и слегка безумной улыбкой. Его стильно зачёсанные волосы, мускулистые руки, невероятные аквамаринового цвета глаза взбудоражили мою кровь. Ох, какой красавчик! Весь такой лощённый. Он походил на героя из фильма или из романа девятнадцатого века. Его присутствие очаровало меня и совершенно выбило из колеи.

Впервые я отвлекалась и не могла полностью отдаться игре. Мой взгляд все время переносился с мяча на него. Было похоже, что он ждет кого-то. Возможно, у него была здесь девушка или сестра. Я не знала и просто наблюдала за ним. Но вот тренировка закончилась, и мы пошли в раздевалку. Украдкой кинув взгляд в его сторону, я поняла, что где-то уже его видела.

– Девочки! Скажите… а тот парень, который сегодня следил, как мы играем… кто он? – спросила я в раздевалке.

– Так это же Алекс, – ответила Вера.

– Алекс? – медленно повторила я, будто пробуя его имя на вкус.

– Ну да! Алекса все знают. Он недавно вернулся из армии. Красивый такой.

– Да? Как интересно. И почему же все его знают? – мне хотелось узнать о нем побольше.

– Ну как же, он очень популярный. Во-первых, он красивый, во-вторых, он постоянно занимается спортом, особенно боксом. Его мама заведующая столовой на главной улице. Его знают все, он, что-то вроде «парень хоть куда» и всегда на виду.

– Понятно!

Хотя, конечно же, мне ничего не было понятно. Аргументы, которые приводила Вера, не выдерживали никакой критики.

Мы переоделись, вышли из спортзала и разошлись по домам. Я была уставшей, вспотевшей и совершенно измотанной. По пути я заметила, что кто-то идет за мной. Обернувшись, я увидела его – Алекса.

– Постой! – крикнул он мне, быстро и уверенно двигаясь в мою сторону.

Я не отвечала, только прибавила шагу. Не от страха, а от того, что он был так самоуверен и красив, а я вся пропахла потом и была похожа на чучело после тренировки.

– Ну стой же ты! Я ничего тебе не сделаю. Просто хочу проводить тебя до дома.

Он стремительно нагонял меня. Его шаги были широкими и эхом отдавались в моей голове. Я остановилась и решила дождаться его. Он мигом очутился передо мной, дав возможность разглядеть себя, как следует. Вблизи он был еще прекраснее. Его гладкая кожа на лице отдавала блеском ангельского света. Глубокий взгляд притягивал, словно магнитом, в эти прекрасные глаза хотелось глядеть вечно. Волосы, зачесанные набок, зрительно удлиняли черты его безукоризненного лица. Идеально выглаженные вещи, пахли чистотой и мятой. Он был похож на актера или модель, сошедшую с обложки зарубежного журнала. Я еще не встречала таких красивых мужчин! Осознав, что бесцеремонно пялюсь на него, как деревенская дурочка, чуть ли не разинув рот от восхищения, я смущенно потупила взор.

– Чего же ты так боишься? Я же не медведь и не волк. Да и, вроде, не страшный парень.

Он так четко и медленно проговаривал каждое слово, словно поедал сладкий пирог.

– Я не говорю с незнакомыми людьми, – ответила я, робко поднимая на него глаза.

Мне стоило титанических усилий выдержать его пристальный взгляд, в котором светились живой ум и неподдельный интерес ко мне.

– Как же так? Если ты не говоришь с незнакомыми, то, как они станут знакомыми? – его чувственные губы раздвинулись в белоснежной улыбке.

«Это звучало логично», – подумала я. И это было последней логичной мыслью в моей голове, ибо следующая была: «Да и глаза!.. его глаза изумрудного оттенка такие красивые и волшебным образом меняют оттенки».

– Меня Алекс зовут!

– Валерия, – ответила я слегка дрожащим от волнения голосом.

– Я провожу тебя домой? – в его голосе было столько нежности, словно он боялся спугнуть меня каким-либо неосторожным словом.

Я сама себе казалась глупой и растерянной малолеткой, оробевшей при виде симпатичного парня. Хотелось сказать ему что-то остроумное, и я судорожно пыталась сообразить, как бы ответила героиня какого-либо из полюбившихся мне романов. Но память предательски запрятала от меня элементарные навыки общения, и в голове сквозила пустота.

– А!.. Ну хорошо. Только вот… мне надо спешить, я уже опаздываю.

Стараясь ответить более сухо, я запиналась, как школьница, не выучившая свой урок.

– Хорошо-хорошо.

Он снова улыбнулся, убедившись, что я уже в его руках.

Минуты две мы просто шли и молчали. Казалось и этого пока достаточно для нас. Но тут он начал говорить. Говорил, не переставая, а я слушала его, поглощая каждое сказанное им слово, будто он подавал его на блюде, приправляя изысканными специями.