Разбитые Отражения

Остановившись возле дома, Оливия залюбовалась закатом, и от его природного великолепия в её душе началось странное шевеление, словно вид заходящего солнца был неким отголоском чего-то далёкого и прекрасного. Краем глаза Оливия заметила движение. Она повернула голову и успела увидеть силуэт повернувшего за угол дома брата. Оставив своё увлекательное занятие, девушка направилась следом и, обогнув дом, вышла на задний двор – Том неподвижно стоял возле стены.

– Что случилось, Том? – слегка обняв брата за хрупкие плечи, спросила Оливия.

Но тот, как всегда, молчал, продолжая пристально осматривать стену. Проследив за его взглядом, Оливия с удивлением обнаружила едва заметную, плотно обросшую плющом, дверь. Оборвав стебли, она увидела массивную бронзовую ручку и осторожно потянула её на себя, однако дверь не поддалась, и только когда она приложила дополнительные усилия, дверь с тяжёлым скрипом приоткрылась, а в образовавшуюся щель с громким шумом вырвался холодный поток воздуха и большое количество пыли. Этот воздушно-пылевой поток окатил Оливию, заставив закашлять, и почти сразу она услышала чей-то страшный, похожий на звериное рычание, шёпот. Холодный всепоглощающий страх мгновенно пробрал её до самых костей, заставив поспешно закрыть дверь.

Задыхаясь от ужаса, Оливия схватила невозмутимого Тома за руку и потащила обратно, но за углом лицом к лицу столкнулась с Даниэлой.

– Вот вы где! – воскликнула она. – Я за вами, мама уже ждёт на ужин… А где вы были? – прищурившись и внимательно разглядывая бледное лицо сестры, с подозрением спросила Даниэла.

– Гуляли, – соврала Оливия.

Лицо Даниэлы кисло скривилось.

– Ты не умеешь врать, сестрёнка. Ну да ладно, надеюсь, вы последуете за мной, чтобы мне вновь не пришлось вас искать.

Отпустив руку Тома, Оливия чуть подтолкнула его вперёд, а когда Даниэла вместе с братом скрылись в доме, она, ища успокоения, вновь повернулась к уходящему за горизонт солнцу.

Небо уже успело полностью окраситься в ярко-алый цвет. Огненный ореол окружал часть солнечного диска, что ещё виднелся из-за моря, а воды пролива потемнели, рассыпавшись на блики бурого и охрового оттенков, но вдали казавшиеся уже совсем чёрными.

Успокаивая дыхание, пытаясь справиться с тяжёлой мигренью, что стала её вечным спутником, Оливия долго стояла, провожая солнце. И лишь когда Маргарет Томпсон позвала её, она послушно оторвалась от созерцания и вошла в дом.

Ночь выдалась тяжёлой, снова кошмар, снова дикие крики, странные голоса и настолько невыносимая головная боль, что измученной девушке казалось, будто она умирает. Но она продолжала жить, а нещадная боль волнами с новой сокрушительной силой накатывала на неё, заставляя корчиться и плакать, с трудом сдерживая рвущиеся мучительные крики.

Неожиданно послышался звук хлопнувшей двери. Оливия резко открыла глаза, медленно поднялась и прислушалась. Даниэла спокойно сопела рядом, а в доме стояла мёртвая тишина. Несмотря на боль и страх Оливия заставила себя встать и, осторожно приоткрыв скрипучую дверь, высунуть голову в тёмный коридор.

Здесь царило безмолвие и мрак, но Оливия всё-таки решила проверить причину шума, ибо ясно слышала звук открывавшейся двери. Взяв из сумки фонарь, она на цыпочках вышла из комнаты и двинулась вперёд по скрипучим половицам. Дойдя до комнаты родителей, она обнаружила, что дверь в их спальню открыта. Оливия заглянула внутрь – родители, отвернувшись друг от друга, крепко спали. Переведя взгляд на противоположную часть комнаты, где должен был спать её брат, она увидела пустую постель. Её пробрала крупная дрожь, а сердце начало работать с перебоями, и, забыв про боль и страх, Оливия рванулась к входной двери.

Ночь была темна. Тяжёлые тучи нависли над городом, закрывая звёзды и затмевая свет серебряной луны. И ветер… Он дул мягко, едва заметной прохладой обволакивая кожу, но понемногу наращивал свою силу, порывисто налетая и раскачивая деревья.

Догадываясь, куда мог уйти Том, босоногая Оливия обогнула дом и в нерешительности остановилась возле обнаруженной ими накануне заросшей двери, только теперь скрывавший дверь плющ был полностью оборван, а сама она распахнута настежь. И вот тут, как и накануне, девушка вновь явственно услышала страшный, похожий на рычание, шёпот. Панический ужас в очередной раз заключил Оливию в свои объятия, и невольные слёзы скатились по её нежным щекам.

Между тем продолжало неумолимо холодать. Сильный ветер развивал копну кудрявых волос и длинную ночную рубаху девушки, изредка разгоняя тучи в стороны, чтобы луна могла осветить темноту этой страшной ночи.

Наконец собравшись с силами, Оливия сделала глубокий вдох и вошла в тёмный коридор, подсвечивая себе путь фонарём. В помещении стоял затхлый запах, стены покрывала плесень, а под потолком висела паутина. Девушка медленно шла по ледяному, выложенному каменными плитами, полу небольшого коридора, который привёл её к длинной ведущей куда-то вниз лестнице, которой, казалось, не было конца.

– Том? – тихо позвала девушка, но ответа не последовало.

Ей мучительно хотелось убежать прочь из этого проклятого места, но страх за брата не позволял этого сделать. Больше не было ни боли, ни видений и никаких мыслей и чувств, кроме бушующего в её теле смертельного страха.

Держась за влажную стену, Оливия, ступив на лестницу, стала торопливо спускаться. Несмотря на холод, её тело покрылось испариной, а от тяжёлого дыхания изо рта выходило облачко пара. Стараясь смотреть только себе под ноги, она ощущала в этом похожем на склеп пространстве, кроме темноты, сырости и холода, ещё чьё-то страшное невидимое присутствие. Девушка не знала, сколько времени она уже здесь находится, ибо время тянулось бесконечно медленно, но чем ниже она спускалась, тем сильнее ощущала тяжёлое зловоние. Это зловоние было настолько невыносимо тошнотворное и непередаваемо омерзительное, что Оливию едва не стошнило себе под ноги.

Когда лестница, наконец, закончилась, Оливии открылась большая тёмная комната. Прикрывая одной рукой нос и рот, ибо едкое гнилое зловоние буквально душило, она осветила пространство, чтобы лучше рассмотреть помещение.

В тусклом свете фонаря взору девушки открылось некое подобие средневековой пыточной комнаты. Оливия увидела несколько саркофагов «Нюрнбергской девы», прикрепленные к стене «молитвенные кресты», поблизости стояла дыба, кресло допроса, решётка-жаровня, на полу лежали «вилки еретика», ошейники с шипами и разные приспособления для увечья рук. На стенах и полу темнели следы крови, а вокруг лежали человеческие фекалии, издававшие ту самую невыносимую вонь, а также разложившиеся нечистоты и человеческие кости.

В центре этой комнаты Оливия увидела Тома. Он стоял неподвижно, вглядываясь в темноту противоположной стены.

– Том! – Оливия подбежала к брату и увидела его побледневшее, ничего не выражавшее лицо. – Том, что с тобой? Ты меня слышишь? Том!

Она встряхнула мальчика за плечи, но Том продолжал неподвижно стоять и смотреть в пространство равнодушным взглядом. И тут Оливия услышала до боли знакомый, неоднократно являвшийся ей во сне и наяву, мужской голос:

– Анна…

Леденящий душу страх сковал Оливию. Резко выпрямившись, точно пружина, она, тяжело дыша, медленно повернулась. Свет фонаря осветил пять страшных, изувеченных человеческих фигур, но взгляд Оливии приковала лишь одна из них.

Тёмные волнистые грязные волосы спадали до талии, обрамляя орлиное жёсткое обросшее лицо, на котором ярко сверкали аквамарины хищных глаз. На этом человеке была разорванная, в запёкшейся крови, серая льняная рубаха и тёмного цвета штаны. Рваная одежда немного открывала костлявое бледное от недостатка света тело, и когда свет фонаря ударил ему в лицо, человек, зажмурив от боли глаза, поспешно опустил голову, но почти сразу вновь поднял её. Когда же он рассмотрел девушку, в его глазах вспыхнуло настоящее безумие. Медленно и слегка раскачиваясь, человек двинулся на Оливию и Тома.

– Анна.., – хрипло прошептал он.

От вида этого жуткого зрелища первоначальный сковывающий страх мгновенно сменился паникой, и, схватив брата за руку, Оливия бегом ринулась прочь. На лестнице Том упал, а девушка непроизвольно оглянулась – пять фигур медленно двигались в их сторону, волоча ноги и хрипло, по-звериному, дыша. Они были похожи на оживших мертвецов, тех, над которыми девушка смеялась при просмотре фильмов ужасов про зомби. Но теперь это был реально воплотившийся кошмар, мучительный и нескончаемый. Безумие её разума ожило наяву, чтобы продолжить преследовать Оливию и, в конце концов, свести с ума.

– Анна.., – вновь ужасающе знакомым голосом прорычал оживший мертвец, отчего Оливия вздрогнула и завопила точно помешанная.

Схватив Тома, она вскинула его худое тело на спину и, что было сил, кинулась вверх по лестнице. Несколько раз девушка спотыкалась, путаясь в подоле рубахи, ноги изнывали от двойной нагрузки, а грудь разрывалась от тяжёлого дыхания. Тело покрылось потом, и силы оставляли её с каждым новым шагом, который давался всё с большим трудом. Инстинктивно оглядываясь назад, Оливия видела, что живые мертвецы уверенно шли следом, с каждой секундой всё больше ускоряя шаг. И от вида их уродливых лиц, судорожной походки и мрака, царившего вокруг, обезумевшая от страха девушка, дрожа всем телом и визжа от невыносимого животного чувства безысходности, из последних сил бежала вперёд.

Оставалось преодолеть всего несколько ступенек, когда вновь раздался знакомый голос.

– Анна…

Сама не понимая почему, Оливия оглянулась на этот призыв. Мужчина из сна неумолимо приближался, и она явственно чувствовала исходящий от него запах смрада. Пытаясь схватить девушку за лодыжку, он протянул к ней руку с кривыми длинными когтями. От вида грязных костлявых, похожих на ветки, пальцев Оливия истошно отчаянно взвыла и из последних сил перелетела ступеньки, отделявшие её от спасительного коридора.

Пальцы мертвеца вцепились в ступень, но девушка с братом на спине уже была в коридоре. Фонарь с грохотом упал на пол, послышался треск стекла, свет погас, однако в конце коридора уже виднелась распахнутая дверь. В приступе смертельной истерики обессиленная Оливия побежала к двери, задыхаясь и держась одной рукой за стену, а позади слышались торопливые шаги пяти пар ног и глухое яростное рычание…

А природа бушевала. С небес обрушился проливной, холодный ливень. Громоздкие чёрные тучи закрыли небо, и их, озаряя тёмное пространство свирепой ночи, пронзали разряды молний. Гром грохотал, будто сотрясая землю. Ветер завывал, налетая сильными порывами и сгибая деревья, стонавшие под его напором…

Оливия выбежала на улицу, обретая в природе спасение. Вода освежающим холодным потоком окатила её, придавая сил и забирая страх и жар разгорячённого тела. Девушка сбросила брата с плеч и, схватившись за дверь, навалилась на неё со всех сил, чтобы закрыть.

– Анна!

Оливия остановилась. Лица её безумных преследователей оскалились, а мужчина, что кричал ей, называя другим именем, был уже почти рядом. От вновь накатывающей волны панического страха девушка испустила дикий вопль и в последнюю секунду успела захлопнуть дверь прямо перед хищным ликом ожившего мертвеца.

Схватив Тома за руку, Оливия понеслась предупредить родных об опасности.

– Немедленно просыпайтесь! – влетев в дом и с силой грохнув дверью, закричала она.

На бегу включая свет во всех комнатах и схватив внушительного размера нож и скалку, девушка вместе с Томом фурией ворвалась в комнату родителей.

– Просыпайтесь! Живо!

Маргарет и Джон Томпсон, проснувшись и медленно приходя в себя, непонимающе щурили от света глаза.

– Что происходит, Оливия? – спросила мать, ошарашено оглядывая вымокших насквозь дочь и сына.

Девушка хотела ответить, но раздался страшный шум разбитого стекла, а следом дикий вопль перепуганной насмерть Даниэлы. Оливия, было, рванулась в комнату сестры, но Даниэла, едва не сбив её с ног и вопя от ужаса, сама вылетела оттуда. В этот момент один из уродливых преследователей Оливии медленно поднялся с пола и, раня ноги и руки осколками стекла, скаля лицо в хищной открывавшей сгнившие зубы гримасе, двинулся на неё. Схватившись за дверную ручку, Оливия захлопнула дверь и повернула замок, не позволяя преследователю ворваться в дом. Тот стал с силой колотить в дверь, и в тот же миг послышался шум разбитого стекла в гостиной, а входная дверь с грохотом упала.

– Что происходит?! – в ужасе крикнула мать, прижимая Тома к себе.

Оливия подбежала к родным, а на пороге дома уже стоял Он и пристально смотрел на неё.

Мокрые от дождя волосы девушки потемнели и облепили изящную шею и скулы, а тонкая шёлковая рубаха облегала точённую фигуру, подчёркивая каждый её контур.

Губы мужчины изогнулись в хищной, но в тоже время нежной улыбке, и он двинулся к ней. Дверь из комнаты Даниэлы с шумом треснула, а из гостиной вылетел один из живых мертвецов и, прихрамывая, бегом кинулся к ним. Оливия толкнула родных в спальню, но дверь закрыть не успела, и когда мертвец пытался ворваться в комнату, она с силой и диким криком ударила его скалкой по лицу. Тот, взревев от боли, ослабил натиск, и совместными усилиями они закрыли дверь.

Мир будто бы перевернулся, Оливию трясло от страха и полного непонимания происходящего, в голове вновь смешались голоса, а комнату огласили громкие, переходящие в панические вопли, крики её матери и сестры.

– Да успокойтесь вы, наконец! – рявкнул мистер Томпсон.

Женщины на мгновение успокоились, но когда в дверь вновь начали исступлённо долбиться, опять зашлись в крике.

– Да успокойтесь же вы, ну! – закричала в свою очередь Оливия. – Скорее выбирайтесь из окна и бегом к машине!

Даниэла и Джон Томпсон открыли окно, и все по очереди стали покидать комнату. Выбравшись на бушующий простор, они бегом кинулись через весь двор и, обогнув дом, добежали до машины, которую мистер Томпсон не закрывал, оставляя ключи в бардачке. Но с другой стороны на них уже надвигались ожившие мертвецы. Один из них успел схватить липкими пальцами Оливию за запястье, она истерично завизжала и в безумии воткнула нож в грудь человека по самую рукоятку. Перед девушкой стояла изуродованная женщина со слипшимися волосами, грязным серым лицом и тёмными глазами. Она отпустила её руку и, оскалившись в гнилой улыбке, медленно вытащила нож из груди. Густая чёрная кровь потекла по её серой, и без того окровавленной, рубахе, и женщина, подняв нож, медленно двинулась на Оливию.

Время будто остановилось. Крики матери, сестры и отца слились с раскатами грома, шумом дождя, голосами в её голове и голосом мужчины, кричавшего это проклятое имя «Анна».

До ужаса ошеломлённая всем происходящим Оливия рванулась к машине, которую мистер Томпсон к счастью уже завёл. Маргарет сидела подле мужа, а Даниэла дрожащими руками обнимала молчаливого, отсутствующего Тома. Оливия влетела на заднее сиденье к сестре и брату, и машина рванулась с проклятого места по размокшей от ливня дороге.

– Кто это был?! – истерично взвизгнула Даниэла.

– Преступники, – сурово ответил мистер Томпсон. – Грабители, убийцы, маньяки.

Все в ужасе молчали. Оливия тяжело дышала и, пытаясь справиться с приступами мигрени, смотрела в окно на удаляющиеся в темноте фигуры. «…Анна… Анна…» – шептал устрашающий голос в её голове, а лицо того мужчины, столь до боли знакомое, вновь и вновь проносилось перед глазами.

Глава 3

Отель четырёх звёзд, оформленный в стиле Регентства, находился неподалёку от порта почти в самом центре города, разместившись на георгианской террасе в тени старинного замка и в окружении тихих ландшафтных садов.

Все свои вещи, деньги и банковские карты поспешно бежавшая семья Томпсон оставила в доме, но у предусмотрительного главы семейства в машине было несколько тысяч наличных и запасная карта, где лежали деньги, на которые они заказали двухместный номер с двумя отдельными кроватями и диваном.

– Ты заметила, как на нас посмотрели?! – возмущалась Даниэла, когда вся семья вошла в номер. – Как будто мы оборванцы какие-то!

Томпсоны действительно выглядели очень жалко, если не сказать ужасно. Швейцар и администраторы гостиницы были шокированы, увидев на пороге насквозь вымокшую семью, в ночных вымазанных грязью одеждах, прибывшую к ним поздно ночью. Хорошо ещё, что в машине завалялось пару тёплых кофт, которые девушки накинули на плечи, чтобы согреться.

– Успокойся, Даниэла, – попросила её Маргарет.

– Не могу! – простонала Даниэла. – Мы остались без нормальной одежды! Что нам теперь делать!?

– Поблагодари бога, что мы остались живы, – сурово произнесла Маргарет. – Ваш отец сейчас разговаривает с полицией. Возможно, уже завтра мы сможем забрать свои вещи, а пока пойдите и вымойтесь.

Не споря, девушки послушно проследовали в ванную, а персонал отеля предоставил им несколько сухих чистых халатов, тапочки, и в номер был подан горячий чай с десертом.

Потом Даниэла, лёжа в кровати, чтобы хоть как-то избавиться от назойливых воспоминаний о пережитом, пыталась смотреть телевизор, а Оливия, стараясь унять не проходящую дрожь в теле, просто стояла возле окна. Маргарет уговаривала Тома хоть немного поесть, когда вернулся мистер Томпсон.

– Какие новости? – с надеждой спросила Маргарет.

– Сказали, что разберутся, – устало произнёс Джон. – Съездят, проверят, затем сообщат, когда можно приехать и забрать вещи.

Маргарет улыбнулась, здоровый оптимизм всегда помогал ей справиться с любыми проблемами, а потому даже в такой невесёлой ситуации она постаралась увидеть лишь положительные стороны.

– Значит, всё хорошо, – мягко произнесла она. – Теперь мы можем лечь отдыхать.

– Нам следовало придерживаться сложившейся годами традиции, – невесело произнесла Даниэла. – Отдыхать только за границей.

Шёл второй час ночи, утомлённое неожиданными перипетиями семейство быстро уснуло, и лишь Оливия, по-прежнему находясь в глубочайшем напряжении, лежала в кровати рядом с сестрой с распахнутыми глазами, страшась новых неожиданностей этой мистической ночи.

Гроза закончилась, тучи ушли, оставив сияющую луну изливать мягкий свет на мерцающую от влаги землю. Лёгкий свежий ветерок, мягко и заботливо лаская деревья, цветы, траву и напевая сладкозвучную колыбельную, убаюкивал мир своими трепетными порывами и нашёптывал что-то чувственное и проникновенное. Улицы нежно мерцали, дрожа миллионами драгоценных капель на листьях деревьев, на каждой травинке, лепестках цветов, крышах домов и машин. Лужи на асфальте переливались серебряными бликами, играя лучами яркой луны, а её белоснежный, молочный лик безмолвно улыбался, скрывая мелодии своих вечных, как мир, тайн.

Сон по-прежнему не шёл к Оливии. Она тихо лежала и прокручивала в голове страшные события, свалившиеся на семью возможно даже из-за неё, а также пережитый смертельный страх. В голове раз за разом всплывало лицо того мужчины, ибо она знала его, но боялась признаться в этом самой себе. Это был тот самый человек, которого, согласно её сну, повесили в тысяча семьсот шестидесятом году. Кровожадный убийца, насильник, грабитель, осквернитель могил вместе с которым явились и его приспешники, коих повесили тогда же, более двухсот лет назад. Только вот как такое было возможно, понять Оливия не могла, приходя к выводу, что её безумный рассудок что-то напутал. Но нет, она очень хорошо запомнила его лицо, он снился ей каждую ночь, вот уже более года. И его голос… Этот голос так же преследовал её сначала во сне, а потом и наяву с первой минуты, как они приехали в Дувр. Так что же всё-таки происходит? Где та грань между сном и явью, правдой и выдумкой? И кто та девушка, чьё имя он так самозабвенно повторял, точно заклятие? Анна… Кто она? Его жена, любимая? И не она ли так душераздирающе кричала от разрывающей сердце боли, когда Джеймса Максвелла повесили, быть может, на её глазах? Он так смотрел на неё… Смотрел с глубокой нежностью и любовью, словно она была для него дороже жизни… Неужели такой жестокий человек может так любить?

Оливия вновь услышала его тяжёлый и хриплый голос. «…Анна… Анна…» – вновь это имя. И ещё: «…Не бойся меня. Я никогда не причиню тебе зла…». Это говорил он, но по выражению его лица, с которым он преследовал её и ворвался в их дом, можно было прочитать только жестокое желание убивать.

Оливия вспомнила, какими глазами этот мужчина смотрел на неё. В момент их встречи жестокость, являвшаяся во взоре, мгновенно преображалась в нежность. Так он смотрел на свою Анну в день казни. Когда мертвецы преследовали их, он называл её этим проклятым именем. Возможно, он спутал Оливию со своей таинственной возлюбленной. А был ли это действительно тот самый повешенный? Это невероятно. Этого не может быть! Но с другой стороны, Оливия не могла ошибиться, лицо мужчины было ей знакомо до боли и смертельного страха, каждая черточка, каждая клеточка и голос.

В голове всё смешалось. Это самая худшая разновидность безумия, что могла с ней приключиться. Девушка со страхом сознавала, что ещё чуть-чуть, и она действительно отправится в психиатрическую лечебницу…

…Оливия резко поднялась. Она на миг задремала, ибо кошмар вновь приснился ей. Девушка, тяжело дыша, вытерла со лба выступившую испарину, её снова лихорадило. В ушах, пытаясь перекричать друг друга, вновь зазвучали странные пугающие голоса, из-за чего голова Оливии стала ломиться от сильнейшего сдавливающего напряжения. От резкой боли потемнело в глазах, перехватило дыхание, сдавило грудь, и казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Оливия взяла с тумбочки часы – время три ночи. Она встала с кровати и, медленно передвигая ноги и держась за стены, вышла на тянувшуюся вдоль всего второго этажа лоджию.

Оливию обдало свежим ветерком, и ей сразу стало легче. Благодатная прохлада с лёгкостью снимала напряжение и головную боль, а в глазах вновь стало проясняться. Голоса стихали, покой возвращался в душу, и девушка облегчённо улыбнулась. Высохшие волосы вновь превратились в милые кудряшки, которые теперь танцевали в такт скользящим порывам ночного ветра.

Опершись о скованные из тонкого железа в виде причудливых узоров поручни балкона Оливия, подставив лицо бархатному свету луны и ласкающим дуновениям бриза, закрыла глаза. Стояла практически мёртвая тишина, был слышен лишь шелест листьев да мелодичная песня накатывающих вдалеке волн.

Оливия сделала глубокий вдох, сполна наслаждаясь душистым, сладковатым ароматом цветов, среди которых явственно почувствовалось необычно нежное звучание её любимой фиалки. Здесь к нему примешивался аромат мокрой листвы и также ею любимый насыщенный запах сырого асфальта. Природа после дождя была столь совершенна и гармонична, что даже в городе чувствовалась её живительная сила, и девушка сполна наслаждалась упоительным блаженством и тем умиротворением, которое дарила ей эта сила.

Неожиданно этот долгожданный покой нарушило непонятно откуда взявшееся зловещее предчувствие. Оливия открыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь. Тихий спокойный вечер после прошедшей бури не мог предвещать ничего плохого, она находилась в охраняемом отеле в уютном номере со своей семьёй, все были живы и спокойно спали. Однако чувство тревоги не думало отпускать девушку.

Где-то совсем рядом раздалось шлёпанье по лужам. Оливия обратила свой взгляд в сторону, откуда доносился звук, и оцепенела – по освещённой улице уверенно в окружении своей шайки шёл мужчина из её кошмара. От невозможности происходящего Оливия впала в ступор, однако в следующую секунду её нутро облепили мерзкие щупальца непреодолимого животного ужаса. Он был здесь!

Мужчина остановился, рыща по сторонам глазами и, вдруг резко вскинув голову, взглянул на Оливию. Девушка вздрогнула, прекрасно понимая, что он искал именно её.

Ожившие мертвецы направились ко входу в отель, а Оливия кинулась обратно в комнату.

– Вставайте быстрее! – в ужасе закричала она.

Уставшие родные не хотели подниматься, однако Даниэла, пережив самое страшное событие в своей жизни, сразу вскочила.

– Что случилось?!

– Они снова здесь! Они нашли нас! – задыхаясь, кричала Оливия.

– Кто нас нашёл? – спросонья, ничего не соображая, вопросила Маргарет.

– Те преступники! Они здесь и идут к нам!

В холле раздались крики, от звука которых родители, вспомнив произошедшие недавно события, подскочили на кровати.

– Как они нашли нас?! – одновременно вскричали Маргарет и Даниэла.

– Да какая разница! – взревел мистер Томпсон. – Нам нужно убираться отсюда!

Схватив супругу за руку, он потащил её к входной двери, однако Оливия его остановила.

– Нет! – она закрыла дверь на дополнительный замок. – Они видели меня на лоджии и уже идут сюда.

– Что?! – взвизгнула Даниэла.

В коридоре послышались панические женские вопли, крепкая мужская брань, шум ломающихся дверей и выстрелы.

– Быстрее на лоджию! – крикнула Оливия, леденея от охватившей её паники.

Томпсоны кинулись к лоджии. Прямо в тапочках и халатах они побежали вдоль второго этажа, перепрыгивая через небольшие железные ограждения, отделявшие пространство каждого номера. Они миновали уже шесть ограждений, когда сзади раздался грохот выбитой двери. Оливия инстинктивно оглянулась, и в тоже мгновение на их лоджию вышел он. Поняв, что его обхитрили, мужчина оскалился в звериной гримасе злобы и, крикнув что-то другим разбойникам, двинулся по лоджии.

Томпсоны преодолели ещё три заграждения и остановились, прямо под ними находился парадный вход.

– Нужно перелезть и спуститься! – крикнула Оливия.

Даниэла посмотрела вниз – лоджию подпирали тонкие железные колонны.

– Спускаемся! – крикнула она, перемахивая через железные перила.

За Даниэлой последовала Маргарет, а следом Джон с сыном за спиной. И едва его ноги коснулись земли, как он рванулся к машине, чтобы успеть её завести.

– Оливия, скорее! – крикнула Маргарет.

Но девушка продолжала стоять и смотреть на приближавшегося живого мертвеца. В этот миг по непонятной причине в её душе возникло странное чувство доверия и тепла к нему, словно она знала его всю свою жизнь. И дело тут было не только в тех кошмарных снах, просто что-то иное колыхнулось в её душе.

– Оливия! – вновь отчаянно закричала Маргарет.

Девушка вышла из оцепенения, проворно перемахнула через перила и, оказавшись на земле, вместе с матерью кинулась к машине.

– Анна! – послышался хриплый крик зловещего незнакомца.

Оливия оглянулась, словно эта она была Анной, словно когда-то именно её он звал с таким же отчаяньем.

Из парадного входа появились его демонического облика дружки, вид у них был злой, нечестивый, порочный и беспощадный. Узрев эти потусторонние личности, Маргарет и Даниэла одновременно взвизгнули от ужаса, а мертвецы, покачиваясь, двинулись к ним.

– Оливия! – истошно завопила мать, призывая дочь сесть в машину.

Оливия запрыгнула в салон и закрыла дверь, в которую почти сразу начал ломиться один из этих омерзительного вида людей. Перепуганные женщины вновь исступлённо завопили, а Джон Томпсон заблокировал все двери и что было мочи нажал на педаль газа, буквально вдавив её в пол. Взвизгнув шинами, автомобиль сорвался с места, но не успел доехать даже до ворот, как на капот свалилось тело главного из преследователей. Мистер Томпсон от неожиданности затормозил, однако, увидев в лобовом стекле лицо бандита, сильнее нажал на газ и выехал прочь с территории отеля.

– Анна! – вновь закричал разбойник, будто не зная других слов.

Он вглядывался в сторону Оливии, пытаясь сказать что-то ещё, но мистер Томпсон выворачивал руль в разные стороны, пытаясь сбросить с капота этого страшного человека. Преследователь, который поначалу держался крепко, не выдержав резких виражей, отпустил руки. Его тело отбросило в сторону, и он покатился по земле, а автомобиль на скорости поехал вперёд.

Оливия оглянулась – мужчина поднялся на ноги, а его люди встали рядом. Больше они не преследовали запуганную семью Томпсон.

Светало. Призрачная завеса тумана окутала город. На востоке степенно поднималось солнце, придавая небу нежнейшие розовые, персиковые и кремовые тона, а сам его холст чарующего сапфирового цвета постепенно светлел, окрашиваясь в мягкий цвет васильков.

Томпсоны остановились на заправке. В ожидании, когда отец закончит наполнять бак, Оливия, прислонившись спиной к машине, прислушивалась к чувству тревоги, некоего странного ликующего волнения и душевного переживания. Чувства, как и мысли, смешались и перешли в состояние гибельного безумия. Девушка пыталась осмыслить, зачем этот человек её ищет, как ему удалось понять, где они находятся и почему она ощущает такие странные чувства к нему. Страх, боль, нездоровый интерес, смутное чувство притяжения. Оливия чувствовала прочную и необъяснимую связь между ними, что было похоже на болезненное наваждение, вызванное пережитым страхом. Но сейчас они поедут домой, в родной Лондон, и никогда больше она не встретит таинственного преследователя. Разве что в своих снах…

– Оливия, – обеспокоенный голос отца вывел её из лихорадочных мыслей. – Садись уже в машину.

– Да, – непроизвольно отозвалась девушка, усаживаясь на сидении и бросая быстрый взгляд по сторонам пустынной улицы со страхом и одновременно с надеждой вновь увидеть его.

Но вокруг никого не было.

– Оливия, дорогая, – едва машина тронулась с места, начала Маргарет, – думаю тебе пора рассказать нам, что происходит.

– Что? – повернувшись в сторону матери, удивлённо вскинула брови девушка.

– Да ладно тебе, сестрёнка! – вставила Даниэла. – Уже все поняли, что ты как-то связана с этими лихими бандитами.

– Ты о чём?! – опешив, воскликнула Оливия.

– Ты уже год сама не своя, – взглянула в зеркало заднего вида миссис Томпсон. – Приехали в Дувр – тебе стало только хуже. Ночью ты, оказывается, выходила из дома вместе с Томом, а вслед за этим приходят те мерзкие преступники и пытаются нас убить. В отеле ты единственная не спала, и снова те жуткие типы находят нас и преследуют. Я твоя мать, Оливия, я вижу, что с тобой что-то происходит, а ты даже не желаешь мне рассказать.

– В чём ты пытаешься меня обвинить, мама? – спросила шокированная девушка.

– Никто не пытается тебя в чём-то обвинить, – снова вставила Даниэла. – Просто мы хотим знать правду.

– Какую правду? Я не знаю этих людей и, также как вы, видела их в первый раз.

– Извини, но я в этом сомневаюсь, – усмехнулась Даниэла.

Миссис Томпсон повернулась в сторону дочерей.

– Оливия, детка, ты смотрела на того странного мужчину так, будто знала его. Ты постоянно оглядывалась на него и медлила, – Маргарет тяжело вздохнула. – Я видела твой взгляд… Что ты от нас скрываешь?