– Вампирские детки вырастают быстро, а эта тебе еще и по масти подходит. Будете плодить рыжих кровопьющих котят, если успеешь в ближайшие десять лет.
Кот раздраженное мявкнул, чисто символически стукнув друга кулаком в плечо.
*
Рыжая Маргрит задумчиво разглядывала свое отражение в изогнутом боке чайника. Металлическая поверхность, издеваясь, пририсовывала ей то огромный нос, то хомячьи щеки, то делала из нее рыбу-толстолобика. Словом, никак не способствовала уверенности в себе.
– Мар, и что ты собираешься теперь делать? Если хочешь, я могу поговорить со своим учителем, он не откажет, приютит, пока ситуация не прояснится. Может и про судьбу твоей что-нибудь узнает, – Анна накрутила на палец крупный светлый локон.
– Падальщик обещал помочь, сказал зайти через пару дней, – она со вздохом отвела взгляд от своего отражения и подняла глаза на подругу, хлопающую ресницами.
– Ты была у Гродрига? И какой он? – блондинка даже поддалась вперед, ожидая ответа. – Какой он вблизи?
– Я не рассматривала. И ему явно было слегка не до меня – он этого рыжего оборотня штопал. Какие у него плечи, ты бы видела…
– У Гродрига? Ну почему ты не позвала меня с собой?! – от ударов девичьих кулачков запрыгали чашки на столе.
– Да причем тут он? У Кота. И глаза у него…
Маргрит мечтательно закатила глаза, Анна разочарованно выдохнула. Видела она этого Кота, когда тот на их территорию приходил, ничего примечательного, на ее скромный вкус. В толпе пройдешь и не заметишь, вот Гродриг – да… Она встряхнула блондинистыми прядями, отгоняя от себя образ человека.
– Мар, а возьми меня с собой, а? Я правда буду себя адекватно вести. Мне бы одним глазком…
Маргрит снова перевела взгляд на чайник. Рыба-толстолобик смотрела на нее печальными глазами.
– Посмотрим…
*
Оборотень стоял раненным боком к зеркалу, аккуратно подцепляя когтями нитки, которыми он был зашит. Измочаленные, они тем не менее легко выскальзывали, чем там уж их обрабатывал маг – остается загадкой. А вампиршу, пожалуй, следовало отблагодарить, если бы не она, еще неизвестно, чем бы все для него закончилось.
Кот фыркнул, сгребая остатки нитей. Гродриг выпроводил его домой, как только рыжий пошел на поправку, аргументируя такую негостеприимность подраным диваном и подкрепляя угрозой отстричь когти. Но, к его чести, в одиночестве через весь город не отправил. Кот, в ответ, сделал вид, что не заметил, как старый друг свернул в сторону вампирского квартала.
Дом пах необжитостью – в последние годы оборотень дневал и ночевал на работе, не желая возвращаться в пустую квартиру. Даже обои до сих пор не переклеил – те красовались с длинными полосами от когтей, местами висели бумажными лохмотьями. Были бы и выбитые стекла, но Грод поставил вместо них какой-то самодельный артефакт, не пускающий дождь и снег, регулирующий температуру в помещении.
Мужчина прошел вдоль стены, ведя пальцами по горизонтальным царапинам. Не его когти – крупнее и острее, да и силы у владельца значительно больше. В этом ворохе воспоминаний предстоит провести целых три дня, именно на такой срок ему дали отгул на работе.
Лгать себе он не любил, и признавал, что с удовольствием провел бы эти дни даже в самой старой больнице города, а не в своем жилье. Но и продать квартиру тоже не мог.
Привычно перешагнул дыру в паркете, о которую в тот день споткнулся Падальщик, тогда еще не получивший свое прозвище, пришедший вытащить школьного товарища на воздух и взявший на себя все организационные вопросы.
Тот же Гродриг утаскивал его с кладбища и драил квартиру, вынося щепки, отмывая кровь. Рыжий машинально потер челюсть – друг не стал церемониться и просто отправил его в отключку, когда он попытался мешать, находясь в совершенно неадекватном состоянии. Но обиды он на него не держал – прекрасно понимал, что другого варианта справиться с ним не было, достучаться до разумной части можно было только в прямом смысле.
Оборотень сел на широкий подоконник, обводя взглядом холодное помещение. Потом все-таки собрался с силами и подошел к двери. Ручка привычно щелкнула, впуская его в бывшую спальню сестры. Взгляд сразу зацепился за фотографию в рамке. Он сам, Линда, Лизбет, ее подруга и невеста Кота, Гродриг. Ни единой трещинки на стекле, хотя он сам помнил, как в бешенстве сметал со стола все предметы.
Рыжий сполз по стеллажу на пол, сжимая виски. Надо взять себя в руки, лучше от его срыва никому не станет, а у них в городе очередной маньяк. Он повернулся к кровати, впиваясь в следы на изголовье. Кот точно знал – их восемь, в одном из них застрял вырванный коготь, который так и не получилось извлечь.
Мужчина осел на пол. Десять чертовых лет. И так никого и не нашли. Он ведь тогда потому и сменил место учебы, перешел к Гродригу в группу, досдав разницу за два года, подготовившись буквально за то злосчастное лето. Грод тогда только молчал, глядя на остервенело идущего к своей цели друга, и лишь изредка комментировал по его просьбе малопонятную теорию.
Лиз не вынесла испортившийся характер жениха, но тот даже ничего не почувствовал, когда нашел в почтовом ящике кольцо.
Это сейчас жажда мести подостыла, оставив просто механическую очистку города. А в то время это было единственной целью в жизни, единственным способом оставаться живым. Он лег на ковер, рассматривая трещины на потолке. Пожалуй, сейчас лучше сосредоточиться на том, кто выкашивает вампиров.
К идейным, как ни странно, следовало бы идти Гродригу. Он легче находил с ними общий язык. Сам Кот был слишком вспыльчив для этого – и одним ободранным боком он не отделался бы. Оставалось надеяться на то, что они переживут очередное дело, а Грод в очередной раз не попытается положить на стол заявление по собственному.
– Нитки достань, – над головой раздается напряженный голос. – Это не спешно, не когти, а стекло, но нужно.
Гродриг аккуратно поддерживал руку, благо, правую. Оборотень вынырнул из раздумий, плавно поднимаясь с пола. Маг тем временем пустился в размышления.
– Нет, я все понимаю, пришел без предупреждения и, скажем так, не вовремя, но кидаться вазой – уже перебор.
– К кому пришел?
– К Ривей. Правда, потом мне вслед запустили пепельницей, и вазой. И по их осколкам повозить,спасибо, что не отпинала. Нас ждут на беседу сегодня ночью, в «Лунном стекле».
Брюнет долго терпел слишком медленное шитье друга, отобрал иглу и принялся сам себя зашивать, одним коротким заклинанием удалив осколки из раны. На завистливый взгляд ответил:
– Если бы ты более ответственно относился к непрофильным дисциплинам…
– Грод, не начинай, прошу! Виноват, дурак, исправлюсь, – он поскреб пальцами по щетине. – Пойду побреюсь, а то с нее станется высказать мне за оскорбление ее чувства прекрасного. И тебе бы тоже не помешало.
Падальщик только посмотрел на него в упор, мол, не все же такие бездари в бытовой магии, и провел ладонью по щекам и подбородку, являя миру идеально чистую кожу.
– Выпендрежник, – оборотень хлопнул дверью ванной.
*
Ресторан «Лунное стекло» напоминал огромный аквариум в котором туда-сюда сновали нелюди всех рас и возрастов, правда, с достатком выше среднего. Кот чувствовал себя откровенно неуютно – для того, чтобы вписаться в это место, ему не хватало отнюдь не дохода, с этим-то проблем не было, но вот какого-то внутреннего ощущения своего права явно недоставало, как бы не старались сестра и мать в те далекие годы. Зато Гродриг сумел себя выдрессировать и явно не мучался никакой неловкостью, лавируя между столами, заметив Ривей за столиком у аквариума.
Вампирша пристально рассматривала переливающуюся чешую жемчужного лосося, откровенно фонящего магией. Дорогая рыбка, раскачивающая резерв мага при регулярном употреблении. Оборотень повел носом, втягивая запахи, доносящиеся с кухни. Грод аккуратно направил его в нужную сторону, незаметно впиваясь ногтями в руку, заставляя придерживаться приличий.
– Не позорь меня, – выдохнул он, направляясь к столу. – Ривей, ты как всегда прекрасна!
Маг, умудрившись не задеть тростью никого и ничего, приложился к ледяной ручке кровопьющей красавицы, словно всю жизнь это делал. Рыжего оборотня хватило только на вежливый кивок и удержание рвущегося наружу удивления. Ривей широко улыбнулась, обмениваясь с полукровкой приличествующей случаю вежливой мишурой. Брюнет еще и друга параллельно контролировал, чтобы тот не стоял столбом и двигался.
Бессмертная красавица одарила Падальщика улыбкой, скользнув по Коту равнодушным взглядом. Оборотня даже не зацепило – внимание от вампира явно не было приоритетом в его жизни, поэтому он спокойно доверил беседу Гродригу. Рыжий цепанул меню, чуть более нервным жестом, чем следовало. Ривей стрельнула глазками поверх меню, поймав взгляд Грода, но вот острый мыс туфельки прошелся по лодыжке оборотня. Если бы они не сидели достаточно далеко друг от друга, он поверил бы в случайность.
Алые губы на миг показали острые белоснежные клыки. Кот перевел взгляд, задумчиво рассматривая рыбу в аквариуме. Почему бы и нет?
Гродриг только хмыкнул, понял, что вкусы у них за долгие годы дружбы стали слишком похожими, когда принесли заказ. Да и рыба в принципе была в приоритете у магов из всей животной пищи, даже немагических видов, а уж тем более такая. Когда-то им читали лекцию о разнице в физиологии у обычных людей и у магов, даже самых слабых.
Как бы не пытался Гродриг причислять себя к людям, он был совершенно иным биологическим видом, особенно с учетом его наполовину нечеловеческого происхождения. Вампирша сжала тонкими пальцами бокал с кровью, окруженный дымкой заклинания. Чуткое обоняние говорило мужчинам, что кровь свежая. Для дорогих клиентов в «Стекле» держали целый штат доноров, разных полов и с разными группами крови.
– Итак, вы хотели поговорить, – она сыто прошлась по шеям, закрытой – Гродрига, и обнаженной – Кота, которого друг так и не заставил надеть галстук.
– Катрия, Аринэль. Был еще кто-то?
– Фу, Гродриг, нашел тему для застольного разговора! – она повернула небольшую пластинку в центре стола, отгораживая его пологом тишины от остальных посетителей.
– И все же? – рыба таяла во рту, потраченные на лечение силы начали постепенно восстанавливаться.
– Мне нужно больше информации, чтобы я могла тебе помочь.
Вместо ответа Гродриг вытащил из воротника рубашки длинную серебристую иглу, которую опустил на салфетку перед Ривей. Бессмертную перекосило, она отшатнулась от нее, радуясь, что вместе с отсечение звуков и «туман» поставила, не хватало еще, чтобы слухи пошли о ее несдержанности.