Страсть на холсте твоего преступления

Я провожу по засохшей краске подушечками пальцев, очерчивая полные губы Харриса. Табун мурашек разгоняется в пояснице, поднимаясь по спине к сердцу. Откуда они? Что меня испугало? Темнота? Холод? Нарисованный опасный взгляд голубых глаз? Нет. Мурашки неприятно заставляли вздрогнуть.

–Это не от холода и темноты, причиной моих мурашек всегда был ты, – шепчу я, смотря в голубые глаза своего ненавистного искусителя.

Глава 20.

Мои глаза в тебя не влюблены, —

Они твои пороки видят ясно,

Но сердце ни одной твоей вины

Не видит. И с глазами не согласно.

– Уильям Шекспир, Сонет 141

Я не спала всю ночь, прощаясь с клеткой, из которой меня кормили с руки, которая подарила мне столько тревожных, запутанных, эмоциональных дней. Я рассматривала белизну потолка, вид из сверкающего в ночи окна, шкафа и себя в отражении небольшого зеркала. Я опустила ноги на вечно холодный пол, по которому не могла ходить без обуви или носков и прошла к стоящему возле окна холсту. Я решила оставить картину Харрису, как подарок и воспоминание обо мне. Я подписала её, чтобы оставить частичку себя, свой почерк, роспись художника.

«Ничто не может изменить то, что мы разные»

Я эмоция, а ты её заученный носитель.

Проведав Эйвона, который спал на диване, я провела ладонью по его мокрому от холодного пота лбу.

–Ты уезжаешь? – хрипло больным голосом окликнул он и открыл шоколадные глаза. Я поджала губы от его плохого вида и кивнула.

–Понятно. Ты бежишь, – Эйвон прикрыл глаза, его белые крашенные волосы растрепались на макушке. Он выглядел измученно, будто ночь давалась ему с трудом.

Я ничего ему не ответила и молча вышла из дома. Я обратилась к одному из охранников, который до этого времени, следил за мной, чтобы я не сбежала. А сегодня он сам готов вызвать мне машину, чтобы я ушла. На часах 07:45. На улице морозное, холодное, скрывающее солнце утро. Харрис и жители поместья не успели проснуться, а я уже бегу. Бегу из своей клетки, бегу от места, из которого раньше я мечтала сбежать. Так почему в груди колючее, распирающее, жгучее чувство? Будто выбили из-под ног и заставляют делать то, чего не хочешь? Я покачала головой, кидая мимолетный взгляд на дом Харриса, запрыгивая в машину, которая отвезёт меня домой.

Мой дом. Я стояла на крыльце перед дверью, когда охрана с шокированным выражением лица, впустили меня внутрь. Я сжимала сумку на плече и дрожала, но никогда не признаю, что стою перед своим страхом. Перед местом, в которое тревожно возвращаться, потому что не знаешь ждут ли тебя. Как отреагирует мама? Что она скажет про отца? Какую ложь я должна буду поддерживать?

Дверь открывается и меня обдувает ветерок, я прикрываю глаза в волнении.

–Терра? – раздается итальянский голос Энцо, и я распахиваю глаза, всматриваясь в острые черты лица. Он оброс. Щетина на щеках придает ему мужественности, делая его взрослее своего возраста. Сильный, коренастый, красивый.

Мы смотрим друг на друга, не скрывая свои разглядывания и я медленно осознаю, что внутри меня пусто. Сердце не бьется в волнении, руки не дрожат и не потеют, а дыхание остается спокойным и ровным. Тереза три месяца назад расплылась бы в счастливой улыбке, увидев оценивающий взгляд Энцо. Но не сейчас, ведь что-то изменилось. Я поменялась.

–Так и будешь стоять или пропустишь меня в дом? – от моей резкости и холода, он на секунду вскинул брови и замялся.

–О, конечно, прости, – он шире открыл дверь, и я прошла мимо, но не слишком далеко, Энцо мягко схватил меня за запястье. Я посмотрела вниз, на наше соприкосновение и только потом подняла глаза на парня.

–Твое возвращение неожиданное. Я растерялся, но рад, что ты вернулась, – тепло в его голосе заставило мои губы сжаться и я выдавила улыбку. Я хотела увидеть маму, обнять младшую сестру и почувствовать бывалую строгость. Я вернулась домой, но это была не старая «Я» и после встречи с Энцо, я полноценно пришла к этому.

Мама сидела в гостиной за чашкой чая, которую ей подавала одна из горничных. Когда я появилась в дверном проеме, ложка в ее чашке неприятно упала, и она расширила глаза.

–Лилиан, – прошептала удивленно мама, заставив меня дернуться. Лилиан. Меня так редко называли вторым именем и только Эйвон смеет коверкать его. Я улыбнулась, насколько смогла и сделала уверенные шаги вперед. Мама не из тех людей, кто после долгой разлуки бежит с объятиями и улыбками, говоря о том, как без меня было плохо.

Она сдержанна, хладнокровна и никогда не признается, что тосковала.

–Нас не предупреждали, что ты вернешься так скоро, – произнесла она и я нахмурилась, наблюдая за удивленной горничной, которая скрывалась в столовой. Интерьер слегка поменялся, некоторые вещи подверглись перестановки, добавились домашние цветы. Запах и атмосфера осталась прежней.

–Нас? Я вернулась, как только узнала про отца. Задержалась, но не могла отменить учебу, – я врала, решив, что это наилучший вариант. Раз отец не доверял даже маме на то есть свои причины.

–Полагаю, тебе обо всем известно, – она поставила чашку на кофейный столик. Разгладив плиссированную юбку, мама устало подняла глаза. И я только заметила, как потускнел ее взгляд и как сильно видны синяки под ее глазами. М-да, мое отсутствие повлияло на всё. Изменило и разбило многое. Даже маску непоколебимой строгости Маргарет Хендерсон.

–Не многое. Отцу назначили суд, и все полномочия компании перешли ко мне. Официальный переход состоится через полтора месяца. Я стану главой компании, – отчеканила я и глянула вниз, на свою сумку.

–Верно, но документы украли. Официального перехода может и не быть, Лилиан, – повторила мама, устало облокотившись на спинку дивана. Идеальная осанка пала.

Я расстегнула сумку, коснувшись шершавой поверхности папки и выдохнула. Все из-за них. Из-за чертовых документов. Та ночь, тот взгляд, голос. Черная папка перевернула всю мою жизнь.

Я кинула папку на столик перед мамой с глухим шлепком, от чего некоторые бумаги нелепо выпали. Это те самые документы, которые ранее признавались украденными. И какое было моё удивление, когда утром я нашла их на столе в своей комнате. Они просто оказались там, хотя я всю ночь не смыкала глаз. Ну или может спала чуточку, каких-то три часа. За это время Харрис принёс их мне, положил на стол и… И всё? Ни слова извинений, объяснений или смысла, будто он знал, что я уеду без предупреждения. И меня невероятно бесила мысль, что он знает меня настолько, что уже продумал мои шаги наперёд. Но зачем он вернул их? Разве это не главный шантаж над всей семьёй Хендерсон?

Мама долго смотрела на папку, будто я подсунула ей ядовитую змею. Жар покрыл мой лоб, а голова неестественно закружилась. Я и представить не могла, как отреагирует мама на документы. Дочь, которая резко пропадает на три месяца из дома, возвращается с украденными документами, которые свергнули семью Хендерсон, поставив их на колени.

Мама встала через долгую минуту, поднимая голову и я вскинула брови. В голубых глазах матери пестрил гнев и ярость. Самая настоящая нескрываемая ненависть.

–Это ты подстроила? – выдавила она и я расширила глаза в шоке.

–Что?

–Это был твой план? Ты хотела посадить отца? Ты подстроила кражу, из-за которой от нас отказалась половина Дублина? – она забросала меня громкими вопросами. Я стояла в ступоре, приоткрыв рот от удивления на ее невозмутимые слова. Какого черта она говорит?

–Ты с ума сошла? Вы моя семья! Как я могла подставить собственного отца? – я кричала в ответ, заставив ее сделать маленький шаг назад. Она испугалась моей эмоциональности, потому что до этого всегда запрещала выражаться. Запрещала поднимать голос. Мама говорила мне быть тихой, скромной и склонять голову перед старшими.

–Откуда они у тебя? Кто тебе их дал, Тереза? Где ты была все месяца? Говори мне правду, иначе я вызову детектива, и он будет разбираться со всем сам! – крикнула мама, топнув ногой в мою сторону. В зал забежал Энцо, в ступоре остановившись в дверном проеме. Я не отводила глаз от гневного лица мамы и не могла поверить в правдивость ее слов. Я покачала головой, разочарованно потянувшись к папке.

–Не смей трогать документы!

–Они мои, мама! Компания моя, отец переписал ее на меня, черт возьми. Вот весь план, мама. Он хотел защитить себя, защитить тебя и Дороти от безумных людей Андреаса. Он переписал все на меня, на свою старшую дочь, чтобы в случае чего, вся сила Андреаса перешла на меня! На меня, ты слышишь? Он пожертвовал мной, чтобы спасти остальную часть семьи, – я кричала, разбрасывалась правдой и не могла смотреть на пораженное лицо матери, в попытках остановить учащенное дыхание.

–Что он, черт возьми, за родитель, если решает пожертвовать своей старшей дочерью? Он можно сказать, продал меня! Бросил на произвол судьбы, а ты кричишь на меня, обвиняешь меня! Да как ты смеешь повышать на меня голос?! – продолжала кричать я, чувствуя, как заканчивается воздух в легких.

–Не смей клеветать своего отца! – в ответ кричала мама и я начала задыхаться. Воздуха становилось меньше, а глотки давались все труднее. Силуэт мама размывался в моих глазах, как и внутри меня. Она была водной гладью, в которую бросили камешек, нарушив чёткую картинку.

Моя семья пошла против меня. Мой отец свалил опасность на мои плечи и исчез. Он думал, что я поверю в его честь, которую он пытался твердить на том диване. Пытался твердить, что выбрал семью. Он выбрал семью, но не меня.

–Терра, – голос Энцо приближался, и я ощутила его горячие руки на своих плечах.

–Убирайся! Я не могу доверять той, кто бросил свою семью на столько месяцев в трудные времена. Какая из тебя наследница, Лилиан? Ты ни с чем не справишься. Ты слабая, маленькая девчонка, которая не справится с конкуренцией. Твой отец, вот настоящий владелец и когда мы разберёмся с правдой, всё вернётся на свои места, – яд мамы отозвался в ушах звоном. Мне хотелось закричать от досады. Маленькая девочка. Слабая, слабая, слабая. Закричать от всей лжи, в которой я росла. В семье, где родной отец оказался против меня. Энцо обнимает меня за талию, пытаясь привести в себя. А я проваливаюсь все дальше, в глубины своей паники и разочарования, которым пропитан ее голос.

–Пока я не добьюсь правды, ты и на метр не подойдёшь к нашей семье, Тереза. Ты меня очень разочаровала, – продолжала говорить она. Руки Энцо сжались на моей талии, он ободряюще погладил меня.

–Не трогай ее, – медовый баритон. Мне послышалось? Это голос Харриса?

–Как Вы сюда проникли? – мама вскрикнула, держась за сердце и с опаской отходя от дверного проема.

Я всего лишь хотела увидеть, что с ними все в порядке. Услышать радостный голос Дороти, которая выбежит ко мне с криками «старшая сестра» и обнимет. Вместо этого я стою на грани паники.

–Я не ясно выразился? Отпусти ее, – повторился баритон Харриса, и я подняла голову. Энцо держал меня за талию, чтобы я от нехватки воздуха не повалилась на пол. А Харрис, действительно стоял в моем зале. В моем доме. Его утренний костюм идеально сочетался с белой накрахмаленной рубашкой, и я непроизвольно улыбнулась от величественности вида. Я рада видеть его, хоть и никогда не признаюсь в этом. Он стояла в моем доме, на чужой территории, но смел отдавать беспрекословные приказы. И черт, как же он возбуждал и будоражил сознание. Я попрощалась с ним мысленно и оставила сердечный подарок в своей клетке, но он вернулся. И вернулся в таком королевском виде, будто приехал вытащить меня из лап злой королевы. Я радовалась, ликовала в душе.

–Я попрошу Вас покинуть дом, мистер Райт, – Энцо отпустил меня и достал из-под пояса пистолет. Я вскрикнула, когда тот прицелился на Харриса.

–Я покину его только в присутствии Терезы, – объявил Харрис, и я осмелилась встретиться с ним взглядом. Уверенный. Он пришел за мной, забрать меня и спасти. Я еле заметно улыбнулась, сделав шаг в его сторону. Рука Энцо поднялась, загородив мне путь к Харрису. Я недоуменно посмотрела на телохранителя, в котором раньше видела предмет своего обожания.

–Ты останешься в доме, Тереза. У меня приказ защищать каждого члена семьи Хендерсон. Я не позволю тебе покинуть поместье, – твердил Энцо, серьезно осматривая мое лицо. Я бы расплылась от его защиты, честное слово. Но у меня поменялись приоритеты и кажется, вкусы.

–Если ты не слышал, мама выгнала меня из дома, – упомянула я, бросив тяжелый взгляд в сторону удаляющейся фигуры мамы. Она пыталась сбежать в столовую.

–Миссис Хендерсон был на взводе, на эмоциях сказала лишнего, Терра, – мягко пытался объяснить Энцо.

–Какая она к черту Терра? – Харрис сделал гневный шаг вперед, и я вскинула брови.

–Тереза, мать его, Хендерсон. Не забывайся, ты всего лишь телохранитель. А так как твой босс, мистер Хендерсон сейчас под стражей, она старшая и является главой семьи, – грубо прорычал Харрис. Я задышала, будто дыхательные пути раскрылись от закупорки, гордо поднимая подбородок и проходя Энцо. Он цеплялся за меня взглядом, тем самым, что одаривал каждый разговор и встречу в беседке. Я с сожалением обернулась, захватив в руку папку и прикрыла глаза. Харрис возвышался над моей фигуркой, покрывая своей высокой тенью. Я подняла голову, желая, чтобы на все мои вопросы нашлись ответы. Я сбежала домой из клетки, но за месяцы многое изменилось. Отношение родной матери, настоящие намерения отца, я… Я была главным изменением, удивившим саму себя.

Из дома мы выходили молча, садясь в блестящий Астон Мартин. Машина, что ни на есть подходящая ауре Харриса Райта.

–Если нужно, я поеду в компанию вместе с тобой, – Харрис первым нарушил молчание, и я повернула голову на его острый профиль. Тот, кто украл меня, насильно держал в своем поместье, сейчас стал тем, кто спас меня.

Иногда, самыми яркими героями становятся те, кто когда-то был самым опасным антагонистом. Если мы изменяемся и становимся героями, то и наши враги могут измениться и стать нашими союзниками. Но он по-прежнему является человеком, отвергнувшим меня, и я готова сделать всё, чтобы он испытал похожие чувства, о существовании которых даже не подозревает.

–Я не просила твоей помощи и защиты, напоминаю, – выдавила я, открывая окно, чтобы свежий воздух охладил мой пыл. В глазах стоял образ гневной мамы, ее искривленного рта, когда я повысила на нее голос. Разочарование. Я боялась стать разочарованием, и она всего пару минут назад сказала об этом.

–Правда? Мне так не показалось, – нахально улыбнулся он. Я цокнула языком.

–Мне не нужна помощь! Я в силах справиться сама, Харрис. Я наследница и на мои плечи свалилось слишком многое, но во мне ирландская упертая кровь, которая никогда не даст мне упасть. Я сделаю все, чтобы Хендерсон Консалтинг стояла на ногах и не имела конкурентов, – отчеканила я, делая глубокий глоток воздуха. Он молчал, смотрел на горящий светофор, свет которого падал на капот машины.

–Я не сомневаюсь в тебе, – начал мужчина и я задрожала.

–Не продолжай, – попросила я. Я слишком многое испытываю к этому мужчине, чего быть не должно. Но с каждым днем я будто вырабатываю особенный Стокгольмский синдром, который тянет меня к нему. Я была его заложницей, а он моим грабителем. Я сидела в своей «клетке», из которой не было выхода, а он молча ласкал меня своими руками, сближаясь со мной. А теперь мы конкуренты, которые обязаны сотрудничать.

–Ты бежишь от меня, стремишься быть как можно дальше, но не собираешься признавать один известный факт. Тебе понадобится моя помощь, Тереза. Ты можешь не замечать реальной проблемы, нависшей над компанией, но я давно в бизнесе и увижу малейшее изменение в контактах, в документах и в сотрудничестве. Тебя захотят обмануть, свергнуть и унизить, так как это иерархия, где ты являешься всего лишь неопытной девочкой, а все они акулы и львы бизнеса. В одиночку ты не сможешь противостоять им, – он говорил медленным и спокойным тоном, будто боялся задеть меня. Я кусала губу, пытаясь концентрироваться на холодных улицах Дублина. Слабая, слабая, слабая. К черту её слова!

–Через полтора месяца меня либо убьют, либо отберут компанию, либо все будет хорошо, но ты в любом случае уйдешь, – в обвинительном тоне я сжала челюсть, пытаясь скрыть давящую боль в груди. Харрис замолк, я заметила, как сжался руль, показывая мне сильный кулак.

–Да, но нам хватит времени обучить тебя, девочка, – он сменил настрой в салоне машины, и я выдохнула. Не отрицал. Харрис не отрицал то, что уйдет. Он действительно так и поступит. Уйдет, как только свергнет Андреаса. Уйдет и не оглянется, потому что я всего лишь его интерес, на который он падко кинулся из-за жалобного взгляда моих зеленых глаз. Но больше он их не увидит. Все будут смотреть, но никто не будет видеть меня.

–И тебя не убьют, – заверил Харрис, и я с шумом хмыкнула.

–Обнадеживаешь.

–Зачем ты отдал мне документы? Это часть плана? – спросила я, когда мы остановились на светофоре. Харрис нахмурился, словно грозный пушистый волк с тёмной шерстью.

–Почему всё, что я делаю для тебя, должно быть частью плана? – грубо спросил Харрис и я поддалась к нему, рукой зачем-то потрогав его бицепс, который затвердел от моего касания.

–Потому что я не доверяю тебе, и у меня нет причин доверять, – высказала правду я и он повернулся профилем ко мне, оказавшись ближе, чем я предполагала. Я чувствовала запах его духов, обволакивающие мои лёгкие шелковым одеялом и мне захотелось задохнуться его запахом.

Он остановился у торгового центра и пробежался беглым взглядом по моей одежде. Я была в легких светлых брюках и белой рубашке, на плечи было накинуто черное пальто. Спасибо Эйвону за то, что прислушался ко мне.

–Если хочешь поиметь всех, придется начать с себя, – с этими словами он вышел из машины и открыл мою дверь. Я осмотрелась и глубоко вздохнула, когда увидела дорогие бутики с одеждой.

***

–Иди-ка ты к черту, понятно? – выкрикнула я, отдернув проклятую шторку. Женщина-консультант удивлённо бросила на меня взгляд и так же резко отвернулась, продолжая перебирать вещи со стойки.

–Ещё раз некорректно выразишься и я нагну тебя в примерочной, девочка, даже не подумав о слабой психике покупателей. Все услышат мольбу твоих извинений, – зарычал за стойкой Харрис, и я слабо улыбнулась от злости в его голосе. Отдернув шторку, показывая только свою голову, я игриво закусила губу.

–Ты правда это сделаешь? – со смехом спросила я, застав его врасплох. Он встал в ступор, держа в руках вешалку с сексуально хмурым видом волка.

–Не испытывай меня, – коротко пригрозил мужчина и я глянула на его пальцы, умело управляющие чувствительными местами на моём теле. Харрис заметил мой взгляд, минутное молчание и взгляд голубых глаз опустился на моё нижнее бельё. Видимо шторка не так хорошо скрывала мой красный комплект белья, который был подарен Харрисом. Он сжал челюсть и тут же отвернулся, заставив меня хихикнуть.

Мы выбирали одежду долгие часы, от чего ноги гудели от непривычной ходьбы. Я встречала на нас мимолётные взгляды, когда мы проходили из бутика в бутик, встречая на своём пути различных людей. Я так давно не испытывала свободное хождение, что голова поначалу шла кругом от потока голосов и шума. Но это было моим привычным местом, когда маме надоедала духота дома, она всегда брала меня с собой по магазинам. Но ходить по магазинам с Харрисом – отдельное искусство.

Он чутко осматривает наряды, будто ищет тот самый, который хочет видеть на мне. А я бегаю за ним, пытаясь не пугать хмурым и холодным взглядом консультантов, желающих нажиться на больших деньгах Харриса.

–Вашей девушке к её прекрасным волосам идеально подойдёт цвет капучино, или зелёная блузка из новой коллекции, – мягко предложила девушка, отодвигая симпатичную блузку.

–Я не его девушка!

–Мы посмотрим цвет капучино, – сказал Харрис одновременно со мной, и я грозно сверкнула бровями. Он еле заметно улыбнулся и потянулся ко мне рукой, проводя большим пальцем по лбу.

–Ещё раз образуешь складочки на идеальном лбу, я не пожалею тебя одним оргазмом, девочка, – спокойным, непоколебимым, нерушимым тоном сказал Харрис, заставляя меня ахнуть, а девушку рядом смущённо захихикать.

–Мы же на людях!

–А ты предпочла бы остаться наедине?

–С тобой? Никогда! – буркнула я, схватив блузку гребанного цвета капучино.

–Врёшь, стрекозка, – пропел Харрис в след моим гневным и смущённым шагам. Я скрылась за шторкой примерочной и посмотрела на себя в зеркало. Не смотря на постыдные слова Харриса, я еле сдерживала глупый смех.

На бледной коже, покрытой еле заметными веснушками играла улыбка, касающаяся моих больших зелёных глаз. Я провела подушечками пальцев по своим щекам, по длине волос, по шее и наконец выдохнула. Я девочка, какой и кажусь. Мне едва исполнилось 21, а выгляжу я и вовсе на 18. Я не то что не подхожу на роль главы компании, мне не место рядом с таким мужчиной, как Харрис. Он высокий, я едва достаю ему до подбородка. Он сильный, мужественный, со строгими и грубыми чертами лица. Я нежная, хрупкая, бледная и по-детски невинная. Я не буду возвышать его перед другими, все будут смотреть на нас, как на отца и дочь. И я раз за разом буду убеждать себя в том, что его идеал – Илария.

Я перенесла сильный стресс с покупкой одежды, но осталась довольна выбранному деловому стилю. Это то, что было необходимо.

–Отвезти тебя домой? В твой настоящий дом? – спросил Харрис, минуту назад снова заставив меня пристегнуться, словно ребенка. От его слов я неловко укусила губу и глянула в окно. Мне не хотелось возвращаться к маме.

–Я бы покушала, – растянула время я, от чего брови Харриса взлетели вверх, а потом по салону машины раздался смех.

–Я действительно избаловал тебя, Тереза.

–И вовсе нет! Я и до появления тебя много питалась, – буркнула я и застыла, когда он приблизился ко мне со стороны водительского кресла. Он наклонился так близко, что опалил кожу щеки своим дыханием.

–Сколько не ешь, твоя фигура будет идеальна, девочка. Но я предпочитаю, когда ты питаешься, – признался он и заправил выбившийся локон волос за ухо. Я прочистила горло, поражённая признанием. Харрис завёл мотор машины, как заводил меня и выехал на дорогу. Я не могла прийти в себя, злясь на чертового мужчину.

Он принимал меня с излишней болтливостью, эмоциональным характером, да он только что признался, что принимал бы меня с лишним весом! Я смотрела на его профиль, поражённая характером ничего не испытывающего ко мне мужчины. Может он запудривает мне мозги? Может он не понимает, какие эмоциональные качели мне устраивает и как звонко я смеюсь, качаясь на них?

Мы остановились возле длинных ступенек, ведущих к французскому ресторану. Нас встретил мужчина, забравший ключи у Харриса и отгоняющим машину на стоянку.

–Я ни разу не была во Франции, но наслышана о французских десертах. Мне нравятся профитроли с шоколадным кремом, но я отдаю своё сердце английскому сладкому пирогу с бананами, сгущённым молоком и взбитыми сливками. Я попробовала его в итальянском кафе и не совсем уверена, правильный ли рецепт они выбрали, – говорила без остановки я, пока мы поднимались по ступеням к ресторану. Харрис шёл сбоку, поправляя пуговицы пиджака.

–Но отдаю должное, тирамису из какого-то сыра и кофе удивили меня. Вроде тирамису является итальянским десертом, – задумалась я и Харрис улыбнулся.

–Сыр маскарпоне, печенье саворяди, кофе и какао, – он досконально точно назвал мне рецепт десерта, и я приоткрыла рот.

Когда мы вошли в ресторан, Харриса уже ожидали и любезно провели к освещённому столику с белоснежной скатертью. Ресторан окружала французская мелодия, под которую парочка деловых представителей с женами в тишине обедали. Никто не смел нарушать идиллию ресторана, и я осмотрела свой внешний вид, совершенно неподходящий.

–Никто и слова тебе не скажет, пока ты со мной, – заметил мою растерянность Харрис. Я села за стол, улыбнувшись и уверенно подняв подбородок.

–Говорю тебе, Харрис, я даже в мешке с картошкой буду выглядеть элегантнее моделей с обложки Vogue, – от моего насмешливо уверенного тона он улыбнулся.

–Я не сомневаюсь, – осмотрев меню беглым взглядом, он тут же подозвал официанта. Харрис заказал цыпленка в бургундском вине, салат Нисуаз и вишневый клафути. Я замялась, осматривая названия блюд и Харрис улыбнулся, мягко забирая у меня меню.

–Луковый суп, савойское фондю и буйабес, – отчеканил официанту Харрис, и я вздохнула. Конечно, я посещала рестораны, но обычно не интересовалась кухней так, как делает это Харрис. Он гуру в изысканных блюдах и это поражает.

–Только не делайте фондю густым, добавьте белого вина, – поправил официанта мужчина и парень улыбнулся, кивнув и забрав меню.

–Луковый суп? Ты точно не собираешься целоваться со мной, – хихикнула я, замолчав, увидев прищуренные глаза Харриса.

–Эй, я пошутила. Ты продолжаешь поражать меня своим разнообразным рационом питания, – отвлекалась я от его серьезного лица и мужчина расслабился, перекинув ногу на ногу, принимая деловую позицию.

–Я хотел поговорить с тобой о твоем отце, – начал Харрис, и я замешкалась, смотря на него хмуро. Моя семья отказалась от меня и, если проведенное время с Харрисом заставило меня ненадолго забыть о утреннем инциденте, сейчас он захотел поговорить.

–Напомнишь какой он трус, что спустил всё на мои плечи? – хмыкнула я, разглядывая белую скатерть. В ресторане играла фоновая музыка пианино. Она придавала лёгкости и спокойствия, если бы не напряженный разговор.

Как они могли? Семья, что растила меня с младенчества. Семья, что воспитали меня, дали образование и какую никакую родительскую любовь. Мы с Дороти были прекрасными дочерями, которыми можно было гордиться.

Папа… Мой отец, который боялся на лошадь меня посадить, думая, что я наврежу себе.

Мама. Она всегда была строга, но чутко относилась ко мне. В ней была материнская любовь и привязанность к своим детям. Несмотря на жестокость характера, она могла заходить к нам в спальню и оставлять короткие поцелуи на лбу или желать приятного дня, хорошей учебы и успеваемости. Всегда правильно относилась к моему выбору и рисованию.

Закрываю глаза и вижу её гневное лицо, её слова…

–Это, само собой. Но кое-что он сделал правильно. Когда документы были украдены, Джеймс знал, что инициатором операции был я, так как я специалист в кражах. У меня особый почерк похищений, я никогда не оставляю улик и делаю всё за считанные минуты. Мне хватило двадцати минут, чтобы проникнуть в дом, оглушить бдительность охраны, защиту, камеры и взломать сейф. Но одну улику я оставил – тебя, Тереза. Только ты в ту ночь видела меня. И Джеймс пришёл ко мне. Появился прямо в офисе, надавив на жалость тобой, своей старшей дочкой. Он умолял меня защитить тебя, умолял освободить от лап Андреаса и готов был пойти на что угодно. Я спросил какая мне с этого выгода, защищать то, на что нацелится Андреас. И он предложил отдать половину своей компании мне. То, что он выстроил чистым трудом, ни разу не прибегнув к помощи мафии, незаконной торговли, готов был отдать нечистому мне, – он замолчал, наблюдая за моей реакцией. А я молча выжидала дальнейшего его рассказа.

–И ты согласился?

–Нет. Я засмеялся, испугав его. Мне не нужная была половина компании, так как деньги и собственный бизнес у меня уже был. Я играл не по правилам, играл не так, как хотелось бы Джеймсу. Я хотел забрать у него самое дорогое, тогда бы я почувствовал, что сделка состоится, – закончил он и сверкнул голубизной, подобной луне. Я сглотнула, боясь его признания.

–Что ты забрал у него?

–Тебя.