– Вы были замужем? – недовольно, как мне показалось, уточнил Симон, приподняв красиво очерченную бровь. – Не знал…
Не знать он не мог, и я, смущаясь, пролепетала, что жила два года в гражданском браке, но это ничего, это нормально, так все сейчас живут.
– Гражданский брак – это желание двоих получать удовольствия от жизни, не неся друг перед другом никаких обязательств. И если что не так, разбежаться, да ещё обманув один другого, как в вашем случае. Ах, до чего люди бывают глупы, – вздохнул чёрт с некоторой долей презрения, – но вернёмся к нашему вопросу.
– Как хотите, но Барсика я не отдам, – твёрдость и решительность придала мне сил. Глядя в глаза Симону и вновь поражаясь его нереальной красоте, я повторила свои слова. Чёрт внимательно следил за мной и еле заметно усмехнулся.
– Придётся, – тоном, не терпящим возражений, ответил он. – Придётся!
Почти одновременно мы посмотрели в сторону прихожей, где на коврике беспокойно спал Барсик, вздрагивая всем телом. Он как будто чувствовал, что за беда подкралась к нему. Слёзы навернулись у меня на глазах, и я, повернувшись к Симону, сказала дрожащим голосом:
– Пожалуйста, прошу вас. Пожалейте несчастное животное, ну зачем он Вам? Вы не любите котов, сами сказали. А я без него не смогу жить! Пожалуйста…
Я надеялась убедить пришельца, что мой котик ему ни к чему, тем более что он не чёрного цвета. Конечно, кроме себя, винить мне было некого, я действительно часто посылала всё к чёрту, Барсика почти каждый день, потому что он вечно путался под ногами. Бабушка очень ругала за подобные фразы меня и Мишку, который тоже часто упоминал нечистых.
– Вот явится к вам однажды он, – говорила бабуля, крестя во всех направлениях углы нашей квартиры, – тогда узнаете!
Почему должна была узнать что-то особенное я? Почему не Мишка? У него в доме живут черепаха и волнистые попугайчики, может, Симону лучше забрать их? Но я не успела высказать эту мысль до конца. Симон укоризненно заметил мне, что предлагать взамен Барсика животных из семьи брата, тем самым огорчая любимых племянниц, нехорошо.
– Не думал, что вы такая, – нахмурился чёрт, вы меня разочаровали.
– Хорошо вам говорить, – возмутилась я, чувствуя, помимо вины, непонятную симпатию к своему гостю, – вы и представить себе не можете, что такое одиночество. И представить не можете…
– Откуда вам знать, кто и что не может представить? – неожиданно тихо произнёс Симон, а его глаза как будто погрустнели. Он чуть придвинулся и коснулся своей лапой моей руки. Пальцы у него были тёплыми и мягкими. Запах хорошего парфюма одурманивал, чёрные глаза смотрели на меня с непонятным выражением; близость невероятного красавца завораживала. Моё сердце билось так сильно, что я боялась задохнуться. Только одно желание было сейчас у меня – чтобы Симон обнял и поцеловал меня, больше ни о чём другом я и думать сейчас не могла.
Симон поцеловал мне руку, и взгляд чёрных глаз вновь пронзил меня до самого сердца. Его лицо было совсем близко, и моё волнение сделалось запредельным. Я не смогу удержаться и отвечу на нежные поцелуи, которые уже начинались. Дыхание Симона участилось, он обнимал меня, и нас разделяло всего несколько миллиметров. Не знаю, что было бы дальше, но тут в прихожей громко мяукнул Барсик, и я опомнилась. Оттолкнувшись от Симона, я пересела подальше, стараясь не встретиться с ним взглядом. Он ведь читает мысли, мелькнуло у меня в голове, и теперь поймёт, что нравится мне. Очень сильно нравится, и предприми он ещё одну попытку сближения, я не стану противиться. Чтобы нечистый не догадался о моих чувствах, я стала напевать про себя детскую песенку, которую разучивала с детишками в садике.
– Лидия, – тихо сказал Симон, – Вы мне очень нравитесь. Очень!
Я смущённо молчала, не зная, как вести себя дальше в этой странной ситуации. Симон осторожно повторил своё признание и намекнул, что, если я отвечу согласием и мы проведём время, как взрослые люди, он не станет забирать Барсика. Это было то, чего я никак не ожидала. Но почему-то сразу обрадовалась. Конечно, я сделаю это ради Барсика, горячо убеждала я себя. И убедила…
Поцелуи Симона были необычными – нежными и одновременно страстными, и у меня захватывало дух от новых ошущений. Вот так, значит, целуются, успела подумать я. Всё, что было у меня до этого с Антоном, теперь казалось недоразумением, а других мужчин я не знала. Антон всегда думал только о себе и, получив удовольствие, сразу же засыпал, а я радовалась, что моему мужчине было хорошо. Я и понятия не имела, что бывает и так, как в эти минуты
– Не бойся меня, – послышался шёпот Симона, – не бойся, Лидочка.
– А я и не боюсь, – мой ответ, наверное, показался удивительным, и Симон, чуть отстранившись, всмотрелся в мои глаза. Улыбнувшись, он прижал меня к себе…
Необычность нового чувства завораживала. Мне самой хотелось обнимать и целовать неожиданного любовника и дарить в ответ то, что я получала от него. И не только в эти минуты. Пусть это будет сегодня, завтра, послезавтра. Пусть это не кончается никогда! Но "это" и не думало кончаться. Прижимаясь к горячему телу Симона, я была счастлива. По-настоящему счастлива, впервые за долгое время.
– Apres avoir disperse les baisers sur le corps, comme des roses dans le jardin d'automne, je me blottit contre toi sans pitie, et j'attends ton amour avec impatience… – тихо произнёс Симон, целуя мои волосы, из-за чего его голос звучал глуховато. Вот зачем мне был нужен французский язык, бабушка никогда не ошибалась!
"…разбросав поцелуи по телу, словно розы в осеннем саду, я к тебе прижимаюсь несмело и любви твоей с трепетом жду, " * – я знала эти стихи и на русском языке. Слушая красивое любовное стихотворение, я почему-то верила, что эти строки предназначены мне одной. В последнем катрене Симон чуть запнулся, и я закончила:
– Apres tout, l'amour pour nous vient un jour, le reste est une tromperie, un clinquant…
– Говоришь по-французски? Приятно удивлён, – улыбнулся Симон, убирая мой рыжий непослушный локон, – да, любовь приходит лишь однажды, всё остальное обман и мишура. Правильные стихи, правда, Лида? Особенно эти последние строки.
– Правда. И сама так думаю, – отозвалась я, – Симон!
– Что, Лидочка?
– Нет, ничего, – у меня не получилось спросить то, что хотелось.
Счастливый звездопад прекратился внезапно.
– Мне пора, Лидочка, – чуть виновато произнёс мой любовник. Или любимый, я уже не видела разницы, я полностью отдалась своим чувствам и ошущениям. Куда ему надо, зачем? Почему он не может остаться? Но вслух я спросила другое:
– А как ты доберёшься?
– На машине, – улыбнулся Симон и, встретив мой удивлённый взгляд, добавил, – мой "Nissan Qashqai" на автостоянке за углом.
– У моего брата тоже был "Ниссан кашкай", – я сказала первое, что пришло на ум, – а потом машину пришлось продать. Из-за моего долга банку. Мишка, как каторжный, работал, чтобы снова машину купить. И обязательно японскую.
– "Тойоту" взял? – я ничему уже не удивлялась и лишь только кивнула головой.
– Хорошая модель, – усмехнулся Симон, – спасибо, Лида, за гостеприимство. Я позвоню.
Долго ещё я стояла в прихожей, разглядывая себя в большом зеркале. До чего у меня глупый вид! Глупый, но счастливый. Это я видела точно. На работе я была рассеянной и плохо понимала, что делаю. Хорошо, что сейчас лето и детишек в садике совсем мало. Я очень ждала звонка. Симон не спросил мой номер телефона, но я успокаивала себя тем, что он и так его знает. Должен знать! Звонок раздался, когда я добралась домой и почти потеряла надежду увидеться с Симоном. Мне очень хотелось встретиться с ним ещё раз, ну хотя бы один.
– Лида? Добрый вечер, не мог позвонить раньше, извинишь? – приятный баритон щекотал мне ухо, и я чуть было не расплакалась от радости и от чего-то ещё. Конечно, я не против и буду рада новой встрече. Дома я успела только принять душ и выяснить, что номер телефона Симона принадлежит оператору сотовой связи Мурманской области. В задумчивости я рассматривала цифры на дисплее телефона. Почему Мурманск? Он же так далеко… Внезапно меня осенило, и я кинулась на балкон. Барсик кинулся вслед за мной, и я, споткнувшись от неожиданности, упала и больно ударилась коленками о порог балкончика. На ссадинах показались капельки крови, и я, повернувшись к коту, заорала:
– Барсик, чтоб тебя… – и вовремя прикусила язык. Растирая ушибленные колени ладонями, я выбралась на балкон, как оказалось, вовремя. Белый "Ниссан Кашкай" как раз заехал на парковку, и из машины вышел Симон. Он вынул из багажника большие пакеты и направился к дому, а я несколько минут искала бинокль, брошенный куда попало после последнего посещения театра с племянницами. Я с детства любила смотреть спектакли и приучала своих племянниц к высокому искусству. Чаще всего мы ходили в ТЮЗ, и я всегда брала с собой бинокль, чтобы видеть лица актёров, их эмоции и, конечно, глаза. Ведь глаза – это главное, это зеркало души. После Антона я отчаялась найти душу в мужчине.
В бинокль я хорошо разглядела номер машины Симона. Пятьдесят первый регион. Это Мурманск, это так далеко, туда лететь несколько часов… Больше я не успела ни о чём подумать – в дверь позвонили. В зеркале в прихожей я увидела себя – высокая девушка с разбитыми коленками, в коротком халатике, с непослушными рыжими волосами, собранными цветной резинкой в высокий хвост. Да уж, красавица, ничего не скажешь.
– Что случилось, Лидочка? – Симон сразу же заметил мои разбитые коленки, – надо обработать. Где у тебя йод?
– Это опять Барсик, – ответила я, ойкая на осторожные прикосновения ватной палочки, – он такой неугомонный!
– Нормальный кот, – отозвался Симон. Он несколько раз поцеловал мои коленки и, поднявшись, заявил, что до свадьбы заживёт.
– Так всегда говорила моя бабушка, – грустно ответила я.
– Правильно говорила, – обаятельная улыбка и чёрные глаза не могли бы оставить равнодушными никого на свете, – Лида, ты не будешь против, если я приготовлю мясо по-французски, пока ты приводишь себя в порядок?
Конечно, я была не против. За мной никогда не ухаживали так красиво.
Незаметно подкравшаяся ночь принесла новый звездопад, новые ощущения и бесконечное счастье. Мне очень не хотелось отпускать от себя Симона, но всё повторилось в точности, как и вчера. Он ушёл с обещанием позвонить, а я долго искала в интернете, сама не знаю, что. Мурманск я изучила вдоль и поперёк, и, наверное, смогла бы работать там экскурсоводом. Замечательный, красивый город-Герой. И что, Симон прибыл оттуда, чтобы забрать у меня Барсика? На машине ехал, издалека, с корзинкой для переноски животных. Я засмеялась и пошла на кухню сварить себе ещё кофе. Что-то в истории с мурманским гостем не давало мне покоя. С логикой у меня всё в порядке, несмотря на утверждение Мишки, что женской логики просто не существует в природе. Дорогой братец, ой как ты ошибаешься в отношении логики женщин. Я это докажу, и тебе, и Симону, и кому угодно на свете! Покопавшись ещё немного в мировой сети, я задумалась, а затем вытащила с антресоли небольшую коробку. В ней бабушка хранила наши с Мишкой первые пинетки, чепчики, браслеты из роддома. Но мне были нужны фотографии. Я вытащила их все до одной и принялась внимательно рассматривать. Вскоре мне стало понятно многое. Я засмеялась и легла в постель. Уже наступила суббота, можно спать сколько угодно. Уткнувшись носом в подушку, которая хранила запах Симона, я незаметно заснула.
* – стихи автора.
Выспаться как следует не получилось – вскоре позвонил Мишка:
– Какие планы на выходные? Мы на дачу едем, родители Полинки и тебя пригласили. Шашлык будет, торт, домашнее вино. Ягод уже много, в общем, отдых на все сто! Я заеду за тобой или с электрички встречу, позвонишь, как доберёшься?
Я помнила про день Рождения отца Полины и поехала бы на дачу с радостью – родители невестки люди гостеприимные и хлебосольные. Бывать у них в гостях одно удовольствие. Но сейчас я не могла этого сделать, уж очень хотелось романтики и очередного свидания. А ещё мне не давала покоя загадка по имени Симон, хотя вчера я кое-что поняла. Истина где-то рядом, вспомнилось известное выражение.
Неожиданно мне стало грустно, и появилось острое желание – оказаться в объятиях Симона и ощутить вкус его сладких поцелуев, чувствовать его страсть, дарить ему любовь и наслаждаться ответными чувствами. У меня заныло внизу живота… Что же происходит со мной? Я боялась признаться самой себе, что влюбилась без памяти. А что же дальше? Хоть какое-то будущее у моей любви есть? Я не могла произнести слово "нашей", потому что мне ещё не сказали, что любят. Я чувствовала, что Симон с трудом сдерживал себя, когда мы подолгу целовались, лаская друг друга и всё не переходили к главному, к тому самому счастливому звездопаду, от которого кружилась голова, и я боялась расплакаться, так хорошо мне было в эти минуты.