ОСЕННЯЯ БУРЯ
Осенняя буря несется над морем,
Вздымая пучины с глубокого дна,
Со свистом сгибая стволы вековые
И тонкие ветви прибрежных ракит.
Не я ли блуждаю в осеннюю бурю
По диким уступам неведомых скал?
Тяжелые вздохи доносятся с моря,
Холодные брызги кропят мне чело.
Ищу я, – напрасно. Все пусто, все мертво.
Зову я, – мне ветер рыдает в ответ.
Есть радость для сердца, для взора – улыбка,
Но души – как звезды от звезд – далеки.
О Боже, создавший и небо, и землю,
И гордую силу свободных стихий,
Зачем мы так слабы, зачем одиноки
Пред мраком безвестным грядущего дня?
1902–1904
«Что можем мы в своем бессилии…»
Что можем мы в своем бессилии?
Чья грусть больнее и безмернее?
Мы насаждали мирт и лилии -
И возросли… волчцы и тернии.
Не нам святые откровения,
Не нам владеть великой властию.
В любовь мы верили, как в гения,-
И предавались… любострастию.
Не нам уйти от мира ложного,
Стремиться к счастью возрожденному.
Мы ожидали невозможного-
И поклонились… обыденному.
1902–1904
КРАСНЫЙ ЦВЕТ
Мне ненавистен красный цвет,
За то – что проклят он.
В нем– преступленья долгих лет,
В нем – казнь былых времен.
В нем-блеск дымящихся гвоздей
И палачей наряд.
В нем – пытка, вымысел людей,
Пред коим бледен ад.
В нем – звуки труб, венцы побед,
Мечи – из рода в род…
И кровь, текущая вослед,
Что к Богу вопиет!
1902–1904
ЦВЕТОК НА МОГИЛУ
Памяти дорогой сестры Ольги Р.
Ты была безропотно – покорна,
Ты умела верить и любить,
Дни твои – жемчужин белых зерна,
Низанных на золотую нить.
Ты была нетронутой и ясной,
Как душа хрустальная твоя.
Вечный мир душе твоей прекрасной,
Отстрадавшей муки бытия.
В светлый рай, в блаженное веселье
Пред тобой откроются врата,-
Да войдешь в бесценном ожерелье,
Как свеча пасхальная чиста.
1902–1904
«На жизнь и вечность полюбя…»
На жизнь и вечность полюбя,
Пройдя пустыни ожидания,
Я отдала тебе себя -
На все блаженства и страдания.
В холодном сумраке разлук
И в краткой радости общения -
Чем больше жертв, чем больше мук,
Тем выше подвиг отречения.
Дымящий жертвенник погас.
Огня мы жаждали нетленного.-
И некий Дух коснулся нас,
Как дуновенье Совершенного.
1902–1904
«Люблю тебя со всем мучением…»
Люблю тебя со всем мучением
Всеискупающей любви! -
С самозабвеньем, с отречением…
Поверь, пойми, благослови.
Не отступала, не роптала я.
Что смерти страх? Что жизни гнет?
Люблю! – пока душа усталая
Огнем любви не изойдет.
1902–1904
В РАЗЛУКЕ
Мой далекий, мой близкий, ты вызвал меня
Из томленья обычного дня.
И зову я, тоскуя в безвестной тиши:
«Мой далекий, мой близкий, спеши!»
Ты влечешь к высотам незакатных огней,
Где желанья властней и больней,
Где расправлены крылья бессмертной души…
Мой далекий, мой близкий, спеши!
Каждый день, каждый час, разлучающий нас,
Это – луч, что без света угас,
Это – мертвая зыбь, где молчат камыши…
Мой далекий, мой близкий, спеши!
1902–1904
«Нет без тебя мне в жизни счастья…»
Нет без тебя мне в жизни счастья:
Ни в бледных снах любви иной,
Ни в упоенье самовластья,
Ни в чем – когда ты не со мной.
Устало дремлет вдохновенье.
Тяжел и скучен путь земной.
Где отдых мой, мое забвенье,
Где жизнь – когда ты не со мной?
1902–1904
СВЕТ ВЕЧЕРНИЙ
Ты – мой свет вечерний,
Ты – мой свет прекрасный,
Тихое светило
Гаснущего дня.
Алый цвет меж терний,
Говор струй согласный,
Все, что есть и было
В жизни для меня.
Ты – со мной; – чаруя
Радостью живою,
В рощах белых лилий
Тонет путь земной.
Без тебя – замру я
Скошенной травою,
Ласточкой без крылий,
Порванной струной.
С кем пойду на битву,
Если, черной тучей,
Грозный и безгласный
Встанет мрак ночной?
И творю молитву:
"Подожди, могучий,
О мой свет прекрасный,
Догори – со мной!"
1902–1904
ЛЮБОВЬ СОВЕРШЕННАЯ
Будто сон – но несбыточней сна,
Как мечта – но блаженней мечты,
Величаво проходит она
В ореоле святой красоты.
Вся из снега она создана.
Вся – из пламени вешних лучей.
Никогда не помедлит она,
Не была и не будет ничьей.
И лишь в смертный единственный час
Мы усталую душу сольем
С той, что вечно сияла для нас
Белым снегом и чистым огнем.
1902–1904
ПЛАЧ АГАРИ
Моему сыну Измаилу
Тяжко дышится в пустыне.
Рдеет солнце – гневный царь.
Плачет, плачет мать о сыне,
Стонет смуглая Агарь:
"Угасают все надежды,
Ангел жизни отступил.
Ты лежишь, закрывши вежды,
Бедный сын мой Измаил!
На чело от муки жгучей
Пали смертные цвета.
Кудри сбились темной тучей,
Запеклись твои уста.
Не пролил на нас Предвечный
От щедроты Своея.
Здесь, в пустыне бесконечной,
Мы погибнем, – ты и я!"
Но услышал вопль о сыне
Тот, Кто славен и могуч.-
И, журча, забил в пустыне
Чистых вод гремящий ключ.
Душу мучает мою.
Ты возжаждешь, сын мой милый,-
Чем тебя я напою?
Труден путь к святой отчизне,
Где найду нездешних сил?
Мы одни в пустыне жизни,
Бедный сын мой Измаил!
Низойдет ли дух могучий
С лучезарною главой -
Да обрящешь в полдень жгучий
Светлый ключ воды живой?
1902–1904
СОЮЗ МАГОВ
1. ЖРЕЦ СОЛНЦА
Великий Маг стоял на львиных шкурах,
Весь пламенем заката озаренный,
Одетый пышно в пурпур и виссон;
На голове священная тиара,
Златой убор египетских царей,
Венчала смоль и серебро кудрей;
Гирлянды лавра, царственно спадая
С могучих плеч, спускались до земли;
В руке его блистал, как луч полдневный,
Магический несокрушимый жезл;
А на руке, как символ высшей власти,
Горел огнями перстень Соломона,
Алел рубин в оправе золотой.
Над ним легко, из перьев ястребиных,
Незримою вращаемы рукой,
По воздуху качались опахала.
Так он стоял. И жертвенник пред ним
Струил благоуханье кинамона,
И ладана, и красного сандала.
Так он стоял – служителем добра,
Пред алтарем всерадостного Солнца,-
И светел был, и дивен лик его!
2. ЖРИЦА ЛУНЫ
Но в час, когда слабеет дня влиянье,
К нему вошла я жрицею Луны.
Как дым мое белело одеянье…
Был бледен лик… Шаги – едва слышны.
Тройной змеей сверкало ожерелье:
Все-лунный камень, жемчуг и алмаз.
Я принесла ему на новоселье
Земную грусть, небесное веселье,-
Полынь и дрок,[8] расцветшие для нас.
Благоуханьем сладостным алоэ
Его мечты я властно вознесла
В мой мир, где слито доброе и злое,
Где вечно сущим кажется былое -
Вне времени, как вне добра и зла.
Открыв чела жемчужное убранство,
Я подняла туманную фату.
В моих очах нашел он постоянство,
В улыбке – вечность, в мыслях – чистоту.
И вот запели арфы в отдаленье,
Как будто сильф провеял по струнам.
Двух гордых душ – желанье и томленье,
Двух чуждых сил – воззванье и стремленье
Слились в один бессмертный фимиам.
И гимны Солнцу были позабыты…
О свет неверный! Женственные сны!
К нему вошла я жрицею Таниты -
И он познал могущество Луны!
1902–1904
В ПУСТЫНЕ
В багряных лучах заходящего дня,
Под небом пустыни – мы были вдвоем.
Король мой уснул на груди у меня.
Уснул он на сердце моем.
Лепечет источник: "Приди, подойди!
Водою живою тебя напою".-
"Король мой уснул у меня на груди,-
Он вверил мне душу свою".
Смоковница шепчет, вершину склоня:
«Вот плод мой душистый. Возьми и сорви».-
"Король мой уснул на груди у меня,-
Он дремлет под сенью любви".
Спешат караваны: "Беги, уходи!
Несется самум!.. Ты погибнешь в песках"
"Король мой уснул у меня на груди,-
Поверю ли в гибель и страх?"
Исчезли миражи, распались как дым,
Вечернее небо горит впереди.
Король мой! Ты нежно, ты свято храним.
Ты дремлешь на верной груди.
1902–1904
В САДУ НАД БЕЗДНОЙ
Был труден путь. Был зноен день.
До полдня длилось восхождение.
И вот обещанная сень
Пред нами встала как видение.
И мы вошли в нагорный сад,
Где, разрастаясь в изобилии,
Жасмины пряные кадят,
Меж роз и мирт сияют лилии.
Врата златые заперты.
Нам сладко млеть в благоухании.
Под нами – травы и цветы.
Над нами – лавры и латании.
Но полдень пышет здесь огнем,-
В саду, повиснувшем над бездною.
Богиня властная есть в нем,-
Земной кумир – с короной звездною.
Мы служим ей – как божеству,
Несем ей гимны и каждения
В горячих снах и наяву -
В стихийных бурях наслаждения.
Мы ей поем, мы ей кадим,
Светло блаженные, как гении.
И наши души, будто дым,
Исходят в медленном томлении.
Мы служим ей – как божеству.
Нам снятся жуткие видения.
И львы, желтея сквозь листву,
Лежат на страже пробуждения…
1902–1904
ОДЕРЖИМАЯ
Сегодня я – под властью «черной птицы»,
Она гнездо в груди моей свила.
Мне блещут чьи-то яркие зеницы.
Багровая в глазах клубится мгла.
Сегодня я – во власти злых влияний,
Я – в зареве угаснувших скорбей.
Мой лютый враг, утих ли гнев твой ранний?
Я жду тебя. Приди, сразись, убей!
Единственный, кого могу призвать я,
Не подходи! – Душа твоя светла.
В моей душе – лишь вопли и проклятья,
Затем что я во власти Духа Зла!
1902–1904
МАГИЧЕСКИЙ ЖЕЗЛ
Сонет
Великий Маг властитель душ влюбленных
Простер свои жезл чудесный надо мной
Усталых вежд очей моих бессонных
Груди, горящей жаждой неземной,
И жарких уст, без пламени сожженных
Коснулся властно скипетр золотой;
Он был обвит спиралью змей сплетенных,
Он заклинал змеиною четой!
И с этих пор бессильны – грозный Гений
Нежданных Встреч и Демон Обольщений;
Сны бытия – все глуше, все немей
И с этих пор – хочу ль отдаться чуду,
Хочу ль восстать но всюду, всюду, всюду
Я вижу знак из двух сплетенных змей!
СМЕЙСЯ!
Сегодня отдых сердцу дам,
Пойду молиться в Божий храм,-
Ниспала с глаз завеса.
Сегодня отдых сердцу дам,
Да вновь предамся Небесам,
Да отрекусь от Беса.
Семь ступеней ведут во храм.
Органа вздохи слышны там.
В душе моей тревога.
Всхожу на пятую ступень-
И вижу дьявольскую тень
У Божьего порога.
Смеются Дьявола уста.
Он шепчет мне… О, я не та!
Не внемлю, – отвернулась.
Но на бесовские слова
Я, про себя, едва-едва,
Чуть зримо – улыбнулась.
Исчез. По гулким ступеням
Спешу, стучусь, – но заперт храм,
И лики смотрят строго.
И глас раздался надо мной:
"Пересмехнувшись с Сатаной,
Пойдешь ли славить Бога?
Открыт широко Божий храм
Всем покаяньям и слезам,
Кто плачет – тот надейся.
Но ты, чей смехом был ответ.
Ступай! Тебе здесь места нет…
Ты – смейся! Смейся! Смейся!"
ЗЛАТЫЕ ПИСЬМЕНА
Да не преступит вражеская сила
Заветный круг предела моего -
Я на пороге знак изобразила,-
Ему же имя: Мудрых Торжество.
Я начертала странные названья
Зверей и птиц на древних языках,
Да будут здесь Могущества и Знанья,
Да отлетят Неверие и Страх.
И вот – лежу – без воли и тревоги,
С застывшим взором, мертвенно-бледна.
Чу, – шорох, стук!.. Но, вижу, – на пороге
Зажглись в ответ златые письмена!
1902–1904
СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА
– Воздвигла я алтарь в душе моей.
Светильник в нем – семь радуги огней.
Но кто войдет в украшенный мой храм?
Кому расцвет души моей отдам?
Да будет он – увенчанным челом -
Прекраснее, чем был Авессалом!
Да будет сердцем, тихим – как заря,
Светлей Давида, кроткого царя!
Да мудростью и славой будет он
Стократ мудрей, славней – чем Соломон!
Ему расцвет души моей отдам.
Пред ним возжгу мой чистый фимиам.
И глас провеял, благостен и тих:
"На небесах – предвечный твой Жених!
Он даст тебе венец нетленных роз.
Он весь-любовь. Его зовут – Христос!"
1902–1904
НЕБЕСНЫЕ ОГНИ
В высоком небе
Горят огни.
О счастье вечном
Поют они.
Зовет немолчно
Их стройный клир
К чертогу света,
На брачный пир,-
Где песней звездной
Гремит напев,
Где слышны гимны
Блаженных дев.
И хор небесный
Во мне зажег
Святую веру
В святой чертог.
1902–1904
ПИЛИГРИМЫ
Знойным солнцем палимы,
Вдаль идут пилигримы
Поклониться гробнице священной.
От одежд запыленных,
От очей просветленных
Веет радостью цели блаженной.
Тяжела их дорога -
И отставших так много,
Утомленных от зноя и пыли,
Что легли на дороге,
Что забыли о Боге,
О крылатых виденьях забыли.
Им в сияющей дали
Голоса отзвучали,
Отжурчали поющие реки.
Им – без времени павшим,
Им – до срока уставшим,
Не простится вовеки. Вовеки!
1902–1904
УХОДЯЩАЯ
С ее опущенными веждами
И целомудренным лицом -
Она идет, блестя одеждами,
Сияя радужным венцом.
И мысли ей вослед уносятся,
С воскресшим трепетом в груди -
Мольбы, молитвы, гимны просятся:
«Взгляни, помедли, подожди!»
1902–1904
КАМЕННАЯ ШВЕЯ
Чешское предание
Высоко, высоко, на вершине одной,
И в осенние бури, и в стужу, и в зной,
Навевая таинственный страх,
Неподвижная дева от века сидит,
И ужасен ее заколдованный вид
С недошитой сорочкой в руках.
Есть в народе молва, что, поднесь, каждый год,
Как в Великую Пятницу внемлет народ
О страданьях и смерти Христа,-
У сидящей вверху оживает рука,
Чтоб иглу пропустить и чтоб после стежка
Замереть до другого поста.
Что ни год – то стежок, что ни год – то стежок.-
Говорят, что исходит назначенный срок,
Говорят, что устала швея.
А с последним стежком – грянет на землю гром
И предстанем мы – люди – пред Божьим Судом,
И увидим конец бытия.
1902–1904
ЧТО ТАКОЕ ВЕСНА?
О, виденья весны, вы со мной, вы со мной!
Расскажите вы мне, что зовется весной?
Что такое – весна? Что такое – весна?
Это – трепет природы, восставшей от сна,
Это – говор и блеск возрождаемых струй,
Это – первой любви молодой поцелуй.
Что такое – весна? О весна! О весна!
Это – чаша, что нектаром жизни полна
И потоки блаженства лиёт и лиёт.
Это – чистых мечтаний могучий полет.
Это – сладость дыханья жасминов и роз.
Это – вишни в цвету, это в золоте даль.
Это юной души молодая печаль.
О, виденья весны, вы – со мной, вы со мной!
Вы поведайте мне о печали земной.
Что такое – печаль? Что такое – печаль?
Это – сердце, которому прошлого жаль.
Это – парус, плывущий в лазурный туман,
К голубым берегам неизведанных стран.
Что такое – печаль? О печаль! О печаль!
Это – эхо, зовущее в синюю даль.
Это – вздох, замирающий в синей дали,
Далеко от небес, далеко от земли.
Это-лунная греза над тьмою земной.
Это-дух, нисходящий с ночной тишиной.
Это – боль, о которой поют соловьи.
Это – девственный лик отраженной любви.
О, виденья весны, вы – со мной, вы – со мной!
Что зовется любовью в печали земной?
Что такое – любовь? Что такое – любовь?
Это – луч, промелькнувший и скрывшийся вновь.
Это-павших цепей торжествующий смех,
Это – сладостный грех несказанных утех.
Что такое – любовь? О любовь! О любовь!
Это – солнце в крови, это – в пламени кровь.
Это – вечной богини слетевший покров.
Это – вешнее таянье горных снегов.
Это – музыка сфер, это – пенье души.
Это – веянье бури в небесной тиши.
Это – райская сень, обретенная вновь.
Смерть над миром царит, а над смертью -
любовь!
1902–1904
«Я – жрица тайных откровений…»
Я – жрица тайных откровений.
Во тьме веков мне брезжит день.
В чудесной были воплощений,
В великой лествице рождений -
Я помню каждую ступень.
Я – жрица откровений тайных,
Слежу за цепью роковой
Моих путей необычайных
Не мимолетных, не случайных,
Но предначертанных Судьбой.
Я – откровений тайных жрица
И мир-пустыня для меня,
Где стонут жертва и убийца
Где страждущих белеют лица
В геенне крови и огня
1902–1904
ВРАТА ВЕЧНОСТИ
Мне снились горы в огне заката,
Не как туманы, не как виденья,
Но как громады земной твердыни,
Преддверье славы иного мира.
Оне вздымались двойной стеною
Алели ярко над облаками,
Все в чудных знаках, в заветных рунах,
Хранящих мудрость Предвечной Тайны.
Мне внятны знаки, понятны руны -
В мгновенья света и откровенья.
Но как пройду я златые стены?
Как вниду в царство иного мира?
Горят вершины в огне заката
Душа трепещет и внемлет зову.
Ей слышен шепот: "Ты внидешь в вечность,
Пройдя вратам любви и смерти".
1902–1904
ПИОН
Утренним солнцем давно
Чуткий мой сон озарен.
Дрогнули вежды. В окно
Розовый стукнул пион.
В яркий одевшись покров,
Пышный и дерзкий он взрос.
Льется с его лепестков
Запах лимона и роз.
Смотрит румяный пион,
Венчик махровый склонив.
Алый мне чудится звон,
Мнится могучий призыв,-
Юности пышной знаком,
Зрелости мудрой далек.
Ветер качает цветком.
Крепкий стучит стебелек.
Чуждый поэзии сна,
Ранним дождем напоен,
В светлые стекла окна
Розовый бьется пион.
1902–1904
БЕЛЫЕ РОЗЫ
Приди! Испей от чаши сладостной.
Свои дух усталый обнови.
Я буду светлой, буду радостной,
Я буду гением любви.
Я дам лазурные мгновения.
Приди – и сердце обнови
Полетом вольного забвения
Меж белых роз моей любви.
1902–1904
В СТРАНЕ ИНОЙ
Когда-то ты меня любил,-
Давно, в стране иной.-
Ты полон был могучих сил,
Ты был любимым мной.
Блеснул закат лучистых дней -
Давно, в иной стране.-
Расстались мы – не по твоей,
Не по моей вине.
И свод затмился голубой-
В стране иной, давно.-
Мой друг, склонимся пред Судьбой;
Так было суждено.
1902–1904
УТРЕННИЙ ГИМН
Слышишь, как птицы щебечут в саду? -
Мчится на розовых крыльях рассвет.
В тихом саду я блаженство найду,
Влажных ветвей ароматный привет.
Слышишь дрожанье пурпуровых струн? -
Алой зари колесница плывет.
День возрожденный прекрасен и юн,
Грез обновленных воздушен полет.
Властно ликующий гимн зазвучал.
Властному зову душою внемли.
Это – мгновенье великих начал!
Это – слиянье небес и земли!
1902–1904
СВЕТЛЫЙ ДУХ
Я – горних стран живой привет.
Дохну, блесну – и сгинут тени.
Я – белый цвет, весенний цвет,
Дыханье вишен и сирени.
Лечу на Крыльях вольных птиц,
Венчаю вечностью мгновенье.
Мне – нет предела, нет границ.
Я весь – порыв, весь – дуновенье.
Кого коснусь – навеки мой.
Со мною – свет. За мною – тени.
Я – гений, веющий весной,
С дыханьем вишен и сирени!
1902–1904
ПРАЗДНИК В ТЕПЛИЦЕ
Мечтая о жарком пустынном раздолии,
Колючие кактусы дремлют в безделии.
В шелку разноцветном блестят центифолии,
И в розовый бархат оделись камелии.
Здесь роскошь природы, здесь пир изобилия
Зубчатые пальмы, сквозные латании.
Царит здесь надменная, белая лилия,
В червонной короне, в жемчужном сиянии.
В атласных колетах нарциссы прекрасные
Ей служат – за счастье погибнуть готовые.
Обвеяны сказкой их личики ясные,
Их желтые кудри, уста их пунцовые.
Все блещет, ликуя в росе и в веселии.
Но грезы царицы не светят победою.
– Мне скучно, нарциссы! Мне грустно, камелии!
В мечтах о блаженстве – я счастья не ведаю.
Мне горькое бремя судьбою даровано,
Я блекну под властью тоски и бессилия,
Небесной мечтою – навек зачарована;
Я – чистая, гордая, белая лилия!
1902–1904
В ВАЛЬСЕ
Огонь созвучий,
Аккордов пенье,
О вальс певучий,
Мое забвенье.
Ты льнешь украдкой
Мечтою ложной,
Ты – отдых сладкий
Души тревожной.
Кольцом неверным
Сомкнуты звенья,
В движенье мерном
Покой забвенья.
В огне созвучий,
В живом стремленье -
И трепет жгучий,
И утоленье.
1902–1904
В СКОРБИ МОЕЙ
В скорби моей никого не виню.
В скорби – стремлюсь к незакатному дню.
К свету нетленному пламенно рвусь.
Мрака земли не боюсь, не боюсь.
Счастья ли миг предо мной промелькнет,
Злого безволья почувствую ль гнет, -
Так же душою горю, как свеча,
Так же молитва моя горяча.
Молча пройду я сквозь холод и тьму,
Радость и боль равнодушно приму.
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: «Где жало твое?»
1902–1904
БОГИНЯ КАЛИ
Сонет
На праздник той, пред кем бледнеют боги,
Стеклись толпы – и зыблются как сны.
По грудам тел, лежащих на дороге,
Ее везут священные слоны.
Склонив чело, идут младые йоги;
Поют жрецы, служенью преданы;
И пляски жриц торжественны и строги
Под звуки флейт и пение струны.
Богиня Кали! Черная Царица!
Будь проклята за дикий праздник твой,
За стон, и кровь, и страждущие лица,
За то, что, странной скована судьбой,
Моя душа, как пляшущая жрица,
По трупам жертв – влечется за тобой!
1902–1904
ОСТРОВ СЧАСТЬЯ
"Меня сковали кольца и запястья.
Рука моя бессильна, как во сне.
Художник – маг, создай мне остров счастья
И вызови на белом полотне".
Художник – маг взял кисть мою и смело
Вершины гор набросил наугад;
Морская даль под солнцем заалела,
Из мирт и роз расцвел чудесный сад.
Окончил он – и вот, с улыбкой странной,
Мне говорит: «Хорош ли твой эдем?»
Но я молчу. Мой край обетованный
В моих мечтах стал холоден и нем.
Все то же, да, – и все одно и то же:
И океан, и горы, и цветы.
Моей душе печаль ее дороже
Знакомых снов обычной красоты.
Прекрасный дар окован мыслью пленной.
Бессильны мы, бродящие впотьмах!
Воспрянул маг. Великий, вдохновенный,
Святой огонь блеснул в его очах.
О, где следы недавнего бессилья?
Могуч и тверд ложится каждый взмах.
И, вижу я, – сверкают крылья, – крылья, -
Сплетенные в вечерних небесах.
О, сколько света! Счастья! Трепетанья!
Что купы роз? Что море алых вод?
Бессмертных душ подземные мечтанья
Возносят нас до ангельских высот!
1902–1904
ВОСКОВАЯ СВЕЧА
Мне отраден лампад полусвет голубой, -
Я покоя, как счастья, хочу.
Но когда умирать буду я – пред собой
Я зажгу восковую свечу.
И рассеется мрак от дыханья огня,
И душа не предастся Врагу.
Пред восходом зари незакатного дня
Я свечу восковую зажгу.
1902–1904
ПЕСНЬ О НЕБЕ
Шла я, голодом томима
За насущным хлебом.
Шла – и стала недвижима
Пред вечерним небом.
Все огни, цвета, уборы
Жаркого заката
В мощные сливались хоры
Пурпура и злата.
Хоры пели о мгновенье
Скорби скоротечной,
О блаженном пробужденье
Душ-для жизни вечной.
О великом, ясном небе
Над земным Эребом.
И – забыла я о хлебе
Пред вечерним небом.
1902–1904