Паразит

– Если деньги падают на человека с неба, по счастливой случайности, и у него нет навыков, как ими распоряжаться, быть беде. Это я по себе знаю, – вздохнул я, вспоминая счастливое время, когда казалось, что деньги никогда не кончатся. – Как же просто вдруг заработанные деньги побуждают человека к бессмысленным тратам, какие когда-то делал и я. Богатство уходит так же легко, как и появляется, оставляя, правда, человека гораздо более несчастным, нежели он был до этого. Но я прошел этот путь от взлета до падения, выжил, стал сильнее и готов к реваншу.

– Если выпадет еще один шанс, ты уверен, что не повторишь тех же ошибок? – спросил дьявол, доставая из общей груды посуды бутылку с виски.

– Хочется в это верить, – не слишком уверенно ответил я.

– Ну это уже ближе к правде, – подтвердил собеседник, доставая из общей кучи стаканы. – Проблема ведь не в том, что тебе пока что не везет. А в том, что ты ждешь этого счастливого случая, ничего для этого не делая. А он не придет! Это так не работает. И молитвы не помогут. И план твой – говно!

– Да сам ты говно! Знаю я! Сам все знаю, – занервничал я, перехватывая у него бутылку.

– А насчет говна… Тут не поспоришь, ведь я твое воображение, – и снова раздался смех дьявола.

2

– Да ты сегодня в ударе, прям стендапер, бля, – раздраженно сказал я и достал лед из морозилки.

– Сергей Орлов собственной персоной, прошу любить и жаловать! – продолжал юморить дьявол и превратился в стендапера Орлова.

– Фу! – скривился я и попытался пошутить. – Это что за хер с дебильным выражением лица? Как будто он неловко пошутил, а за это на него жестко наехали, и он при этом обосрался. И вот его хуесосят, а он на все это продолжает парализованно улыбаться во все тридцать два брекета. Убери это мерзкое хлебало, верни Люцифера.

– Ок, а про Серегу это ты зря, завидуй молча, – вернулся Люций. Мы замахнули, и дьявол продолжил:

– Помимо фактора борьбы за выживание, есть еще кое-что.

– И что же это? – спросил я.

– Поскольку человек – животное стайное, он представляет собой, во-первых, биологическую особь, во-вторых, члена стаи (стада, группы, общества, как угодно), а в-третьих, он еще и представитель своего биологического вида. И мы, паразиты, этого тоже не учли. Так какое же шило мешает тебе наслаждаться счастьем даже в тех случаях, когда, казалось бы, все условия для этого созданы? – спросил дьявол.

– Я думаю, опять виновата эволюция человеческой природы, – ответил я.

– Ты прав, – продолжил собеседник. – Все это накладывает на человека определенные, так сказать, эволюционные обязательства: как биологическая особь он должен выжить, как член стаи – занять в ней определенное место, помогая ее коллективному выживанию, а как представитель биологического вида – произвести потомство с целью самосохранения этого самого вида. Короче, помимо паразита, тобой движут еще и базовые инстинкты: инстинкт самосохранения, иерархический и половой, иными словами, страх, власть и секс. Как бы парадоксально это ни звучало, но, когда мы выбирали аватара, инстинкт самосохранения человека, то есть ваш, немного отличался от подобного инстинкта у других животных. Человек, испытывая потребность в безопасности, одновременно с этим ощущает и любопытство. А животные, хоть инстинктивно и борются за выживание, но не осознают своей смерти. Да и вы поначалу о ней тоже не думали, пока мы с культурой не повлияли на ваше сознание. Но впоследствии, когда вам ее показали во всей красе и рассказали о ней со всеми возможными подробностями, естественно, вы стали ее опасаться. Именно поэтому вы боитесь авиакатастроф, войн, рака, СПИДа, ДТП и сердечного приступа, а животные – нет. В некотором смысле вы страшитесь даже не реальных угроз, которых в вашей жизни не так уж и много, а собственных знаний о том, что может быть рискованным. Знакомство с опасностями происходит поэтапно в течение всей жизни: сначала родители учат детей тому, чего им следует избегать, с чем обращаться с осторожностью и прочее, потом примерно с семи лет вы начинаете обучаться этому самостоятельно. Некоторые преуспевают в этом настолько, что растворяются в невротическом страхе смерти, страдают от панических атак и других навязчивых фобий. Индивидуальный инстинкт самосохранения – это желание безопасности и любопытства. Иерархический инстинкт – это инстинкт самосохранения группы, желание власти и защищенности. По сути, это инстинкт, обеспечивающий животным стабильность их социальных групп. Любая стая представляет собой иерархическую структуру, где позиция каждого ее члена строго определена. Если бы животные не сбивались в стаи, а конфликтовали друг с другом, то это привело бы их к вымиранию. И чем выше позиция, занимаемая животным в иерархии, тем у него больше шансов выжить и оставить потомство. Человек следует тем же иерархическим стратегиям: каждый хочет как можно выше забраться вверх по социальной лестнице. Но в отличие от животных вы, извращенцы, придумали много разных лестниц. Видимо, чтобы было побольше первых мест. Любая конкуренция в политике, в бизнесе, в искусстве, в отношениях, в том, кто прав, а кто виноват, – это проявление иерархического инстинкта, то есть желания человека стать лидером. При этом одни пытаются получить именно официальные «погоны» – начальника, командира, директора, мэра, губернатора, президента и прочее. Для таких людей важно видеть прямые признаки подчинения: «Есть», «Так точно», «Разрешите исполнять». Другие добиваются социального господства окольными путями, стремятся стать выразителями мнений, нравственными ориентирами, авторитетами, стендаперами, самыми умными, самыми первыми, самыми продвинутыми, самыми модными и так далее. Короче, человек использует силу этого инстинкта на всю катушку! Ваша сегодняшняя действительность, если разобраться, это одно сплошное строительство этих социальных пирамид власти и бесконечная игра в царя горы, и все вы с удовольствием в ней участвуете. Наконец, третий инстинкт, тоже чрезвычайно важный и так же сильно видоизмененный культурой, – это инстинкт самосохранения самого вашего биологического вида, половой инстинкт, стремление быть желанным и испытывать желание. И что тут необходимо знать про свою сексуальность, так это то, что она сильно отличается от первоначального вида. Секс, вроде бы, является обычной физиологической потребностью, как еда и вода, но не все люди готовы трахаться с первым встречным, чтобы удовлетворить свою потребность. Большинство хотят, кроме прочего, отношений, чувств и обязательств. Вот и приходится самцам дрочить! Хотя и дамам сегодня тоже приходится заниматься самоудовлетворением. Проще говоря, вы секс связываете с другими потребностями. К нему вы привязываете чувства, любовь, отношения, ответственность, обязательства, материальные блага и так далее. И от этого он становится, сука, мегасложным: тебе всего лишь хотелось потрахаться, но в комплект входит еще куча ненужных опций. А ведь когда-то это был просто зов природы, – закончил дьявол.

– Слушай, – обратился я к Люциферу, вытягивая руки то вверх, то в стороны и разминая суставы, – по твоим словам, мы представляем собой некую помесь природы с культурой, помноженную на инопланетное существо, живущее у нас под капотом в черепной коробке. Если у нормального животного, не испорченного культурой и не соседствующего с паразитом, все три базовых инстинкта служат одной цели – выживанию, то у человека – хуй поймешь. Животное, значит, выживает как особь, как член стаи и как представитель вида, одно цепляется за другое, все просто и логично. С нами же все не так. Я правильно рассуждаю? – спросил я дьявола, пытаясь привлечь его внимание щелчком пальцев.

– Да, с вами все не так, – встряхнулся дьявол. – Вы же дохнете, как мухи, непонятно из-за чего: один желает доказать свою правоту и, повинуясь иерархическому инстинкту, готов даже идти на смерть. Или, как Навальный, принести себя в жертву во имя идеи. Кто-то стреляется из-за любви, что, как мне кажется, и смешно, и грешно. Белогривый конь «культура» несет вас по бездорожью инстинктов, и лишь паразит, как наездник, изо всех сил старается сдержать удила, чтобы предотвратить катастрофу, – выдал дьявол, натягивая на себя воображаемые вожжи.

– Ну ты завернул, прямо Аристотель! – восхитился я и задал следующий вопрос. – Скажи, а существует ли любовь до гроба?

– Как-то резко ты поменял тему, – удивился дьявол, но ответил. – Любви до гроба не бывает. Бывают отношения, которые длятся, пока смерть не разлучит… Но любовь, будучи сексуально-эротическим переживанием, не может продолжаться дольше трех лет. К этому моменту биологический запас физически истощается. У мужика острая фаза любви, если она случилась, длится месяц. Через полгода совместной жизни постоянное эротическое желание к этому партнеру уже не прощупывается.

– Я так и думал.

– Что ты «так и думал»? В целом оба хороши, я про сексуальных партнеров вашего вида, они любопытны, оба хотят новизны, переживаний, страстей… Ставят в приоритет то, что является недостижимой целью. Хотя, если подходить к вопросу разумно, всегда можно найти чем заняться. Плюс ебать мозги друг другу – это у вас заложено в генах, – игриво сказал дьявол, махнув рукой.

– Да, только заниматься семьей и работать над отношениями с партнером быстро надоедает, по себе знаю. Но что делать, когда цели уже заявлены? – спросил я.

– Когда цель заявлена, – приступил к объяснению Люций, – а по пути к ней возникают трудности, а то и нет-нет промелькнет статус недостижимости, возникает противоречие, которое ты, конечно, с легкостью себе объясняешь: все же просто, во всем виноват твой партнер! Не любит, не понимает, не ценит, ни во что не ставит. А чтобы тебе на себя обратить внимание, это ни хуя. Культура вложила тебе в голову, что ты должен быть порядочным семьянином, что брак – это венец всему и высшая ценность, и, как только что-то идет вразрез с общепринятой моделью, ты нервничаешь и психуешь.

– Ты хочешь сказать, что брак – это треш? – спросил я собеседника.

– Нет. Если брак – это партнерство, в котором оба понимают всю сложность данной «концессии», – отвечал дьявол. – Многие люди наивно полагаются на то, что некая «святая аура брака» осветит их союз и все сложности исчезнут сами собой. Не исчезнут, нельзя надеяться на счастливый случай, лучше положиться на честный и взаимовыгодный обмен, устраивающий обоих партнеров.

– Слушай, звучит диковато, – с сомнением сказал я.

– Такова правда, – невозмутимо продолжил дьявол. – В конце концов все этим и заканчивается, выяснением отношений, кто кому и что должен или не должен. Общественное мнение все еще транслирует идею брака, но фактическая социальная среда никак поддержанию этого общественного института более не способствует. Очевидно, что уже в скором времени брак существенно трансформируется. И вроде бы все хорошо, и даже мечты есть, ожидания, стремления разные… Только вот все они безнадежно устарели. Сама прежняя идеология жизни не работает. Раньше многие проблемы, возникающие в семейных парах, решались просто потому, что этому и культура содействовала, и среда поддерживала. Но вот сегодня среда изменилась, а культура все еще остается в сознании прежней. И никто, кроме тебя самого, в этом бардаке не разберется. Впрочем, осознавая открывающиеся противоречия, человек вполне может, как мне кажется, создать те отношения, которые будут стоить затраченных усилий. Таким образом, ключ к решению проблем не в богатстве выбора, а в том, насколько хорошо человек понимает реальное положение дел, в том, насколько смело и ответственно он смотрит этой правде в глаза, – закончил дьявол.

– Сильно сказано! За это надо выпить, – выкрикнул я и потянулся за бутылкой.

– А как ты объяснишь само понятие «воля к власти»? – спросил я собеседника.

– Что разговоры про отношения, как я тебя и предупреждал, быстро надоедают, и ты решил перескочить на тему власти? – съязвил дьявол.

– Ты слышал вопрос, – настаивал я.

– «Воля к власти, влечение всего живого к самоутверждению – есть основа жизни», – так сказал какой-то хер, – отвечал собеседник. – Мое мнение: власть – это естественное проявление иерархического инстинкта, а человек – это социальное животное, ориентированное на достижение цели.

– По-моему, хер имел в виду то же самое, – пошутил я.

– Ну да, я подумал, что ты бухой и не поймешь сути сказанного, поэтому постарался перевести на твой «синий» язык, – ответно пошутил дьявол.

– На мой «синий» язык? Да ты сам-то еле языком ворочаешь и материшься, как сапожник.

– Согласен, это от выпитого, но не забывай, что я все-таки твое воображение. И заметь, мы уже конкурируем за власть. Скажи, почему ты выбрал в качестве собеседника Люцифера из сериала, а не Гену Букина, например? Думаю, вы бы тоже мило побеседовали, – спросил дьявол.

– Не знаю. Ты мне скажи.

– Да потому что Гена – слабый персонаж и клоун, он для тебя не авторитет. А Люцифер – персонаж сильный, независимый, могущественный, ты им восхищаешься, вот он для тебя достойный соперник, собеседник. Сечешь, какая тут мораль? Человек обучается только у тех, кто стоит выше него на иерархической лестнице, а с теми, кто стоит ниже, он не церемонится. Понимаешь, о чем я? Ты выбрал Люция как авторитетного собеседника, для того чтобы слушать и учиться, а тех, кто ниже тебя, ты попросту не услышишь. Вы все так устроены, кто-то более социален, кто-то менее. Кто-то более дружелюбен, кто-то менее, как кошка, которая гуляет сама по себе. Кстати, от степени твоей социальности зависит количество паразитов в твоей голове. Чем больше у тебя в голове людей, тем больше паразитов.

– Да у меня в смартфоне тысячи социальных контактов, – похвалился я, достал Айфон и начал скроллить ленту с номерами в телефонной книге.

– А ты их пролистай на досуге и обрати внимание вот на что, сможешь ли ты вспомнить больше двухсот по-настоящему знакомых тебе людей среди этих бесчисленных контактов. Ладно, сэкономлю твое время – вряд ли. С таким же успехом любой может продемонстрировать телефонный справочник как доказательство своей насыщенной социальной жизни, – ответил дьявол. – Это не я придумал, таков средний объем памяти человека: в районе двухсот знакомых крутятся вокруг, и ты как-то соприкасаешься с ними; при этом людей, которые для тебя хоть немного важны, и ты, например, помнишь, когда у них день рождения, в разы меньше – около двадцати пяти. Человек – самое социальное из всех животных, а потому иерархический инстинкт имеет для тебя первостепенное значение. Нежелание людей сдохнуть и постоянное желание трахаться – дело, конечно, абсолютно понятное. Но фундамент своей жизни человек выстраивает именно на социальной конкуренции. Скажи мне как отец, что лучше всего сделать, чтобы добиться от ребенка желаемого? – спросил дьявол.

– Взять ремень? – предположил я, улыбаясь и положив айфон на стол.

– Нет. Нужно превратить это «что-то» в соревнование. Куда эффективнее, чем ремень…

– Ну да, мои за какой-нибудь жетон или дешевую игрушку в «Игротеке» на хер все разнесут, – перебил я.

– Причем важно, – продолжил дьявол, – чтобы этот жетон или какой-нибудь приз достался им в соревновании. Они всегда хотят быть лучше, кто первый, кого похвалят, кому уделят больше внимания, кто из них главный и так далее. Это фундаментальный инстинкт, который сидит в человеке, как заноза, и не сравнится ни с каким страхом или сексом! Причем, если половой инстинкт и инстинкт самосохранения прошли апгрейд культурой, то иерархический сохранился в человеке почти в первозданном виде. Хотя, конечно, и он тоже сильно раздут. С одной стороны, из-за психологического давления старших или сильных. С другой – это самый лучший способ вас подначить. Все вы играете в царя горы.

– Да, – улыбнулся я, вспоминая собственные примеры, – так я мотивирую своих рабочих. Постоянно ставлю их в пример друг другу, как бы дразню: «посмотри, как у них, а у вас». Тема рабочая, они потом жопы рвут будь здоров, чтобы оказаться на вершине этой «шоколадной глыбы».

– Вот видишь, ты научился использовать инстинкт власти в свою пользу! – похвалил меня дьявол и тут же предупредил, – только смотри не заигрывайся, частенько эта забава приводит к обратному эффекту: люди замыкаются, озлобляются и тешат себя другими глупостями. Человека не надо учить быть первым, это его автоматизм, задача, поставленная природой. Само ваше общество организовано по принципу такой блядской системы, желания власти и защищенности. Всегда кто-то живет сверху, кто-то сбоку, кто-то снизу, и всегда кто-то кому-то вдувает. Многоквартирник, блядь. Всегда будут виртуальные вожаки твоей стаи, которых ты, с одной стороны, боишься, а с другой – заглядывая им в попу, метишь на их место, даже если не вполне осознаешь это. И все эти игры в царя горы по большей части переходят в горизонтальные отношения: то есть супруги выясняют отношения: кто из них прав, а кто не прав, родители с детьми занимаются примерно тем же, на работе конкуренция между сотрудниками, некоторые даже дружат, чтобы помериться писунами, потому что для субъективного ощущения счастья человеку важно, не сколько денег у него, а сколько денег у его соседа. Потому что главная цель социальных коммуникаций – это определить свое место в иерархии, а затем оборонять его ото всех, кто стоит ниже. Ну и, конечно, не оставлять попыток конкурентам забраться еще выше. Стремление быть первым и правым в человеке неистребимо: в спорте, в бизнесе, в массмедиа, в политике и так далее. Только оно приносит человеку, ну и паразиту, мгновение особого торжествующего счастья! Но вот незадача, количество первых мест ограничено, поэтому многие самоутверждаются иначе. Например, болельщики. Что далеко ходить, ты смотришь Hardcore, бои на голых кулаках, болеешь за разных ребят, а сам так ни разу и не решился подать заявку, зато сколько обсуждений у экрана, сколько гордости за одержавшего победу бойца, которого ты поддерживаешь. Отсюда сразу перейдем к хейтерам – такая же суррогатная хуйня. Если посмотреть на это здраво, то человек имеет набор дурацких игр с нулевым балансом. Но, когда вы в игре, сознанию остается только все это безумие как-то оправдать, выгородить собственный эгоцентризм с помощью многосложных, витиеватых интеллектуальных конструкций. В результате подобные конструкторы, наскоро слепленные сознанием, то есть тобой, часто становятся идеологиями, политическими взглядами, личностным ростом, религиозными доктринами и прочей требухой межличностных коммуникаций. Только вот реальных по-настоящему человеческих отношений в этой требухе нет. Вот почему за всей этой кипучей социальной жизнью ты чувствуешь себя одиноким, оправданно считая, что проживаешь не свою жизнь. Паразит посылает тебе сигналы, которые ты принимаешь из глубины души, о том, что вся эта конкуренция за право считаться лучшим лишь игра, но ты об этом не сильно-то и задумываешься. Ведь если ты все-таки задумаешься, если осознаешь, чего на самом деле стоят все эти надуманные победы, если ты, конечно, не конченый, тебе, должно быть, станет стремно и неловко. Что они на самом деле тебе дали? Сделали ли тебя лучше? В этих бессмысленных схватках за виртуальный верх ты наломал немало дров, заплатил за это человеческими отношениями с другими людьми, например потерял друга. Оправдана ли твоя цель? – вопросом закончил дьявол, как бы спрашивая с меня за мои поступки.

В ответ он ничего не услышал. Стояла гробовая тишина, я сидел за столом, подпирая обеими руками подбородок, смотрел на бутылку и заново переживал чувства, которые испытывал в те моменты жизни, о которых напомнил мне Люцифер.

– Нет правды там, где все игра. Но пока есть возможность выиграть, ты будешь играть. Таков иерархический инстинкт, – добавил мой собеседник.

– Социальные сети, – выдавил я, поперхнувшись и глядя на лежащий на столе айфон.

– Что социальные сети? – переспросил дьявол и тоже взглянул на него.

– Новая реальность нашей общественной жизни, которая стала кривым зеркалом, отражающим бессмысленные игры в «первого», – чуть громче объяснил я.

– Вообще, сети должны были стать (и отчасти такими являются) идеальным средством для коммуникации, – подхватил собеседник, – а превратились в способ формирования новых социальных пирамид. Та же самая история: одни превращаются в блогеров-тысячников, другие страдают от недостатка лайков и пытаются присоединиться к какой-нибудь успешной стае с харизматичным вождем, типа Амирана Сардарова. Само социальное общение становится при этом не только поверхностным, но и на самом деле виртуальным. Чтобы понимать другого человека, недостаточно знать, что он говорит, важно быть в курсе его отношений с социальным кругом. А что ты можешь знать о социальном круге своего «друга» в социальной сети? – спросил дьявол, показывая на айфон.

– Ни хуя, кроме того, что у него тысячи накрученных подписчиков для статуса, – ответил я с раздражением в голосе.

– А сейчас мне показалось, что кто-то кому-то завидует, – подмигнул дьявол и продолжил. – Таким образом, ты общаешься не с ним, а с выдуманным образом в твоей голове. Переписываясь с ним, ты, по сути, разговариваешь с самим собой, как сейчас со мной. И все это сильно отдает шизофренией. А с кого ты срисовал образ этого человека, если реальный персонаж тебе не известен? – снова задал мне вопрос собеседник.

– С себя, разумеется, – подметил я и улыбнулся.

– В точку, – ответил дьявол. – Этот виртуальный мир, как алкоголь, способен затянуть человека целиком, лишив его подлинных отношений, того круга лиц, которым ты будешь по-настоящему нужен, как и они тебе. Я к чему, бро, без других людей ты не человек. Только взаимодействие с ними определяет твое место под солнцем. А аватар в социальной сети – это химера.