Под знаком Меркурия. Декоративная скульптура архитектурных сооружений Петербурга XVIII-начала XX века

1.2. Образ Гермеса (Меркурия) и его атрибуты в культуре Средневековья и Возрождения

Образ Гермеса в раннем христианстве

Постепенно место античных богов в верованиях людей начинают занимать восточные божества, которые воскресали после смерти. Наиболее популярными из них были египетский Осирис и иранский Митра, которые подготовили принятие Христа.

В представлении людей далекой эпохи новые веровании часто переплетались со старыми. Так, в «Деяниях апостолов» был описан один эпизод, когда Павел и Варнава проповедовали христианское учение в Малой Азии, а точнее в Ликаонии, и были восприняты местным населением за античных богов: Варнава – за Зевса, Павел – за Гермеса. Варнава удостоился такой чести за внушительность, а Павел – за разговорчивость, свойственную посланцу античного Олимпа.

В этом случае отражается момент случайности в «смешивании» христианства и язычества. Но в это же время мыслители той далекой эпохи начинают интересоваться и самим Гермесом (Гермесом Трисмегистом), как таковым, вернее его рассуждениями, в которых нашло выражение понятие Логоса (Божественного разума).

Понятие Логоса становится центром учения известного философа античности Филона из Александрии, который сочетал в нем иудейское вероучение с греческой идеалистической философией. Логос или Слово, Разум Божий, по его учению, является посредником между Богом (абсолютом, не имеющим протяженности во времени и пространстве) и миром. И именно через Логос человек может достичь единения с божеством. Размышления Филона о Логосе под влияние гностических учений нашло отражение в новозаветной литературе. Евангелие от Иоанна так и начинается: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»…

Христианские теологи Средневековья о Гермесе Трисмегисте

Герметизмом интересовались многие теологи раннего христианства. Среди них – блаженный Августин, Лактаций, Михаил Пселл и др. Их привлекало положение герметизма о едином высшем боге. Августину было близко пророчество Гермеса о предстоящей гибели язычества; Лактаций считал, что Трисмегист предугадал истину; Михаилу Пселлу импонировала близость герметизма к платонизму.

Именно благодаря такому почитанию христианскими теологами некоторых положений герметизма до нас дошли отдельные герметические трактаты. Однако следует напомнить, что в герметизме отсутствует одно из основных понятий христианства – вера в Бога. Вместо него предлагается знание Бога.¹⁶

Алхимия Средневековья и герметические тайны

Внимание к Гермесу проявили и алхимики средних веков. Некоторые исследователи (к примеру, Фулканелли) считают, что в многочисленных мистических рельефах христианских готических соборов отразились зашифрованные сведения о добыче алхимиками «философского камня».

Отдельные изображения средневекового искусства символически соотносятся с образом Меркурия и его атрибутами. Здесь проявляются понятия «Алхимический Меркурий» и «Алхимический кадуцей». Причем, в алхимии две змеи кадуцея – это мужская сера и женская ртуть,¹⁷ сила трансформации, сон и пробуждение, растворение и коагуляция «Великого Опыта», синтез противоположностей и проникающая функция медитации между высшим и низшим уровнем действительности.

Символику Меркурия в Средневековье можно было обнаружить в картах Таро, в геральдике. А жезл Меркурия можно было встретить и в изображении Бафомета – того существа, которому, как предполагают исследователи, поклонялись тамплиеры – рыцари Храма. Однако следует заметить, что такое изобразительное решение образа Бафомета принадлежит уже Новейшему времени.

Итак, образ Гермеса (Меркурия) и его атрибуты в культуре Средневековья – это отражение как традиции высокого, так и низкого герметизма. Первый выразился в трактатах теологов, второй – в произведениях, связанных с магией, астрологией, алхимией…

Герметизм и эпоха Возрождения

Интерес к Гермесу и герметизму захватил и эпоху Возрождения. Ими увлекались во многих странах. Герметизм проник во все сферы науки и культуры. Ему отдали дань теологи и маги, философы и математики, музыканты и астрологи, художники и медики…

В возрожденческой Италии внимание к герметизму спровоцировали неоплатоники. Зелинский писал об этом следующее: «/…/ когда в XV веке Георгий Гемист Плетон перенес неоплатонизм в Италию, то в числе перенесенных авторов первое место принадлежало Гермесу: он первым делом был (в 1463 г.) переведен на латынь главой платонической академии во Флоренции, Марсилием Фицином (Марсилио Фичино – Н. М.). Следует помнить, что интерес этот был не чисто философский и подавно не чисто исторический: он стоял в связи с мистическим направлением гуманистического католицизма. Надлежало противопоставить Аристотелю, из которого схоластики брали свое оружие, другие авторитеты; понятно, что Гермес, этот почти что современник Моисея, был драгоценным союзником: за Гермеса ручалась его древность, а за Платона – Гермес».¹⁸

Именно эта ошибка, а точнее то, что гуманисты эпохи Возрождения воспринимали Гермеса Трисмегиста личностью, жившей в Египте в глубокой древности, современной Моисею, а не в поздней античности, уже знакомой с христианством, делала его произведения желанным кладезем истинного знания. В связи с этим герметизм активно внедряется гуманистами в область теологии. И не только…

Под влиянием Марсилио Фичино герметизмом увлекается и его младший современник – Джованни Пико деи Конти делла Мирандола. Он обогащает свои теоретические позиции в осмыслении герметизма знанием еврейской каббалы. Герметико-каббалистические традиции проникают и в медицину. С их позиций можно рассматривать труды известного медика и мага Парацельса.

Не без воздействия герметизма развивалась и возрожденческая астрономия. Им пропитана гелиоцентрическая теория Николая Коперника и особенно Джордано Бруно.

Мимо герметизма не «проходит» и математика. В возрожденческий период данная наука была тесно связана с нумерологией. Этой столь своеобразной тенденции отдал дань английский математик Джон Ди, оказавший влияние на поэта и драматурга английского Возрождения Уильяма Шекспира.

Герметизм проник и в возрожденческий утопизм. Его отголоски можно найти в трудах Томаса Мора и Томмазо Кампанеллы.¹⁹

Итак, ренессансный герметизм помог человечеству выйти на новый путь осмысления тайн мироздания.

1.3. Образ Гермеса (Меркурия) в религии, философии и культуре Нового и Новейшего времен

Тайные учения Нового времени

Но такое мирное существование язычества и христианства, магии и науки, старого и нового длилось недолго. Церковь, испытав удары Контрреформации, была против любых поползновений на ее каноны. Казалось, герметизм доживал последние годы. Тем более, что в «начале XVII века французский филолог Казобон нанес ему (Гермесу Трисмегисту – Н. М.) решительный удар, доказав несостоятельность легенды, сделавшей его древнеегипетским пророком. С тех пор его почти что перестали читать /…/».²⁰

Действительно, Исаак Казобон, проведя филологический анализ текстов Гермеса Трисмегиста и опубликовав его результаты в 1614 году, выявил, что они созданы не в глубокой древности, а в античную эпоху.

В XVII веке герметизм «уходит» из науки, перемещаясь в «тайное учение». Его взяли на вооружение розенкрейцеры и масоны. Розенкрейцеры не столько развивали герметизм, сколько превращали его в «закрытую» догму, понятную только «посвященным». Ф. Йейтс об этом писала следующее: «Свидетельства о взглядах розенкрейцеров обескураживающе туманны, и нет никаких достоверных доказательств тому, что они были объединены в организованную секту. Розенкрейцеры выражают собой характерную для XVII века тенденцию ренессансного герметизма и других оккультных направлений к уходу в подполье. То, что раньше было мировоззрением, определявшим господствующие философские направления, теперь стало занятием тайных обществ и узких кружков».²¹

Не менее интересно Йейтс писала о связи масонства с ренессансным герметизмом: «Где еще можно увидеть подобное сочетание религиозной терпимости, сердечной привязанности к средневековому прошлому, идеи служения ближним и приверженности фантастической религии и символике египтян? Мне приходит в голову только один ответ – в масонстве, с его мифологическим происхождением от средневековых каменщиков, терпимостью, филантропией и египетской символикой. Как сколько-нибудь заметная организация масонство появляется в Англии лишь в начале XVII века, но у него, безусловно, были предшественники, прецеденты, какие-то традиции задолго до этого времени. /…/ Мы оказываемся в совершенной темноте, среди загадочных тайн, но есть вопрос, который не дает покоя, – не нашелся ли среди слушавших Бруно англичан охваченный духовной тоской человек, который расслышал в его “египетской” проповеди какое-то смутное обещание, самые первые тихие ноты Волшебной Флейты?».²²

Итак, герметизм, казалось бы «расшифрованный» в эпоху Ренессанса, опять становится тайной наукой.²³

Философия ХХ века и герметизм

Иногда к завуалированности, метафоричности изложения своих мыслей прибегали и ученые ХХ века. Как философы прошлого не избежали идеи слияния античности и христианства, так и мыслители современности находят параллели и пересечения в язычестве и христианстве.

Философ К. Г. Юнг, рассуждая о Меркурии и Христе, писал следующее: «Медленно и нерешительно, словно во сне, столетия интроспективных раздумий выкристаллизовали фигуру Меркурия, создав тем самым символ, который по всем правилам психологической науки связывается с образом Христа компенсаторным отношением. Он не призван занять его место; и он ему не тождествен, иначе действительно мог бы его заменить. Своим существованием он обязан закону комплементарности, а его цель – посредством тончайшей компенсаторной настройки на образ Христа перекинуть мостик над бездной, разделяющей два душевных мира. Тот факт, что в “Фаусте” компенсаторной фигурой предстает не хитроумный посланец богов, которого мы почти должны были бы ожидать в этой роли, учитывая известное предрасположение автора к античности, но некий familiaris, поднявшийся из выгребных ям средневекового колдовства, как показывает само его имя (“Мефистофель” – от mephitis, “вредное испарение” (лат.)),– факт этот доказывает, если он вообще может что-либо доказать, закоренелую “христианскость” гетевского сознания. Христианскому сознанию темный “другой” всегда и повсюду видится дьяволом. Как показано выше, Меркурий избегает опасности сделаться объектом этого предубеждения – но лишь на волосок, и избегает он ее благодаря тому обстоятельству, что почитает недостойной себя оппозицию â tout prix. Магия его имени позволяет ему, вопреки всей его двойственности и двусмысленности, удерживаться вне раскола, ибо как античный языческий бог он сохраняет еще природную неразделенность, которой не в силах повредить никакие логические или моральные противоречия. Это придает ему неуязвимость и неразложимость – как раз те качества, в которых столь настоятельно нуждается человек, чтобы исцелить раскол внутри себя самого».

И, продолжая это сопоставление, ученый делает вывод об архетипах: «Итак, если Христос и это темное природное божество суть доступные непосредственному опыту автономные образы, то мы вынуждены перевернуть наш рационалистический причинный ряд и вместо того чтобы выводить эти фигуры из наших психических предпосылок – вывести наши психические предпосылки из этих фигур. Конечно, это означает требовать от современного разума слишком многого, что, впрочем, ничуть не нарушает стройности нашей гипотезы. С этих позиций Христос предстает архетипом сознания, Меркурий – бессознательного (курсив мой – М. Н.)».²⁴

Мифология античности, алхимия средневековья, ренессансный герметизм, тайны масонства, метафоричность философии ХХ века каждый раз по-новому раскрывают нам образность Гермеса-Меркурия. Но интересно рассмотреть не только европейское переосмысление Гермеса и герметизма, но и российское…

1.4. Гермес (Меркурий) и его атрибуты в русской культуре

Меркурий и кадуцей в православии

Как в античности есть свой языческий бог Меркурий, так и в православии есть свой святой Меркурий.²⁵ Заметим, что христианский святой не является преемником античного бога.

Святой Меркурий был популярен на Руси еще со времен средневековья. Он получил эпитет «Смоленский», так как защитил Смоленск в 1239 году от полчища татар. И. А. Бунин в «Суходоле» писал о Меркурии и иконе с его изображением следующее: «В углу лакейской чернел большой образ святого Меркурия Смоленского, того, чьи железные сандалии и шлем хранятся на солее в древнем соборе Смоленска. Мы слышали: был Меркурий муж знатный, призванный к спасению от татар Смоленского края гласом иконы божьей матери Одигитрии Путеводительницы. Разбив татар, святой уснул и был обезглавлен врагами. Тогда, взяв свою главу в руки, пришел он к городским воротам, дабы поведать бывшее. И жутко было глядеть на суздальское изображение безглавого человека, державшего в одной руке мертвенно-синеватую голову в шлеме, а в другой икону Путеводительницы, – на этот, как говорили, заветный образ дедушки, переживший несколько страшных пожаров, расколовшийся в огне, толсто окованный серебром и хранивший на оборотной стороне своей родословную Хрущевых, писанную под титлами».²⁶

Итак, христианский мученик Меркурий не связан с античным богом, но, как это ни странно, иногда атрибуты языческого бога, а среди них – кадуцей, появляются и на иконах, изображающих православного святого.

В православии есть еще один образ, в руках которого, по мнению некоторых исследователей, есть кадуцей. Это София – библейская Премудрость Божья или сын Божий – Христос, предвозвещенный еще в Ветхом завете. София Премудрость Божья в религиозной живописи изображается как «огнекрылый» или «огненный» ангел, восседающий на троне. На иконах она облачена в царскую одежду, подпоясана драгоценным поясом, а ее голова увенчана венцом. Одной рукой София прижимает к груди свиток, а другой действительно держит жезл. Этот жезл – мерило, трактуемый в византийской и древнерусской живописи как один из атрибутов архангела, а не кадуцей.

Но после религиозной реформы Никона, проведенной в XVII веке, во времена правления Алексея Михайловича, помимо нововведений в обрядовой жизни русской церкви появляется и посох священников, увенчанный двумя переплетающимися змеями, напоминающий жезл античного бога. Подобные посохи можно было увидеть на многочисленных религиозных процессиях середины XVII – начала ХХ века.

Кадуцееобразный посох можно встретить не только в русском православии. В Греции на Святой горе Афон хранится митрополичий жезл, который обвивают две змеи, напоминающие драконов. Афонские монахи так объясняют их значение – пресмыкающиеся гады символизируют зримых и незримых врагов церкви…

Масоны России и герметическая символика

Как отмечалось выше, в Европе отголоски мистического представления об античном боге и древнем пророке проявились в масонском учении. Масонам был, вероятно, ближе алхимический Гермес (Меркурий) и его атрибуты. Каменщики заимствовали и герметические ритуалы посвящения.

Расцвет масонства в Европе приходится на XVIII век. Вскоре масонское учение проникло и в Россию. Масонам импонировала завуалированность «текста» средневековых мыслителей при изложении ими научных мыслей. Именно так поступил и М. А. Осоргин – один из русских масонов – на заседании ложи «Etoile du Nord», рассуждая о новом прочтении девиза масонов, он говорил о соединении серы и ртути (любимом опыте алхимиков) следующее:

«Девиз французского масонства “свобода, равенство, братство” есть простой перевод, и не очень удачный, масонских идей на язык профанов, в целях политического ими пользования.

У нас есть иной девиз, более священный и высокий: мудрость, сила, красота, мистический треугольник, допускающий много толкований. Я дам то, которое нужно мне и потому кажется мне правильным; другой даст иное и будет постольку прав, поскольку искренен.

Мудрость не есть сумма накопленных положительных знаний. Мудрость есть способность свободной оценки явлений мира, сумма опытов познания, постижения посвященного. Мудр тот, кто преодолел личное страдание и личное наслаждение, кто смотрит издали. По масонской символике, истинный вольный каменщик, совершенный мастер только тот, кто умер, кто постиг тайну смерти и возрождения. Единственный источник мудрости – природа. Поэтому целью человечества не должна быть победа над природой, которая и невозможна, а должно быть гармоническое с нею слияние. Там, где жизнь и смерть бесконечно чередуются, где, стало быть, нет ни конца, ни начала, – там нет и конечной истины. Мудрость подобна змее, закусившей свой хвост.

Сила есть то же, что жизнь, непрерывно действующая энергия, мужское начало, вечный творческий процесс. Ничему внешнему не подчиняющийся свободный человеческий дух, непокорность мысли преградам, заставам и рогаткам, неспособность к рабству, отрицание долга как низменной выдумки и, замена его свободным стремлением, активной любовью. Символ силы – Геркулес, божественное – несокрушимое.

Красота – начало женское, влекущее, гармоничность явлений природы и духа, добыча силы и высокая ей награда. Союз силы и красоты и есть то, что мы называем Творчеством, и плод этого творчества – новая сила и новая красота. Мы и здесь находим ту вечную тайну природы, тайну вечного обновления, источник множества легенд и мистическую основу едва ли не всех человеческих религий.

Таков философский треугольник масонства: тезис – сила, антитезис – красота, и синтез – мудрость. Он повторяется в других символах, оставленных нам египетскими мистиками, алхимиками, естественниками, философами, поэтами, всеми, кто пытался соединить серу и ртуть, чтобы получить соль и оплодотворить красоту силой, чтобы достигнуть мудрость».²⁷

Итак, мы опять сталкиваемся с тем, что масоны, подобно алхимикам, прибегают к иносказательности. В приведенном выше отрывке вновь возникают ассоциации с алхимическим кадуцеем, где образно соединялись сера и ртуть. Однако, используя в искусстве древние знаки и символы, масоны предпочитали изображать раскрытую книгу, пересечение циркуля и наугольника и т.п., нежели кадуцей. Но и эти символы носили герметический характер.

Российская эзотерическая литература о герметизме

С приходом Серебряного века в России увлеклись и герметизмом, наряду со многими мистическими учениями. В начале ХХ века в «Вестнике теософии» публиковались переводы произведений герметического свода – «Священное слово Гермеса». «Гермес к Тату. Кратер или Монада», «Свидетельство Гермеса сыну Тату о том, что незримый Бог весьма явен», «Благо в одном лишь Боге и ни в чем ином», «Наибольшее зло для людей – неведение Бога» и др. В 1908 году выходит в свет труд Ф. Ф. Зелинского «Гермес Трижды-величайший». Немаловажна роль в развитии эзотерической мысли России и работ Е. П. Блаватской…

Естественно, что отголоски всех этих учений можно найти в произведениях искусства конца XIX – начала XX века, в том числе и в декоративной скульптуре архитектурных сооружений.

Помимо такого возвышенного отношения к Меркурию встречаются и области, где характер знаний о Гермесе (Меркурии) имеет несколько прикладной характер, к примеру, в геральдике и эмблематике…

Кадуцей Гермеса (Меркурия) в геральдике и эмблематике России

Жезл Меркурия в Новое и Новейшее время активно использовался в геральдике. В этом своем качестве кадуцей полюбился и в царской России. Он мог украшать герб целой губернии – кадуцей, наряду с рогом изобилия, входил в герб Харьковской губернии, воплощая ее богатство. Иногда жезл Меркурия включался и в герб города – его можно лицезреть в гербе Улан-Удэ. Порой, он мог помещаться и на личном гербе. А. Б. Лакиев в своей книге «История российской геральдики» в разделе «Гербы за отличия на службе» приводит следующий пример: «О подвигах Шелехова, жертвовавшего жизнью и состоянием для присоединения к России жителей Северной Америки, свидетельствуют два американца, держащие его герб: один из них держит в руке жезл Меркурия, другой – якорь».²⁸

В настоящее время в связи с возобновлением моды на гербы можно вновь наблюдать использование жезла Меркурия в российской геральдике. К примеру, кадуцей вместе с бердышом вошел в герб Замоскворечья – района Москвы. Купеческое прошлое района, воспетое в свое время А. Н. Островским, отражается через жезл бога покровителя торговли как нельзя кстати.

Хотя геральдика и самостоятельное искусство, но изображения гербов органично вошли и в изобразительное искусство. Они искусно включались живописцами в картинную плоскость, скульпторами – в произведения пластики, архитекторами – в фасады официальных зданий и фамильных особняков.

Кадуцей применялся и в эмблематике. Жезл Меркурия предлагали внести в герб РСФСР как эмблему мирного сосуществования (известен проект 1918 года знаменитого художника С. В. Чехонина, где он включает кадуцей в герб РСФСР). Не войдя в герб, кадуцей с красной звездой в первые годы советской власти все же стал эмблемой мирных отношений, был знаком промышленности. Однако постепенно кадуцей превратился в эмблему внешней торговли, поскольку был понятен и принят как соответствующая эмблема не столько внутри страны, сколько во всем мире.

Впоследствии кадуцей вошел и в ряд эмблем СССР. К примеру, он стал эмблемой советских таможенников – стилизованный жезл Меркурия увенчали крылатой шапочкой античного бога. Не отказалась от кадуцея и современная таможенная служба России – этот знак вновь входит в ее эмблему.

Кадуцей, как и посох Асклепия, используются в российской эмблематике и для обозначения принадлежности к медицине…

Объять необъятное здесь невозможно. Мы выделили лишь основное.

Итак, мы выяснили, что Гермес (Меркурий) на протяжении всех времен привлекал к себе внимание не только деятелей науки и культуры, но и творцов произведений искусства. Рассмотрим некоторые произведения, где одним из главных героев выступает этот бог и его атрибуты.