Белый Ковель

2008 год, июнь

Костик медленно ехал вдоль тротуара, всей своей кожей ощущая, как он выделяется на фоне несущихся машин. Как бухая улитка! Которая еще спьяну и домик в красненький цвет покрасила! Блин, надо было тачку понеприметней брать! А еще лучше – подарить жене эту. Тогда и голову бы не ломал, как за ней дальше следить. Сейчас нырнет в метро – и что ты будешь делать? Точно, к «Кунцевщине» топает!

Костик зарулил на стоянку к Западному рынку, пипикнул сигнализацией и бегом бросился следом. Особо и не скрывался – по утреннему времени в метро народа столько, что, даже ища кого-нибудь специально – фиг его заметишь, а уж случайно… Но на всякий случай сел в соседний вагон. А что? Риск потерять ее – минимальный, такой наряд можно рассмотреть через весь поезд! Хотя, конечно, хороша! Алое платье с прилично – или неприлично? – оголенной спиной, наводит на мысль о посещении бала или как минимум ресторана. Шелковистые концы шарфика из той же материи свешиваются на спину и чуть шевелятся на сквознячке подземки, делая картинку уж вовсе эротичной. Но вот заканчивается платье, мягко говоря, высоковато для вечернего наряда. Да и для дневного тоже. Зато открывает стройные ножки на умопомрачительных шпильках!

Яркое пламя в переднем вагоне двинулось к выходу, и замешкавшийся Костик едва успел выскочить следом. Пристроился сзади на эскалаторе, настолько близко, что в нос пахнуло знакомыми духами. Еще недавно сказал бы – родными. Родными, как и многое другое, казавшееся незыблемым, постоянным, отданным ему на веки вечные.

Этот привычный аромат мгновенно довел его до кипения – как будто раньше он был спокоен! – и Костик с бешенством уставился в затылок, украшенный замысловато уложенными локонами. «Ну, сколько ты еще будешь бегать? Надеюсь, здесь марафон закончится, и я, наконец-то, расставлю все точки над „i“? Честно говоря, даже хочется разобраться с этим побыстрее. Чтобы наступила хоть какая-то определенность».

Выскочив вслед за женой из метро, он успел заметить, как та нырнула в припаркованный буквально в двух шагах автомобиль. Довольно новый красный «Фиат» тут же тронулся с места, Костик машинально дернул из кармана ключи и тут же обалдело уставился на них. Ключики-то есть, только вот машинка – тю-тю! На другом конце города! Он резво закрутил головой по сторонам. И где, спрашивается, таксист? Который, согласно всем правилам науки преследования, должен находится в нужном месте, в нужное время и быть всегда готовым мчаться «вон за тем авто»? Костик кинулся к остановке. Может, там хоть какой-нибудь частник скучает? Ибо если в течение ближайших двух минут машина не словится, то дальше можно и не напрягаться. Ехать будет просто не за кем.

Не словилась. Костик с досадой швырнул сигарету в урну – и когда только успел закурить? – и пошел назад в метро. Ладно, следующий раз поступим хитрее. Со станцией теперь все ясно, так что можно приехать на машине прямо сюда. И посмотрим, кто кого. Хотя, конечно, жаль, что не успел хотя бы водилу разглядеть.

Светлана плюхнулась в машину и тяжело бухнула дверцей. Мужчина, сидящий на месте водителя чуть заметно поморщился. Вот и не сказал же ничего, а настроение все равно испортилось. И кто придумал эти маломерные импортные машинки, на которые и дунуть-то нельзя, не то что с толком усесться?

Отъехав на некоторое расстояние – достаточное, впрочем, чтобы лишние глаза не увидели их встречи, они припарковали машину в тени. Светлана тут же принялась копаться в своей необъятной сумке. Через минуту она выудила оттуда цветной скоросшиватель и протянула водителю. Мужчина бегло просмотрел содержимое папки, удовлетворенно кивнул и передал ей взамен конверт. Ну, конечно же, с деньгами. Не с борзыми же щенками! В отличие от своего спутника, просматривать содержимое Светлана не стала. Не принято.

– Поедем куда-нибудь пообедаем?

Пообедаем? Это что-то новенькое в их отношениях! Видя ее недоумение, мужчина пояснил:

– Я хочу поговорить с тобой.

Светлана неуверенно кивнула, и водитель тронул машину.

Смотреть на стоящие перед ней тарелочки без отвращения было невозможно. И чего, спрашивается, надо было выпендриваться? Заказала бы по-простому отбивнушечку прожаренную, да с гарнирчиком – глядишь, сейчас бы наслаждалась жизнью! Так нет же, стукнуло что-то в голову, захотелось поизображать из себя утонченную леди! А теперь из тарелки с «Морским ассорти» того и гляди выползет на скатерть какая-нибудь каракатица. Салат «Воздушный», на состав которого она не обратила внимания, на поверку оказался мелко настроганной капустой. Фаршированные баклажаны были очень даже ничего. Но чеснока там было столько, что позволить себе полакомиться ими вдоволь она не могла. Светлана вздохнула и отодвинула от себя тарелки. Стараясь, чтобы смесь из морских гадов оказалась вообще вне поля зрения.

– Я хотел от тебя следующее…

По мере того, как ее визави развивал свою мысль, лицо Светланы каменело. Что ж, можно было предположить, что этим все и закончится – аппетит приходит во время еды и так далее. Тьфу ты, вот уж не ко времени пословица! И что теперь прикажете делать? Соглашаться – это означает совать свою собственную голову в петлю, которая рано или поздно затянется. А отказ он навряд ли простит. Не тот случай и не то предложение, после которого можно спокойно жить дальше: нет? ну и не надо, забудем. Такое не прокатит.

– Светлана Николаевна…

Она вздрогнула. И от нарочито-официального обращения – они уже сто лет «на ты», и от вкрадчивого тона, которым было произнесено ее имя. А ее собеседник отодвинул опустевшую тарелку, тщательно промокнул рот салфеткой и сцепил руки в замок.

– Прежде, чем отказываться, послушай о каких суммах речь идет.

Павел скосил глаз на лежащую рядом женщину и хмыкнул:

– Мы с тобой прямо как в голливудском фильме!

– В смысле?

– А кто-то подметил, что там одеяла всегда треугольной формы – чтобы мужик имел возможность продемонстрировать накачанный торс, а дамочка – спрятать свои прелести.

– Так лучше?

Простынка юркнула вниз, открывая упругую загорелую грудь без малейшего следа от купальника и подтянутый животик с крохотным фианитиком в пупке.

– О! Значительно!

Павел провел кончиками пальцев по гладкой коже, и та мгновенно отозвалась россыпью пупырышков.

– Неужели холодно?! Согреть еще раз?

– Кстати! На счет хорошенько погреться! Я уже провела всю подготовительную работу. Так что на следующей неделе можем выезжать. В Турцию и Египет уже появились горящие путевки. Например, Аланья на неделю всего по двести десять долларов. Но там вылет из Москвы. Есть Болгария на двенадцать дней. Автобус из Минска. Двести двадцать евро и плюс еще шестьдесят за визу. – Она немного помолчала и добавила с едва различимой ноткой упрека: – Хотя, честно говоря, больше всего на свете хочется в нормальную цивилизованную Грецию.

– На Грецию мы с тобой, радость моя, пока не заработали. И кстати по этому поводу…

– Греции?

– Нет, денег. Поездку пока придется отложить.

– Ты что, с ума сошел?! – она резко подскочила на диване. – Я уже легенду придумала, до нужных ушей донесла и с подругами договорилась! Как я теперь переиграю?!

– Вот-вот, и о легендах тоже. Я хочу присоединиться к шефу. Что-то он интересное затеял. Я тут литературку почитал, покумекал, и очень мне любопытно стало. Особенно в свете некоторых твоих давних рассказов. Я о них, признаться, и забыл, а теперь вот всплыло. Ну-ка поведай мне еще раз эти свои байки.

– Они не мои!

– Ты не ворчи, а вспомни лучше все, что сможешь. С подробностями и деталями, пускай даже самыми незначительными.

Антон сердито оттолкнулся от стола обеими руками. И согласно всем законам физики тут же впечатался в стену. Вместе со своим креслом на колесиках. Черт бы побрал эти новые приобретения! То ли дело раньше: пихнешься хорошенько – и допотопный стул с визгом скрипит по паркету, сообщая всем окружающим о глубине твоего возмущения. А сейчас? Хорошо хоть голову научился пригибать. А то первое время затылку ощутимо доставалось. Нет, надо избавляться от дурацкой привычки.

– Что вызвало гнев у надежды и оплота всей нашей науки?

Характерно, что при этом Вовка даже не обернулся. То есть уже привык к новым звуковым эффектам и идентифицирует их совершенно однозначно. Антон слегка усмехнулся, но ответил все равно сердито:

– Да ерунда полная с этими раскопками получается! Вот ты можешь сказать, что, что нам там делать?! Я даже не знаю, с какого боку за эту проблему взяться!

– Вот и научишься. Тебе же шеф сказал – в жизни все пригодится, и навыки работы на раскопе тоже. Мало ли чем потом захочешь заняться! А тебе даже открытый лист по форме два не дадут, если пару сезонов под опытным руководством не поработаешь. И по такой жаре, – Вовка демонстративно обмахнулся первой попавшейся под руку бумажкой, – уж точно лучше где-нибудь на природе расслабляться, чем киснуть в пыльном архиве.

– Не нужен мне твой открытый лист! Ни по какой форме! Мне диссертацию заканчивать надо, статистики не хватает! Мне бы как раз в архив, а не в какой-то идиотский раскоп!

– Да ни фига тебе не надо в архив! Откосить от армии, получить прописку и перекантоваться пару лет, пока нормальную работу не найдем. За приличные бабки, а не как здесь. Вот и все, что нам надо!

– Я вообще-то планирую связать свою жизнь с наукой.

– Ой, только не надо тут строить из себя великого ученого и нобелевского лауреата! Что, вот что можно нарыть нового в этих складах целлюлозы?! Все давно описано, проштамповано и учтено! А такие, как ты, только и делают, что бумажечки туда-сюда перекладывают! Сложили четные – готов диссер! Сложили нечетные – готов еще один!

Прежде чем ответить, Антон искоса глянул на Вовку. Так и есть – вскочил, кулаки сжаты и веснушки уже побелели. Значит, сейчас будет бить копытом и пускать пар из ушей.

– Вовк, а ты делаешь что-то другое?

Вроде, достаточно миролюбиво получилось? Нет, оказывается, не вполне. Во всяком случае, Вовка окончательно приобрел сходство с молодым крутолобым бычком.

– Да то же самое! Только не изображаю из себя чистоплюя! И у меня все по-простому. До тех пор, пока я нигде не пристроился, мне надо удерживаться здесь, в этом гребаном институте! А чтобы тут заякориться нужен диссер. Кровь из носу! Так что если для защиты надо будет хоть шефу на замке порыться, хоть у половины Совета в огороде покопаться – мне пофиг! – покопаюсь, не переломлюсь!

Вовка так грохнул дверью, что пару листочков с ближайшего стола спланировали на пол.

– Мне в отличие от тебя минская прописка не нужна, – пробормотал Антон в пустоту.

А, нет, не совсем – в проеме снова показалась конопатая физиономия. Значит, услышал.

– Ну да, конечно! Мы же минчане! У нас и папа профессор, и мама! И должности у них – о-го-го! Они сыночку и на работку по душе пристроят, а что на работке совсем денежек не платят, так это ничего – мама с папой джинсики купят, чтобы сыночке было что задницей протирать! А я не желаю назад в колхоз! Мне, может, девки до третьего курса не давали! А я все понять не мог, чего выкобениваются! Оказывается, у них тут в городе принято дезодорантами под мышками мазать! А я и не знал, что за хрень такая, де-зо-до-рант!

Антон ошарашено пробормотал:

– Вовк, ты что, рекламы по телевизору никогда не видел?

Вовка целиком всунулся в комнату и рухнул на стул. Вдруг оказалось, что никакой он не разъяренный и злобный, а грустный.

– А… – он махнул рукой. – Как батя пропил телек, так я его только с пацанами у кого-нибудь на хате и смотрел. А там все больше видик включали – чтоб боевик какой или порнушку. А ты тоже хорош, – опять вскочил он, видимо, передумав сдавать позиции. – Ведь все равно поедешь и слова поперек не скажешь, а? Поедешь ведь?

– Поеду.

– Вот то-то! Выделываешься только!

И Вовка еще раз закрыл за собой дверь, победоносно, но уже не так громко, а Антон уставился в монитор своего компьютера. Там, подтверждая правоту Вовки и как будто издеваясь над Антоном висели скачанные с сайта Государственного исторического архива Литвы описания фондов.

Архивный шифр: LT LVIA Ф. 1280 оп. 1 д. 137

Заголовок: Переписка по имущественным и финансовым делам кн. Кароля Станислава Радзивилла и его родственников кн. Сангушко

Дата: 1718—1719

Размер: 3 листа

Язык: пол., лат.

Потом следующая запись: архивный шифр, заголовок, дата… И снова: шифр, заголовок, дата…

Все описано, систематизировано и учтено, как и говорил Вовка. И что он хотел здесь нового обнаружить? Хотя – вопреки сказанному Вовке – именно сейчас он занимался поисками вовсе не тех материалов, что хорошо укладывались бы в концепцию его диссертации и подводили бы под нее достаточную доказательную базу. Гораздо больше в данный момент его интересовала необъяснимая с его точки зрения постановка задачи на лето. Да еще сразу с таким серьезным подходом – с получением разрешения по первой форме, которая позволяет изучать выбранный объект буквально вдоль и поперек. И вглубь.

Антон раздраженно захлопал мышкой, закрывая все висящие окна с многочисленными, но бесполезными ссылками, выданными гуглом. Нет, ну что-то же должно было подвигнуть шефа именно в эту степь? Про степь – это, конечно, фигурально выражаясь, судя по найденным описаниям там как раз болото-болотом.

Немного подумав, он извлек из недр компьютерной памяти длиннющий список профессорских работ. Честно говоря, он и дочитать-то его до конца так и не удосужился, не то что просмотреть сами статьи, хотя шеф и рекомендовал весьма настойчиво совершить этот подвиг.

Как оказалось – очень даже зря. В смысле, не прочитал зря. Где-то в середине шестого десятка пронумерованных печатных трудов в комнате прозвучало простецкое «Ни фига себе!!!», весьма любимое Вовкой и куда реже употребляемое Антоном по причине того, что «у нас и папа профессор, и мама». Юноша еще с минуту посидел за столом, разглядывая выделенные курсивом слова. И даже зачем-то провел по экрану пальцами. Жидкокристаллический дисплей отозвался веселенькими радужными разводами, что несколько привело молодого человека в чувство. По крайней мере, за дверь выскочил он очень поспешно, только и успев, что подхватить с пола небольшой стильный рюкзачок.

Утренний кофе с творогом, свежими ягодами и обязательно с книгой – это их устоявшаяся традиция. Или теперь надо говорить не так? Кажется, россияне недавно провели реформу своего великого и могучего языка, и кофе теперь следует считать словом среднего рода?

Ольга посмотрела на мужа, который прихлебывал это среднее кофе, не отрывая глаз от любимого Тома Клэнси.

– Ромка… – потянула она, – а тебе еще много страничек дочитывать?

Муж заглянул в конец книги и произвел несложный подсчет.

– Двадцать три. А что?

– А у тебя консультация сегодня во сколько? – вопросом на вопрос ответила Ольга, сосредоточенно закапывая клубнику в кучку творога со сметаной.

– Все ясно, – усмехнулся Рома, снова уткнувшись в книгу, – ты все прочитала и тебе срочно надо в библиотеку за новой порцией любимых детективчиков. Сходим, не волнуйся, – успокоил он жену, – студенты к половине четвертого придут, так что успеем.

– Я по такому случаю даже посуду помою, чтоб тебе быстрее читалось! – с самоотверженным энтузиазмом вызвалась Ольга и утвердительно покивала головой в ответ на насмешливо поднятые брови мужа – мыть посуду она ну очень не любила.

Ольга вытирала тарелки, незаметно поглядывая на мужа. Кого не послушаешь, так одни и те же жалобы! Муж не слушает! Муж не понимает! И тэ-дэ, и тэ-пэ. Побывали б они в ее шкуре, когда супруг в девяносто девяти процентах случаев понимает ее не только с полуслова, но еще и на два-три хода вперед! Нет, она, конечно, восхищается его прозорливостью и все такое… Но ведь и беспокоится тоже! Тревожащую ее дилемму можно было сформулировать так – это муж у нее слишком умный или она у мужа совсем примитивная? Вот надоест ему жена глупая и предсказуемая и пойдет себе искать умницу-красавицу! Хотя Ромка и утверждает, что просто очень хорошо ее знает. Настроение, как обычно в этом месте, слегка омрачилось, и Ольга, промокнув руки, подхватила с пола сынишку.

– Солнышко мамино! – она расцеловала щечки своего полуторагодовалого малыша, – мама тебя любит! Сильно-сильно!

Глебка насупился и принялся выкручиваться из ее объятий – в данный момент коллекция маминых кастрюль интересовала его несколько больше маминых же нежностей. А Роман тут же сообщил ей:

– Олюнь, ты самая умная жена на свете.

При этом даже глаз не поднял от очередной страницы! Нет, ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет! У нее что, не лицо, а раскрытая книга? Хотя в духе современности, наверное, надо говорить открытый файл? Ольга рассмеялась придуманному фразеологизму и сообщила мужу:

– Мистер всезнайка в наказание сам помоет свою тарелку!

Часа через полтора они уже подходили к библиотеке.

– Подождете здесь? А то прошлый раз я его с собой взяла, так парень категорически отказался сидеть в коляске. Я потом только и делала, что бегала по библиотеке и засовывала назад то книжки вынутые, то указатели.

Роман согласно кивнул и медленно покатил прогулочную коляску по тротуару, а Ольга нырнула в прохладное книгохранилище. Мимо классики проходим, не оглядываясь. Мимо фантастики и любовных историек – тем более! Где тут наши любимые детективчики?! О, вот они! Она быстро схватила с полки стопку мягких книжек и просмотрела в поисках еще нечитанного. И не надо намекать на примитивность ее вкусов! Детектив с трогательной романтической историей внутри и каким-нибудь «настоящим полковником» в качестве принца на белом коне – что может быть лучше?! По ее глубокому убеждению – ни-че-го!

Ольга выпорхнула из библиотеки, весело размахивая рюкзачком сразу с тремя новыми приобретениями.

– Т-с-с! – тут же засигнализировал ей муж.

– Вы зачем так рано уснули?! – Ольга даже руками всплеснула. – Медведи вы зимние!!!

Роман виновато пожал плечами:

– Как-то само вышло. Я задумался, ходил-ходил туда-сюда, а потом смотрю – спит!

– Спи-ит… – передразнила она мужа и вздохнула: – домой ехать нет смысла. Только весь сон перебьешь, пока в кроватку переложишь. Придется досыпать на свежем воздухе.

Чмокнув мужа в щеку, она опустила спинку колясочки и покатила ее к парк – благо, до него всего полторы остановки.

Ольга перелистнула очередную страницу. Из книги при этом скользнул небольшой листок и мягко опустился на хвою рядом с огромным пнем, на котором она так удобно устроилась. Ольга скосила глаза на исчерканную бумажку и несколько минут гипнотизировала ее в надежде, что та аннигилирует сама. Не получилось. Досадно! Поднимать чужие каракули не хотелось. Но не оставлять же в лесу лишний мусор? И так вокруг столько всяких пакетиков, оберточек и прочих «фантиков», что хоть ты по сторонам не смотри! Ольга вздохнула и все-таки наклонилась за бумажкой. Она собиралась сунуть листок между страниц в начало книги, но взгляд за что-то зацепился. Ольга поднесла бумажку поближе к глазам. Смоляны… Смоляны…. Смоляны…. Выписанные, даже, можно сказать, прорисованные буковки этого знакомого названия вились по периметру листочка, повторяясь, как минимум, раз десять. Очевидно, писавший о чем-то крепко задумался – вот и выводил арабскую вязь. У нее самой после всяких собраний остается куча рисуночков, по нескольку раз обведенных стержнем. В общем, с этим понятно. А здесь что? Центр бумажки занимали какие-то странные расчеты:

12 кг = 12000 грамм х 35 у.е. за грамм = 420 000

Затем значились слова «за старинность» и рядом в столбик – что-то совсем непонятное:

 
х 2?
х 3?
х 10?
 

Заканчивалась вся эта математика надписью:

4 000 000?!!!!

Именно так, с четырьмя восклицательными знаками. Больше ничего не было – Ольга заглянула на оборот листочка и снова уставилась на цифры. «Тридцать пять у.е. за грамм» очень уж походит на цену золота. Или там серебра. Словом, какого-нибудь драгметалла. Что еще можно продавать на граммы и за такую цену? Черную икру? Тогда причем здесь «за старинность»? Икра – не коньяк, ей пятьдесят лет выдержки ценности не добавит.

Четыре миллиона… За старинность… Смоляны… «Все это вместе рождает только одну идею – клад!» – наконец-то решилась она облечь свои ассоциации в словесную форму. И тут же сама над собой посмеялась: «Ага, пещера Али-Бабы и сорока разбойников в белорусской вёске!»². Хотя… Почему бы и нет? Сколько уже веков нашим замкам! И кто его знает, что там в развалинах скрывается! В тех же Гольшанах, например. Или в Крево… Или в Ружанах… Надо будет обязательно Глебку в Ружаны свозить! И в Косово! И в Сарью! Огромный дворец Пусловских в Косово поражает своим великолепием, а маленький, но похожий на живое пламя, костел в Сарье просто завораживает! И съездить наконец-то в Гомель! А то уже почти всю Беларусь объездили, а с Гомелем все как-то не складывается. Ну, ничего, подрастет Глебка, теперь уже вместе съездим. И знаменитый дворец Паскевичей посмотрим. И усадьбы Богуславских и Крушевских. И церкви с костелом. Собственно, можно и по всем другим интересным городам и весям по второму кругу проехаться – раньше она открывала их для себя, а теперь будет показывать сыну!

На этой высокой ноте Ольга опустила глаза в книжку. Что там дальше? На чем она остановилась? На странице, поверх напечатанного текста, лежал листок. Фу ты! И когда она только успела про него забыть?! Размечталась – вот и забыла. Ольга еще раз перечитала все надписи и поизучала расчеты. Ничего другого – кроме клада – в голову по-прежнему не приходило. Кстати, и замок в Смолянах как раз подходящий имеется. Когда это они с Ромкой там были? Лет пять назад, не меньше, потому что фотки из Смолян еще пленочные. В две тысячи четвертом они уже купили цифровой фотик. И сразу перестали печатать фотографии! А вот эти, из Смолян, точно есть, даже недавно на глаза попадались. Пологий холм, окруженный зарослями кустарника. Там, в зарослях, скрывается небольшая быстрая речушка. Наверху холма – одинокая, полуразрушенная башня. Все, что осталось от замка. Кстати, а сколько их всего было? Кажется, пять? Четыре угловые и одна рядом с воротами? Плюс внутренние жилые корпуса и склеп. А разных хозяйственных построек – вообще не счесть. Хм, есть где клад припрятать. Только вот сейчас от этого всего и следа не осталось! Ольга напрягла память. Насколько она помнит, вроде разрушили замок не в революцию и не во время войны, а гораздо раньше.

Ольга вскочила и прошлась туда-сюда по дорожке. Гораздо раньше – это когда? Пару веков назад? Как тогда могли сохраниться сведения о припрятанных сокровищах, если уже мало кто про сам замок знает? Семейная легенда, которая передавалась из поколения в поколение? Тогда почему клад до сих пор никто не выкопал? Все-таки не за тридевять земель за ним ехать – от Минска до Смолян километров двести, за один день обернешься. И – привет! Неси денежки в банк! А, может, какие-нибудь историки нашли в своих закромах неучтенную бумажку? Совсем недавно? Тогда стало бы понятно, отчего про клад узнали только сейчас.

Ольга глянула на посапывающего сынишку, затем на часы и решительно взялась за ручку коляски. Поедем-ка мы уже домой! Двойная польза – проснувшийся голодный ребенок окажется в непосредственной близости от пищеблока, а мучимая любопытством мама – рядом с Интернетом!

Роман вручил сынишке новую книжку и плюхнулся на кухонный диванчик. Перед ним тут же материализовалась тарелка с супом. В правой руке ложка, а в левой…

– Это что, теперь такое вместо хлеба выдают? – он с удивлением уставился на бумажку, что сунула ему жена.

– Ром, ты лучше на листик посмотри!

Он повертел бумажку во все стороны.

– Ну, посмотрел. Чушь какая-то. Левая часть равенства не равна правой, единицы измерения не совпадают. С точки зрения математики – полный абсурд.

Ольга выхватила листочек из его руки и даже зачем-то поднесла к носу. А он быстренько схватился за хлеб и даже откусил немного – чтобы уж точно быть уверенным, что усталого отца семейства не лишат законного ужина

Ольга же возмутилась:

– Ромка! Какая математика?! Ты компьютер или человек? Совершенно нормальная запись! Я сама так делаю, когда, например, ткань на белье постельное считаю: два плюс четыре, плюс метр – равно семь, умножить на пять тысяч за метр, равно тридцать пять тысяч и умножить на два комплекта – итого надо семьдесят тысяч. Все ясно и понятно!

Роман ухмыльнулся:

– Значит, эту твою цидульку тоже женщина писала, мужик бы до такой арифметики не додумался.

– Шовинист ты, Ромка!

– Ага, есть немного!

И он с аппетитом принялся за второе, с усмешкой наблюдая за насупившейся женой. Та сделала вид, что продолжать не будет, и даже предприняла попытку почитать сыну новую книжку. Парень такую инициативу не одобрил – картинки утром, а стихи вечером. Или наоборот. Но картинки вперед!

– Ну, вот… – притворно вздохнула супруга. – Книжку отобрали, меня обсмеяли…

– Ладно уж, рассказывай. Все равно ведь не выдержишь.

Жена тут же согласилась. Ясное дело, ей ведь самой не терпится!

– Смотри, Ром. Вот здесь двенадцать килограмм. А здесь тридцать пять у.е. за грамм. Я позвонила в нацбанк. Помнишь, они по телевизору все золотые слиточки рекламировали, которые начали народу продавать? Так вот, это как раз цена золота в тех слитках!

– То есть ты намекаешь на клад?

– Все-таки хорошо иметь такого сообразительного мужа! – жена не удержалась от иронии, но Роман решил, что на сегодня пикировок, пожалуй, достаточно, и ответил по-существу:

– Олюнь, двенадцать килограмм золота – это не горшок с медными монетами. Не может быть, чтобы о таком кладе не осталось каких-либо сведений. Если бы он существовал, то это был бы довольно известный факт. А тут какая-то записочка…

– Ромочка, а ты, вообще-то, о каких кладах в Беларуси знаешь?

Судя по невинному голоску и нарочитой небрежности тона, готовит какую-то ловушечку. Но, честно говоря, сегодня он так устал, что нет сил ни на какие интеллектуальные состязания и игры в «Что? Где? Когда?». И он просто ответил:

– Наполеон вроде что-то здесь забыл. Или потерял… Или закопал?

– А еще? Вспомни Несвиж!

– Точно! Радзивилловские золотые апостолы! Двенадцать статуй, которые так и не нашли.

– Вот и все, солнышко мое! – удовлетворенно заключила Ольга. – Закончились твои клады. И я больше не вспомню. Мы с тобой невежды и в истории, и в археологии. Так что, во-первых, если мы не знаем о Смолянском кладе – это не значит, что он не существует. А во-вторых, не такой уж он и большой. Если брать воду, то двенадцать килограмм – это четыре трехлитровых банки. А золото в девятнадцать раз тяжелее. Так что это всего-то пол-литровая баночка!

Роман не удержался, рассмеялся. Все-таки его жена – просто чудо! Ну кто еще додумался бы мерить золото так трогательно – «пол-литровыми баночками»?! Почему-то вспомнилось, как Ольга собирает чернику в такую вот подвязанную к поясу тару. И он тут же представил себе картинку: сидит она на краю выкопанной ямки и баночкой со дна что-то блестящее черпает. Роман фыркнул, и видение испарилось.

– Математик-теоретик из тебя хороший, Олюнь. А вот физик-экспериментатор – не очень! Навряд ли там золото в слитках. Скорее украшения. А их так компактно не упакуешь! Так что сундучок должен быть очень даже вместительным.

Жена в ответ состроила удрученную рожицу, но спустя пару минут радостно вскинулась:

– Ромка, это не украшения! Тогда бы и камни драгоценные упоминались! Бриллианты-изумруды явно не дешевле золота, глупо их не учитывать. Я думаю, это монеты! Из них и кучка небольшая получится.

– Вот это более правдоподобно, – кивнул он. – Ладно, допустим клад существует. Что дальше? Смоляны большие.

– А замок – один!

– Почему только замок? Там же и церковь есть, и костел, насколько я помню.

– Две церкви, – тут же поправила его жена.

Роман отмахнулся от такой несущественной разницы:

– Неважно. Если их разрушили при Советах, то ксендзы-батюшки вполне могли успеть что-нибудь спасти и спрятать. Кстати, и сведения в этом случае о тайнике вполне могли сохранится – всего-то два-три поколения сменилось.

Ольга нахмурилась и куда-то убежала. Вернулась она с двумя томами справочника Кулагина.

– Так, посмотрим, «Каталіцкія храмы…» – она принялась перелистывать страницы. – Вот. «Касцёл Найсвяцейшай Дзевы Марыі і кляштар дамініканцаў³… У 1930-я гг. храм закрыты… Афармленне інтэр'ера і алтароў не захавалася⁴».

– А что в «Православных храмах»?

– Свята-Аляксееўская царква⁵… – Ольга пробежала глазами текст и закрыла книгу, – не написано, когда разрушена.

– А вторая церковь?

– Вторая церковь действующая. Помнишь, деревянная такая, по дороге к замку? – жена помолчала и с надеждой спросила: – И что это нам дает?

Роман усмехнулся:

– А что ты хотела получить? Точные указания, где зарыт клад?

– Ромка….

– Ну, не расстраивайся. Сперва надо почитать литературу о кладах Беларуси. Глядишь, и всплывет что-либо.

– О!

Роман удивленно посмотрел вслед куда-то опять ускакавшей супруге. Вспомнила что-то важное? Нет, ну вы гляньте! Еще один листок несет! Это что – нынче в каждую библиотечную книжку обязательно ребус вкладывают?! Чтобы бедные преподаватели, измученные жаждущими знаний – или хотя бы зачетов! – студентами, не расслаблялись и по вечерам?!

– Ром, смотри! Я выписала все номера абонементов, что значатся на библиотечном вкладыше! Получилось всего одиннадцать человек…

Роман тут же перебил:

– И ты теперь каждому будешь звонить и спрашивать: «Не вы ли забыли записочку о сокровищах на пару миллионов долларов? Вы?! Ой, а расскажите подробнее!»

Судя по смущенно-виноватому выражению мордашки, что-то в этом роде и предполагалось.

– Олюнь, тебе самой не смешно?

– Ну… Может, получится как-нибудь узнать… Придумай что-нибудь, а?

Роман покачал головой:

– Единственное, чем я могу тебя порадовать, так это то, что навряд ли… Сколько их там у тебя? Одиннадцать? Так вот, вряд ли все одиннадцать человек раз за разом перекладывали эту бумаженцию. Скорее всего, ее забыл последний из читателей. Максимум – предпоследний.

– Ромка! А ты сводишь меня еще разочек в библиотеку?!

– Не терпится заглянуть в формуляры читателей?

– Угу.

– И ты не отстанешь?

– Не-а!

О, уже и в ладоши хлопает! Вот ведь козявка! Каждый раз угадывает, когда он уже сдался и готов к витью веревок из своей персоны! Роман нарочито горестно вздохнул:

– Что с тобой будешь делать! Свожу. Придумаю только, как нейтрализовать библиотекаря для проведения твоей спецоперации.

Ольга потянула на себя дверь и, резко выдохнув, шагнула в сумеречную прохладу библиотечного холла. Остановилась в нерешительности. И не надо думать, что у нее не в порядке с головой, и она до жути боится прячущихся среди шкафов книжных монстров! Просто начало приключения… бодрит как-то, что ли? Только, пожалуйста, именно приключения! Никаких детективов, ни Боже мой! Она ни капельки не похожа на находчивых дамочек-сыщиц, которые выходят сухими из самых опасных ситуаций. И которые всегда умнее преступника. Хотя она, конечно, тоже очень даже положительная, но при виде какого-нибудь трупа всей ее находчивости хватит только на то, чтоб визжать, не переставая, пока кто-нибудь не прибежит ее спасать! Муж, например. Немного потоптавшись в холле, она подбодрила себя сентенцией «стоя на месте, никуда не попадешь» и взялась за ручку следующей двери.