Легенды Амастриды

Брайс

Весь день Рэн и владыка Гэльдорана провели у границ, на укреплениях. Вечером Трэйд сразу ушел к себе, а Рэн еще долго не могла заснуть. Она сидела у распахнутого окна и смотрела, как сквозь рваные тучи проглядывает луна. На улице мело, и от ветра в комнате задувало свечи. Хотя теперь ей не было холодно, а от яркого света резало глаза. По-кошачьи гибким движением она спрыгнула с подоконника. Рэн чувствовала, как меняется все ее существо. Страха уже не было, ибо она знала, во что превращается. Времени так мало, оно утекает, как песок сквозь пальцы… А ведь она еще не жила, ничего не видела, никого не любила… Все родное из прошлой жизни разом отступило и словно потеряло свою цену. Для существа, каким она становилась, это уже не имело значения.

И все же иногда ей было страшно. Ее новая натура была чужой и хищной. Словно повинуясь какому-то неясному порыву, Рэн встала на обледенелый карниз и, не теряя равновесия, прошла вдоль замерших черных окон. Это оказалось легче легкого. Она глянула вниз, далеко на земле чернели крыши домов и змеился крепостной ров. Рэн знала, что не упадет, почти перешагивая из окна на крепостную стену. Собственное превосходство и неуязвимость горячили кровь. Она проделала еще несколько опасных трюков и горестно замерла. Зачем это все, если она – изгой! И на какую-то долю секунды она поняла Крэйна, его страх и одиночество. Он просто хотел, чтобы кто-то остался рядом, он был не чудовищем, а одиноким, напуганным мальчишкой. Волна жалости к нему и к себе затопила Рэн. Почему, почему это происходит с ними? Она сжала кулаки и яростно затрясла ими.

– Будь прокляты хейли! Мерзкие чудовища! Будь они прокляты…

– Истинно так!

От неожиданности Рэн едва не свалилась со стены. Внезапно вся ловкость куда-то делась, ноги стали ватными и едва держали ее. Она увидела совсем рядом с собой юношу, он стоял в тени у стены, небрежно прислонившись к ледяной поверхности, и разглядывал ее. В смятении она только заметила на нем одежду вольных торговцев южных портов и кинжал на поясе. Сперва она решила, что это бандит, но он не предпринял никаких попыток ни напасть, ни ограбить ее, просто стоял и смотрел.

– Хорошее время для прогулки, – совершенно серьезно произнес он, – правда немного ветрено и темно… но пока я с вами, ваше величество, ни один волос не упадет с вашей головы!

В его глазах плясали веселые искры, и Рэн против воли рассмеялась.

– Я – Брайс! Будем знакомы… – он протянул ей руку, но Рэн ее не взяла и неловко спрыгнула сама, едва не вывихнув ногу.

– Что Вы делаете во внутреннем кольце замка? Простолюдинов сюда не пускают… – сказала Рэн и осеклась от собственной бестактности. – То есть, здесь стража, а они…

Она покраснела и умолкла. И вдруг он расхохотался. Звук его смеха прокатился по тихим анфиладам дворца, и Рэн подумала, что не помнит, чтобы здесь кто-то так заразительно и живо смеялся после ее матери… А Брайс все смеялся и смеялся, потом вытер набежавшие на глаза слезы.

– Вас этикету не учили, – утвердительно изрек он. – А стража наверняка схватит меня, если заметит, но пока не заметила. – Он озорно сверкнул белозубой улыбкой.

– Так что Вы делаете здесь?

– Хотел собственными глазами увидеть королеву Дарлога, и мне повезло!

От него исходили какая-то бешеная, кипучая энергия и веселье. Но он был значительно старше, чем ей показалось сначала. Загорелый лоб бороздили морщины, суровая складка меж бровей, лицо пересекало несколько тонких заживших шрамов. Глаза смотрели открыто, но было в них что-то вселявшее тревогу, что-то темное. Он выглядел мальчишкой, но пережившим слишком много испытаний. Рэн чувствовала, что незнакомец начинает ей нравится.

– Ты – вольный торговец?

– Сегодня да, а завтра, может, примкну к твоей армии. Я долго не задерживаюсь на одном месте, у меня нет обязательств.

– У всех есть обязательства, – сказала Рэн

– У меня нет, – упрямо повторил Брайс.

– А перед семьей? У тебя же есть семья?

Он болезненно вздрогнул и отвернулся.

– Была…

Память услужливо нарисовала лачугу на берегу Южного моря, одной стеной прилепившуюся к портовому складу. В небе неистово кричали чайки, а он, босоногий, собирал ракушки на отмели и жадно разглядывал приходящие в порт корабли. Тогда Тимбара процветала, в порту были корабли северных людей, и Ситча, и узкие длинные лодки с Южных островов. Брайс набрал полную пригоршню гальки на случай, если шайка городских детей опять вздумает дразнить его ублюдком портовой шлюхи. Его красавица-мать никакая не шлюха, она ждет, когда отец приедет за ними! Красивое, но изборожденное ранними морщинами лицо матери всегда становилось суровым, когда Брайс убегал смотреть новые прибывшие корабли в тщетной надежде, что отец приплыл на одном из них. Отца он никогда не видел, а мать тоже не говорила, кто он. Ему было семь лет, он был невысоким худеньким мальчишкой. В тот день пришел диковинный корабль с окраин Топей, но на причал с него никто не спустился. Мальчишки хорохорились, спорили, у кого хватит смелости добежать и дотронуться до кормы.

– Это корабль проклятых, у того, кто к нему прикоснется, рука отсохнет! – выкрикнул Мейс Марр, заводила обидчиков Брайса. – Я к нему не пойду, я не дурак!

– Ты просто трус, – вдруг сказал Брайс, – Я пойду!

Мальчишки зашептались, раздались смешки. «Сейчас, – подумал Брайс, – я докажу им, чего стою, или они забьют меня когда-нибудь камнями». Ему было страшно, но отступать было поздно. Он пробежал по гладким горячим камням до причала, перепрыгнул через ржавые цепи, вдохнул полной грудью воздуха и во всю прыть понесся к корме корабля чужаков. Он хотел только дотронуться до бока корабля и бежать назад, но на корме кто-то был. В сгущавшихся сумерках он услышал шаги по деревянным полам. От тяжелой ровной поступи доски жалобно заскрипели. Брайс едва дышал от страха, но все же, повиснув над водой, подтянулся на гибких руках и заглянул на корабль. Огромная, закованная в железо фигура молниеносно обернулась, и на Брайса посмотрели маленькие красные глаза. Ему показалось, они светились сквозь прорези в шлеме чужака. В следующую секунду он от испуга разжал руки и упал в воду.

Уже на берегу, отплевываясь от воды, он грубо отпихнул Мейса, тащившего его из воды.

– Что ты видел? Там кто-то был?

– Никого там не было, – угрюмо пробубнил Брайс. – Корабль как корабль, пустой…

Мальчишки с уважением глядели на него, а Брайсу хотелось плакать. Он знал, что никогда уже не забудет этот леденящий взгляд. Он понуро заковылял домой и даже не притронулся к еде, хотя всегда был полуголодный.

Ночью он проснулся в звенящей тишине от нехорошего предчувствия, которое никогда еще не подводило. Он встал с кровати и хотел пойти к матери, которая спала в другой комнате. Звук открываемой двери пригвоздил его к месту. Кто-то двигался бесшумно и быстро. В следующую секунду он услышал, как вскрикнула мать. Брайс испытал животный страх, заставивший его вжаться в тонкую плетеную стену, но не смотреть он не мог. Лицо матери оказалось почти перед его глазами, ее горло сжимала огромная рука, закованная в железо. Кто-то приподнял ее над землей.

– Где он?

– Я не знаю… Даже если бы знала, не сказала бы…

В следующую секунду раздался хруст позвонков, и Брайс увидел остекленевшие глаза матери. Он беззвучно закричал. Убийца, казалось, все равно услышал его, через прутья стены Брайс увидел красные глаза, в упор смотревшие на него. Потом услышал глухой звук упавшего тела. Его трясло, от слез он ничего не видел. Так его и нашли на утро, полуослепшего от плача, онемевшего от пережитого ужаса. По портовым лачугам поползли слухи, что за матерью Брайса приходили немерсис. Но никто им не верил, кто такая эта шлюха Айяна, чтобы за ней послали смертоносные тени? Корабля чужаков в порту наутро уже не было. Брайс, долгие ночи лежа без сна, думал, что если бы он не потревожил тогда их корабля, они не пришли бы за мамой. И кого она защищала до последнего вздоха? Кем был его отец, что за ним послали немерсис?

Постепенно воспоминания о той ночи потускнели, и он уже не был уверен, что кого-то видел. Он отправился в свое первое плавание на корабле из Ситча, просто спрятавшись в тюках с товаром. Работал за еду и постель, научился владеть кинжалом и мечом… Потом был наемником, торговцем, обзавелся даже своим кораблем, но потерял его в шторм… Жизнь была суровая, но лихая, бесшабашная. И все же на дне памяти жил испуганный мальчишка, он все так же беззвучно кричал и кричал там. И Брайс знал, что все дороги неумолимо влекут к встрече с немерсис. Теперь он не испуганный мальчик, а мужчина, он должен отомстить, или хотя бы попытаться. Поэтому он приплыл в Дарлог. По городу ходили дичайшие слухи, будто бы немерсис идут на Дарлог, королева сама оборотень и по ночам пьет кровь прохожих. В захудалой харчевне, где он остановился на ночлег, сально обсуждали прелести молодой королевы и ее возможный брак с гэльдоранцем. Ему захотелось самому взглянуть на девицу, он стал расспрашивать хозяина харчевни.

– Торговцев туда не пускает стража… Да ты и на торговца-то не похож, а на кого похуже, таких сразу в тюрьму…

Тем не менее, он рассказал, как пробраться поближе ко дворцу. Брайс сперва поверить не мог, что девушка на стене – это и есть королева Дарлога. Он стоял рядом и боялся ее запачкать своим присутствием, было в ней что-то чистое и цельное, за что не страшно умереть. И впервые Брайс чувствовал, что нашел то, ради чего стоит жить.

Брайс. Часть 2

Луна уже давно скрылась за рваными тучами, а Брайс и Рэн все сидели в заброшенных покоях старого замка и разговаривали. Брайс рассказал о своем плавании к мысу Южного Рога, о диковинных обычаях других народов… Рэн с изумлением слушала и понимала, как мало она знает о мире. Кроме Ситча на востоке и юге было еще множество мелких государств, племен и народов. На Южных островах жили высокие смуглые люди, которые даже говорили на незнакомом наречии, на юге от Ситча, на окраине Топей, тоже жили болотные люди, они плавали на узких длинных лодках и привозили в Тимбару и другой портовый городок, Кинею, коренья, которые использовали лекари и знахарки в своих эликсирах. О племени, жившем на острове Эйна, даже Брайс знал совсем мало, они почти не торговали с севером, знали колдовство и приносили своим свирепым богам человеческие жертвы. Широко открыв глаза, Рэн с замиранием сердца слушала диковинные истории нового знакомого. Как много он знает, сколько всего видел! А она всю жизнь провела в своем замке добровольной пленницей!

– Мир так велик… хотела бы я когда-нибудь увидеть те острова, о которых ты рассказываешь, услышать сама чужую речь… – Рэн тяжело вздохнула и зябко повела плечами, время сказок заканчивалось.

– Возможно, когда все кончится, я покажу тебе все места, где сам побывал, – тихо ответил Брайс.

– Когда все кончится… да, возможно… – Рэн ни капли не верила в это, он видел по ее глазам, и тогда он кое-что придумал.

– Ты говоришь, что не видела мир за стенами дворца, я пообещал, что покажу его. И мы начнем с твоего города! – и поскольку Рэн непонимающе смотрела на него, продолжал. – Я покажу тебе не только стены и укрепления, ты увидишь своих людей, услышишь их разговоры, поймешь их надежды, попробуешь их жизнь!

И Рэн поняла, что хочет этого, предчувствие маленького приключения горячило кровь, окрасило румянцем щеки. Она быстро накинула плащ для тренировок, простой, темно-синий, из грубой шерсти. Брайс взял ее за руку, ему почему-то казалось, что он крадет ее, делает что-то непозволительное, но она сама хотела!

Словно убегая из собственного дворца, Рэн оглянулась и увидела в окнах Трэйда свет. Кольнуло неприятное чувство стыда, словно она совершает что-то запретное. Быть с Трэйдом было правильно, Брайс же казался ей опасным и непредсказуемым. Она тряхнула головой, прогоняя эти мысли, и повела его через узкие коридоры к выходу.

В городе было шумно и людно. В Дарлог приехали люди Трэйда, наемники с северных окраин, торговцы из Тимбары… В харчевнях не было пустых столов и комнат для ночлега, на запорошенных улочках они сталкивались с воинами несколько раз. Однажды в безлюдном переулке они увидели лучника с девушкой. Кольчуга и лук валялись в снегу, на девушке оставалась только сорочка, задранная до пояса, она обнимала мужчину и что-то бессвязно шептала. Брайс ухмыльнулся и подмигнул лучнику, а Рэн покраснела и глядела себе под ноги большую часть прогулки.

У харчевни Северных ворот они остановились. Через приоткрытую дверь до них доносились громкий хохот и пьяные песни. Брайс хотел пройти мимо, но Рэн влекло туда, в шум и веселье, она так устала от тишины заброшенного замка.

– Накинь капюшон, – прошептал он ей в самое ухо, и жаркая волна обдала ее щеки, так близко оказались его губы.

Быстрым движением она набросила ткань на золотые волосы, и оба вошли внутрь. Камин коптил и почти не давал тепла, но посетители не обращали на это внимания. Почти все столы были заняты веселящимися солдатами и горожанами, полураздетые служанки охотно позволяли хватать себя где пониже, пока разносили выпивку и мясо, несколько даже сидели на коленях пирующих и пьяно хихикали. Брайс почти силой потащил опешившую девушку к дальнему пустому столу, свирепо глядя по сторонам, не возникнет ли у мужчин желания тронуть Рэн. Едва дыша от страха, она вцепилась в Брайса.

– Не бойся, они тебе ничего не сделают. Они просто веселятся.

– Веселятся! Как можно веселиться, когда на нас движется целая армия? – воскликнула Рэн.

– Они знают, что скоро умрут, и надежды никакой нет. Так почему бы не порадоваться перед смертью, не пить, не любить женщин, не драться… Это единственное, что нам всем осталось.

Брайс видел, что она ни на минуту не забывает о грозящей гибели, что она словно вся заледенела от этого ожидания и не может по-настоящему радоваться ничему. Он взял две кружки кислого вина, Рэн закашлялась, но выпила свое. Несколько солдат затянули хмельными голосами песню. Рэн ее хорошо знала и в лучшем исполнении, от фальшивых нот она морщилась, но против воли тихонько подпевала.

 
Когда я встретил ее в снежном городе,
Она показала мне дорогу
И взяла на память мое сердце…
 
 
В темных странах я бился без страха,
Много хейлей забрал мой меч,
Но она лишь смеялась…
 
 
Когда я с победой вернулся домой,
Стяги веяли на ветру
И глаза искали ее…
 
 
Мой король пировал во дворце
Со своей молодой женой,
И улыбка ее была все такой же…
 
 
Отдала она сердце назад,
Но нет радости мне в пиру
И в кровавом угаре боя…
 
 
Все она стоит предо мною…
 

Певец стал безбожно фальшивить, и на него зашикали со всех торон. В другом углу харчевни кто-то лихо отплясывал с полногрудой служанкой, а остальные, выбивая ритм кружками, громко вопили другую песню:

 
Хотела леди Лисса
Раненым помочь.
Тут говорит ей сотник:
«Терпеть уже не вмочь!»
«О, благородный рыцарь!
Помочь бы чем-нибудь!»
«Изволь, – сказал вояка,
И покажи мне грудь».
Засомневалась леди,
Но как откажешь тут!
И в темный переулок
Они уже идут…
 

Дальше текст стал еще фривольнее, и Рэн смутилась. Теперь вся эта прогулка казалась глупой детской выходкой, она встала и пошла к двери, Брайс бросился следом. В этот момент коротышка в засаленном камзоле взобрался на стол и заорал:

– Всем вина за мой счет! Давайте, друзья, погуляем перед смертью как следует! Пусть хейлям не достанется ни одной девственницы севера!

Одобрительный гогот был ему ответом, он слез со стола и проковылял к бочонкам с вином. Локтем он неосторожно задел Рэн и бросил на нее долгий взгляд.

– Будь трижды прокляты хейли, эти мерзкие выродки Черного бога, и их приспешники! – он грязно выругался и сплюнул. Рэн опрометью бросилась к выходу и упала бы в снег, если бы Брайс не успел перехватить ее. Рэн трясло, по щекам градом бежали слезы.

– Что с тобой? – Брайс пытался заглянуть ей в глаза, но Рэн отворачивалась.

– Он сказал это мне! – захлебываясь слезами, выговорила наконец она. – Я хейль!

И слова полились потоком, она рассказывала про возвращение Крэйна, про ночь пожара, про свое постепенное превращение… Брайс, ошеломленный ее словами, лишь крепче прижимал к себе девушку, давая ей выплакаться. Потом он бережно закутал ее в плащ и усадил на стену перед собой, взял в руки ее лицо.

– Послушай меня… В россказнях, которыми пичкают в таких тавернах, нет и половины правды… Хейли не чудовища, они тоже люди, только другие… Среди них есть и хорошие, и плохие…

– Откуда тебе это знать?

– Я знаю, Рэн! Я сам знаю в Тимбаре и Ситче хейлей, которые по благородству не уступят твоим северянам.

Смутно, пробуждающимся женским чутьем Рэн поняла, что он говорит о женщине, о женщинах… Неприятное чувство кольнуло в сердце. Но она отогнала его.

– Значит, для тебя я не отродье Черного бога, не мерзость, недостойная ходить по земле?

– Ты – человек, не свыкшийся со своим существом… ты научишься жить с этим… И Рэн… тебе не нужно никого убивать, когда произойдет обращение.

– Но Крэйн… – даже сейчас при упоминании о той ночи она содрогнулась.

– Крэйн хотел убивать, в этом все дело… Ты станешь сильнее и примешь другой облик, но это все равно будешь ты… самая лучшая девушка на свете…

Он наклонился к запрокинутому лицу Рэн, осторожно прикоснулся к мокрым щекам, боясь испугать ее, и властно, сильно поцеловал эти вздрагивающие, соленые от слез губы, они удивленно раскрылись ему навстречу…

До дворца они добрались в полной тишине, Рэн молчала. Он боялся спросить, что она думает, увидит ли он ее еще… Брайс верил в свою счастливую звезду, она свела его с Рэн, она не даст им разлучиться! У входа Рэн обернулась к нему, словно ждала еще чего-то, потом несмело сжала крепкую руку.

– Спасибо… за все… что выслушал меня…

– Рэн… – голос неожиданно охрип, будь он проклят! Неужели все, и она уйдет в свой дворец вот так!

‒ Я буду рада, если вечером найду тебя у стены… – она улыбнулась, – и если стража тебя не поймает…

В узкое стрельчатое окно Трэйд отчетливо видел Рэн и мужчину у ворот. Он не обнял, не поцеловал ее, но то, как Рэн коснулась его, сказало ему больше. Он с силой сжал кулаки. После той ночи в Рэн что-то неуловимо изменилось, но он любил ее, и ничто не могло этого поколебать. Он еще долго стоял, прижавшись к холодному стеклу лбом, борясь с яростью и ревностью. Ему одинаково сильно хотелось придушить Рэн и заключить ее в объятия. И убить ее спутника.

Рэн

Время неслось неумолимо, день пролетал за днем, и Рэн не успевала даже осознать этого. Всю последнюю неделю она жила словно двойной жизнью. Днем молодая королева была поглощена делами: нужно было починить крепостные ограждения, усилить стены, запастись провизией в убежище в самом сердце города. Она без сожалений рассталась с кованым сундучком, где хранились ее драгоценности; к чему они, если носить их ей не придется. На вырученные деньги ее военачальники наняли солдат с Южного Рога. Рэн сохранила только тонкую серебряную подвеску с диковинным кулоном, ее носила мама до самой смерти и оставила ей. Наемники с юга ее пугали, высокие, смуглые, всегда молчаливые, они заполонили город, и не будь войны, в следующем году по улицам бы носилось не меньше дюжины смуглых ребятишек. Но шла война, и выбирать не приходилось. Зато с каким нетерпением Рэн ждала вечера, она бежала к стене и радостно восклицала, когда видела, что навстречу ей из сумрака выходит Брайс. С ним было легко и надежно, он, казалось, ни капли не боится смерти.

– Я встретил тебя, значит, жизнь была прекрасна, – сказал он как-то. – Страшно не умереть, а потратить жизнь впустую.

Трэйд стал для Рэн полководцем, союзником в грядущей войне и не более. Она старалась не оставаться с ним наедине, впрочем он тоже не стремился к этому. Он уже знал от своих осведомителей все о Брайсе. Вольный наемник, торговец, а, может, и что похуже! Когда волна ярости и обиды улеглась и он смог мыслить здраво, решил ничего не говорить Рэн. Она еще девчонка, глупое, неискушенное дитя. Нетрудно понять, что от такого, как этот Брайс, ничего хорошего ждать не приходится. Он защитит ее от проходимца, постепенно завоюет ее любовь и доверие. Не может ведь она всерьез думать о своем будущем с наемником! Гордость и врожденная честь не позволили ему просто убить соперника. Трэйд выругался. Как все могло так сложиться! Не будь ее братец таким ублюдком, он давно увез бы Рэн в Гэльдоран, она бы уже полюбила его! Но он знал, что и в Гэльдоране теперь небезопасно. Соколиная почта приносила вести одна тревожней другой. С восточных границ к центру двигались немерсис, на юге страны, прямо у залива Южный Рог, высадилась армия наемников, и на севере – хейли.

Трэйд стоял на крепостной стене, ожидая очередной почты. Сокол нахохлился и сел ему на руку. Он ласково потрепал птицу и развернул пергамент. На нем было неясно нацарапано: «Гэльдоран пал. Мы отступаем к Дарлогу». И все. Он почувствовал, как разом заныли все старые раны. Его охватило отчаяние. Гэльдоран пал. Нет больше его страны! А люди – мертвы! Остатки армии и флота отступают к Дарлогу. Он посмотрел на дату, три дня назад, значит, через пару дней они будут здесь. Что ж, остатки его армии, малочисленная армия Дарлога и южные наемники… это почти что ничего. На мгновенье он подумал, не проще ли людям покинуть город? Но куда бежать? К тому же, он знал, что хейли, а тем более немерсис, не берут пленных. Значит, остается продать свою жизнь подороже. Трэйд мрачно усмехнулся. Смерти он не боялся, в битвах бывал не раз, но он отчаянно хотел еще хоть немного времени для себя и Рэн и понимал, что этого времени у них не будет.

На совете большинство молчали, все были подавлены новостями с юга. Рэн боялась взглянуть на Трэйда, чувствуя себя предательницей – она ведь должна была быть его женой, поддерживать его, а не мечтать сейчас оказаться в объятиях Брайса! Она подошла к нему перед советом, положила руку ему на плечо. Он сидел перед камином и даже не обернулся.

– Мне очень жаль, Трэйд. Жаль всех погибших, твоих людей…

– Мне тоже. Всех нас.

Она поспешно ушла. Трэйд ясно дал понять, что ему не нужны ее сочувствие и утешения. Они не вернут погибших и его королевство.

Остро, как никогда, Рэн поняла, что времени почти не осталось – они все умрут! Сквозь тучи проглядывала луна, яркая и желтая, словно зловещий глаз, взиравший на людишек внизу. Было полнолуние.

Брайс ждал ее уже давно. По городу ходили слухи о гибели Гэльдорана и тех зверствах, что учинили хейли с его жителями. Он ждал Рэн с совета, зная, что ничего хорошего совет не принесет. Ее закутанная в плащ фигурка показалась ему такой маленькой и беззащитной. На мгновенье он представил ее с хейлями и сжал кулаки. Он убьет своими руками любого, кто посмеет ее тронуть! Рэн он сможет защитить, не так, как мать. Если придется… он сам убьет ее, но ни один хейль ее не получит! Он молча обнял ее, чувствуя, как она дрожит всем телом.

– Все было так плохо на совете?

– О, Брайс! Гэльдоран… все люди там погибли… женщины, дети… никого не пощадили… И помощи больше ждать неоткуда… мы сидели там за столом и все старались не смотреть на Трэйда… и я не знала, что говорить… – она всхлипнула. – Мне так страшно… – прошептала Рэн, крепче прижимаясь к груди Брайса. – Я не хочу умирать…

Он сам не знал, как это вышло. Ее тело оказалось сплетено с ним воедино, ее жар заставлял не чувствовать холод. Рэн несмело поцеловала его, и Брайс понял, что этим поцелуем она отдает себя в его власть. Он поднял ее на руки и понес по нескончаемым коридорам в ее девичью спальню с узкой резной кроватью. Ни одна женщина из тех, кого знал Брайс, не заставляла его так остро, до боли чувствовать каждый миг этой ночи, то, как доверчиво открывалась ему Рэн, как судорожно, толчками билось ее сердце у его груди, как неистово он ласкал ее, боясь, что Рэн остановит его, не зная, сможет ли остановиться… Ему было плевать на весь мир, она и эта комната были его миром, их миром.

Рэн не боялась. То, что происходило с ними, было чудесно. Она задыхалась в крепких объятиях Брайса, и каждым нервом, каждой клеточкой узнавала его, принимала, словно он всегда был с ней. Высокие стены ее спальни отразили ее счастливый изумленный вскрик, поверх плеча Брайса она видела полную луну…

И вот уже острая щемящая боль только оттого, что он разомкнул объятья. Умереть бы сейчас и не знать ничего иного, кроме его тела, его губ и глаз… Впервые Рэн чувствовала такую муку, они еще не расстались, а боль уже пришла. Он лежал, опираясь на локоть, глядя сверху вниз на раскрасневшееся, озаренное каким-то внутренним светом лицо Рэн. «Я люблю ее», – подумал Брайс. Это делало его уязвимым, всю жизнь он старался не привязываться ни к кому настолько, чтобы это вызывало боль. С Рэн все было иначе. Впервые он ощущал всю полноту жизни, принимая и радость от близости Рэн, и боль. Он ласкал ее в неясном лунном свете, когда стены дворца содрогнулись от глухого удара. Факел выпал из подставки в стене и погас. Долгую минуту они смотрели друг на друга.

– Что это? – испуганно прошептала Рэн.

– Осадные орудия… Это у Южных ворот… – Брайс торопливо одевался, а Рэн неверяще смотрела в окно, на юге города занимался пожар. Он слегка встряхнул ее за плечо и протянул ее сорочку и плащ.

– Тебе лучше одеться, любимая.

Непослушными пальцами она старалась завязать тесемки, но руки так дрожали, что у Рэн ничего не получалось. Брайс присел рядом и стал одевать ее, как маленькую. Еще один удар потряс дворец, по стене побежали струйки песка. В следующую минуту по коридору заплясал огонек, и в комнату ворвался Трэйд.

– Рэн! Ты цела? – в распахнутую дверь он сразу увидел их обоих, полураздетая Рэн испуганно вскрикнула, и мужчина загородил ее собой. Трэйд задохнулся от ярости. Он касался его женщины, обесчестил ту, к которой он сам не смел притронуться! Жалкий проходимец, портовый бандит! И пока он с ума сходил от тревоги за нее, Рэн…

Рэн покраснела от смущения, но тут же гордо вскинула голову.

– Трэйд, это Брайс…

– Я знаю, кто он! – резко ответил Трэйд. Он смерил взглядом мужчину, и Брайс понял, что в лице гэльдоранца приобрел себе заклятого врага. Он шутливо поклонился ему.

– Ваше величество…

Рука Трэйда скользнула к клинку, но он сумел взять себя в руки.

– Началось! У Южных ворот и западной стены катапульты хейлей, они прорвали первое кольцо обороны! Нужно спешить. Рэн, людей нужно вести в убежище, пока не поздно!

Рэн проглотила комок в горле. В эту минуту она восхищалась Трэйдом. Она повернулась к Брайсу.

– Нам нужны факелы, они в коридорах…

Ему не хотелось оставлять ее наедине с Трэйдом, но спорить не было времени. Когда Брайс вышел, Трэйд сжал ее плечо.

– Он взял тебя силой? Он причинил тебе боль? Клянусь, он ответит за это!..

Но Рэн лишь покачала головой.

– Нет, – тихо ответила она, отстраняясь. – Это ты хочешь верить в это, но все совсем не так. – Она наконец нашла в себе решимость посмотреть ему в глаза. – Мне жаль, что все так получилось… Я люблю Брайса.

Трэйд ничего не ответил, он вышел за дверь и ждал ее там.

Дворец весь пришел в движение. Воины с факелами и горожане собирались на внутренней площадке старого дворца. Рэн окинула взглядом бледные испуганные лица. Вокруг нее толпились женщины, дети и старики. Воины, кроме тех, кто их сопровождал, были у ворот, где шло сражение.

– Берите с собой оружие, воду и провизию! Мы идем к Большому Убежищу! – ее голос звенел от напряжения. – Помогайте детям и старикам! Мы должны торопиться!