До свидания, Заноза!
Вот уж, как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Хоть и знала Заноза, что добром это не кончится, а всё же такого не ожидала. Вышло-то совсем скверно.
Было уже глубоко за полночь, когда к ней в опочивальню пожаловали. И ладно бы кто-то один притащился, так нет – целая процессия. Во главе не абы кто, а сама королева. Горничная как дверь открыла, так чуть со страху не обделалась. Согнулась в три погибели, глаз не поднимает.
Заноза с кровати вскочила как была, в одной рубахе. Мечется, ищет, чем срам прикрыть, да, как назло, ни шали под рукой, ни покрывала. А королева точно не замечает её страданий. В комнату вошла, головой повертела, губы поджала и молчит. А следом уже свита подтягивается. Сперва Лайда в дурацком платье. На плечах – банты, подол в кружевах. За принцессой – Лагана Ферри. У этой морда такая, точно лягушку живьём съела. За Лаганой – длинный камергер и ещё какие-то люди. Только до них Занозе дела и вовсе не было.
Сообразила она, что королевской милости ждать не стоит. Склонилась, как положено, перед Величеством. Стоит и думает: "Какой медведь вас сюда приволок?!"
Королева будто мысли её услыхала:
– Хотите знать, что привело нас сюда?
Заноза ни гугу. Держит лицо. Только разве ж удержишь, в одной рубахе перед толпой стоя?!
Королева хмыкнула:
– Скоро узнаете!
Оглядела своих прихлебателей, дескать, посмотрите на дуру! Лайда аж захихикала. Вот ведь гадюка подколодная!
Тут Клибелла и говорит:
Мы приняли вас как дорогую гостью, как посла дружественной страны! Мы доверяли вам, не ожидая вероломства, но жестоко поплатились за свою доверчивость! Пользуясь нашим гостеприимством, вы подобрались к его Величеству с единственной целью!
Она говорила хлёстко и жарко, но как-то уж больно складно. То была не отповедь, произносимая в порыве гнева, но загодя придуманная и заученная назубок речь. Сопровождавшие королеву трепетали. Выпучив глаза и приоткрыв рты, они ловили каждое слово. Скажи Клибелла, что их гостья поедала на завтрак младенцев, они вряд ли усомнились бы в правдивости её слов. И, конечно, королева знала об этом.
– Вашей целью было убийство! – взвизгнула она. – Убийство короля и свержение королевской власти!
Свита выдохнула короткое "ах". Лайда захлопала глазами. Хотя могла и в ладоши захлопать, с неё станется.
– У нас есть сведения, что вы пытались отравить короля! – взвыла Клибелла, тыча в Занозу пальцем. – Если выяснится, что это правда!.. Полный разрыв отношений!.. Объявление войны!.. Убийцу – на виселицу! Оправдывайтесь, если можете! Но знайте: правду от нас не скроешь!
Свита загудела с одобрением.
Посмотрела Заноза на этот балаган и говорит:
– Прошу покорно простить, но ваше Величество, по всему видать, неверно проинформировали…
Королева глаза выкатила:
– Что?! Как это понимать?!
– А так и понимать, ваше Величество, что доносчики ошиблись чуток. А то и нарочно всё перевернули с ног на голову.
Королева аж побелела. Челюсть – ходуном, из глаз – огонь.
– Отпираться вздумали?!
Поклонилась Заноза:
– Точно так, ваше Величество. Короля травить у меня и в мыслях не было.
– Хотите сказать, что это выдумка?!
– Хотела бы, да не могу.
– Довольно! Слушать ничего не желаю! Мне доложили, что у вас есть старинный перстень с рубиновой крышкой. А в этом перстне – тайник для хранения яда. Где он?
Заноза только руками развела:
– Чего не знаю – не скажу. Врать не обучена.
– Не обучена?! – шипит королева. – Это мы ещё посмотрим! Как вас зовут? Отвечайте!
А сама на свиту свою смотрит с явным удовольствием. Заноза и отвечает:
– Бурбелла Чиноза, ваше Величество.
У королевы морда хитрая-прехитрая сделалась:
– Чиноза!..Великолепно! Замечательно! А не называли ли вас Занозой? Говорите начистоту!
Что ж тут скрывать, если твоему поганому Величеству и без того всё известно?!
– Как есть, называли, ваше Величество.
– А не были ли вы прежде разбойницей, сударыня?!
Свита снова ахнула и будто бы даже чуток попятилась. Заноза на Лайду зырк. Та стоит, усмехается. Вот ведь пропасть-то! Надо было тебя в лесу придушить, медвежье отродье!
Королева опять:
– Отвечайте! Были вы разбойницей?
Чего уж тут ёрзать-то?!
– Была, ваше Величество.
Заклокотала свита, забулькала, а Лайда собрала мордочку куриной гузкой. Насмехается, значит.
Королева снова в крик:
– Обыскать комнату! Если найдёте перстень, то вина доказана!
А сама на руки Занозины пялится, кольцо своё ищет.
Тут долговязый камергер давай по комнате шарить. А с ним – ещё двое. Со столика всё сгребли, постель перетряхнули… Один даже под кровать полез. Ищут, ищут, да всё не найдут.
Тогда стал долговязый вещи Занозины из сундука вытряхивать: малиновое платье с оборочками, за ним голубое в кружевах… Это Занозе и вовсе не понравилось. Ну, как найдут, чего не след…
Смотрела на это королева, смотрела и вдруг говорит:
– Нет там перстня. На себе прячет. Обыскать её!
Замялся долговязый и помощники его тоже. Всё-таки дама, пусть и преступница.
Вышла тогда вперёд Лагана Ферри:
– Я обыщу, ваше Величество!
И давай Занозу руками лапать.
Вдруг слышится голос:
– Не там ищете, баронесса!
Заноза аж вздрогнула. Глядь, а в дверях сам король стоит. В тёмном мундире, наглухо, по-военному, застёгнутом, а на груди – золотой бант.
Все, кто в комнате был, в поклоне скукожились. Даже королева голову склонила. А у самой из-под ресниц яд так и сочится.
Оглядел их король, нахмурился:
– Вы, баронесса, нашу гостью руками не трогайте! У вас, должно быть, руки холодные, а она – со сна. Ей, может быть, неприятно.
Лагана отступила, губы кусает, видать, досадует. Помолчал король немного, после вздохнул:
– Дело тут, господа, серьёзное. Как-никак покушение на жизнь монаршей особы.
И на супружницу зырк. Та кивает, будто куколка с головой на шарнире. Король тоже покивал:
– История скверная, но рубить с плеча мы не станем. Госпожа Чиноза – иностранный посол, и для обвинения нужны веские доказательства, ведь, в случае ошибки, последствия могут быть непоправимыми…Верно я говорю?
Королева опять головой задёргала, а соглашается или нет – не поймёшь.
Король, правда, разбираться не стал.
Говорит:
– Нам, господа, нужны доказательства. Если её Величество считает, что человек, у которого обнаружится перстень – преступник, значит, так оно и есть. Осталось найти этого человека.
Свита застыла на месте. Стоят и, по всему видать, даже дыхнуть боятся.
Кивнул король Занозе:
– Обыщите баронессу Ферри, сударыня!
Что ещё за фокусы?! Никого она обыскивать не станет! Чай не Лагана!
Увидал король Занозины метания, но не сжалился:
– Это королевский приказ! Извольте выполнять!
Лагана вся белая сделалась, а по щекам мелкие морщинки побежали.
Тут королева опомнилась:
– Баронесса Ферри – наша статс-дама! Обыскивать её нельзя!
Король губами пошевелил, задумался:
– В занятное время мы живём, ваше Величество! Законы и правила на глазах меняются. Помню времена, когда и послов не обыскивали, впрочем, это, кажется, уже не важно. Приступайте, госпожа Чиноза! Мы должны знать правду!
Медведь бы вас разодрал с вашими правилами! Никогда ещё Занозе не доводилось никого обыскивать. Противно это. Лагана стоит, не дышит, точно к полу приклеилась. Глаза опустила, дескать, делайте, что хотите.
Хлопнула её Заноза по спине легонечко, хлопнула во второй раз и в третий. А в четвёртый пальцы на что-то твёрдое натолкнулись.
Видать от этой находки она в лице переменилась. Заметил это король:
– Что у вас там, госпожа Ферри?
Лицо у Лаганы вытянулось:
– Ничего, ваше Величество.
И видно, что не врёт.
– Госпожа Чиноза!
Тут Лагана давай сипеть:
– Не надо обыска! Я сама! Я сама, ваше Величество!
И достаёт из-за пояса перстень королевы.
Что тут с Клибеллой сделалось! Глаза кровью налились, губы затряслись часто-часто, ноздри раздуваются, будто воздуха мало. Дай ей волю, поубивала бы всех, не иначе!
Король спрашивает у Лаганы:
– Это ваше, баронесса?
Та смотрит на перстень, не моргая. Только губами двигает. Не иначе, узнала.
После вдруг встрепенулась, задрожала:
– Не моё, ваше Величество!
– Как же оказалось у вас за поясом?
Скуксилась Лагана. Молчит. А король взял у Занозы перстень, откинул потайную крышечку и высыпал на пол какой-то порошок.
Свита по привычке ахнула. Только теперь вышло похоже на сдавленное "и".
Улыбнулся король невесело, страшно:
– Волей её Величества королевы Клибеллы вы, баронесса Ферри, обвиняетесь в покушении на жизнь монарха и приговариваетесь…
Тут королева вмешалась:
– Мы не можем выносить приговор без суда, ваше Величество! Требуется разбирательство! Госпожа Ферри – знатная дама. Она – приближённая…она…она…
– Вы хотели сказать, что она – приближённая вашего Величества?
– Да, она служит мне много лет!
– И вы, ваше Величество, готовы за неё поручиться?
Побледнела королева. Видать, поняла, к чему он клонит.
– Если баронесса виновна, то ответит по всей строгости! Я лишь хочу, чтобы восторжествовала справедливость!
Король нахмурился:
– Я желаю того же, а потому не вижу противоречий.
С этими словами выглянул он за дверь, кивнул кому-то невидимому, и тотчас появились в комнате двое гвардейцев. Заноза уж было решила, что поволокут они Лагану, как преступницу, да вышло иначе. Указали ей на дверь – она и пошла, ни разу не оглянувшись. А конвой – следом.
Королева фыркнула, губы поджала и тоже вышла. Лайда – шмыг за ней, а свита разделилась. Одни за королевой потащились, другие стоят, на месте топчутся. Тогда король оставшимся махнул, подите, мол, прочь, а сам не ушёл. Подождал немного, прислушался. После долго-долго на Занозу глядел:
– Вы, сударыня, не беспокойтесь. Я тотчас уйду, и никто о вас ничего дурного сказать не посмеет.
Покачала Заноза головой:
– Я, ваше Величество, не о том думаю…
– О чём же тогда?
– Как вы это сделали?
– Я вас не понимаю, сударыня.
– И не стыдно вам?!
– Чего мне стыдиться?!
– А хотя бы того, что за нос меня водите, правды не говорите!
– Хотите правду?
– Хочу!
– Тогда не кричите, а слушайте: сегодня ночью у вас за дверью будут дежурить мои гвардейцы.
– Это зачем ещё?!
– Не кричите, сказано вам! Завтра на рассвете отправитесь в порт. Там вас будет ждать корабль.
– Прогоняете меня?!
– Отпускаю.
– С чего такая щедрость?!
– Вину хочу загладить.
– Какую такую вину?
Усмехнулся король, но как-то невесело:
– Помните, мы с вами в монетку играли? Так вот: я вас надул!
– Знаю.
– Конечно, знаете.
– Так что с того?
– Хочу, чтобы вы меня дурно не вспоминали.
– Вам-то что за беда, как я вас вспоминать буду?!
Не ответил король, только посмотрел грустно-грустно. Тогда и решилась Заноза выложить всё, что на душе накопилось:
– Куда ж я уеду-то, ваше Величество?! Они же вас!.. Они же!..
И, вместо того чтобы говорить по-людски, как давай всхлипывать! Стоит перед королём и ревёт, будто дурочка.
Тогда король её лицо ладонями обхватил и стал разглядывать, точно запомнить хочет во всех подробностях.
Раньше Заноза бы от такого засмущалась. И так-то рылом не вышла, а теперь, небось, морда вся зарёванная, красная, как свёкла.
Только смущаться отчего-то не хотелось. Наоборот, хорошо и спокойно сделалось. Стояла бы так перед ним до конца жизни. Начихать, что рожа красная, а вместо платья – нижняя рубаха. Пусть бы он держал её лицо в ладонях и смотрел вот так пристально. Пусть бы это не никогда не кончалось!
Вдруг король отстранился и говорит:
– Будем прощаться. И помните: завтра на рассвете…
Заноза будто из сна вынырнула. Даже не сразу сообразила, о чём это он. А когда сообразила – пуще прежнего расстроилась:
– Прощайте, ваше Величество!
Король покачал головой и улыбнулся робко, точно извиняется:
– До свидания, Заноза! До свидания!
Платье номер семь
Можно ли выдумать хуже развлечение, чем полночи лежать без сна да в тёмный потолок пялиться?! За дверью гвардейцы бродят. Не шумят, тишину блюсти стараются, только шпоры всё равно тихонько позвякивают.
Горничная вернулась и осталась спать в кресле. Надзирает, значит. Да и пусть её!
Сперва-то Заноза опасалась, как бы девица не потащилась за ней в уборную. Потому обругала её, как следует, и велела за дверью ждать. После, когда переодевалась, слышала, как горничная кому-то дверь открыла, а о чём был разговор – не разобрать. Ворлалия только сказала:
–…ашхеблан!
Что за «ашхеблан» такой– не понять. По-стребийски, видно. А дальше Заноза воду стала лить, будто бы умывается.
Кто бы к ней ни заходил, гвардейцы его пропустили, выходит, бояться нечего. Правда, когда Заноза стала горничную о ночном визитёре спрашивать, та отпираться начала:
– Никого тут, ваша милость, не было. Моя вина – задремала. Видно во сне примерещилось.
Выглянула Заноза за дверь. По коридору двое гвардейцев шлёпают. Один – направо, другой – налево. Окликнула:
– Кто ко мне заходил, братцы?
Тут оба стали, как вкопанные, друг на друга оглянулись и головами затрясли. Стало быть, не понимают по-тарийски. Ну, да ладно. Может, и впрямь примерещилось.
Распустила Заноза волосы, легла в постель. А постель-то холодная. Вот ведь странность: когда она в уборную уходила, в комнате было тепло, а теперь аж кости стынут, и ведь не поймёшь отчего.
Горничная будто бы догадалась.
– Это я, – говорит, – комнату проветрила, чтобы вашей милости спалось слаще.
Да уж, уснёшь тут!
Лежит Заноза, а кругом тишина. Только шпоры за дверью динькают: звяк-звяк, звяк-звяк. Спокойный такой звук, убаюкивающий. Кажется: если сам король этих гвардейцев сюда поставил, так уж теперь бояться нечего.
Звяк-звяк, динь-динь, звяк-звяк. Лежала Заноза, лежала да, видать, и задремала чуток.
Проснулась она от того, что холодом потянуло. Приоткрыла глаза и видит непонятную картину: горничная стоит лицом к распахнутому окну, а в проёме человек маячит. Небольшой, тощенький, весь в чёрном, и шляпа на пол-лица.
Прикрыла Заноза один глаз, другой сощурила. Нечего себя раньше времени выдавать. Посмотрим, что за фрукт пожаловал!
Горничная, между тем, на шаг отступила, а незваный гость с подоконника на пол скок. Тихо, будто кошка. Не знала бы, что он здесь, ничего бы не услыхала.
Отстранил горничную рукой. Крадётся.
Заноза тихо лежит, не шевелится. Думает: "Давай уж, медвежий потрох! Поближе подойди! Поближе!"
Горничная шмыг за дверь. Вот же подлая душонка! Ну, да ладно. И не такое бывало!
Видит Заноза: у чёрного в руке что-то поблёскивает. В темноте не больно-то разглядишь. Одно только ясно: не букет у него там, а то, чем кровушку можно пустить.
Стало быть, хочет Клибелла с ней по-своему разобраться. Убийцу подослала… Ну, поглядим, что из этого выйдет!
Пошевелилась Заноза, будто на бок перевернуться хочет, а сама рукоять пистоля под подушкой нащупала. Пистоль, правда, был не заряжен (кто ж в своём уме заряженный под подушку положит?!), а всё же лучше, чем ничего.
Убийца встал у неё в изголовье. Пригляделся и как замахнётся! Извернулась Заноза, скатилась на пол кубарем, но тотчас на ноги вскочила и хрясь его по башке рукояткой пистоля! Чёрный как стоял, так прямо на её постель и тюкнулся.
Видит Заноза: в окно ещё двое лезут. Такие же чёрные, в шляпах. Лица тряпками завязаны.
Тут уж одной не отбиться, пора делать ноги. Отскочила она к двери, в коридор выбежала. Видит: нет никого. Гвардейцы точно сквозь землю провалились.
А двое в шляпах уже из комнаты выходят. От фонаря на стене чёрные тени поползли. Заноза бежать.
Кричит:
– На помощь!
А в коридорах – ни души. Тихо, пустынно. Точно вымерли все.
Бежит Заноза, рубаха за пятки цепляется, а убийцы – за ней. Один уже в затылок дышит. Схватил Занозу за плечо, дёрнул. Рубаха батистовая затрещала, рванулась Заноза и выскользнула из рубахи-то. Бежать легче сделалось, потому как было у неё под рубахой любимое платье. Это седьмое, значит: кожаные штаны и камзол королевской гвардии.
Убийцы, видать, от неожиданности опешили, потому как поотстали. Несильно, всего на несколько шагов, да и то неплохо.
Кончился коридор, пошли залы чередой. А из каждого – по несколько входов-выходов. Куда бежать – не поймёшь.
Мчится Заноза, дороги не разбирая, опрометью. Навстречу какой-то индюк в ливрее. Завертел башкой, точно сыч. Заноза его плечом задела и дальше понеслась, а убийцы забуксовали. Видать, не поделили дорогу с сычом. Останавливаться и смотреть было некогда.
Видит Заноза: слева лестница знакомая. Та, что с каменными фигурами. Помчалась она по скользким ступенькам. Думала до первого этажа добраться, да только лестница на втором кончилась. Пришлось снова через залы бежать.
Тут слева что-то чёрное мелькнуло. Выходит, с другого боку зашли, мерзавцы. Заноза извернулась и прямо у них под ногами прокатилась. Вскочила, а навстречу – двое гвардейцев. Заноза им:
– Выручайте, братцы!
Гвардейцы смотрят, глазами хлопают, понять ничего не могут. Только успели шпаги вытащить, а уж чёрные на них и налетели. Думает Заноза: "Без меня разберётесь!" А уж за спиной железяки заклацали.
Динь-динь, клац-клац.
Смотрит Заноза: впереди зала с огромной люстрой. А тут опять эти в шляпах выскакивают.
Тем временем повсюду гомон поднялся. Шум, крик, топот. Бежит Заноза через залу. Убийцы не отстают. А тут уж со всех сторон люди повалили. Началась неразбериха.
Все кричат:
– Держите! Ловите!
А кого – непонятно.
Думала Заноза под шумок из залы выскочить, да какой-то дядька её за локоть хвать. Заноза ему в голову кулаком засветила, не глядя, только из-за этой проволочки кто-то успел дверь закрыть.
Видит Заноза: плохо дело! Не уйти ей теперь!
Вытащила из сапога пистоль. Этот был заряжен. А чего уж теперь-то терять?!
Глядит она: люстра-то на цепи висит. Цепь хоть и толстая, а всё же, ежели постараться, отстрелить можно. Заноза в Миравии каждый день тренировалась и стрелять выучилась не хуже любого гвардейца. Прицелилась она и бабах: угодила точнёхонько в цепь. Грохнулась люстра прямо чёрным на головы, свечи по паркету раскатились. Вокруг дымно сделалось, не продохнуть!
Что тут началось! Народ – врассыпную, брань, крики! А со стороны лестницы целый отряд гвардейцев несётся. Заноза воспользовалась паникой и выбежала вместе с толпой из зала.
Смотрит в окно, а у столба лошадь привязана.
Вот ведь удача! Только как же вниз-то попасть?
Заноза дёрг оконную створку – заколочено. Дёрг другую – тоже не поддаётся. Мимо какие-то люди бегают, только, по счастью, никому до неё дела нет.
Огляделась тогда Заноза и тюк рукояткой пистоли по стеклу. Стекло звякнуло и раскололось. Только острые осколки в раме остались.
Вскочила Заноза на подоконник, оттуда – на улицу. Думала, от удара о землю череп расколется, ан нет, выдержал.
Тут только заметила Заноза, что левая рука осколком разрезана. Ну, да и медведь с ней!
Отвязала она лошадь, прыгнула в седло. Сперва хотела гнать в порт галопом (дорогу-то хорошо запомнила), да вовремя одумалась. Нечего внимание привлекать. Поехала рысью.
Можно было двинуть напрямик, по набережной, только Заноза нарочно свернула в какой – то переулок. Покружила чуток, а после снова к реке выбралась. Потом во второй раз тот же фортель провернула, и в третий, и в четвёртый. Расчёт был такой: ежели кто за ней наблюдает, так уж нипочём не догадается, куда она едет.
Одна беда: пока круги нарезала, замёрзла так, что кожа на спине онемела. Плаща-то на ней не было, а в одном камзолишке, пусть и шерстяном, в такую погоду ходить радости мало. Того и гляди снег повалит! Как тут не окоченеть, спрашивается?!
До порта Заноза добралась затемно. В это время года светает поздно – к третьему часу на горизонте только начинает прорезываться узкая разбелённая полоска, а настоящий день приходит и того позже.
Едет Заноза мимо крепостной стены, мимо кабаков и гостиниц, мимо подвод, возов, девевянных бочек. Едет вдоль гавани и дивится: солнце ещё не встало, а тут уже вовсю кипит-бурлит портовая жизнь. Люди снуют туда-сюда. Кто сундук тащит, кто бочку катит, кто коня за узду ведёт. А на фоне светлеющего неба – чёрные громады кораблей. Покачиваются на волнах, легонько кивают мачтами, будто здороваются.
Тут только сообразила Заноза, что шансы у неё один к одному. Или пан, или пропал.
А всё потому, что помочь ей мог один-единственный человек. Звали человека Кормчим. То есть было у него, понятное дело, и другое имя, только никто этого имени не слыхал. Кормчий он Кормчий и есть.
А промышлял Кормчий тем, что возил на своём стареньком когге всяческую контрабанду. Больше, понятно, по мелочи. Вроде отрезов ливарийского сукна или вина из Красной Земли, но бывало, что выпадал ему груз и посерьёзнее. На том, говорят, сделал Кормчий немалое состояние. Может врут, а может и нет, кто его разберёт?! Только вот когг свой по имени "Жемчужина" он так и не продал. Говорил, что счастливый это корабль: ни шторм его не берёт, ни "чайки" не трогают. "Чайки" это стало быть, королевский флот. Везде были у Кормчего свои люди. Вот и челночил он без устали между Стребией и Миравией, собирал звонкую монету.
Грузы грузами, но мог и человека перевезти. Ежели ищут кого, к примеру, в Миравии, хотят на виселице вздёрнуть. Куда податься, спрашивается?! Ясное дело: Кормчего искать надо. Переправит в Стребию в лучшем виде. И всё. Поминай, как звали.
Вот и решила Заноза отыскать Кормчего. А как, спрашивается, в порту капитана искать? Нет ничего проще! Находим корабль, и дело с концом. Куда он от своего корабля денется, капитан этот?!
Привязала Заноза лошадь к столбу и побрела вдоль пирса. Холодина такая, что аж кости стынут. Скверно без плаща-то!
Отыскала старый когг. Стоит себе, на волнах покачивается. А над горизонтом уже помаленьку желтеть начало. Небо серое, тяжёлое сыплет редкими снежинками, а море кипит, пенится. Недобрая погода! Ох, недобрая! Хорошо, хоть кровь остановилась, а то и перевязать нечем.
Подошла Заноза поближе. Видит: на палубе матросы копошатся. Таскают какие-то тюки, да в трюм заталкивают. Заноза им и говорит:
– Здорово, братцы! Как бы мне Кормчего повидать?
Застыли матросы, переглянулись. Один и отвечает:
– Не знаем такого, ваша милость, извиняйте!
Остальные закивали, дескать, не знаем и не слыхали никогда.
Удивилась Заноза:
– Чей же, дозвольте спросить, это корабль?
– Господина Дарлалая, купеческого звания.
– Что же этот купец недавно его приобрёл?
– Отчего же недавно, ваша милость?! Уж много лет на нём за море ходит.
– Может, вы тут недавно служите?
Обиделся матрос:
– Как так недавно? Уж скоро третий год будет.
Вот ведь чудные дела! Заноза могла биться об заклад, что ещё в прошлом году корабль принадлежал Кормчему. Может, дурят её матросы? Ну, и ладно. Мы сейчас по-другому зайдём!
Огляделась Заноза:
– Как бы мне тогда, братцы, с вашим капитаном побалакать?
Набычились матросы, точно она какую грубость ляпнула:
– Нельзя, ваша милость!
– Отчего же нельзя?
– Оттого нельзя, что наш капитан – он тот самый купец и есть.
– Это как же понимать?
– А это уж, ваша милость, как хотите, так и понимайте. Понимание оно у каждого своё.
Тут видит Заноза, что вышел на палубу человек в длинном кафтане, на купеческий манер подпоясанном. Пояс-то сплошь из серебряных монет. На голове шапка соболем отороченная, на ногах малиновые сапоги.
Пригляделась Заноза: Кормчий. Только бородку отрастил, какие купцы носят, да разжирел чуток.
Вот он, стало быть каков, господин звания купеческого! Помахала Заноза Кормчему:
– Здорово, братец! Тут матросы твои брешут попусту!..
Посмотрел на неё Кормчий цепко, сердито. Так прямо с ног до головы и оглядел, собака. Говорит:
– Не припомню, чтобы мы встречались, сударыня…
Тут уж Заноза не вытерпела:
– Что ж ты несёшь-то, полоумный?! Нешто мы с тобой дел не имели?!
Покачал Кормчий головой:
– Вы меня, барышня, с кем-то путаете.
И снова буравит её глазами. Того и гляди дырку провинтит. Посмотрел-посмотрел и говорит:
– Может, сударыня, я чем помогу, раз уж вашего знакомца тут нет?
Что за странные игры?! Заноза аж растерялась:
– Требуется мне попасть в Миравию…
Тут Кормчий как захохочет, а следом и матросы за животы схватились.
Отсмеялся Кормчий, ладони к щекам приложил, вроде как утихомириться хочет:
– Это, барышня, дорого стоит! Вам не по карману!
Вот подлец! Думает Заноза: "Хочешь в игрушки играть – давай сыграем. Только уж смотри не проиграй!"
Вслух же ответствует:
– Я, господин Дарлалай, не из своего кармана платить стану.
– Из чьего же тогда? Кто для вас мошну развяжет? Неужто жених?
Матросы снова ну хохотать! Разозлилась Заноза:
– Нет у меня жениха, потому как рылом не вышла! А заплатит за моё возвращение сам король Миравии!
Тут хохот сделался визгом. Кормчий аж пополам согнулся, а потом давай глаза тереть. Приговаривает:
– Король за неё заплатит! Король, слыхали?! Сам король Миравии! Вы, сударыня, чай не маршал? Или, может, какой министр?
Видит Заноза: каши тут не сваришь.
– Катись ты, – говорит, – Кормчий к медвежьей бабке!
Развернулась и назад побрела. А у самой на душе паршиво, хоть плачь!
Идёт Заноза вдоль пирса, на корабли смотрит. Сколько их сегодня в Миравию отплывёт – и не сосчитаешь, а идти со своей бедой не к кому. Если уж Кормчий её не принял, так что с незнакомцев возьмёшь?! Сдадут королевским гвардейцам, как пить дать.
Сперва согрелась Заноза, от злости-то, но вскорости снова подмерзать начала. А Кормчий-то хорош гусь! Купчиком заделался. Думает с прошлым покончить, только ничего у него не выйдет! Никуда от него не деться, от прошлого-то!
Тут кто-то за рукав её хвать! Видит Заноза: щупленький, серый мужичишка в матросской куртке. Стоит, рот разевает, будто что-то сквзать хочет. Заноза ему:
– Кого-то ищете, любезный?
Закивал матрос, задёргался, будто на шарнирах:
– Я от Кормчего, ваша милость. Велено передать, что "Жемчужина" с экипажем в вашем распоряжении.
С чего бы это Кормчему о ней заботиться? Удивилась Заноза:
– Что ещё?
– Ещё просили вас поторопиться. Если желаете сегодня же отправиться, то будьте на корабле к окончанию погрузки. И вот ещё: капитан просил называть его при всех Дарлалаем.
Вот, стало быть, как. Теперь, выходит, Кормчий правила диктует. Ладно. Корабль его, так и правила тоже.
Кивнула Заноза и дальше пошла. Времени у неё теперь навалом. Были бы деньги, зашла бы в кабак, ухи навернула, а так только вдоль пристани шляться, на холодном ветру.
Кормчий, конечно, подлец, каких поискать, но те, что во дворце, и того хуже. Втянули её в мерзкую историю, а кому расхлёбывать?! Ей одной!
Короля только жалко. Ну да, глядишь, как-нибудь выпутается. Не такой он, видно, дурак. Да что там? Совсем никакой не дурак, ежели разобраться.
При мысли о короле Заноза отчего-то разомлела. Даже щёки загорелись и в груди запекло. Как он сказал? "До свидания, Заноза!" Выходит, слышал, что королева сказала. Слышал, а не ушёл, не отвернулся. Чудной он всё-таки! И глаза грустные, как у телёнка.
Тут Занозе почудилось, что на неё кто-то смотрит. Повертелась туда-сюда: так и есть. Стоит шагах в двадцати какой-то тип. Сам грузный, небольшой, с бородкой. На лоб шляпа надвинута. На глазу повязка.
Едва сообразил, что Заноза его заметила, тотчас повернулся и пошёл, не оглядываясь. Заноза – следом. Думает: "Кто бы ты ни был, отучу шпионить, подлец!"
Ускорила шаг, незнакомец тоже быстрей зашагал. С виду вон какой тучный, а улепётывает со всех ног! Не бежать же за ним, в самом деле, у всех на глазах!
Тут обгоняет Занозу повозка. На козлах кучер сидит в добротной ливрее. Такому бы каретой править, ан нет. На повозке всего-то один здоровенный ящик, весь в дырках, точно простреленный.
Говорит кучер Занозе по-тарийски, но с таким акцентом, аж жуть:
– Прошу простить, сударыня! У меня дело чрезвычайной срочности!
Отвлеклась на него Заноза, а как обернулась, бородатого и след простыл. Как тут не разозлиться?! Она и давай орать:
– Что вам нужно?! Какое такое дело?!
Поклонился кучер:
– Виноват. Есть у меня приказ отослать в Миравию ценный груз. Не туда ли вы часом направляетесь?
Этого ещё недоставало!
– Как вы узнали, скажите на милость?!
– От матроса…
– Допустим. И что с того?
Тут кучер жалобную рожу скорчил, точно и впрямь кается:
– Мне, сударыня, нужно отправить в Миравию ценный груз. Не соблаговолите ли сопроводить?
Заноза скривилась, фыркнула:
– Что же вы матроса не попросили?!
Кучер давай руками махать:
– Что вы?! Матроса никак нельзя. Я эту братию знаю, разве им такое доверишь?!
Тут Занозу любопытство взяло:
– Какое "такое"? Что-то я не пойму.
Усмехнулся кучер загадочно:
– Взгляните сами, сударыня.
И кивает в сторону ящика с дырками. Заноза как в дырочку глянула, так и шарахнулась. Внутри что-то живое, пятнистое. Топчется, дышит, фыркает.
Кучер мигом пояснил:
– Жеребёнок, сударыня. Чудесная лошадь из лучшей ветви амату. Говорят, отец у него такой огромный, что всадник головой дворцовые арки цепляет. Только вот верхом на нём почти никто не ездит. Одного только хозяина привечает, а остальных… Кого лягнёт, кого укусит.
Растерялась Заноза. Кучер это заметил и тотчас оправдываться стал:
– Вы, сударыня, не бойтесь. Жеребчик-то ещё маленький, смирный. Ему недавно шесть лун сравнялось. Совсем кроха.
Заноза страсть как лошадей любила. Разве тут откажешь?! К тому же посмотреть на чистокровного жеребёнка вблизи ох, как хочется!
– Давайте, – говорит, – доставлю ваш груз. Только как я узнаю, кому его передать?
Обрадовался кучер:
– Нет ничего проще! В порту вас непременно встретят. А, если, паче чаяния, нет, то вот вам сопроводительное письмо. Прочтёте и узнаете.
И суёт ей голубой конверт, сургучом залитый.
Хотела Заноза конверт разорвать (благо читать была обучена), только кучер не дал:
– Распечатаете на месте, сударыня. Такова воля моего хозяина.
Ишь, какая секретность! Хотела Заноза послать его к медвежьей бабке, только покосилась на ящик и передумала. С жеребёнком в дороге веселей. Что ей трудно, в самом деле?!
На прощание спросила, как звать поклажу. Кучер ответил, что никак. Имени у него пока нет, хозяйка назовёт, как захочет.
Выходит, коник послан в подарок богатой даме, а даритель себя раскрывать не желает. Ну, и пусть их!
Заторопилась Заноза. Погрузка-то поди уже кончилась, а надо ещё уговорить Кормчего жеребёнка на борт взять.