Пока Лидия сворачивала палатку, скручивала лежаки и карематы я распихивал остальную поглажу по двум рюкзакам. Тот рюкзак, что в три раза объемней и в пять раз тяжелее, по идеи был мой, но Лидии слишком скоро прижился образ прожжённого путника, и в какой-то момент она твердо решила таскать мой огромный рюкзак на своей спине, а мне любезно передала свой рюкзачок, бледно-розовый с торчащими белыми ушками, больше похожими на ангельские крылья. И кстати, оставить за собой право заниматься разбором и сбором палатки, разведением костра, и все это без моего вмешательства, тоже была ее идеей. За мной остался только подбор места для ночевки. Ну что сказать – очень мило.

– Ну пошли – почти шепотом приказала Лидия, задрав голову так, чтобы край белой (уже местами помаранной) панамки, не мешал ей заглянуть мне в глаза.

Я улыбнулся, кивнул и, последовал за ней. Мы быстро миновали посадку, с колючим подлеском, взобрались по кювету на щебенистую насыпь вдоль края автомагистрали и вцепившись в лямки рюкзаков, пружинистой походкой почапали в путь.

В планах, пока что, не было, голосовать. Перед тем, как вечером сойти с дороги, мы завидели вдалеке что-то напоминавшее то ли кафе, то ли небольшой кемпинг и первая задача была – добраться до него, и наполнить водой наши термосы. Главное, чтобы это построение не оказалось заправкой, потому как, часто, на заправках нет никакой бесплатной воды, кроме как технической, которая не пригодна к питью.

Но, слава богу, это была не заправка, а – какой-то общепит, о чем свидетельствовал сладкий запах борща, стоявший в воздухе и разносившийся на десятки метров от своего источника. Напротив, входа стоял приторно синий, облупленный фургончик, позади которого, шафер шумно закрывал борта на запоры, пряча за ними оптовые упаковки газированной воды в бирюзовых тарах. Ступив на территорию заведения, мы только сейчас заметили еще одну машину, audi сотку, щука в простонародье – ее сплюснутый серебристый передок, с черными бортами, отражавший слепящее солнце, торчал за кирпичным углом. В этот момент, шафер, одной рукой подбоченившись курил стоя на крыльце, искоса поглядывая в нашу сторону. Как не странно, надпись с названием заведения отсутствовала, хотя, возможно она скрывалась за распахнутой дверью, притиснутой к фасаду половинкой силикатного кирпича. Зато была надпись «БАНЯ» недалеко от шафера на белом альбомном листе, и под ней жирная черная стрелка, указывающая направо.

Пройдя мимо шафера, любезно освободившего нам проход, мы протиснулись в дредастую кисею задев макушками панам кончики «ветерка» и под улюлюкающую мелодию очутились внутри просторной и прохладной столовой, как ни странно, пустующей к обеденному времени, а ведь, казалось бы, желающих перекусить, должно быть, целое скопище. За раздаточным столом так же пустовало, наверняка продавец расставлял принятый товар в кладовой. Однако один человек, все же присутствовал здесь. Лидия сразу толкнула меня локтем и кивнула на него.

Он был тут единственным посетителем помимо нас и курящего шафера снаружи, он сидел в развалку к нам спиной, за последним столиком в глубине помещения и тупо смотрел на окно. На столе, у него, стояла черная банка пива «AMSTERDAM», а рядом наполовину наполненная мочекаменной жидкостью с пенкой, хрустальная стопка. Был он одет ни как турист, а как военный, в камуфляжной футболке, шортах цвета хаки и летних берцах. Туристом его делал, только небрежно брошенный между ногами и табуреткой большой рюкзак, почти как у меня. Да и прическа, стоит сказать, отрицала его военную принадлежность: длинные черные волосы, стянутые в хвостик – за такое, как мне кажется, в армии могут лишь изнасиловать.

Бросив рюкзаки на дальние стулья, примыкающие к окну, мы присели друг напротив друга за ближайший к выходу столик. Я, немного подуставший, тут же слегка откинулся на спинке, свесив руки – за нашим столиком, в отличие от того с табуреткой, что в конце помещения, были относительно удобные деревянные стулья со спинками, на которых имелись примятые подушки-сидушки (в простонародье – поджопники). Лидия сложила руки на стол и наклонилась ко мне. Она дежурно улыбалась, и я понимал, что это значит. Она хочет, чтобы мы познакомились с тем чуваком. Я отрицательно мотнул головой, но было уже слишком поздно, когда я понял, что надо соглашаться. Она всегда делает все против моей воли – бывает, если меня это умиляет, мне даже нравятся ее прекословия, а иногда, вот, например, как сейчас – нет. Поэтому, если ее идеи уж совсем безумные, мне приходится с ними соглашаться – тогда хоть появляется третий вариант решений по мимо «да» и «нет» и звучит он по типу: «давай подумаем».