7
Было утро, солнце уже поднялось над горизонтом, однако двор странноприимного дома был совершенно пуст. Попрятались все, и придворные, и охрана, хотя чем бы это могло им помочь при предстоящей – неминуемо! – "раздаче элефантов"? Семья простилась с Густавом, очевидно, еще ночью, при закрытых, так сказать, дверях, поэтому обе принцессы, появившись во дворе, демонстративно направились к Люксу, и смотрели они только на него. Глаз, можно сказать, не отрывали.
Всадники один за другим скрылись за воротами, задержался только Люкс. Впрочем, и он оставался в седле. Глаза у Свены подозрительно блестели, Нора была бледна, насуплена и выглядела очень-очень решительно.
– Эта ночь, – тихо сказала Свена, – я думаю… нет, знаю… для меня как для женщины – вершина. Пик. Пик всего. Большего счастья в моей жизни не будет.
– Подожди, – бесцеремонно прервала ее сестра. – Дам я тебе еще с ним распрощаться со всеми нежностями и поцелуйчиками, если ночи не хватило, хотя по губам твоим распухшим судя…
Свена беспомощно пожала плечами, а Нора ухватилась за стремя Люксова гиппа, запрокинула голову и впилась в Люкса растерянными и одновременно какими-то даже злыми очумелыми глазами.
– Я для тебя девчонка, заморыш я для тебя и только заготовка под женщину, крысеныш четырнадцати лет, кукольная мама, и чувства у меня, ты считаешь, могут быть только к чинскому лакричному торту?
– Что Вы такое говорите, принцесса?
– Не смей говорить мне Вы! И я тебе не принцесса, я тебе Нора!
Нора глубоко вздохнула и в бессилии топнула ногой.
– Я тоже всю ночь не спала. Но не надейся, что я проплакала по тебе все глаза… Да! Я их проплакала! Ну, и что из этого? Мне просто не повезло, мы встретились слишком рано.
– Милая девочка…
– Какая я тебе девочка, в четырнадцать еще полвека назад замуж выходили. Ты, как в народе говорят, разуй глаза. Ты вот сюда посмотри, сюда! Нашел девочку. Я уже второй год как в зеркалах та-акие взгляды мужские на себе ловлю! Да, я еще не вполне, я имею в виду, как женщина, я имею в виду, внешне… в смысле наружности… в смысле выглядеть, но чувства у меня, извини, уж как-нибудь! И они во всех смыслах… чем у кого бы то ни было! Что до внешности – подожди, дай мне только еще сроку два года.
Люксу было странно, неловко ему было, и вообще неловко, и перед Свеной, но было что-то в Норе такое, что не давало ее прервать, отшутиться, расцеловать в обе щеки и отправить прочь, шлепнув по попке. В ней ощущалась огромная, напряженная внутренняя сила, заставлявшая не только дослушать до конца, но и… относиться к ее словам заставлявшая серьезно – дичь, казалось бы, дичь несусветная, а вот, поди ж ты.
– Ты – мой! Ты должен быть моим, потому что нет на свете другого мужчины, чтобы я поставила даже и не над собой, как тебя, а рядом. Эгоистичные, инфантильные, слабые, а которые сильные, то только и думают, как бы тебя… короче, я смогу составить твое счастье как никакая другая женщина, потому что твое счастье – совсем не только постель. Если даже ты сам этого не знаешь, то знай. Когда я встану за твоей спиной, никакая дрянь к тебе подобраться не сможет иначе, чем через мой труп. Что касается постельных подружек для тебя на эти два – три года… – Нора остановилась, вздохнула полной грудью и с великолепным пренебрежением пожала плечами. – Я знаю, вы, мужчины, без этого никак. Ну, и ради бога! Ну, и пожалуйста! Ну, и сколько угодно! Пусть они будут, пусть их будет много, очень много, чем больше, тем лучше, только бы не одна. Вот этого не надо, потому что для меня существуешь только ты. Ты один. Клянусь, я скорее убью себя, чем отдамся кому-нибудь другому. И не смей относиться к тому, что я тебе говорю, как к словам экзальтированной кисейной… малолеточки. Это будет ошибка, может быть, и смертельная, я не шучу. До встречи.
Она повернулась и со всех ног помчалась прочь.
Прерывая неловкое молчание, Свена сказала с вымученной улыбкой.
– Прощай, дорогой. Ты подарил мне лучшие мгновения в моей жизни.
– Ну, так-таки и лучшие, – не менее вымученно улыбнулся Люкс. – Твой будущий супруг высокопоставленный имперец. Ты, я думаю, еще и Внешние Миры увидишь. Может быть, даже Землю легендарную.
– О чем ты говоришь? – Свена с презрением пожала плечами. – Не настолько уж он высокопоставленный, я полагаю. Не рвался бы иначе по трупам к титулу короля занюханного королевства, затерянного на занюханной планетке. Новых встреч с тобой не хочу и очень надеюсь, что наши дороги никогда больше не пересекутся. Ничего хорошего от такого пересечения не жду, потому что ни муж мой, ни ты щадить друг друга не будете, а чью сторону мне тогда придется принять, – у Свены перехватило голос, и закончила она почти шепотом, – мне сейчас и подумать страшно. Целоваться не будем. Прощай.
Свена убежала. Люкс взял гиппа в шенкеля и выехал за ворота, отметив краем глаза некое шевеление за всеми окнами странноприимного дома. Челядь, пусть и безмерно трусившая, явно не хотела пропустить ни единого штришка в картине – ах! – столь драматичного расставания.
За воротами его ждал один Кувалда, все прочие успели уже отъехать на довольно большое расстояние. Кувалда остро взглянул на хмурого отрешенного Рекса.
– Я вот что думаю, Рекс, надо бы нам этих, – он мотнул головой в сторону оставленного странноприимного дома, – пропустить впереди себя. Чем ближе к столице, тем больше будет всяких встречающих и любопытствующих. Окрестный люд станет сбегаться, бароны и пакаторы намылятся сопровождать, так что и мы у всяких охранителей можем сойти за желающих примкнуть.
Рекс, погруженный в свои мысли, молчал, и Кувалда, уважая чувства друга, тоже умолк. Просто держался рядом, изредка поглядывая на его задумчивое лицо.
Наконец, Люкс тряхнул головой, как бы оставляя в прошлом и эту ночь, и прощание, да и саму Свену. Он повернулся к другу и заговорил нервно, сбивчиво, всем своим видом показывая, что все это стало теперь то и осталось там, позади.
– Извини, ты что-то сказал?.. ах, ну да, конечно. Надо, так надо. Вот что, друг. Тут у меня этой ночью память вдруг прорезалась. Как будто стены какие-то рухнули. И многое мне стало понятно. Но касается это только внешних миров. Без сомнения, мои истоки там. Но вот как я сюда попал, почему, зачем и кто за этим стоит – конечно, вопрос. Что касается Темной и меня на Темной, то тут все только еще больше запуталось. Давай-ка мы с тобою отмотаем все назад и снова обсудим… как ты это называешь?.. наша "вечная тема"?..
– Библиотеку?
– И вовсе я на ней не зациклился! То есть, я на ней именно зациклился, но не как на теме для беседы. Отнюдь. Вот что касается библиотеки как цели – что да, то – да. Беспокоит меня это дело. Точнее, мысль. Точнее желание мое неуемное. Боюсь, с ним, и на самом деле, что-то не чисто. Я имею в виду – с какой стати я рвусь именно в библиотеку? Что это за желание такое неуемное?
Кувалда повернулся к Люксу с явным желанием сказать язвительно что-то вроде: "Проснулся, наконец?.." Он даже открыл было рот, но тут же захлопнул его, криво улыбнулся, и смущенно спросил:
– Что же ты в нем видишь такого избыточно странного?
– А то ты не видишь, – сердито буркнул Люкс.
– Ну, так давай и сверим эти наши "странности", как они нам с тобой видятся сегодня.
– Даже за то небольшое время, что я живу… – Люкс споткнулся на слове "живу" и поправился, – …себя здесь осознал, я хорошо усвоил, что желания всегда бывают, как бы это сказать… живые. Они могут то быть, то не быть. Они могут быть разной силы, угасать, разгораться, они зависят от множества причин, хоть бы и от настроения, могут даже сменяться на прямо противоположные. И только это одно остается упорным, неизменным, как Скаврон сказал бы – шилом в заднице. Застывшее оно, понимаешь? Заледеневшее. Мертвое.
– Да-а, – задумчиво протянул Кувалда. – Я, кажется, понимаю, что ты хочешь сказать.
– Все бы ничего, да вот не идет у меня последнее время из головы одна сволочная мысль: как ловко я всегда находил объяснения этому своему желанию. Логичные – обалдеть! И вот что интересно, даже когда я еще вообще ничего не знал и не понимал, даже буквы для меня были тайной за семью печатями, так и тогда я знал, что есть юг, столица, университет, библиотека. И умел себе объяснить, почему мне непременно нужно именно туда. Сначала я хотел знать кто я. Потом хотел вылечиться. Потом разобраться, что это такое вокруг происходит, и так далее.
– Хочешь сказать, что желание это не твое? – понимающе покивал головой Кувалда. Побледневший Люкс чуть помедлил, потом пожал плечами.
– Не знаю, что и думать. С одной стороны, конечно… но с другой-то, такое впечатление, что меня ведут. С самого начала. Какие-то кукловоды целенаправленно тащат меня в библиотеку.
– Нелогично. Зачем же тогда с таким ожесточением преследовать? Ведь и в прежних жизнях, если верить Нодю с Зернышком, серые костьми ложились, чтобы тебя до Столицы не допустить, а перехватить по дороге.
– Вот именно. Но как быть с хренью, что ты извлекал из моего плеча? Заметь, именно с тех пор серые потеряли наш след. Не кажется ли тебе, что эта метка для того и была в меня кем-то засунута?
– Может быть, может быть… Не сам же ты себе ее туда вставлял? Особенно если учесть, что в прежней жизни, по рассказу Зернышка, ты ее лично из плеча вырезал. Одно могу сказать твердо, наш университет сделать такие метки не способен. Я вообще не верю, что это могли бы сделать темняне.
– Вот видишь. И прибрели мы с тобой, дружище, к единственно возможному непротиворечивому выводу: не обошлось тут без пресловутых пришельцев из тех же самых внешних миров. Неясным остается только одно, правда, самое главное: чего от меня хотят?
– Пришельцы?.. Ты считаешь, пришельцы и есть те кукловоды, что… не пройдет! Нет-нет, тьма меня поглоти. Не так все просто. Не стыкуется. Если тебя ждут в библиотеке, то почему бы кукловодам просто не дождаться, пока ты придешь к ним сам? Какого черта за тобой устроена заполошная охота по всей дороге? Ты только представь себе, какой научный и технический потенциал должен быть у людей, покоривших космос? И если они за тобой охотятся, почему эта охота такая бездарная? Да и серые, получается, должны быть с пришельцами связаны.
– Вот и я о том же.
– Да, Люкс, плохо у нас обстоит дело с логикой. Правда… если сделать одно допущение, с нею, с логикой, я имею в виду, тут же все и станет в полном ажуре.
– Две противоборствующие группы?
– Именно. Одни хотят, чтобы ты в библиотеку непременно пришел, другие – чтобы не пришел ни в коем случае. Только не надо спрашивать меня, на кой черт им все это нужно?
– Есть тут один не лишенный приятности аспект, – угрюмо рассмеялся Люкс. – Какой? А такой, что летит к четовой матери все то, что вы тут насочиняли о моей божественной природе.
– Не уверен.
– Зато я уверен. На кой черт сдалась твоим богам, светлым и темным, эта хрень в моем плече? Боги обязаны обходиться чудесами. Для чуда не нужны никакие устройства и аппараты. Устройства и аппараты нужны для использования законов природы. Что такое чудо? Чудо – это когда вопреки законам природы, а хрень твоя – это же явная наука.
– Пресловутый рационализм, которого ты так ждешь и ищешь? – угрюмо пробурчал Кувалда.
– Он, родимый. А посему давай-ка мы вернемся к началу этого разговора. К библиотеке. Какое отношение к ней могут имет пришельцы? Что может нас в ней ждать? Что такое, черт возьми, эта самая ваша библиотека?
Кувалда покосился на Люкса. Люкс ехал, бросив узду и закрыв глаза. Лицо его было искажено злобной гримасой, обеими руками он ожесточенно растирал себе поясницу.
– Что это ты последнее время все за спину хватаешься? – спросил Кувалда озабоченно. – Прострел у тебя? Застудил, что ли?
– Какой там, к чертовой матери, прострел! Все у меня не как у нормальных людей. То плечо, то память, все не слава богу. Раньше вот голова донимала, а когда – спасибо Манон – с головой стало полегче, спина принялась болеть. Чем дальше, тем пуще. До сих пор было так, что стоит только нам влипнуть в какую-нибудь неприятность, спина моя тут как тут. А теперь она у меня насобачилась – неприятности еще только в перспективе, а она уже болит.
Кувалда хмыкнул, покрутил головой.
– Ну, что ж. Терпи. Свойство полезное. Как-никак индикатор.
– Тебе бы такой индикатор. Ты думай про библиотеку. А то я уже голову себе сломал и мозги вывихнул. Что в ней есть такого необычного и странного?
– Она расположена в старой части университета, занимает несколько корпусов… впрочем, деление на корпуса у нас чисто условное, все постройки стоят впритык и между собой сообщаются. Место это, и в самом деле, не без странностей. Начнем с того, что там есть куча помещений, доступ в которые закрыт для всех, кроме очень ограниченного числа людей, да и им для такого посещения требуется специальное разрешение. И что интересно: все старые корпуса на всех уровнях насквозь пронизаны трабулами, а вот через библиотеку ни один ход не идет. Раньше, по слухам, были такие ходы, но все они давно уже засыпаны и даже замурованы.
– Ага! Дальше, дальше…
– Всякий запрет, конечно, подстегивает. Студиозусы народ настырный, из кожи вон лезут, чтобы побывать и приобщится, но все такие попытки пресекаются самым жестоким образом. Мой друг Генрик по прозвищу Палаш однажды пробовал и чуть не был схвачен ректорской стражей. Только благодаря своему фехтовальному мастерству и спасся. Отбился и убежал. Впрочем, ходили слухи и про относительно удачные походы. Рассказывали об одном парне, которому некогда удалось пробраться в тайное книгохранилище, где он обнаружил целую систему ходов, ведущих под землю. И что характерно – ходы были, как он уверял, обжитые и явно используемые. Так вот парня этого на следующий день нашли в трабулах с перерезанным горлом. И еще был один, утонувший потом в Водосборной башне. Тебе самому-то по поводу библиотеки ничего вчера не вспомилось?.. хотя бы смутно? Нет?.. эх, жалко нету с нами Манон! Очень уж ловко она с тобою в этом смысле управлялась… извини…
Люкс дернул щекой и отвернулся.
– Одно совершенно точно, – поспешно перебил сам себя Кувалда, – лезть в библиотеку очертя голову никак нельзя. Обе возможные группировки, может быть, и противоборствуют, но это еще не значит, что хотя бы одна из них желает тебе добра. Да и противоборствуют ли они? Может, мы чего-нибудь не понимаем? Нет ничего опаснее, чем оказаться в плену у собственных ошибочных гипотез. Из неверных гипотез следуют неверные выводы, провальная стратегия и неминуемое поражение.
– Язык нам нужен, вот что, – сказал Люкс.
– Что-что? – удивился Кувалда.
– Пленник, – пояснил Люкс. – Но не рядовой серый кнехт, а кто-нибудь из верхних. Знающий. Какое-нибудь значительное лицо. Ладно. Прибудем в Вупперталь, найду способ побеседовать с деканами факультетов, а то и с самим ректором.
– Там охрана. Поднимется шум, весь университет переполошим вместе с пришельцами. Нет. Университетское руководство трогать нельзя и пальцем. Но раз уж что-то известно верхним, то и внизу должен быть осведомленный народ. Те же библиотекари должны бы… хоть некоторые. Взять, к примеру, сотрудников отдела раритетов. Есть у них там такой дед. Старший хранитель книжных фондов, очень хороший человек. И ему что-то определенно известно. – Кувалда смущенно покрутил головой. – Видишь ли, если честно, мы с Генриком собирались старый Генриков поход повторить. Но моя тогдашняя подружка, звали ее Крошка – девчонка была чуть ли не с меня ростом, но хороша до полного мужского одурения – так вот она в перепуге от этого моего намерения притащила хранителя в трактир для беседы с нами. От него мы и узнали историю пропавших студиозусов. Нет, слухи среди студиозусов ходили, но тут сведения были уже достоверные. Хранитель сказал еще, что после того бесследно пропадали все, кто даже говорил, что хочет попытаться там пошарить. И что, слава богу, хватило Генрику ума держать свою выходку в тайне.
– Как твоя Крошка умудрилась притащить к вам, да еще в трактир, такое высокопоставленное лицо? – удивился Люкс.
– Хранитель был ближним другом Крошкиного деда, а саму ее в детстве на коленях качал, – пояснил Кувалда. – Так что уговорила. А нам с тобой за этим, как ты говоришь, языком лезть в Вупперталь совершенно ни к чему. Мы и тут имеем, кого спросить. Уж его-то, сволочь этакую, и пришить в случае чего будет не жалко. Лис, поганец! До сих пор он за нами охотился, так вот теперь пусть и сам побудет в шкуре дичи.
– Что ты имеешь в виду? – оживился Люкс.
– Надо поменяться с охотничком местами. Вычислить, где находится пресловутый аббат Изегрим – а дальше уже дело техники. Ах, жалко Зернышко остался в Монпари! В смысле разведки ему цены не было бы.
– Но у нас есть Бим с Маунтином, – возразил Люкс. – План твой отличный, у меня будто гора с плеч свалилась, а эти два циркача отличные мужики. Думаю, что с разведкой они справятся не хуже Зернышка. Несправедлив ты к Маунтину, друг, имей это в виду.
Кувалда похекал. Кувалда помекал. Кувалда, пряча глаза, покрутил головой и сказал, круто меняя тему разговора.
– Вот еще что я хотел с тобою обсудить, Люкс. Думаю, пришла пора нам ставить перед собой настоящую серьезную цель. Темная в беде. И совершенно не важно, бог ты или не бог, важно, что люди готовы за тобою идти.
Глава седьмая
1
Стратег находился в полном и совершенном раздрае, и старательно уговаривал себя, что все идет прекрасно, замечательно и, может быть, даже превосходно. Ну, не получил он полковника, что делать… хоть и досадно, конечно, но, как заявил сквозь свое лошадиное ржание Жарко, "какие твои годы, к тридцати еще генералом будешь… если, конечно, опять ничего такого не учудишь! "
Стратегу полагалось работать меморандум по разведданным с Темной, он его и мусолил, обвиртуалив все пространство вокруг себя экранами компьютеров и инфоров. Точнее, делал вид, что мусолит. Еще точнее, даже вида такого он, собственно говоря, не делал, просто тупо пялился в добрую дюжину экранных окон, назойливо маячащих перед глазами… развиртуалились тут! А сбоку еще подпрыгивал от нетерпения новый сотрудничек с диким прозвищем Отнюдьнет, так ему хотелось вывалить на бедную Стратегову голову все, что сумел нарыть о Темной в эфире и сети. Сотрудничек этот был подарком лучшего друга Дюбеля, давшего о нем наилучшие референции с некоторым, впрочем, не понятным оттенком в голосе. То-есть, это тогда не понятным. Сейчас-то все с ним было до предела ясным, век бы глаза его не видели, самого бестолкового изо всех подчиненных гениев… или наоборот, самого гениального из всех подчиненных придурков. Нет, инты – это что-то, инты это тихий ужас, интов он, Стратег, что ли не видел, мерзавцев, сам инт!
С одной стороны, все сбывается, как по заказу, самые дурные курсантские мечты. Работа в непосредственном подчинении Черного Барона: начальник особого оперативного отдела стратегических операций – обалдеть, работенка – по любым понятиям мечта, если задуматься. Звездочки на погоны сыплются как иглы с сосен в ураганный ветер. Если бы Банзай с Чуваком догадались держать язык за зубами о его приключениях на Дининой свадьбе, уже был бы полковником, даже Гронкса обставил бы в смысле чинов. Но уж очень Черный Барон рассвирепел, кореша потом говорили, что – кранты, думали, с целой мордой ему, Стратегу, "с разбора полетов" не уйти. Собственноручно приказ о производстве в полковники – подписанный приказ! – порвал в мелкие клочки. Высокое звание офицера – орал – позоришь!.. а что тут позорного? Вокруг, вон, у всех слюнки текут и выражение морды лица у каждого при одном его, Стратеговом виде делается масляное и завидущее. А главное – не было ничего такого, о чем треплются на каждом углу. Ну, приласкал девочку по-быстрому, раз уж приспичила ей на собственной свадьбе такая блажь, с чего Черный Барон так рассвирепел, думается, ни один мужик понять не в состоянии. Не был бы ты мне так нужен – орал – сгноил бы тебя на болотах, ты бы у меня там сейчас – орал – движение регулировал, и не важно, что кроме коркоделов и прочей мерзости там ничего движущегося нету! Не место таким в рядах – орал. Если честно, то страху нагнал по самое не могу… да и звания неполученного жалко чуть ли не до слез. Жарко потом еще за ухо дергал, но видно, что это он так… и даже завистливо. Глазки веселые, блудливые, руки потирает, хихикает, и уж выражение на его-то морде лица – у корешей такого не было. Ладно, – сказал, – не переживай. Все утрясется. Потихоньку. Ты, – сказал, – главное, давай сейчас успех в своей работе. Как там у тебя сотрудничество с аталанской разведкой? Все путем? Госпожа Дуна говорит, что ты для анализа разведданных всякие заумные высоколобости подключаешь? Очень, говорит, правильно идут дела. Она и докторскую ученую степень обвешает в случае чего успешного… А после не утерпел генерал, хлопнул по спине, ну, – сказал, – ты ходок! Ничего подобного никто и отродясь! Не только на Азере, в имперских анналах, – сказал, – ничего такого нигде никогда и никто! Чтобы в день свадьбы, чуть ли не в присутствии законного, так сказать, молодожена оприходовать невесту, да еще в той самой коечке, где оному акту и надлежало, чтобы все у девочки было в ажуре и шито-крыто в смысле надлежащих пятнышек! Ну, ты – да-а! Ну, ты – что-то!.. И удалился, ржа во всю глотку, и слушать, как все на самом деле было, желания никакого не проявив.
История, случившаяся на свадьбе, чем дальше, тем больше обрастала самыми фантастическими подробностями и – как подозревал сам Стратег – не без Динки-чертовки деятельного участия. Во всяком случае, насколько он знал, виновница торжества у себя на Фабрике Звезд стала вдруг самой популярной курсисткой и прославилась черт знает как. У парней от одного ее вида балдело в глазах. Курсистки зависть скрывать даже и не пытались. Вокруг засуетилась всяческая продюсерская шушера с весьма заманчивыми предложениями, причем отнюдь не насчет постели – "вы знаете, кто ее приходует?.. кто ей кровь пустил в день свадьбы на супружескую белоснежную простынку и трахнул?.. вот и не суетитесь, целей будете!". В "Прекрасной Мане" предлагались ей уже вполне приличные роли, режиссеры эпизодов землю рыли копытами. А она еще и кочевряжилась, выбирала, на него, Стратега, смотрела глазами невинными до полной голубизны – что, мол, поделаешь, я тут ни при чем, в шоу-бизнесе свои законы, дорогой…
Отнюдьнет, меж тем, заглядывал шефу через плечо, привизгивал, постанывал, спокойно ему не стоялось, стервецу, аж ноженьками сучил от нетерпения.
– Ладно, показывай, что ты такое там откопал? А то, гляжу, извелся весь, даже рожа вон заострилась.
– Я уговорил доктора Сальма позволить мне прокачать все, что нарыл о Темной в сети и в эфире, через вычислительные комплексы Научного Центра. Смотри, шеф, что получается.
– И как же тебе это удалось? – удивился Стратег.
– Ну, как, – бездарно скромничал Отнюдьнет, – попалась мне парочка посланий с очень интересным именем у адресата – расшифровывается как Дух. А-абсолютно невинная болтовня, но! Нюхом чую – что-то не то. Во-первых, размер файлов – это что-то, каким идиотом надо быть, чтобы за передачу подобной… э… фигни платить сумасшедшие деньжищи? Но это еще куда ни шло, мало ли на свете богатеньких идиотов? Но язык, шеф, язык – вот это, как раз и есть, которое – во-вторых. Потрясающий язык, шеф! Мало того, что он, как Лизон говорит, изысканно-рафинированный и вообще. Да кто ж поверит, чтобы таким языком изъяснялись богатенькие гламуры? Они и слов таких не знают. А главное – чувствую я, что есть в этих посланиях некая, как бы сказать, подлянка. Повозился я с этими текстами, покопался, и преобразовались они у меня…
– В новый осмысленный текст?
– Ну, шеф, я ж не господь бог, – укоризненно вздохнул Отнюдьнет. – Отнюдь, конечно, не в осмысленный, а в числовые ряды, разбитые на аккуратненькие такие а-абсолютно одинаковые группы. Это двойная шифровка, шеф, запредельной сложности.
Физиономия Отнюдьнета сияла счастьем, но, как счел Стратег, оное счастье было изрядно замутнено самодовольством, и следовало над этим гением-идиотом провести некие воспитательные мероприятия в сугубо назидательных целях.
– Понятно. С шифром ты… гендиот… стало быть, покопавшись и не осилив, кинулся к Лизе. Она даже возиться не стала… ах, все-таки, повозилась?.. ну, не важно, сказала она тебе, короче, чтобы шел ты к доктору Сальму и договорился с ним… сама пошла? Вот, неугомонная баба! Ну, Сальм объяснил вам обоим, что даже его машинам для вскрытия ваших шифровок потребовалось бы парочка тысячелетий непрерывного счета, правильно? И тогда кому-то из вас, гендиотов, пришла в гениальную идиотскую голову идея прогнать через Сальмовы машины все файлы с расширением "тем", чтобы выявить еще и другие шифровки… в твою голову?.. все шифровки?.. ну, разумеется! Лиза, конечно, гений, но уж точно не настолько идиотка!
Отнюдьнет увял и сдулся, как проткнутый воздушный шарик. Смотрел он теперь в сторону и подозрительно дергал губами. Пожалуй, из тех же воспитательных соображений его следовало теперь поддержать, и не то чтобы поднять, но хотя бы приподнять ему дух.
– Вот одного только я не понимаю, на кой черт отрывать от дела вычислительный комплекс, если и так понятно, что расшифровкой посланий мы заниматься не будем? Разве что, на всякий случай… Ах, для архива? Как это только доктор Сальм не отправил тебя вместе с неугомонной Лизой к чертовой бабушке. Это, знаете ли, достижение! Это из рук вон и, вообще, сплошной восторг, я балдю!
Отнюдьнет тут же воспрял духом и засиял, как надраенный медный таз. Переход от крайнего самодовольства к столь же крайнему самоуничижению и обратно происходил у него с поразительной скоростью и завораживающей полнотой.
– Ладно, с Сальмом все ясно. Но ведь вы поперлись и к Спиросу, скажешь, нет?.. так и что вам Спирос сказал?
– Ах, так ты и это просек, шеф?.. или ты общался с Лизон?.. Она вот не сразу просекла, что Спирос – он и есть Дух, но в переводе с древнего! А Спирос, думаешь, удивился? Ха! Вот он точно обалдел. Я ему объяснил, что мы… в смысле – что я… отнюдь, короче, нет претензий на тексты посланий его темницких шпионов, но есть просьба подготовить для нас список персоналий тамошней элиты с должностями и краткой характеристикой, если ему не трудно. Зачем – ему и объяснять не пришлось, что ли он дурак? А вот сейчас я тебя шеф, по-настоящему удивлю, – Отнюдьнет с хихиканьем потер руки, – уж вот этого ты, шеф, просечь отнюдь не сможешь, это шок, это блеск, это черт знает, что такое, и нарушение всех имперских порядков. Знаешь, кто на Темной сидит во всепланетных имперских наместниках? Держись за стул, шеф, сейчас ты шлепнешься!
– Тут и гадать нечего, – хмыкнул Стратег, – бывший верховный санатор Азеры сэр Ричард Фетмен, правильно?
Отнюдьнет опять увял.
– Нет, шеф, с тобой даже не интересно, право-слово. Он, сволочь! И когда я понял, что искать, доктор Сальм по моей просьбе профильтровал сеть на предмет, так сказать, Фетмена. Так что теперь я голову даю на отсечение, все, что нас интересует – там. И клон вице-короля там, возможно, и подруга его, которая Сурия Бюллер, тоже там. На Темной действует крупнейшая научная лаборатория Координатора по делам колоний, во главе которой находится не какой-нибудь вшивый лабораторный шефуля, а главный научный актуализатор проекта! Фетмен как Наместник есть ее главный снабженец, и его-то переписка вовсе даже не шифрованная, понял? Там есть некая Трасса, для которой Фетмен пачками закупает беспилотные следящие устройства… ага!.. за кем бы они там могли наблюдать, как думаешь? Вообще-то, в главных шишках и всеобщий бугор там координаторов информант, но последнее время туда зачастили чуть ли не в полном составе высшие координаторовы чинуши, в том числе – вот тут уж точно держись за стул, шеф… – Эни Боди там днюет и ночует!
Стратег глубоко задумался. Отнюдьнет тотчас замолк, не решаясь нарушать мыслительные процессы в голове своего шефа – первого и единственного в его жизни человека, к умственным способностям которого с первого дня знакомства он относился с пугливым пиететом. Даже к Лизе не испытывал такого почтения, хотя в каком-то смысле Лизон была о-го-го, что такое, и вообще! Были, правда, еще вице-король или сам Кулакофф, но это небожители, что о них говорить? Стратег же был в доску свой, но чтобы инт еще и кулаками орудовал не хуже Шульца с Лансом… уникум, другого такого нету вообще. Разве что Дюбель.
– Вот что, парень. Есть для тебя еще одно задание. Тебе нужно снова идти к доктору Сальму. Весь твой массив данных надо опять прокачать…
– Шеф! Да ты что?! К какому Сальму? – заорал Отнюдьнет в ужасе. – Ты с ума сошел?! …простите, шеф… Он меня по стенке размажет так, что останков и в нейтринный микроскоп не рассмотришь! Прокачать…А то я не знаю, что надо прокачать и на что надо прокачать, да вот только он еще после прошлого раза мне заявил, чтобы духом моим на парсек от Северной шахты больше не пахло!
– А ты сам не лезь, ты Лизу пошли, она убеждать умеет… Парень! – тон у Стратега был совершенно категорический и всякие возражения пресекающий в зародыше. – С начальством не спорят. Все. Все, я сказал. Кулакоффа уговорите подключиться, если сами никак. Мне совершенно необходимо знать, над сколькими объектами работали в Темницкой лаборатории. Одним? Двумя? Тремя? Над сколькими? Хоть втроем на него насядьте. Все те выводы, что ты тут вывалил на мою бедную голову, они, может, и верные, но косвенные и не подкрепленные… почти. А из них самих вывод, практический вывод, он может быть каким? Какие наши действия он за собою влечет? Неужто, невдомек? Налет на Темную, гендиот, и ошибиться тут нельзя! Все понятно? Выполняй. Пошел вон.
Я пойду. Я, шеф, пойду. Вот только мой растерзанный холодный труп будет на вашей совести, шеф!
– Ладно, ладно. Хоронить тебя будем на орудийном лафете со всеми воинскими почестями. Беру на себя такое личное обязательство.
На физиономии Отнюдьнета нарисовалась покорность судьбе и вся мировая скорбь в полном объеме и составе, впрочем, тут же и сменившись на обычное для нее плутовато-вдохновенное выражение.
– Шеф! Приговоренный к казни, как известно, имеет право на последнее желание. Так вот, мое последнее желание, чтобы ты ответил на парочку нахальных и немоёдельных вопросов. Можно?
– Тогда это будет не одно, а два желания, – сварливствовал Стратег. – Давай сюда свои вопросы, но это совсем не значит, что я тебе на них отвечу. Это всего лишь значит, что я, выслушав, тебя тут же не убью на месте – и только.
– Мне интересно, вот если, допустим, кто-нибудь имеет замужнюю любовницу, и он ревнивый. Как тогда? Или кто любовницу имеет, тот точно не ревнивый?