Глава 7.3.
Людмила заперла дверь, тщательно проверила замок и направилась на работу. Она продолжила растравливать сама себя, жалуясь невидимому собеседнику, что замок Олег мог бы сделать и покрепче, и что дверь могла бы быть и потолще, и ещё замечания и ещё претензии. То, что ещё вчера показалось бы ей глупым и надуманным, сегодня обрастало кучей обидных подробностей, раздуваясь до размеров катастрофы вселенского масштаба. Песок с раздолбанного тротуара попадал в неудобные старые туфли и ужасно натирало мизинчик на правой ноге. Из ближайшей урны ветром разнесло какие-то рваные мятые газеты. Воняло помоями и результатами человеческой или звериной жизнедеятельности. Людмила поморщилась, но приостановилась, чтобы вытряхнуть из туфельки назойливые мелкие камешки и закачалась, стараясь сохранить равновесие. Сумка поехала с плеча и внезапно шлепнулась прямо в неизвестно откуда взявшуюся лужу. «Ремень оторвался» – досадливо заметила девушка. Времени до начала рабочего дня почти не оставалось, но она всё-таки решила вернуться, заодно и ногу заклеить.
На работу она, конечно опоздала. Пока искала другую сумку, которую Олег неизвестно зачем переложил в место, вовсе не для неё предназначенное. Потом оказалось, что пластырь закончился и пришлось переобуваться, из подходящей обуви были только кеды, ещё слегка влажные после стирки. В этот момент Людмила чуть не разрыдалась. Усилием воли сдержав подступившие слезы, повторно вышла из дома.
В сестринской наблюдалось обычное собрание: начальница – Надежда Павловна перебирала какие-то бумаги, разместившись за своим рабочим столом у окна, возле неё с бумагой и ручкой в руках на стульчике сидела практикантка Анечка. Анечка качала ножкой, обутой в модный шлепанец на танкетке и улыбалась своим мыслям. Видно ждала, пока старшая проверит какую-то её работу. С другой стороны кабинета, так же у окна располагались столы Людмилы и её приятельницы – Марии Александровны. Сейчас оба стола пустовали. Мария Александровна нашлась в небольшом закутке, отгороженном шкафом. Задняя стенка шкафа была заклеена старыми календарями и красивыми картинками из журналов. В образовавшейся нише стоял маленький столик, банкетка и две табуретки. На стене была прибита полочка, где стояли кружки, чай и нехитрые угощения. Такая вот импровизированная чайная комната. Мария Александровна красила ногти хищным алым лаком, наполняя сестринскую ни с чем не сравнимым ароматом.
– Привет, Люд, – поздоровалась она, – Случилось чего? – спросила, подув на ногти.
– С чего ты взяла? – Людмила швырнула сумку на стул и решительным шагом прошла к окну, намереваясь раскрыть створки.
– Встрепанная ты какая-то, – пояснила Мария Александровна, – Дома что?
– Тебе прямо так неймется узнать, что у меня дома, да? – взвилась Людмила, – Покоя тебе мой дом не дает?
Мария Александровна выпучила глаза:
– Да я просто спросила, – и она вернулась к своему занятию, демонстративно отвернувшись.
– А не надо меня просто спрашивать! – закричала Людмила, – Жениха моего отбить хочешь?
– Люда, опомнись, – зачем-то начала оправдываться Мария Александровна, – Мне на пенсию через два года, да и замужем я.
– Вот именно, сука старая, – Людмила встала посреди кабинета и погрозила в сторону коллеги пальчиком, – Скоро в гроб укладываться, а она по чужим мужикам скачет, когти малюет.
Мария Александровна открывала и закрывала рот, но оттуда не доносилось ни звука. С тонкой кисточки на стол медленно потянулась алая капля лака. Все раскрыв рты наблюдали за стихийным концертом. Глаза медсестер горели от любопытства. Анечкин шлепанец с глухим стуком упал на пол. Людмила обернулась в её сторону:
– Чего зенки вылупила? Тебе тоже интересно?
Анечка ахнув отрицательно замотала головой и ногой стала нащупывать беглеца.
– Девятнадцать лет, а выглядишь как будто все тридцать пять, – выдала Людмила, – Сидит тут, корова жирная, копытами размахивает.
Анечку больше всего обидело то, что её назвали толстой. Это, к слову сказать, вовсе не было правдой. Анечка была статной красавицей скандинавского типа – высокой, светловолосой и крепко сбитой. У неё имелись все так любимые мужчинами прелести и округлости. Возможно, через много лет она и располнела бы, но в тот момент девушка походила на молодое крепкое яблочко, сочное и твердое. Веселая и добрая Анечка была уверена, что и все окружающие такие же, и сейчас была до глубины возмущена грубостью, с которой ей пришлось столкнуться. Анечка приготовилась плакать.
– Людмила Васильевна! – пришла в себя начальница, – Вы что себе позволяете?
В этот момент открылась дверь и в открывшейся щели показалась голова Олега.
– Люд, дай ключи? Я свои забыл – весело объявил он.
– Да пошел ты знаешь куда вместе со своими ключами! – проревела нежная невеста, – Кобелировать пришел сюда? Да?
– Чего? – опешил Олег, – Ты, мать, совсем что ли из ума выжила?
– Урод юродивый, продолжала бесноваться Людмила, – Только одно место и работает, может всем тут детей наделаешь?
– Олег Сергеевич, она похоже с ума сошла, – доложила Анечка.
– Людмила Васильевна! – повторила начальница.
– Ой, иди ты знаешь куда, – ответил Олег и захлопнул дверь, отгораживаясь от скандала
В кабинете что-то стучало и выло, словно сходил с ума злобный дух. Олег не хотел даже вникать в «бабские разборки» время от времени возникавшие в коллективе. Сами как-нибудь помирятся. Слова невесты его сильно задели. Теперь получалось, как будто это он обманом заставил Людмилу забеременеть и планировать свадьбу. Вот и пойми этих женщин. Стараешься ради неё, а в ответ потом такие концерты получаешь. Олег вышел на лестницу и хотел закурить, но его сразу прогнала бдительная пожилая санитарка, которую юноша нежно любил и старался не огорчать.
Олег спустился во двор больницы, прошел несколько шагов до ограды и с наслаждением закурил. Даже глаза прикрыл.
– Курить – здоровью вредить! – Раздался над ухом знакомый голос, – Ты же бросил!
К Олегу танцующей походкой приближался его недавний знакомый из парка Эдгар.
– Откуда ты знаешь? – спросила Олег.
– Не знаю, – загадочно протянул Эдгар, – Просто так показалось.
Олег не любил жаловаться, но отчего-то выложил случайному знакомому всё, что накопилось за последнее время. Эдгар слушал не перебивая, время от времени удрученно качая головой и нервно заправляя за уши рассыпающиеся пряди волос.
– Тебе небось такого не понять? – спросил Олег.
– Наверное нет, – ответил Эдгар.
– Вот ты женат? – Олег заинтересованно взглянул на собеседника.
– Конечно! – Эдгар расплылся в улыбке.– У меня дочке два годика.
– И как это?
– Что? Семья? – Олег молча кивнул, -Так пошли пива возьмем, я и расскажу? – предложил Эдгар, – Тебе же всё равно домой не попасть как я понял. Рядом с пляжем кафе есть.
Олег не нашел причин для отказа и с удовольствием принял предложение нового знакомого.
Глава 7.4.
Кафе, в которое Эдгар привел Олега оказалось небольшим домиком, приютившемся почти у самой воды. Выкрашенные зеленой краской стены почти сливались с окружавшим постройку кустарником.
– Надо было ели сажать, – посетовал Эдгар, – Зимой ведь всё голо.
– Ну да, – согласился Олег, – Только много ли желающих на ветру зимой сидеть?
– Так веранда же есть! – возразил Эдгар.
Действительно, всё здание опоясывала довольно широкая веранда с огромными окнами, сейчас открытыми по причине хорошей погоды. Деревянные рамы были покрыты лаком для красоты и прочности, а цвет оставался приятно естественным. Вместо одного из окон была врезана дверь, ведущая на широкие мостки, по которым можно было прогуляться как по пирсу. Старые доски негромко поскрипывали, но не создавали впечатления хлипких. Царивший везде порядок приятно удивил Олега. Он подумал, что можно было бы как-нибудь пригласить сюда Людмилу, если у той будет настроение. Внутреннее убранство кафе так же оказалось уютным и чистым. Деревянные столы прямоугольной формы, сейчас застеленные льняными скатертями и украшенные букетиками сухоцветов, тяжелые лавки, композиция из кабачков и тыквы в углу, смотрелись очень нарядно и необычно. За барной стойкой напротив входа статная дама в сером льняном переднике протирала вафельным полотенцем кружки, время от времени проверяя их на свет. Солнечные лучи весело отражались в ломаных гранях, словно подмигивая вошедшим.
– Доброе утро, мальчики! – поздоровалась хозяйка кафе, – Завтракать будем? Минут через десять картофельные лепешки подойдут.
– Да приболели мы что-то, – хитро взглянул на неё Эдгар, – Лечиться будем.
– Чего вдруг? – дама удивленно вскинула кустистые брови, – Вы ж по кофе обычно.
– Обычно по кофе, а сегодня, – Эдгар скосил глаза в сторону Олега, задумчиво раскачивавшего прилаженную в углу для красоты древнюю детскую люльку, – Сегодня мы по пиву. А лепешки давай всё равно, я не завтракал.
Хозяйка кафе для порядка осуждающе покачала головой, но ловко выдернула откуда-то снизу две большие глиняные кружки и здоровенный кувшин. Кружки поставила на стойку бара, и замерла, вопросительно глядя на гостей.
– Олег, тебе пиво какое – спросил Эдгар?
– Ты что, правда в девять утра пить будешь? – очнулся Олег. Он всё ещё прокручивал в голове утреннюю перепалку с Людмилой, не представляя, что на неё нашло. В этот раз вместо слов оправданий на ум приходили только дополнительные обвинения и упреки.
– Скоро десять уже, – заржал Эдгар, – Хочешь, Клавдия, – он кивнул подбородком в сторону хозяйки, – Яичницу тебе поджарит, чтобы совесть успокоить?
– А хочу! – включился в игру Олег, – Сделаете?
– Что ж не сделать, – откликнулась хозяйка, – Что наливать, кувшин стынет.
По предложению бывавшего здесь ранее Эдгара взяли темное нефильтрованное пиво, а также гренки с чесноком, восемь картофельных лепешек со сметаной, салат из свежих овощей, яичницу-глазунью и порцию поджаренных на гриле колбасок. Сесть решили внутри кафе, чтобы утренними возлияниями не смущать общественность. Несмотря на яростное сопротивление приятелей, прежде других блюд заботливая Клавдия вынесла две кружки дымящегося кофе:
– Клавдия, ну зачем? – сокрушался Эдгар, принимая кружки и сразу отпивая из одной. Другую подставил Олегу,расположившемуся напротив.
– Надо-надо, пусть за счет заведения будет, – спорила хозяйка, – С утра кофе не попил, так зачем и просыпаться было.
На это возразить было нечего. Кофе действительно оказался изумительным. Олег даже глаза прикрыл от удовольствия. Крепкий, много молока и сахара, как раз как он любил. Людмила кофе не покупала, говорила, что дорого и вредно. Вместо этого она завела в доме большую банку с цикорием, которым всё время потчевала жениха. Олег эту бурду терпеть не мог, но пил, чтобы лишний раз избежать скандала, Людмила в последнее время была сама не своя.
– Чего задумался? – снова вернул его к реальности Эдгар, – Вкусно?
– Ну, – согласился Олег, делая большой глоток, – В самый раз, как я люблю. Почти сироп получается. Или уж совсем тогда черный без ничего. Разве что с сигареткой.
– Ну ты буржуа, – пошутил Эдгар, – У нас вся семья кофеманы, с утра до ночи ведрами хлещут, даже бабуля. И хоть бы хны.
– Большая семья? – Олег с независимым видом отломил половину лепешки и щедро намазав сверху сметаной, отправил в рот.
– Ага. – Эдгар хлебнул пива и продолжил, – У Беллы – бабушки моей жены четыре дочери, у каждой из них ещё по дочери, у двоих по две, это уже одиннадцать выходит, да у нас с Маришкой тоже девочка.
– Как матрешки, – покачал головой Олег, – Как ты в этом дамском царстве не рехнулся? – спросил он, тоже принимаясь за пенное.
– Так я не один! – Эдгар наклонился к нему и быстрым движением заправил за ухо непослушную прядь. – У троих дочерей Беллы по мужу. Правда у Ацедии, это моя родная тёща, Морбы мама, муж умер.
– Сочувствую. Но они же все получается в возрасте уже?
– Да ну, разве это возраст! – протянул Эдгар, – Как праздник так дым коромыслом и танцы до утра, а у Маришки две кузины ненамного нашей дочки старше.
– Везет, – грустно улыбнулся Олег.
– Да не всем, – Эдгар осторожно подбирал слова, наблюдая за Олегом, – У Маришки сестра есть, Люмена, весной овдовела.
– Ничего себе! Грустно. Авария? – Олег принялся что-то настороженно изучать на линии горизонта, – Имя красивое.
– Да, авария, – подхватил Эдгар. – Она и сама красивая: стройная, темноволосая, глаза такие серые.
– Голубые, – поправил Олег, по-прежнему глядя куда-то вглубь себя.
– Что? – подскочил Эдгар. Волосы снова независимо растрепались, и он приладил их назад. Олега это позабавило. Он заметил, что длинные косы Эдгара совершенно тому не мешают, а наоборот словно помогают жестикулировать и добавлять словам эмоций. Но сейчас бледные прибалтийские глаза загорелись чем-то демоническим без всякой помощи.
– Что? – переспросил Олег?
– Что ты сейчас сказал, я прослушал?
– Ничего, просто подумалось, – независимо бросил Олег, – А дочку у тебя как зовут?
– Лета.
Олег, задумчиво выбиравший сосиску пожирнее, удивленно посмотрела на собеседника:
– Как время года?
– Нет, как мифологическую реку смерти, – ответил Эдгар совершенно серьезно, – Из которой души пьют и всё на свете забывают.
– Чего? – Олег не верил свои ушам. – Издеваешься?
– Ничуть, в древней Греции был такой миф.
– Так та река была Стикс, – прищурился Олег.
– Верно, – согласился Эдгар, – Харон, страж подземного царства, переправлял несчастные души через Стикс. Для этого покойному давали монетку. А вот потом душа приходила на Асфоделевые луга, где и пила из Леты – реки забвения, дабы не скучать по родным. Как-то так.
– А ребенку-то за что такое имя? – Олег не верил своим ушам.
Эдгар объяснил, что по настоянию бабушки, имена для всех женщин семьи выбираются из очень ограниченного списка, и им с Маришкой, которая кстати по паспорту Морба, ещё повезло, потому что её сестра, например, Фейм Ильинична.
– Какой ужас, – засмеялся Олег, но быстро стушевался, – Извини. Везет тебе, большая семья, дружная. А я один как перст.
– Так у тебя же невеста! – прищурился Эдгар.
– Невеста-невеста, чужие мы с ней совсем, Эдик, – задумчиво проговорил Олег. Эдгар поморщился, он не любил эту сокращенную форму своего имени, но близкие иногда всё равно его так называли, чтобы поддразнить. Главным заводилой таких подначек как раз и был ошибочно записанный в покойники родственничек, сидевший, теперь, напротив с философским видом.
– Так не женись тогда, – бросил камешек Эдгар.
– Да ну, я же не козел, – поморщился Олег, в очередной раз доливая из кувшина напиток себе и приятелю.
– Ну-ну, – то ли поддержал, то ли предостерег его Эдгар.
Они допили пиво, покурили, сидя на мостках, глядя на небо, потом пошли купаться, потом взяли ещё пива и снова его выпили. Эдгар несколько раз вскользь заметил, что если Олег не хочет жить со своей девушкой, то заставить его никто не может, и закона такого нет. Олег в ответ отмалчивался, но слушал. Не хотелось тратить на грустные мысли внезапно появившийся свободный день. Они с Людмилой давно никуда не выходили, а если и выходили, то в компании новых Людиных приятельниц, общаться с которыми Олег долго не любил. Было удивительно, что странный новый знакомый понимал его гораздо лучше тех, с кем он бок о бок жил уже несколько месяцев. Смешливая Клавдия нажарила очередную порцию лепешек и предложила гуляш «прямо из печки», а к нему собственноручно приготовленную чудесную наливку, от которой, впрочем, приятели отказались.
Глава 7.5.
До дома Олег добрался почти вечером. Несмотря на легкий приятный туман в голове, он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.
Да ещё и ключи нашлись в куртке. Он притормозил возле мусорного бака, чтобы выбросить из карманов неизвестно как накопившиеся в карманах бумажки и фантики, и уже почти ушел, когда заметил, что грязная сумка, лежавшая наверху как-то странно шевельнулась.
Олег поддел сумку палкой, найденной неподалеку и осторожно поставил на землю. Внутри что-то настороженно затихло. Олег открыл заедавшую молнию и извлек на свет чудовищно грязного и тощего котенка. Цвет определить было сложно, но точно не белый. «Сволочи!» – подумал Олег, опуская зверька. Тот осторожно сел, собрав лапки, и обреченно свесил ушки. Олег собрался уходить и даже сделал пару шагов по направлению к дому. Ему показалось, что за спиной он услышал горестный вздох. Когда Олег вернулся, котенок сидел в той же позе и, по всей вероятности, готовился умирать. Он прикрыл мутные младенческие глазки и часто-часто дышал, пуская сопли.
«Мы правда его возьмем?» пронесся в мозгу далекий голос. Мужчина осторожно поместил зверька за пазуху и направился домой. Котенок настороженно затих, но потом, почувствовав тепло, расслабился и похоже уснул.
Олег улыбнулся. Это будет отличный сюрприз для Людмилы. Все женщины любят котиков, особенно таких маленьких и жалких. Олег представил, как удивится и обрадуется девушка, как они вместе выберут малышу имя и будут воспитывать.
Людмилы дома не было. Олег взял таз, в котором они обычно замачивали белье и наполнил подогретой водой. Подумал, и часть воды перелил обратно в чайник, а в таз добавил немного шампуня. Осторожно придерживая котенка за туловище, опустил в воду. Маленький проказник активно заработал лапками, стараясь вывернуться из руки. Но Олег держал крепко. Футболку он потом постирает. Ничего.
– Сейчас мы тебя намоем, – ласково уговаривал он котенка, – И спинку, и лапки, и хвостик.
Олег сопровождал комментарии оглаживающими движениями по называемым частям животного. Вода в тазу стала серо-коричневой. По поверхности плавали хлопья грязной пены. Для того, чтобы вытереть котенка, понадобилось сделать несколько шагов по комнате, так же удерживая извивающегося зверька в ладони. По полу протянулась цепочка крупных мокрых капель. Олег ещё раз чертыхнулся про себя, заворачивая котенка в большое светлое полотенце, лежавшее сверху.
Они посидели на диване, пока котенок не подсох. Олег прижимал нового приятеля к груди, тихонько рассказывая о их прекрасной будущей жизни. Казалось, котенок слушал. Он оказался симпатичного дымчатого окраса, с белым пятном на груди и черным носом. Олег так и звал его «Нос», предполагая, что, если Людмиле имя не понравится, будет время придумать другое. В холодильнике нашлась открытая бутылка молока. Олег подогрел его в ковшике и перелил в одну из бутылочек, приготовленных для ребенка. Позже, купят ещё. Сначала котенок отказывался от предложенного угощения, но очень скоро стал с удовольствием облизывать соску, через которую Олег понемногу цедил молоко.
– Ты совсем обалдел? – поприветствовала его Людмила, увидев сладко спящего между подушек котенка и счастливого жениха, сидящего рядом.
Утренний скандал на работе задал тон всему дню. Начальнице не сразу удалось угомонить разбушевавшуюся сотрудницу. Людмила замолчала только после того, как Анечка вылила ей на голову воду, предназначавшуюся для полива комнатных растений. После этого У Людмилы словно пелена с глаз упала. Она расплакалась и принялась извиняться перед коллегами за своё поведение. Те, в свою очередь, вошли в её положение и обещали не таить злобы, но настроение было испорчено. Людмиле было стыдно и маетно. В таком состоянии она и пришла домой. Она ожидала найти провинившегося (по её мнению) жениха на лавочке возле подъезда, а он вместо этого явно под градусом, да ещё и кота с улицы притащил.
– Люда, давай не будем, а? Смотри, какой хорошенький! – Олег решил, что она просто не заметила пушистика.
Он не понимал, что происходит. Олег был уверен, что девушка обрадуется котенку и будет с ним играть. А Олег сможет тихонько прошмыгнуть в спальню и там почитать газетку или какую-нибудь интересную книжку, возможно немного вздремнуть, потом поужинать, или сначала поесть, а потом поваляться. Но разъяренную девушку было уже не остановить.
– А что «Люда»? Что «не будем»? – уперла руки в боки Людмила, – Как жрать-пить от пуза, так это он самый первый, а теперь что, ещё и кота помойного обслуживать? Завел себе прислугу бесплатную и рад.
– Не такая уж и бесплатная, если посчитать – Олег и сам не понял, как вырвались эти слова.
– Докатились! Деньгами попрекаешь меня! – создавалось ощущение, что Людмила обрадовалась возможности ещё больше растравить себя и раздуть конфликт.
– Я не попрекаю, это ты опять меня пилишь, – оправдывался Олег, отступая к двери, – А я кругом виноват, перед кем только, не ясно.
Они снова в пух и прах разругались. Людмила приписала благоверному все мыслимые и немыслимые грехи, которые он, по её мнению, уже совершил или только собирался. Олег, заботливо накрученный утром Эдгаром, заявил, что женитьба, это только его Людмиле одолжение, и сам он под этим вовсе не подписывался. И так далее и тому подобное в том же духе. Горькие обидные слова сыпались одно за одним с обоих сторон. В таких спорах не бывает ни правых, ни виноватых, и тех хуже они, что участники – близкие люди.
В конце концов Олег вместе с котенком оказались за порогом. Ему пришлось долго ходить по соседям, предлагая малыша, но желающих не нашлось. Правда соседи не возражали против того, чтобы котенок жил в общем холле. На том и порешили. Олег соорудил для Носа уютную лежанку и выделил старое блюдце для молока, после чего до темноты сидел рядом, поглаживая пушистый лобик и курил пока не кончились сигареты. Людмила пару раз выглядывала из комнаты, но затем громко хлопала дверью, не забывая при этом возмущенно фыркнуть.
***
На другой стороне залива Фейм, Гуля и Люмена стояли кругом на коленях и держались за руки. Между ними был расположен столик, на котором лежал листок с символами, приготовленный Ирой. В одном из секторов круга лежала фотография Андриуса-Олега, а по диагонали – Людмилы. По словам Иры, фото были совсем не обязательны, при достаточной концентрации, но так как ритуал проводили юные девушки, то лучше подстраховаться. Тихо потрескивали свечи. Девушки нараспев читали заранее выученные слова. Ира, клубочком свернувшаяся в кресле возле окна, время от времени тихо давала советы юным колдуньям:
– Люмена, сконцентрируйся, – проговорила она, заметив, что цветок, стоявший в вазе, уныло опускает листья.
Девушка изо всех сил зажмурилась и торопливо зашептала вслед за сестрами.
– Да не торопитесь вы так, – поморщилась Ира, – Гуля, ты что ли жужжишь вперед всех?
Шепот замедлился, приобретая ритм и даже некоторую музыкальность. Свечи резко загорелись в два раза ярче, чем до этого. Словно кто-то невидимый наполнил их своей энергией. Дым окрасился черным. Ира удовлетворенно наблюдала за дочерью и племянницами. Конечно, ещё девчонки совсем, но однозначно молодцы. Старательные такие и такие разные. Гуля – само добродушие, пока не заглянешь ей в душу. Фейм – вся в мать, неспешная и вдумчивая. Никто кроме неё пока не может проводить в медитации столь долгое время. И Люмена – такая же как Ира порывистая, но при необходимости может собрать в своем худеньком кулачке чудовищную силу. Как свет, направленный во зло испепеляет и ранит. Сейчас Люмена боролась за своё счастье и была предельно сконцентрирована и внимательна. Вот и славно. Им с Беллумой есть чем гордиться.