Глава 4.3.
Первые недели после переезда пролетели как один день. Расселение, оформление документов для работы и прочие бытовые заботы отнимали море времени. Молодым людям выделили две комнаты в конце коридора. Хозяйственная Людмила планировала, что, если они не поженятся в ближайшее время, можно было бы отделить себе небольшой закуток от общей площади и врезать дверь, получив, таким образом, что-то наподобие прихожей. Олег заметно приободрился, и это не могло не радовать Людмилу. Она не чувствовала усталости отглаживая шторы, намывая и отчищая мебель. То, что не представлялось возможным отчистить, перекрашивалось, драпировалось и маскировалось. Олег заменил скрипящие дверные петли, подтянул на место расползавшиеся ножки кроватей и помог Людмиле перетянуть видавшие виды стулья. Одну из комнат было решено отвести под спальню, а в другой устроить место для приема гостей. Смешливая Люда легко знакомилась с людьми и быстро обросла на новом месте большим количеством приятельниц. По вечерам часто собирались в чьей-нибудь комнате, долго пили чай с домашней выпечкой, делились новостями, планами и дневными заботами.
Олег держался особняком. Ему были чужды посиделки во дворе с пивом и настольными играми, он не имел и не хотел искать общих тем для разговоров с соседями, носил дорогие вещи, неизвестно как появлявшиеся в гардеробе и всем своим видом показывал, что является птицей из совсем другого гнезда. Простые работяги, так же приехавшие на поиски счастья и своего места в жизни тянулись к нему, но столкнувшись со стеной отчуждения быстро прекращали попытки подружиться, сокращая общение до скупых кивков при встрече. Олегу было всё равно.
Он снова видел сны. Каркающий смех много курящей женщины. Мужчина что-то рассказывает рокочущим шепотом. Он старается говорить тише, но голос, как гром – предвестник грозы, заполняет всё пространство. Женщина снова заливается резким хохотом, переходящим в кашель. Олег знал, что дама при этом размахивает рукой с зажатой в тонких пальцах сигаретой вокруг себя, разгоняя то ли дым, то ли собеседников… Легкие прикосновения чего-то родного и теплого, запах кофе с корицей: «Стало маме не под силу мыть лохматого верзилу… чтобы шею вымыть сыну, надо влезть ему на спину…». Олег улыбался этим голосам и просыпался. Ничего. Обрывки воспоминаний таяли в предрассветных сумерках. Олег слушал тихое дыхание доверчиво прильнувшей к нему Людмилы и ждал пока зазвонит будильник.
Работа помогала хотя бы немного отвлечься от тяжелых размышлений. Целыми днями Олег красил, штукатурил, пилил, собирал мебель, в общем, занимался тяжелым физическим трудом, который, как известно, лучше всего помогает разгрузить мозг. Особенно, когда результат труда виден сразу. Больница преображалась на глазах. Новое пятиэтажное здание, ещё пахнувшее свежей краской, было разделено на две части, в одной из которых была больница, а в другой – поликлиника. Обширная территория была обнесена забором из металлических прутьев черного цвета, красиво переплетенных между собой. Вдоль широких асфальтовых дорожек высадили декоративные ели и кустарники. Иногда Олег и Людмила прогуливались между ними после работы.
– Я такая счастливая! – смеялась девушка, доверчиво прижимаясь к кавалеру.
Олег склонен был согласиться. Ему было спокойно и вольготно на новом месте. Людмила не надоедала серьезными разговорами, была мила и нежна. У него была работа, была крыша над головой и даже появились кое-какие планы.
– Люд, давай машину купим? – предложил Олег как –то за завтраком. Занавески топорщились от легкого ветерка, мимолетом заглядывающего в комнату. Было свежо и тихо, только где-то совсем далеко работала бензопила. Скорее всего сотрудники коммунальных служб спиливали лишние ветви деревьев, придавая кронам красивый, ухоженный вид.
– Ну, размечтался – улыбнулась девушка, она ласково взъерошила Олегу волосы и спросила, – денег-то где возьмем?
– Придумаем, – не сдавался Олег, подхватывая Людмилу и усаживая себе на колени, отчего та мгновенно зарделась, – Можем продать что-нибудь ненужное, – продолжил он фразой из мультфильма.
– Чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь не нужное, а у нас денег нет, – подыграла Людмила и приняла притворно серьезный вид, – Хотя, если подумать….
Она ненадолго замолчала, хитро сверкая темными глазами.
– Ну давай, – не успокаивался Олег, поудобнее перехватил девушку и шутливо затряс, – Мы едем, едем, едем в далекие края, – Вспомнил он детскую присказку.
Они повалились на кровать, весело хохоча. Платье задралось, обнажая стройные крепкие ножки, которые Олегу так нравились. И он потрогал и ножки, и талию, и упругую полную грудь, а потом ещё и ещё. Людмила притворно ругалась, боясь опоздать на работу, но наслаждалась настойчивыми ласками возлюбленного, таяла от каждого прикосновения и поцелуя. Людмиладумала, что уже любила раньше, но никогда не испытывала такой ослепляющей страсти. Всепоглощающий огонь сжигал ее всю, не оставляя места ни для чего другого. Раз за разом Олег приводил ее к вершине наслаждения, и она не верила, что еще можно продолжать, но они поднимались все выше и выше. Оргазм был бесконечен и сокрушителен. Тело сотрясалось в неистовой страсти. Людмила и подумать не могла, что счастье бывает таким полным.
На работе пришлось соврать, что сломался будильник и они проспали, но довольная физиономия Олега говорила красноречивее всяких слов и коллеги всё равно не поверили. В коллективе было много таких же как они молодых, задорных и влюбленных друг в друга и в жизнь. Они видели свой путь и изо всех сил верили в него, работая не пределе своих возможностей, помогая светлому будущему становиться таким же радостным настоящим.
Глава 4.4.
Гроза, некоторое время, маячившая на горизонте безмолвной тучей, разразилась, как это бывает, совершенно неожиданно. В тот вечер Людмила была особенно хороша, встречая Олега с работы. Новое платье удивительно шло девушке: глубокий голубой цвет гармонировал с оттенком глаз, округлый вырез подчеркивал нежное декольте, а черный кожаный поясок – тонкую талию, юбка спускалась широким колоколом, скрывая колени, но позволяя любоваться прелестными ножками. Для того, чтобы заплести тяжелые волосы в нарядную сложную косу явно потребовалась помощь, пряди были замысловато украшены цветными лентами и уложены набок. Девушка улыбаясь взяла у Олега куртку и велела проходить.
Комната, отведенная под гостиную, представляла собой квадратное помещение. Большое окно напротив двери было задекорировано нарядными светлыми шторами. Свет вечернего солнца, проникавший через розоватый тюль, создавал легкое праздничное настроение. Верхние занавески так же были светлыми: палевыми с крупными розоватыми цветами. Того же оттенка были и покрывала на диване у стены слева и кресле, примостившемся в углу возле окна. Стену напротив занимал шкаф для посуды, где под стеклом Людмила парадным строем выставляла праздничные стаканы и тарелки, которые постепенно докупались в дом. Возле шкафа Олег прибил пару полок для книг, а под ними стоял небольшой стол. На стол в будущем предполагалось поставить телевизор, о котором мечтал Олег. Деревянный пол как всегда сиял чистотой.
Сегодня столик был придвинут вплотную к дивану и на нем был накрыт скромный праздничный стол. На ажурной белой салфетке стройным рядком выстроились тарелки с соленьями, салат «Сельдь под шубой», еще что-то украшенное тертым вареным яйцом и «грибком» из половинки того же яйца и помидора посередине, и еще какие-то изумительно красивые мисочки, наверняка с чем-то вкусным. Олег с удовольствием оглядел предложенное великолепие и подцепил с крайней тарелки бутерброд, надкусил и зажмурился от счастья:
– Ммм, какая прелесть! – он подвинулся на диване, уступая место Людмиле, – Мила, ты – кудесница!
Зардевшаяся девушка ловко примостилась рядом, закинув ножку на ножку:
– Что положить? – спросила, и, не дожидаясь ответа, положила в тарелку Олега всего по чуть-чуть.
Какое-то время беседа протекала легко, обсудили прошедший день и планы предстоящего ремонта, необходимые покупки и обновки соседей. Людмила с большим вниманием относилась к обустройству жилища, считала чистый уютный дом одной из основных составляющих семейного счастья, и поэтому не упускала возможности перенять секреты домоводства у знакомых и соседей. Олегу было приятно слушать её щебетание, он наелся и был почти счастлив, когда спросил:
– Мил, а что за праздник?
Людмила торжественно выпрямилась, взяла Олега за руку, положила ладонь к себе на колено и словно засветившись от нахлынувшего счастья изрекла:
– Олег, я беременна!
Сначала он не понял, несколько секунд продолжал, улыбаясь гладить её ладошку. Потом Людмила впервые в жизни увидела, как у человека пропадает лицо: брови Олега поползли куда-то вверх и в стороны, глаза смешно выпучились, щеки поменяли цвет от серого к бурому и обратно, рот открылся, но оттуда не появилось ни звука. Затем, видимо собравшись с силами, Олег произнес одно слово:
– Давно?
– Не очень, – засмеялась Людмила. Она совсем не переживала, что Олег сразу не проявил радости, это ведь всегда неожиданно. Но следующий вопрос возлюбленного поверг девушку в шок:
– И что делать? – спросил Олег, тупо глядя перед собой.
– Как что? – не поняла Людмила, ошарашенно уставившись на возлюбленного.
– Ну, есть же, наверное, какие-то способы, чтобы решить проблему… – Олег принялся что-то сосредоточенно искать глазами на полу возле стола.
Фраза упала в пустоту. А через несколько мгновений напряженной тишины раздался страшный вой. Людмила оттолкнула стол и кинулась на Олега, стараясь расцарапать лицо. Она кричала, что он бессердечная скотина, думающая только о своем удобстве, что он никого не любит, а главное, не любит её – Людмилу и их малыша, который уже есть, вот тут! Она отскакивала в центр комнаты и стучала напряженным кулачком в слегка округлившийся живот, затем вновь принималась кричать, обвиняя Олега во всех грехах. Олег молча ждал, пока гроза утихнет, не пытаясь даже вставить слово, только уклоняясь от особенно сильных тычков, которыми его награждала Людмила. В какой-то момент у девушки словно кончился заряд, она опустилась на пол и тихо заплакала. И не было в мире ничего печальнее этих слез.
Олег осторожно подошел к девушке и дотронулся до плеча. Не погладил, не потрепал по-дружески. Просто прикоснулся и сказал:
– Мне нужно подумать, – и, сдернув с вешалки куртку быстро вышел.
Улица встретила Олега вечерней прохладой. Легкий ветерок остудил пылающие щеки и сразу стало легче. Олег дошел до колонки с водой, попил из сложенных ковшиком ладоней и плеснул остатки воды в лицо. Шею противно защипало. «Достала-таки, гарпия» – подумал он, доставая из кармана носовой платок, заботливо положенный туда гарпией утром. Олег вытер лицо и направился вдоль улицы по направлению к заливу, мысленно ведя ожесточенный спор с невидимым оппонентом. По всему выходило, что придется жениться. Голос в голове говорил, что девчонка не плохая, красивая, готовит вкусно, в доме всегда порядок. Второй голос в это же время мерзком шепотом сообщал, что уж слишком быстро Людмила сделалась беременной, и еще не известно, кто отец будущего ребенка, и что такие подозрительные кандалы ему совсем ни к чему, тем более по закону он обязан только признать ребенка, а вовсе не жениться на его матери. От таких мыслей становилось стыдно.
Дойдя до пляжа Олег на ходу скинул одежду и забежал в воду. Он несколько раз проплыл вдоль берега в одну и другую сторону, нырнул и поплыл под водой. Мысли по-прежнему плясали как лошадки на детской карусели. Он не хотел жениться, но как выйти из сложившейся ситуации без потерь не знал. Было до боли в груди жалко и Людмилу, и себя. А ещё будущего ребенка, который вместо любви вызывал глухую досаду. Отчего-то Олегу казалось, что он должен испытывать совсем другие чувства, но их не было. Олег вышел на берег и немного постоял лицом к воде, позволяя ветру смахнуть капли влаги с тела. Место было очень уединенным, и он не боялся шокировать случайных прохожих.
***
– Гуля, смотри, там мужик голый! – Фейм покатилась со смеху, уступая сестре место у старого телескопа, установленного в мансарде. Большой свет был приглушен, комната освещалась только небольшими бра, расположенными на стенах. Гуля соскочила с кресла приникла глазом к трубе и через мгновение разочарованно протянула:
– Да ничего он не голый!
– Я тебе говорю, – не унималась Фейм, приплясывая возле сестры, – что он из воды вышел и стоит.
– И чего же он стоит? – скептически возразила Гуля
– Может звенеть собирается? – снова захохотала Фейм.
Девушки принялись шутливо бороться за право глядеть в телескоп, отталкивая друг друга и строя самые удивительные предположения по поводу купальщика. В темноте было не разглядеть молод он или стар, хорош ли собой, и это давало дополнительную пищу для фантазий. Залив изгибался неровной подковой, давая возможность изучить окружающие берега, чем и занимались сестры. Веселье прервала Беллума, напомнившая, что ожидает от них заполненную карту с отмеченным временем появления на вечернем небосводе первых звезд, а не мужиков бесстыжих. Повздыхав, сестры вернулись к прерванному занятию.
Глава 4.5.
Олег вернулся домой только под утро. Последствия вечернего скандала были полностью ликвидированы, в комнате было прохладно и тихо, свет не горел. Олег тихонько разделся, стараясь не потревожить свернувшуюся на дальнем краю кровати Людмилу. Девушка изо всех сил притворялась спящей, но напряжение, царившее в воздухе можно было резать на куски и использовать для производства энергии. Олег постоял у окна, затем прилег рядом с Людмилой и осторожно развернул девушку к себе. Она нехотя поддалась:
– Чего тебе? – прошипела Людмила, прижимая к груди одеяло.
– Люд, выходи за меня? – решился Олег.
Девушка помолчала, вздохнула и так же шепотом спросила:
– Ты меня любишь?
– Да, – соврал Олег, – Хочу, чтобы у нас была семья, а у ребенка – родители.
– Хорошо, – Улыбнулась Людмила, – Я очень-очень тебя люблю и хочу за тебя замуж.
– Вот и славно, – сказал Олег, целуя девушку в лоб и прижимая покрепче.
Через несколько секунд Людмила услышала его ровное дыхание. Она долго лежала, улыбаясь в темноту. Бывшее через край счастье не давало уснуть. Ситуация, казавшаяся неразрешимой, обернулась редкой удачей. Это ничего, что Олег не очень обрадовался ребенку, в конце концов это большая неожиданность. А Олег – мужчина ответственный, любит всё продумывать и планировать. А это вроде как не совсем его план. Ничего, время есть, очень скоро Олег привыкнет к мысли о предстоящем отцовстве, а необходимые хлопоты, связанные с обретением отца семейства, развлекут его и докажут, что ничего страшного не происходит. Многие так женятся и счастливы. Мужчины – такие паникеры, вынесла вердикт Людмила прежде чем погрузилась в сон.
***
Утром Людмила застала Олега в гостиной. В комнате витал запах свежезаваренного кофе. Небольшая турка стояла в уголке стола, заботливо прикрытая блюдечком и завернутая в полотенце.
– Наливай скорее, пока не остыл, – улыбнулся Олег.
– Спасибо, солнышко! – Людмила достала из шкафчика печенье и устроилась за столом – Какие планы на выходной?
– Планы – планы… – протянул Олег, – Грандиозные у нас планы!
Он вскочил из-за стола и приобнял Людмилу за плечи, зайдя со спины:
– Заявление подавать пойдем!
– Так быстро! – обрадовалась девушка. Она не верила своим ушам.
– А что ждать? – ответил Олег, – Тем более, что можно любую дату выбрать. Оставим времени с запасом, чтобы успеть хорошо подготовиться.
– Отлично! – Людмила с удовольствием захрустела крекером, то и дело заглядывая на жениха. Она уже прикидывала в голове список необходимых дел и сроки, которые потребуются на их реализацию. Было трудно усидеть на месте, но она изо всех сил старалась выглядеть спокойной.
Молодые люди закончили завтрак и поспешили в ЗАГС. Всё складывалось как нельзя лучше. Им даже не пришлось стоять в очереди – утром буднего дня было не много желающих оповестить мир о намерении пожениться. Толстая работница конторы долго вглядывалась в лицо Олега и мусолила в руках тонкую книжечку паспорта, но затем, видимо не найдя к чему придраться приняла заявление:
– Подпишите здесь, здесь и здесь, – указала она остро отточенным концом карандаша на строчки в бланке, – на втором экземпляре тоже.
Олег и Людмила послушно расписались, где было велено.
– Может пораньше есть даты? – спросила девушка.
– Да, нормально, – перебил её Олег.
Конторская дама многозначительно хмыкнула. После чего поставила печати на обоих экземплярах заявления и один вручила Людмиле, еще раз подозрительно зыркнув на Олега.
Радостное событие тем не менее посеяло в душе Людмилы некоторые сомнения. Она не рассчитывала, что ждать свадьбы придется так долго. Олег настоял, чтобы регистрация состоялась в середине ноября, то есть больше, чем через три месяца. Это был бы нормальный срок, если бы не обстоятельства. Людмила напомнила, что в ноябре всем уже будет видно, почему именно они женятся и нельзя будет устроить большой праздник, которого так хотелось девушке. Жених был непоколебим. Он привел веские аргументы, о смене места жительства, ремонте, обустройстве, да и денег надо подкопить. Напоследок вообще заявил, что можно пожениться и весной. Ребенок к тому времени уже родится, и будет возможность наряжаться и праздновать, раз Людмиле так хочется выпить в компании кучи родственников, которых они сто лет не видели и после свадьбы ещё сто лет не увидят. Людмиле эти обвинения показались весьма оскорбительными, и она поспешила заверить Олега, что конечно ничего такого ей не хочется, ведь главное, что они вместе.
Следующие дни с одной стороны успокоили девушку, но с другой вселили в душу еще больше сомнений в правильности предпринятых шагов.
Было приятно наблюдать, как в одном из шкафов постепенно скапливалась горка вещей для ребенка. Некоторые считали плохой приметой покупать приданое для малыша до его рождения, но ни Людмила, ни Олег не верили в подобную чушь, считая, что, если есть возможность выгодно приобрести множество полезных вещей заранее, то следует это сделать. Покупались так же предметы быта для новой квартиры. Людмила впадала в настоящую эйфорию от вида множества покрывал, скатертей, салфеток и штор. На полу у батареи «поселились» коробки с двумя чайными сервизами и тремя наборами тарелок. Олег раздраженно отмечал, что для того, чтобы развесить столько занавесок и застелить такое количество постелей им придется просить дворец, а чтобы вымыть столько посуды нужны слуги, а они совсем не лорды. Людмиле было всё равно. Из девушки сомнительного поведения, оказавшейся в интересном положении, она в одночасье превратилась в счастливую невесту, будущую мать семейства. А это, нельзя не отметить, совсем разные категории женщин.
Олег, и раньше не отличавшийся эмоциональностью, набрал дополнительных подработок и почти не появлялся дома. Он не принимал никакого участия в выборе будущей квартиры, сказав, что они одинаковые и ему всё равно. Квартиры были однокомнатные, но совсем разные: одна ближе к работе, другая дальше, но значительно больше по метражу, а третья была в доме с лифтом, что было очень важно, если думать на перспективу. Это, а также множество других мелочей сбивало Людмилу с толку, ставя перед выбором, который она не хотела принимать одна. В повседневных делах Олег тоже стал более отстраненным. Но, когда Людмила пыталась выразить своё беспокойство словами, её печали казались маленькими и неважными, такими, что и говорить не о чем.
Не желая нагнетать обстановку дома Людмила поделилась своими сомнениями с более опытными подругами.
– Пьёт? Бьёт? – спросила её одна из приятельниц, жившая в соседнем общежитии. Они стояли на тротуаре, время от времени делая шаг в сторону, чтобы пропустить других прохожих.
– Да нет, он никогда…! – воскликнула Людмила, вскидывая темные ресницы. Она поправила цветной шарф и поплотнее закуталась в светлый бежевый плащ.
– Ну так радуйся, – воскликнула собеседница, – Мой, как получка, так гудит трансформатором, хоть святых выноси, скотина такая! Только и успеваю по соседям прятаться, – девушка дернула за поводок грязную белую собачонку, пытавшуюся лакать воду из лужи.
– Зачем же ты с ним живешь? – поежилась на холодном ветру Людмила, – Детей же нет.
– Так мы, если я рожу, двухкомнатную получить сможем, – пояснила соседка и грустно добавила, – Теперь не подвинули бы из-за вас. Ты же с ребенком.
– Так не женаты же, – поделилась сомнениями Людмила, – И для квартиры не важно, беременная я или нет, пока ребенка нет только однокомнатную дадут. Я узнавала.
– Ну так заявление-то есть, – тяжело вздохнула собеседница и продолжила – Счастливая ты, Людка. Квартиру дадут, замуж идешь за любимого. Не пьет мужик твой, деньги все домой тащит. Что думаешь, я не вижу ка он с утра до ночи ради вас на трех работах колбасится. Видно сильно любит тебя.
– Не знаю, – так же со вздохом ответила Людмила, – Иногда мне кажется, что он на мне только ради ребенка женится. Вроде и живет со мной, с работы вот встречает теперь, когда я в вечер, а он на выходном… Всё равно что-то не то.
– Да что тебе не так-то? – возмутилась приятельница, – Совсем ошалела, мать? – Она для уверенности хлопнула себя по бедру ладонью.
– Не знаю, как объяснить, – стушевалась Людмила, замолкая.
– Это у тебя от беременности мозги набекрень, – уверенно произнесла соседка, – Вот ты и ищешь к чему придраться. Пойду я, – внезапно закончила она беседу.
Девушки попрощались и разошлись в разные стороны. Людмила двинулась к дому, а соседка продолжила прогуливаться вдоль тротуара, совершая ежедневный моцион со своей питомицей.
Дома Людмилу ждал подарок – большая сетка апельсинов. Электрически – оранжевые, словно подсвеченные изнутри плоды казались гостями из другой жизни. Записка, оставленная Олегом на столе, гласила, что его девочки должны кушать витамины. Людмила покачала головой, прикинув, сколько должно было стоить угощение, но ей было приятно. Олег всегда был очень внимательным к будущему ребенку и её положению. Идея встречать невесту с работы принадлежала ему, на дорогах становилось скользко, и Людмила могла упасть. Так же часто приходилось заходить в магазин за покупками, которых набиралось совсем не мало, ведь Олег часто покупал то, что не планировалось, для Людмилы или, чаще, для будущего малыша. Удивительный факт, у Олега не было сомнений в том, какого пола будет их ребенок. Он всегда звал их с Людмилой «мои девочки», строил планы о том, в какой кружок он будет водить малышку, какие они купят платья и туфельки. Предположение Людмилы о том, что у них вполне может родиться мальчик Олег шутливо называл бредом и предлагал измерить температуру будущей мамочке. Он был так убедителен, что и Людмила стала сначала в шутку, а потом и всерьез мысленно обращаться к ребенку как к девочке.