Королевство Красного Мора

– Ее Величество с Викторией.

Улыбка на моем лице медленно угасла, и я опустила взгляд, наблюдая, как мыски высоких ботинок при каждом моем шаге отбрасывают снег.

– Через две недели в замке прием в честь Дня Последней Метели… Событие важное, да ты и сама знаешь, – поморщился друг, – прибудет его Величество, король Ветуса. Да герцоги Земли снова соберутся… Давненько не было такой публики в полном составе у нас, – Ленсифер пытался сменить тему, но по моему угрюмому молчанию понимал, что делать этого не стоит.

Мы остановились на краю площади, около домиков. Несмотря на достаточно раннее утро и срывающийся снег, она заполнялась людьми. Торговцы предлагали продукты, расхваливая их так, будто те были сотворены Богами. Жители сновали по делам, кто-то спорил и переругивался, дети мельтешили возле взрослых.

– В общем, Виктория как будущая королева должна выглядеть соответствующе, а так как теперь главный портной у вас не я, за платьями и процессом пошива нужен глаз да глаз. – Лен пытался свести все к шутке, но, увидев мое серьезное выражение лица, осекся, – Они были в примерочных с самого восхода и, насколько я знаю, не рассчитывают завершить работу с платьем до обеда.

Стало горько. Радость от такого колоссального шага в моей жизни, как выход за пределы каменной тюрьмы, куда-то улетучилась. Горечь сменилась раздражительностью, а затем очень быстро обидой.

– Поскорее бы уехать отсюда, – прошептала я и, отпустив локоть Лена, двинулась в скопление людей.

Слова матушки о семье теперь казались просто пустым фарсом, на который я купилась по глупости.

Капюшон у меня на голове не позволял людям сразу узнать, кто я, а потому это давало мне фору спокойно и без лишнего внимания осмотреть все вокруг.

– Куда пойдем? Есть места, которые ты бы хотела посетить?

– Да, хочу вновь заняться зельями. Думаю, за пределами дворца этот навык будет далеко не лишний. – я увернулась от столкновения с мальчишкой, который бежал куда-то, как от пожара, – Кто сейчас держит лавочку Дерго?

– Не уверен, но, кажется, его праправнук. Имени не знаю. – Лен задумчиво пожал плечами, – Но я могу и ошибаться, столько лет ведь прошло.

Мы обогнули площадь, и эльф повел меня к неприметному магазинчику в одном из переулков. Вывеска в форме листика над дверью гласила – «Котелок».

Задорненько, ничего не скажешь.

Дверь звякнула колокольчиками, впуская нас в теплое помещение, где пахло сухими травами и пылью. Огромное окно начиналось у самого пола и заканчивалось на втором этаже, куда вела винтовая лестница. В лучах утреннего солнца была видна завеса пыли. Тяжелые шторы из бордового бархата выглядели потрепанными. Я скинула капюшон с головы.

Деревянный пол скрипел под ногами. Звук хоть и был резкий, но вписывался в антураж помещения. В магазине было уютно.

Из-за деревянных стеллажей в дальнем конце помещения раздался звон стекла, а затем послышался резкий хлопок и ругательства. Комната заполнилась едким запахом Остророга. Мы с Ленсифером переглянулись. Почти сразу нам навстречу выбежал мальчишка лет семнадцати, но, пробежав мимо, кинулся к окошку – открывать нижние ставни. Они не поддавались, и тогда я ткнула Лена локтем. Одного взмаха руки хватило, чтобы в комнату наконец проник холодный воздух.

– Спасибо! – парень обернулся на нас, но, увидев меня, быстро поклонился, – Ваше Высочество, очень неожиданно! Нет, не что бы я вас не ждал, я всегда готов… Нет, не всегда готов, но я всегда рад…

Он начал паниковать и заикаться, а я растерялась, не зная, что делать в такой ситуации. Нас спас Ленсифер. Он громко рассмеялся, отчего продавец густо покраснел и замолчал.

– Как тебя зовут, потомок Дерго? – я старалась говорить спокойно и вкрадчиво.

– А-асант.

Я чувствовала себя до ужаса неловко, не зная, куда деться, но выбежать сейчас отсюда на улицу было бы просто глупо.

– Ты не возражаешь, если мы сами осмотримся?

Асант активно замотал головой, тем самым заверяя, что не возражает.

– Я дам вам корзинку, выбирайте сколько потребуется! Если нужен будет совет, я подскажу! – он проговорил все буквально за две секунды, но следом снова покраснел, – Нет, вы, конечно, и сами наверняка все знаете, я не хотел сказать, что вы необразованы…

На этот раз не сдержалась уже я и легко засмеялась.

– Не переживай, юный Асант. Все в порядке, я не услышала в твоих речах оскорблений, – с этими словами я приняла пустую корзинку из его рук и двинулась к стеллажам.

За мной, сдерживая рвущийся смех, плелся Ленсифер. Как только мы скрылись к тени шкафов, я снова ткнула того локтем и зашипела:

– Не смей смущать этого милого ребенка, кретин!

Ленсифер только больше покраснел от натуги и со странными хрюкающими звуками скрылся где-то среди рядов с травами.

Вот же балбес.

Гуляя между прилавками и шкафами, я иногда клала что-то в корзинку. Мистическая атмосфера магазина отвлекала от тяжелых мыслей. Этот поход должен был состояться давно. Я хотела бы застать в живых старичка Дерго, ведь Деб так расхваливала шутки этого смертного и его ласковое отношение к юным покупателям, сведущим в магии и зельях. Я хотела бы не потерять множество лет в стенах своей комнаты. За размышлениями я продолжала пополнять корзинку, отправляя туда все, что могло мне пригодиться в запланированном путешествии. Сон-трава, мята и роза, кристаллы водного камня, корни Мунаевого дерева. Проходя мимо стеллажа со стеклянными баночками, наполненными семенами Остророга, я ухмыльнулась и кинула в корзинку две склянки, резонно решив, что лишним не будет.

Возле полок с готовыми зельями я провела чуть больше времени, но в итоге в мою корзинку отправились баночки с Сомниумом, декоктом разрыв-травы, солнечными лучами и жидким серебром.

Сбоку материализовался Ленсифер, тихонько подкравшись ко мне из темноты.

– Ну что, закупилась травушками? – у него в руке я успела заметить склянку с любовным эликсиром.

– Кого соблазнять собрался, рыжий плут? – он спрятал глаза и перевел разговор на наполнение моей корзины.

Не став настаивать на раскрытии его тайн, я отвечала, зачем мне нужен тот или иной ингредиент.

– А серебро зачем?

– Ты болван! – фыркнула я, сморщив нос, – Чему тебя только учили на зельях? У него огромный спектр применения – от обеззараживающих настоек и отваров до создания специальной пропитки для оружия против нечисти.

– Зачем? Утопца или там Вставшего можно и обычным мечом порубить, ну или просто ускакать, медленные же, – он почесал затылок.

– Ага. А что ты будешь делать со Вставшим, если при жизни он был эльфом?

Ленсифер задумался и к однозначному выводу, что можно мне ответить, не пришел. Стушевавшись, он посоветовал мне меньше самодовольно ухмыляться и подпихнул в сторону продавца.

Асант дрожащими руками перебирал корзинку, высчитывая общую стоимость.

– Десять медяков.

Я удивленно посмотрела сначала на Ленсифера, затем на парня.

– Это не может столько стоить, там выходило на гораздо большую сумму!

Продавец смущенно рассматривал свои руки, боясь лишний раз посмотреть на меня.

– Это со скидкой…

Сначала мне показалось, что я ослышалась, но затем вспыхнула.

– Я не просила скидку. – голос стал холоден, – Посчитай без нее.

Асант посмотрел на меня и хотел было робко возразить, но наткнулся на мой пристальный взгляд.

– Пять серебряных, – парень, стушевавшись, смотрел на деревянную столешницу прилавка.

Это уже было гораздо ближе к правде, и я, достав из внутреннего кармана плаща пять серебряных монет, сунула их ему в руку.

Ленсифер сложил все мои покупки в свою сумку и мы, попрощавшись со все еще красным Асантом, вышли на свежий воздух. Улица отрезвляла и растворяла морок сонности, нагнанный пыльной лавкой.

Снег перестал сыпаться с неба, все залило солнечным светом. После душноватого помещения магазина на улице дышалось невообразимо легко и сладко.

– Какой дерганый мальчишка! К нему впервые кто-то из семьи заходит, что ли? – мой вопрос был риторический, и я совсем не ждала получить на него ответ. А потому очень удивилась, когда Ленсифер подал голос.

– Да скорее проблема как раз в том, что заходят.

Я обернулась к нему.

– Ты о чем?

Ленсифер поднял взгляд в небо и зажмурился от солнечных лучей. Он почему-то медлил с ответом, и когда молчание затянулось, я все поняла и сама.

Виктория.

В голове всплыл факт того, что матушка предпочла проигнорировать важное событие в моей жизни, но поставила в приоритет выбор платья для младшей дочери, хотя еще вчера назвала нас всех семьей.

Ощущая вновь накатывающую подавленность, я сильно захотела вернуться к себе в покои, о чем сразу же сказала вслух. Ленсифер наконец перестал смотреть на солнце и обратил внимание на меня.

– Пойдем, раз так хочешь. Думаю, для первого дня достаточно, ты и так всем сегодня показала, что ты победительница, – приобняв меня за плечи одной рукой, он повел меня к площади. Каламбур о победительницах я не оценила.

Я забыла вновь накинуть капюшон, и каждый, кто встречался нам на обратном пути, немного нас тормозил, чтобы выказать мне почет и внимание. Я пыталась вежливо улыбаться, пока Лен мне аккуратно не намекнул, что это скорее похоже оскал.

У повозки с фруктами, которая сегодня уже не потрескивала, мы купили плоды Мунаевого дерева. Ленсифер съел свои еще до того, как мы вернулись к посту караула, и начал посматривать на мои, пришлось нахмуриться и пригрозить зарядом на кончиках пальцев. Друг поднял руки, показывая, что идет на мировую.

Не доходя до поста, я остановилась и посмотрела на дворец. Он являлся моим домом и будет им являться, я уверена, несмотря ни на что. И как больно было осознавать, что я добровольно решилась его покинуть, чтобы найти что-то иллюзорное, возможно, даже несуществующее. Чтобы найти себя.

С этого места отлично был виден большой балкон на главной башне. Там я когда-то стояла и следила покрасневшими от напряжения глазами за конвоем, который увозил Деймоса и Фобоса. Видел ли он меня в крошечное окошко, что было в повозке?

Конечно, мне хотелось бы, чтобы видел. Чтобы знал, что я стояла там и провожала его, хотя бы так. Поджав губы, я скривилась. Появилась малодушная мысль попросить отца убрать балкон, чтобы его не было там совсем. Но это скорее была просьба в духе Виктории.

Может, навеять ей это, чтобы она сама попросила отца?

Улула встретил меня виляющим хвостом, и я, сняв намордник, скормила ему половину купленных плодов.

Дорога обратно в замок прошла в тишине, каждый был занят своими мыслями.

Я пыталась понять, чем займусь и куда поеду. Вариантов было не очень много: или податься в одну из Столиц, или в Архипелаг снов. Последний вариант вызывал во мне необъяснимый трепет, который я оборвала почти сразу.

Глупо было надеяться, что он все еще там.

Да и, в конце концов, я обещала себе выкинуть его из головы и, как мне кажется, успешно с этим справлялась.

Я вновь задумалась о лавочке с травами и о юном наследнике старичка Дерго. У меня был странный пунктик на человеке, которого я никогда не видела, и это вогнало меня в ступор. Дерго стал символом моей потерянной жизни, потраченных впустую лет, так же как пять серебряных монет сегодня стали символом моей первой самостоятельной покупки, моей свободы.

У ворот конюшен нас ждал мой отец. Он коротко поприветствовал Ленсифера и обнял меня. Друг, сразу все поняв, увел единорога внутрь, бросив напоследок, что занесет покупки ко мне в комнату. Улулу не без страха забрал конюх.

– Я очень рад за тебя, моя ягода, – папа смотрел на меня с любовью. Мой взгляд впервые за большое количество времени отвечал ему тем же.

– Спасибо! – от короля пахло мехом и табаком, – Эта прогулка должна была состояться гораздо раньше, конечно.

– Ну, перестань кукситься и сожалеть! Все происходит так, как и должно. На все воля Богов, и ты сама знаешь это.

Я знала, но это не означало, что я была согласна с их волей.

– А почему ты тут? Решил встретить? – я насторожилась, – Или что-то случилось?

Отец осмотрел мой плащ, медля с ответом.

– Нет, все в порядке. Просто у нас гости, которых я не очень жалую. – он улыбнулся, – Вот я и прячусь тут, – отец тут же спохватился, – но, конечно же, первоначальная цель – это поздравить тебя с победой над страхом.

Сдается мне, пора ввести запрет на слово «страх».

– И кто же прибыл? – я не знала, кого можно было ждать настолько заранее дня Последней Метели. У меня и догадок не было, хотя одна маячила на задворках сознания, – Не говори мне, что это…

– О нет, милая! Что ты… – отец отрицательно покачал головой, – О его визите ты знала бы сильно заранее, поверь мне. Прибыла моя сестрица. Ты же знаешь, ей лучше на глаза не попадаться лишний раз.

Я выдохнула успевшее было собраться напряжение.

– Тетушка Ризус прибыла? Вот уже неожиданно, конечно. – я озадаченно посмотрела на мокрые и грязные ботинки: она ненавидела грязную обувь, – А отчего без вести, как снег на голову?

– Боюсь, душа моя, визит запланированный…

Я вопросительно посмотрела на отца, но поняла все еще до того, как поймала его сочувствующий взгляд.

От Архипелага до Рубрумора два месяца путешествия на лошадях, а значит, она выехала еще в начале албума, и выехала она не просто так.

Она тут, чтобы забрать меня к себе. Затылок лизнуло горячим языком злости. Матушка договорилась об этом против моей воли, даже не зная, соглашусь ли я покинуть Рубрумор. Смогу ли, хорошо ли я буду себя чувствовать к ее приезду. То, что я вчера спустилась к ним и изъявила желание уехать, было чистым совпадением.

Я сжала кулаки и стремительно зашагала в сторону замка, не обращая внимания на оклики отца.

Книга первая. Глава 4. Бегство

На чашах весов есть семья и свобода. Что окажется тяжее?

В ушах стучал пульс, дробя все внешние звуки замка на дикий ритм. Пятки болели от быстрого и долгого шага – я пробегала этаж за этажом, проверяя все гостевые и переговорные, заглядывая в очередной зал для собраний, но в каждом меня ждала неудача. Я хлопала дверьми и продолжала бежать дальше. По пути мне попался Сальвадор, который пытался у меня что-то спросить, но я пролетела мимо мужчины. Последнее, что я хотела в ту секунду – разговаривать с палачом.

От сбитого дыхания саднило горло, гортань начинала болеть, хотелось пить. Но ярость, чистая и горячая, как патока, продолжала двигать мной.

В голове эхом звучали вчерашние слова матушки.

«Мы семья – мы все семья».

А то как же!

Тело била дрожь, я чувствовала себя не просто обманутой. Я чувствовала себя преданной.

На шестом этаже мне наконец улыбнулась удача. Вылетев из лестничного пролета, я почти врезалась в спутницу моей тетушки и, ничего не ответив на ее удивленное приветствие, забежала в открытые двери гостевых покоев.

Мать и Ризус что-то обсуждали, но резко захлопнули рты, увидев меня. Тетя было улыбнулась мне и хотела встать навстречу, но я перебила ее жест обращением в сторону королевы:

– За что? – я едва не закашлялась из-за пересохшего горла, а потому мой вопрос прозвучал достаточно жалко.

Тетя перестала улыбаться и медленно перевела взгляд на мою мать.

– Это будет тебе на пользу. – она не стала отпираться или делать вид, что не понимает, о чем я, – Тебе не кажется, что ты засиделась без дела и просто страдаешь от тщетности своего существования? – холодный голос матери только больше распалял тот огонь, что я ощущала внутри, – Не нужно строить из себя обиженную справедливость и так хмуриться, Дафна! Тебе нечего делать во дворце, ты самая старшая! – повышенный голос прозвучал замирающим эхом, – Тебе пора что-то из себя представлять, а не просто слоняться без дела по замку изо дня в день! Ты считаешь себя достойной представительницей династии?

Вопрос вогнал меня в ступор, не умоляя моего пыла. Разговор на повышенных тонах только способствовал выходу злости, а в тот миг я желала лишь этого. Злые слезы начинали скапливаться в уголках глаз.

– Что ты знаешь о достоинстве? – я выплевывала слова, будто иголки, что носила у себя во рту очень долго, но наконец появилась возможность от них избавиться, – Ты всегда беспокоилась о чем угодно, но не обо мне! Я думала вначале, оправдывая тебя, – голова кружилась от недостатка воздуха и избытка эмоций, – что ты не можешь иначе! Что у тебя есть обязанности: передать трон, воспитав достойную наследницу – и я терпела! Я стерпела многое за те шестнадцать лет, что ты готовила меня! – слеза скатилась по скуле, но я быстро стерла ее тыльной стороной ладони, – Унижения, холод, недоверие, я чувствовала себя покинутой! У меня всю жизнь был только один член семьи, и это отец!

Последние слова повисли в тишине комнаты, будто осязаемые. Мать смотрела на меня с уже неприкрытой злостью и хотела что-то сказать, но я ей не позволила.

– Знаешь, отчего мне нестерпимо больно? – мой шепот походил на шипение загнанного зверя, – У меня не было тех поблажек, что ты даешь Виктории.

Она вскинулась.

– О, ну, конечно же! Виктория! – сделав два шага ко мне, матушка скривилась, – В чем ты на этот раз будешь пытаться обвинять сестру?

Ризус сидела молча, старательно делая вид, будто ее в этой комнате совсем нет.

– Она высокомерная, заносчивая, грубая и невоспитанная хабалка, которой не место на троне! – на этот раз я сделала шаг навстречу нервно замершей матушке, – Это будет худшая королева Рубрумора за всю историю Земли, и это видят все, кроме тебя! На тебе будто чары какие-то, ты помешалась на ее вседозволенности, даже не замечая, что она третирует всех – от слуг замка до жителей Мора! – запал злости постепенно сходил на нет, уступая место пустому огорчению и желанию сделать не так же больно, нет. Куда больнее, – Ты назвала ее Викторией в надежде, что это принесет ей победу, даря ей нарицание. Знала ли твоя мать, что, называя тебя Цитус, она сделает тебя двуличной женщиной и никудышной матерью? Или это последствие только твоих выборов?

Сбоку раздался удивленный выдох тетушки, а сразу за ним меня оглушила горячая боль в левой стороне лица.

Я схватилась за щеку, в неверии уставившись на королеву. Та была совсем близко ко мне, и, смотря на меня с презрением, она потирала ушибленную ладонь. Я почувствовала, как на губу стекает струйка крови, но с лица срываются уже маленькие осколки рубинов, нарушая тишину комнаты звонкими ударами о камень под ногами.

Шаг назад.

Теперь я горю лишь снаружи, внутренний пыл погас.

– Покуда ты так отзываешься о своей семье, будешь жить вне ее! – голос будто чужой, не мамин, – Послезавтра отправишься с Ризус на Архипелаг. Свободна.

Я не стала слушать дальше и, развернувшись, убежала прочь, оставляя за собою след из редких рубинов. В голове было пусто, лишь один вопрос бился набатом.

А была ли у меня хоть когда-то семья?

После того как я преодолела два этажа вниз, мой бег замедлился. Ноги вдруг стали очень тяжелыми. Передвигать их не хватало сил, и я забилась в первую попавшуюся мне на глаза каменную нишу. За гобелен, изображающий ягоды Красного Мора.

Сев прямо на каменный пол, я сначала призвала магию, чтобы успокоить боль в щеке, а затем горько разрыдалась в голос, не заботясь о том, что кто-то может меня услышать. Мне было откровенно все равно на мнение слуг или немногочисленных гостей дворца.

Мне просто было горько.

Горько оттого, что все вышло так, от моей слабости. Я чувствовала себя вещью, которой не удалось воспользоваться, а значит, и надобности ее любить больше не было.

Плащ сделанный Ленсифером, грел так, будто я сидела у растопленного камина, и даже промокшие от снега ботинки не могли перебить эффект вложенных в верхнюю одежду заклинаний. Когда глаза заболели от напряжения, а эмоции стали отступать будто волны Большой воды, отходившей от берега, я начала куда-то проваливаться.

Я дремала, и мне вновь виделась долина.

Ее заливал почти осязаемый свет закатного солнца, окрашивающий все вокруг в волшебное золото. Теплый ветер играл с травой и листьями деревьев. Шептушки, услышавшие чьи-то секреты в Море, делились ими с миром. Буйным цветом благоухали на всю долину кусты диких роз, привлекая к себе ароматом нерадивых маленьких фей. Но стоило им зазеваться, как они оказывались в колючих объятиях плотоядного куста.

Я лежала неподвижно среди цветов, раскинув руки и ноги, наслаждаясь ласковыми прикосновениями травы к коже. Лишь глаза мои следили за проплывающими в небе облаками, выискивая в их замысловатых формах привычные очертания.

Вот проплыло облако, напоминающее собой лепуса. Два заячьих уха и рог на лбу точно выдавали в нем силуэт животного.

А вот тучка, точь-в-точь похожая на головной убор мисс Лекс. Когда-то мы с Леном в шутку стащили у нее эту шляпку.

Выдохнув, я ощутила безмятежность. В душе воцарилось спокойствие. Где-то в дальнем углу сознания смутно угадывалась печаль, но сон перекрывал собой все. Мирское меня не тревожило, только не в этот миг.

Идиллию сна нарушало только чувство присутствия постороннего рядом. Я знала кто это. Всегда один и тот же человек. Иногда мне казалось, будто тем поцелуем на террасе перед садом он проник мне под кожу, и какая-то его часть осталась со мной навсегда.

Я никогда не смотрела на него. Сначала руководствовалась злостью, затем это переросло в обиду, пусть и детскую, глупую. Потом мне стало интересно, как долго я так смогу, и это перетекло в соревнование. Соревноваться с собой же – все равно что драться с зеркалом. Вроде и противник есть, вроде бьешь его, а он тебя. Только вот со стороны как дурак выглядишь, и больно очень.

Я не видела его почти двести лет и не планирую видеть гораздо больше. Он сам выбрал для нас такую участь. Глупым снам не удастся нарушить эти планы.

Я почувствовала, как трава рядом со мной пригибается от веса его тела, и на всякий случай отвернула голову в другую сторону. Этот ребяческий жест вызвал у него смех.

– Ну что же ты, Дафна, – грубоватый голос защекотал мне ухо, так близко он был, – даже взглянуть на меня не хочешь?

Я принципиально молчала – разговоры с ним не приводили ни к чему хорошему.

Когда-то я бы отдала все свои сокровища, лишь бы он мне приснился. Сейчас же готова отдать их, лишь бы перестал.

Ненадолго он замолчал, но тишина уже не была такой желанной. Воздух наполнился ожиданием, и это заставляло меня злиться на саму себя.

Ленсифер однажды сказал мне, что чем усерднее я буду пытаться забыть Фобоса, тем дольше буду о нем помнить. Рыжий пройдоха всегда оказывался прав.

Небо разрезал клин из диких уток. Я вдохнула сладкий воздух глубже и прикрыла глаза. Меня не должно волновать его присутствие, пусть лежит, если так сильно хочет. В конце концов, все это лишь игра моего разбитого сердца, которое сговорилось с воображением. Воистину, никудышный тандем.

По предплечью что-то скользнуло и, прочертив линию мурашек, остановилось у моей ладони. Пальцы оказались в плену его холодной руки.

– Можно я возьму тебя за руку? – в голосе слышались искры веселья, чуждого мужчине.

Лишнее напоминание о том, что все это является видением. После Ямы он уже не был таким беззаботным. Я не хотела отвечать, но все же попалась в ловушку.

– Зачем спрашивать, если уже сделал?

Тихий смешок разбавил замысловатую песню птиц.

– Кажется, контакт налажен? – за вопросом последовала пауза, такая длинная, что я уже ничего не ждала. Но вдруг его посерьезневший голос нарушил безмолвие, – Что тебя беспокоит, Дафна?

Настоящий Фобос обладал таким же даром, как и Ленсифер – оба имели возможность читать мысли, если касались человека. Я отдернула руку. Не хотелось скатываться в бездну сумасшествия и выяснять отношения со своей же фантазией.

– Я понимаю, ты не доверяешь мне. Я это заслужил, – он вновь коснулся моего предплечья, но быстро убрал руку, – но я хотел бы все наладить, Даф. Дни без тебя оказались еще более черными, чем дни в Яме. – он грустно хмыкнул: – Единственное, что вносило краски в мое существование – твои письма.

Я с силой зажмурилась, и перед глазами заплясали светлые пятнышки. Я не хотела все это слушать. Я отравляла саму себя.

– Замолчи! Заткнись и убирайся из моей головы, кем бы ты ни был!

Ветер, еще секунду назад бывший теплым, стал ощутимо холодным. Он ударил оголенную кожу лица и шеи неприятными иголками. Птицы тревожно забили крыльями, шептушки в испуге замолчали. Моей руки примирительно коснулись, но я отбросила ее и повернулась было, наплевав на все, чтобы ударить… Но рядом со мной уже было пусто.

Лужайка была еще примята, будто секунду назад тут и правда кто-то лежал. Нос уловил знакомый до головокружения запах – на примятой траве лежала ветка соцветий дикого апельсина. Я нерешительно протянула руку к цветку и, подняв, поднесла ближе к лицу. Все вокруг заполнилось ароматом, сознание само дорисовывало несуществующие ноты перца.

Ветер снова стал теплым, птицы щебетали, цветы делились секретами с невидимыми магическими сущностями. Я вздохнула еще раз, медленно прикрывая глаза. Порыв ветра сорвал сначала один лепесток, затем другой и, забрав их все, унес в долину. Я откинулась на спину, будто падала не на траву, а на пуховую перину. В музыке природы мне слышались лютня и флейта. Я одновременно была и никогда не существовала. Моей душе нужен был покой, который я так давно нигде не могла найти. И кажется, я обрела его в тот миг.

Сквозь пелену плотной пустоты в голову постучала мысль.

Где я его обрела?

Я начала отгонять ее, как назойливую осу, учуявшую медовуху. Но та не отставала и заполнила собой уже все пространство. Я дернулась было, чтобы вскочить на ноги и начать размахивать руками в попытке избавиться от этого наваждения, но, вдруг встав, ударилась локтем о каменную стену ниши.

Застонав, я оперлась плечом о камень и стала растирать ушибленную руку. Голова была ватной, я ощущала себя как после трех бокалов огненной воды. В глазах потемнело от того, как резко я вскочила. Я уткнулась головой в предплечье, согнувшись у стены в кособокий силуэт. Боль в плече и темнота перед глазами уходили, но на смену пришло иное – пульсирующая тупая боль в левой щеке. Воспоминания нахлынули на меня, оттесняя послевкусие от странного, но умиротворяющего сна.

Надо же, умудрилась уснуть после такого. Да еще и нише, на полу. Отодвинув полотно гобелена, я окинула взглядом коридор, он был пуст. Не то что бы я боялась перемещаться по дворцу, но я не знала точно, что у меня с лицом. Не хотелось, чтобы кто-то увидел это раньше меня. За окном уже царствовала ночь, и, судя по положению звезд, было далеко за полночь. Я проспала более двенадцати часов, и мое затекшее тело и горевшая щека явно не были этому рады.

До своих покоев я добралась быстро, умудрившись даже не наткнуться на патрулирующих коридоры дворца солдат.

Скинув плащ на пол у двери, я сразу же направилась в ванную комнату, на ходу пытаясь расстегнуть ту тысячу пуговок, на которые было плотно застегнуто мое платье. Пуговицы резко отошли на второй план, когда я увидела свое лицо в зеркале. Кровь после удара бежала совсем не из носа – мою левую щеку диагональю пересекал кошмарный разрез, на краях которого поблескивали застывшие рубины. Дебора когда-то сравнила рану у меня на пальце с каменной друзой, и, как по мне, сравнение было мерзким. Должно быть, кольцо матери перевернулось камнем внутрь и при сильном ударе это сделало свое дело.

Я решила сначала тщательно отмыться от плохих и хороших событий последних двух дней и только потом что-то делать со щекой, которая начинала все больше болеть – действие магии заканчивалось. Горячая вода наполнила комнату паром, а мою душу спокойствием. Мне было поразительно легко с той секунды, когда я открыла глаза в нише. Мне было просто все равно. Выйдя из-под струй воды, я подошла к запотевшему зеркалу и ладонью вытерла его.

В нем я наткнулась на свой безразличный взгляд.

Я уже знала, что буду делать.

Первым делом я приложила две руки к своему лицу и собрала всю доступную мне магию, направив ее на пульсирующую рану. Скривившись, я старалась терпеть сначала жжение, а затем и ужасное ощущение, которое было похоже на прямое прикосновение к оголенным нервам лица. Уголок губы с левой стороны задергался в судороге.

Через десять минут, оставшись почти без сил от магического напряжения, я могла видеть на своем лице вполне удовлетворительный результат – это уже не было похоже на кошмарную рану, но можно было бы подумать, что я напоролась на ветку в саду.

На сухую и толстую ветку, проехав по ней лицом пару раз.

– Могло быть и хуже, – сказала я своему отражению, – под раздачу мог попасть глаз.

Ленсифер, как и обещал, оставил сумку с моими сегодняшними покупками сразу за дверью в мою комнату. Я быстро нашла среди склянок ту, что отливала легким белым сиянием и была подписана как «жидкое серебро». Работать с ним надо было быстро, на воздухе оно начинало застывать и обычно склеивало между собой мертвой хваткой пальцы тех, кто не умел им пользоваться. Я обработала щеку и положила пузырек на кровать, туда же высыпала из сумки и все остальное.

Думаю, Лен не обидится, если я позаимствую его вещь. Хотя передо мной стоял вопрос – где взять вторую?

Следующий час я примеряла на себя роль шпиона, в своем же доме. Тихо перемещаясь по замку, прячась от патрулей ночной стражи, я вещь за вещью собирала то, что могло мне понадобиться.

Начала я свой путь с покоев Иустиции. Сестры не было в них, и, не забивая себе голову вопросами, где бы она могла пропадать, я быстро отправилась в ее гардероб. Там то и нашла хорошую вместительную сумку. А еще зимний костюм с брюками и камзолом, да пару зимних платьев, коих у нее было в достатке, в отличие от меня. У нее же я прихватила широкий золотой браслет с цветами Мора и рубинами – ехать в своей диадеме я совсем не хотела. Пришлось вновь возвращаться к себе, чтобы ничего не мешало мне в моей следующей цели.

На кухне я разжилась несколькими булками хлеба, питьевой водой, вяленым мясом и фруктами. Этого должно было хватить на первое время.

Я отдавала себе отчет, что мое путешествие, возможно, будет непростым. Всегда полагаться на магию и влияние королевского рода не следовало. Потому в оружейной я прихватила два коротких кинжала, один кортик, свой парадный меч, с которым так никогда и не вышла, и лук со стрелами. Стреляла я посредственно, но лучше что-то, чем ничего. И вновь мне нужно было вернуться к себе, чтобы ноша не занимала руки.

На пути к библиотеке я заглянула в королевскую казну. Возле нее никогда не было стражи, в этом не было необходимости. Двери могла открыть только женщина рода Рубрумор, даже отцу и брату это было не по силам. Слева от входа висели портреты всех правителей и их детей, со стены на меня смотрели множество глаз прошлого. Я подошла к своему портрету и несколько минут сверлила полотно тяжелым взглядом. Встав на цыпочки, я провела светящимся пальцем по краске, оставляя на нарисованной щеке порез. Взяв пару увесистых мешочков с золотыми, я выскользнула в коридор.