Зая

Хлюп-хлюп – я всхлипывала от счастья, и дурацкие слёзки растворялись в полуржавом горячем потоке. Хлюп-хлюп – капала с волос липкая вода и вздымалась волдырями на кафеле. Жарко! Я промокнула полотенцем мокрую голову и завязала его на бёдрах.

Солнце было большим и разноцветным, как ядерная бомба. Стёкла сверкали. Бетховен тихо, неуверенно повторялся… Разумеется, ты уже спал, Зая. Отвернувшись к огненной батарее и дыша ртом. Куцая попа смешно шевелилась. Буратинка сдулась и дохлым ужиком валялась у лап. Я наклонилась над кроватью и заглянула тебе в мордочку. Полотенце соскользнуло с тела и комком упало на одеяло. На твоей нижней губе повисла блестящая капля. Усы вибрировали. Я зажмурилась и поцеловала тебя.

**

Мы всегда будем вместе, Зая. Ты мой. С любым запахом, с любым весом.

Я лежала голая, на сиреневых волнах заката, в поле тканых тюльпанов, и гладила тебя по ушам. Мой маленький, мой родной. Ты дышал тяжело, как будто задыхался, и не хотел открывать глазки. Я целовала тебя в нос, грудь, пузо, и меня разрывала изнутри гремучая, непобедимая нежность. Мордочка вздрагивала тихо, еле-еле, как будто ты вдруг стал игрушечным, плюшевым, а я просто придумала твоё дыхание. Но оно меня пропитало. Музыка замерла, запахов не было, ресницы затопило бесконечное фиолетовое солнце. По щекам прыгали крошечные, невидимые паучки – твои усы. Ты снова не побрился, Зая. Ты опять колол мне кожу. Шерсть была влажная, пресная, жёсткая. Ты впился когтями в запястье. Мои губы горели; твоя пульсация, неземная, эфемерная, проникла в меня через ушные раковины, волосы, веки и билась в кровеносных сосудах. Я расщеплялась на миллиард микроскопических Нин, все они ненавидели друг друга и изощрённо убивали, все они исступлённо целовали тебя, все они шептали на ушко…

Знаешь, Зая, скоро Новый год. Время блёсток и глупых чудес. Мы обязательно встретим его вместе, слышишь? Будет мишура на люстре, серебряная, пушистая, веточки сосновые – конечно! – в вазочку поставим, и рождественский джаз из колонок, и жаркое с травами, как ты делал, помнишь? Шампанское! Хочешь, целый ящик? Я куплю, правда! Не шучу!.. Что ты хмуришься, Зая? Что морщишь нос? Не веришь? Глупенький, ты ведь мой, мой Зая… Как там, в «Реальной любви»? «Ты мой идеал, и моё израненное сердце будет любить тебя, пока ты не станешь похож на мумию». Ах-ха. Дурак, чего ты выпучил глаза? Испугался?.. Это просто красивая цитата. Да-а, раньше ты был проницательнее, Зая… Как тяжело ты дышишь… Потерпи, скоро всё пройдёт… Смотри, какое солнце! Разноцветное! Дай лапу. Вот так… Это ты дрожишь или я? Не знаешь? Вот и я тоже не знаю…

**

Какая я красивая сегодня, Зая! Топаю левым каблучком по паркету, и серпантин вкусно хрустит под ногами. Сапожки скрипучие, лакированные, ядовито-оранжевые, как флуоресцентная гелевая ручка. Мой подарок себе, любимой, Зая. Ты ведь не возражаешь? “Yo, I’ll tell you what I want, what I really really want…” – на ютубе заголосила Мэл Би, я закусываю губу и двигаю подбородком в такт. Рука дрожит, и золотой карандаш выводит на веке смешную кривую линию. Чёр-р-рт! Я куксюсь, слюнявлю палец и тру глаз, но тело продолжает биться в экстазе: “Really really really wanna zigazig ha!” – и вот я уже на школьной диско в девяносто лохматом году, в блескучих лосинах и в боа из мишуры… «На вечеринке лучших друзей ты танцевал с подругой моей…» – заиграла следующая песенка – простенькая и культовая, как Пауло Коэльо. «Вечеринка…» – взвешиваю это забытое, старомодное слово на языке и облизываюсь. Зая, давай устроим вечеринку? Костюмированную. Рисую над верхней губой чёрную мушку и хищно подмигиваю. Какая я красивая, Зая! Ну скажи! Груди-облачка, джинсовые шортики, серьги NI и NA – твой подарок, Зая! Помнишь? Бижутерия для девочек, сахарно, пошленько, но мило! Ну, что ты округлил глаза, мой поросёночек? Шучу, не обижайся! Ты просто так вырос у меня, покрупнел… Ну Зая! Ну чего ты такой? Странный? У тебя шок? Да это я, я! Видишь, вот кольцо на пальце, родинка на шее… А запах?! Понюхай, понюхай запястье! Не узнаёшь? Тоже не чувствуешь? Мы с тобой сейчас одно целое, Зая, у нас один запах на двоих… Вот мы его и не слышим… Ты боишься меня? Презираешь?.. А чего сморщился тогда? Да, парик дурацкий, зато дешёвый! Нашла вчера в магазине «Всё по 65» – его и хвостик… Видел хвост, Зая? Посмотри! Я машу тебе пушистым обрубком и приспускаю шорты. Во-о-от так! Гляди, мне в самый раз! Черчу ягодицами восьмёрку под «Я – это ты, ты – это я, и никого не надо нам…» и цокаю языком. А я забавная! Точь-в-точь Санаева в «Золотом ключике»… «Ка-кое небо голубое…» – мурлычу эту добрую, нежную песенку и пудрю лицо золотом. Ла-ла-ла-ла-ла-ла-а-ай, ла-ла-ла-ла-ла-ла-а-ай… Или я Ахули? Выпячиваю масленые губки и таращу по-анимешному глаза. Всегда ощущала себя пелевинской героиней, Зая, умненькой, с прибабахом, но красивенькой… Ла-ла-ла-ла-ла-ла-а-ай… Говорят, терракотовый – цвет наступающего года… На столе должны быть апельсины, томаты, морковь – и обязательно жаркое. Мясо я уже замариновала. В белом вине, Зая, с луком и перцем – как ты делал, помнишь?.. Да, не удивляйся, я откопала на полке твою поваренную книгу… Конечно, будет не то – ну а что тут попишешь? Жизнь – она, знаешь, продолжается. Новый год. Новые волосы. Новая история. Всё такое…

Мой маленький личный бог сегодня тоже шутлив и развязен. Он жонглирует разноцветными огнями и плюётся снегом. Стёкла дребезжат от взрывов петард и клаксонов суматошных автомобилей. Праздник!… Наливаю себе шампанского и плюхаюсь в кресло. Пледик, ютубчик… Белокурая влоговая дива дегустирует шоколадки из календаря Адвента и болтает уютную чепуху, пузырьки вина щекочут горло, хрум-хрум-хрум, пш-пш… Я любуюсь её серьгами-ёлочками, пухлым розовым ртом – и проваливаюсь в счастливое бездумье.

Ай! Чувствую влагу на правом колене и просыпаюсь. Бокал соскользнул с подлокотника, и остатки шампанского вылились на меня… Смахиваю капли с ноги и бросаю взгляд на мобильник: 20:03! Уже! А ты, Зая, ещё совсем не готов! Тебе же тоже нужен костюм! Может, обвязать тебя дождиком? И буратинку надеть! Да, непременно! Она тебе так идёт… Белокурая дива на экране уже попивает винишко и чмокает камеру. Я встаю и, обстрелянная воздушными поцелуями, закрываю ноутбук. Пора начинать! Слушать Let it snow, лепить стразы на ногти, запекать мясо…

**

“The fire is slowly dying, and, my dear, we’re still goodbying…” За стеклом вангоговская синь, махровые снежинки, по потолку бегают сиреневые тени, Синатра шелестит своим бархатом… Петарды затаились. Невидимые люди хохочут и визжат. Мой маленький личный бог залез в дом и бродит по праздничному столу: раз – блеснул хрустальный фужер, два – в капельке воды отразилась гирлянда, три – в оливковом масле утонула люстра. 23:57. Я наполняю два бокала шампанским и вывожу икрой «Зая» на тарелке – не настоящей красной, конечно, а имитированной, за 75 рублей. Прости, Зая, финансы поют романсы… Что ж, дорогой, подведём итоги года? Что важного у тебя? Вижу, ты в новом образе. Прекрасно! А я… вымыла полы, приготовила жаркое… и – па-па-бам! – прошла собеседование в Мальмё! В Мальмё, Зая, представляешь! Меня берут! Завтра уезжаю… Такое вот начало года! В паспорте уже свеженькая виза, на карте – евро, меня ждёт однушка в белой кирпичной коробке где-то на окраине… Ты рад за меня, Зая? Я молодец, правда? Молчишь… Ты всегда молчишь… В том году, когда мы загадывали желания под бой курантов, ты так и не сказал мне, чего пожелал… Интересно, исполнилось у тебя или нет? У меня – да: я попросила у бога свободы и сапожки… 23:58 Слышишь, как шумят, Зая? Счастливый неприкаянный мат, разгуляй… Сейчас начнутся взрывы, будут валяться в снегу и бить посуду… Хороший год, Зая. Мы провели много времени вместе, узнали друг друга лучше. Преодолели кризис. Вышли на новый этап отношений. Прости, что была нечуткой… Мало готовила, кричала, не так ласкала… Наверное, всё могло решиться иначе. Может, действительно стоило сходить к семейному психотерапевту, как бариста советовал?.. Ну да что уж теперь! Всё хорошо, правда ведь? Еда, стол, огоньки, выходные… Ты тоже извинился бы, Зая. Тебе есть за что… Абьюз, манипуляции, шкурные интересы… Чёрт, прости. Прости. 23:59 А жаркое пахнет, Зая! Так аппетитно! Хочешь кусочек, дорогой? Знаю, знаю, что ты у нас веган… Но кусочек? Маленький? А как же расширение горизонтов? Принятие себя?… Не хочешь? Шут с тобой, а я всё равно тебе ножку отрежу… Вот так… И мне ножку… 00:00 Я слышу куранты, Зая! Чую позвоночником. Стены содрогаются, как живые. Я словно в гигантской вене, в большом квадратном теле… И тело во мне… Смешно!.. Скоро, совсем скоро новая жизнь! Я хватаю тетрадный клочок, ручку и пишу “Lugn, bara lugn” – наше желание на будущий год. Помнишь, смотрели летом «Карлсона» и придумали? Сонное утро, смятые простыни, песочное солнце сквозь занавески… «Спокойствие, только спокойствие…» Да, это и есть счастье!.. Я чиркаю спичкой и наблюдаю, как “lu” чернеет, пухнет, и наше «спокойствие» рассыпается в пепел, растворяется в шампанском. “The fire is slowly dying, and, my dear, we’re still goodbying…” Чокаюсь с твоим фужером и выпиваю залпом: кисло, пряно, с дымком и надеждами. 00:00:50 Пей, Зая! Это наше общее желание! Вливаю вино тебе в рот. Вот так, Зая! Вкусно? Терпкое такое, да?… Шампанское вытекает на стол, серо-золотое пятно расплывается по скатерти. 00:01 С Новым годом, Зая! Стены сжимаются в дружном рычании: «Ур-ра! Урр-рра! Уррр-ррра!!» Звенит хрусталь, стекло, грохочут петарды, в небе разрывается малиновая бомба и осыпает город розовыми ромашками. Они несутся вниз, освещая снег. В комнату залетают алые блики. Мой маленький бог подмигивает мне с высоты разноцветными глазами. “Since we’ve no place to go, let it snow, let it snow, let it snow…”