Ошибки и допущения

Сорок пять минут, не успев начаться, подошли к концу. За короткое время Мария Ивановна сделала всё, что в пределах её возможностей. Не все, но большинство учеников класса всё же включилось, и совместными усилиями они пробились через элементарные вещи. Если так пойдёт и дальше и запал выпускников не остынет можно попробовать довести их по крайней мере до мысли о том, как важно продолжать учиться языку и после выпуска. Даже один незатейливый ум, который будет поглощён любовью к изучению уже огромная награда.

– Все свободны, кроме Софьи, задержись пожалуйста на пару минут, – попросила учительница в конце урока.

Молодая девушка остановилась и без энтузиазма подошла ближе к учительскому столу. Она, прикусывая губу, тихо поглядела на часы и зевнула, в молчаливом ожидание, что от неё нужно.

– Соня, я так понимаю ты часто спишь на уроках? Я за тобой наблюдала целый урок и за сорок пять минут тебе удалось заснуть пару раз. Ты плохо спишь по ночам или есть иная причина?

– Нет, я хорошо сплю, – просто ответила ученица и жалобным взглядом посмотрела на дверь.

– Я интересуюсь, потому что волнуюсь только и всего. Если тебе не удаётся высыпаться, то это плохо скажется на твоём здоровье, не говоря о том, что твоя концентрация на уроках рассеянна. Так точно всё в порядке? – сказала Мария Ивановна очевидные вещи.

– Всё хорошо, это не ваше дело, – с нескрываемым раздражением проговорила Соня и с пущим усердием принялась кусать губу.

Тон девушки учительнице не понравился, может она и лезла с нравоучениями, но проблемы каждого ученика взаправду являлись делом особого спектра важности для Марии, и оставлять без внимание странное поведение нельзя.

– Ладно, тогда можешь идти, – не стала спорить учительница, в глубине души чувствуя не ладное.

Соня убежала в мгновение ока, сонливость не мешала школьнице передвигаться быстро. Смирившись, Мария подумала о том, что не настал подходящий момент, Соня не сможет так скоро довериться новой учительнице, прошло всего два урока, так что очевидно никто пока не воспринимает её всерьёз.

Взяв журнал в руки, учительница принялась его заполнять и между тем просматривать оценки, которые были проставлены за неполную неделю. Почти нигде пустые клеточки не были тронуты, едва ли за несколько листов набралась пара оценок. Перевернув лист на следующую страницу, Мария обнаружила, как поменялась ситуация с новым листом бумаги. Третьего сентября похоже всё пошло ровно наоборот, едва ли было пара пустых пробелов. Напротив почти каждой фамилии красовались жирные тройки и двойки. Посмотрев на титул, учительница вздрогнула, на верху красовалось ФИО учительницы физики. Она на первом же уроке, долго не ожидая, произвела на свет кучу плохих отметок. От такой мегеры ожидаемо, но всё же неужели нельзя было отложить экзекуции хотя бы до следующего урока. Можно было бы подумать с негодованием о Нине Николаевне чуточку дольше, но неожиданный стук в дверь сбил с мысли. Зашла завуч, чтобы пригласить девушку в кабинет Людмилы Сергеевны. Пропустив через память зачем, она могла бы понадобиться, Мария тут же поспешила явиться.

Кабинет директора ничем не отличался от прошлого визита, если не считать, что количество бумажек на столе выросло в разы. За небольшой промежуток времени, что понадобился дойти до цели, Мария перебрала кучу вариантов, по какому поводу её вызвали и итоге остановилась на самом банальном варианте, который оказался верным. Учительницу пригласили доложить, как прошло знакомство с классами и какие успехи были достигнуты за неделю занятий. Изложив кратко без излишних подробностей положение дел, не сходя с сухого повествования девушка, закончив, стала ждать, что от неё потребуется дальше.

– Вы составили предварительный список экзаменов на каждого ученика? – устало поинтересовалась Людмила Сергеевна и вновь погрузилась в экран компьютера.

– Пока нет. Я собиралась этим заняться на следующей неделе, чтобы они успели подумать. Ведь выбор экзаменов сложная задача, от решения какой предмет сдавать будет завесить их будущая профессия.

Оторвавшись от важных дел, Людмила Сергеевна не смогла не отпустить лёгкую ухмылку и выдать нелестный комментарий.

– Вы снова слегка перегибаете палку, но мне нравится ваше наивное видение мира. Если бы мы могли также кто знает, выходили бы наши ученики в мир с отрешённостью и беспомощностью. В любом случае попрошу заняться этим делом в первую очередь. Исходя из предметов, которые они собираются сдавать мы внедрим дополнительные занятия для подготовки к ЕГЭ по самым частотным из них. Поэтому в течение следующей недели жду списки. Так пока не забыла, вам также необходимо предоставить мне обновлённый данные по ученикам, – требовательным тоном повелела начальница.

– С этим возникли некоторые затруднения. На этой неделе мне удалось собрать информацию по всем ученикам кроме Шульгина. Он так и не появился в школе, – настороженно ответила Мария Ивановна.

– Вам, наверное, уже доложили, что Шульгин почти не посещает, уроки, и вы бы хотели объяснений, – вздохнув, директриса продолжила, – В общем меня попросили, чтобы он закончил школу с любыми отметками. Поэтому я попрошу вас не вдаваться в детали. Помните, что вы работаете здесь под мою ответственность, так что давайте взаимовыгодно этим пользоваться. Если все кроме Кирилла уже опрошены, то можете предоставить данные без него. Я лично займусь этим вопросом. Если у вас больше нет никаких вопросов, то считайте на сегодня всё. На следующей неделе будет вновь педагогический совет, так что расслабьтесь пока есть возможность. Скоро начнётся куча дел, воспользуйтесь тем преимуществом, что вам не надо иметь дел с вышестоящим руководством.

Повторять Марии Ивановне по два раз нет необходимости, она и не собиралась больше ничего спрашивать и тем более мешать работе директрисы и покинула кабинет, чтобы посетить его вновь в другой раз.

Глава 4.

Около двух недель продлилось затишье как в работе, так и в отношениях с учениками. Скоро от былого спокойного начала не осталось и следа. Приноровившись к ритму местной школы Мария серьёзно начала полагать, что здесь работать гораздо проще, чем в гимназии, где от всех учителей требовали едва ли не каждодневных отчётов, служебных записок и заполнения неимоверной кучи макулатуры для галочки. Кто мог подумать, что спустя время вклинится факт того, что класс выпускной, и бумажек разведётся намеренное количество. От учительницы, как классного руководителя требовали не только постоянные справки и доклады по каким поводам пропускались занятия, но и контроль за успеваемостью по каждому выпускнику. Приходилось общаться со всеми учителями, что вели в её классе, постоянно расспрашивая, какой ученик в этот раз доставил неприятности. Проблемы с поведением в классе, отсутствие домашней работы, неуважение к преподавателям день ото дня наваливались большим комом.

Скоро Марии Ивановне почти удалось забыть, как выглядит её дом, ведь за пять дней непрерывного сидения на рабочем месте и прихода поздно вечером можно забыть даже своё имя. Не облегчали жизнь и трёхчасовые прогулки в день. После насыщенного дня в школе и почти беспрерывного общения с учениками тревожность в транспорте обострилась. Поездки в автобусе как последняя капля со всей силой ударяли по хрупкому психологическому состоянию. А тот факт, что в последнюю поездку пришлось отдавать деньги контролёру мужчине совсем выбило из колеи. Обычно на этом маршруте не было таких подстав, и тут в один из вечеров, когда совсем тяжело было представить, как возвращаться домой пешком Мария зашла в транспорт без раздумий, она пренебрегла правилом заглянуть предварительно в салон. Когда мужчина подошёл брать за проезд деньги, это оказалось так неожиданно, что девушка хотела издать крик, но вовремя зажала рот рукой, сделав вид, что икает. Но игнорировать его было нельзя и набрав нужную мелочь, она, поставив свою ладонь предельно высоко над вытянутой рукой сбросила звенящие монетки вниз. Они естественно покатились по салону, забившись в самые потаённые уголки, заставив контролёра уставиться зло. Он начал говорить громким голосом, ругая за нерасторопность, что заставило буквально задрожать и прийти в истерику, но остановка спасла от неминуемой атаки и, выбежав в едва приоткрывшую дверь до окончания движения, девушка ещё долго приходила в себя. Когда дыхание пришло в норму, то Мария сообразила, что подвернула лодыжку и, прихрамывая, пошла домой. Следующие пару дней путь туда и обратно занял четыре часа, что стало решающим фактором больше не ездить на общественном транспорте.

Дни в школе тоже наполнялись стрессом, каждый раз заставлять себя беседовать об очередном нарушение порядка с учениками становилось пыткой. Классное руководство в полной мере показало, что стоит за небольшой надбавкой к зарплате. Тревожность особенно ярко проявляла себя наедине с мальчишками, которые не хотели признавать свою неправоту. Чаще всего они просто отнекивались или стояли молча, выслушивая очередную нотацию, хотя изредко провялили недовольство по отношению к другим учителям. Особенно сильно им была ненавистна учительница физика, которая, по их мнению, несправедливо к ним относилась. По какой-то причине выпускники к концу третьей недели так прониклись к Марии Ивановне, что перестали проявлять уважение ко всем кроме неё. Перспектива ходить на классный час по пятницам в какой-то момент перестала приводить к нужному результату, и учительнице пришлось доказать, что её слова не пустой звук.

– С сегодняшней недели у вас снова появляется классный час, – твёрдо заявила Мария.

Двадцать две пары глаз с сомнением посмотрели вперёд после прослушивания песни известного исполнителя, прямо на уроке, и разбора незамысловатых английских слов, что составляли куплеты и припев. Они видно перестали верить, что их безобразному поведению придёт печальный конец, приняв хорошее отношение за слабость и слова за шутку. Мария и правда держалась до последнего, говорила, как со взрослыми, не применяя дополнительных штрафов, посчитав, что если доходчиво объяснить и выразить позицию, то она добьётся результатов и так, но видно придётся действовать решительнее, если не хочется оказаться посмешищем в лице всей школы. Ученики по строгому взгляду учительницы в конце концов поняли, что шутки кончились и хмуро уставились на классную доску и яростно зашептали слова недовольства.

– Успокойтесь, это временное решение до тех пор, пока вы не наладите своё поведение. За последнюю неделю мне пришлось не менее десяти раз краснеть перед другими учителями, – аргументировала свою позицию Мария Ивановна.

– Но разве мы не договорились уважать только вас, об остальных не было речи, – сказала смазливая девушка.

Ученица, которая осмелилась перечить учительнице сидела с наглым и самодовольным видом, внутренне наслаждаясь тем, как смогла найти лазейку в негласном соглашении между классом и Марией Ивановной. Аня Касаткина, так звали школьницу, выделялась не только чересчур резким поведением и совершенным отсутствием заинтересованности хоть в каком-то предмете, так ещё имела постоянные нарушения во внешнем виде. Каждодневные жалобы на несоответствие школьного указа и одежды семнадцатилетней барышни стали непримиримым разногласием со всеми учителями.

– Значит ты считаешь, что можешь хамить любому учителю и при этом вызывать во мне уважение? – ученица неоднозначно ухмыльнулась, промолчав, – Это касается каждого в классе, пока вы не будете соблюдать школьные правила ни о каком уважение ко мне никакой речи идти не может. Мне надоело каждый день слушать о том, как вы в полный голос разговариваете на уроках, приходите не подготовленными, надеваете джинсы вместо формы. Мне продолжить? Если вы не измените своего отношения ко всему, то и я к великому сожаленью не смогу продолжать вам доверять. И ко всему прочему мы договорились о том, что нам будет достаточно пяти минут на уроке, чтобы я просмотрела ваши дневники и расписалась. А вместо этого почти все приносят на подпись пустые листы. Значит я была не права посчитав вас достаточно взрослыми, чтобы отменить классный час. Сейчас я вижу он вам действительно необходим.

С урока прозвенел звонок, но никто не спешил сдвинуться с места. Пора хороших отношений похоже приблизилась к своему завершению, вместо добродушных лиц появились рассерженные лица, которые намекали: Мария Ивановна пожалеет о том, что не поддержала свой класс в борьбе против остальных учителей. Она не могла не понимать, почему всё сложилось именно так, но и не хотела давать им больше поблажек. Как бы всем присутствующим не хотелось видеть в классном руководители беспрекословной защиты, но им пора научить ещё одному важному уроку, без которого их жизнь не сможет двигаться дальше. Нельзя идти наперекор всему, что тебя не устраивает, законы и правила не говорят сидеть молча и ничего не предпринимать, но и строить линию поведения против правил приличий и норм – не позиция взрослого состоявшегося человека. Жизнь не может полностью устраивать каждого в полной мере и потому, стоит вести диалог и добиваться уважения собственного достоинства через конструктивную критику, официальные документы. Поведение на зло никогда ещё не помогало обрести то, что необходимо.

– Сделаем так, если вас что-либо не устраивает говорите мне. Я постараюсь поговорить со своими коллегами. Но также вы должны понимать, так как знаете их гораздо дольше меня, что возможно мой голос не станет решающим. Будьте умнее тех, кто озлобился и не видит другого способа как излить свою несостоявшуюся жизнь на ваши плечи. Думаю, раз вы доучились до одиннадцатого класса, то понимаете, как обстоят дела. А теперь идите на следующий урок. Встретимся в пятницу после уроков.

Помаленьку притихшие ученики покинули кабинет. Они видно не захотели услышать последнюю ремарку и ненависть к классной руководительнице разгорелась с нешуточной силой, даже Фролов смотрел необычайно презрительно. Стоило ли им говорить нелестные отзывы на учителей, которые по сути и правда от выгорания к работе и низких зарплат перестали видеть надобность в разговоре со школьниками? Ответ на этот вопрос появился через неделю откуда не Мария не ожидала.

С последнего разговора с Катей прошло около трёх недель. Осознанно или нет Мария всеми сила избегала оставаться наедине. Она уходила гораздо раньше, чем нужно из учительской, сворачивала в противоположную сторону при случайном столкновении в коридоре. Учительница не совсем могла понять, что именно толкает её делать так, почему-то сейчас все люди вокруг стали источать угрозу. По рабочим вопросам приходилось выслушивать жалобы в том числе и от учителя информатики, который жаловался в основном на то, что выпускники не выключают компьютеры при окончании урока, тем самым нарушая правила противопожарной безопасности, и постоянно засыпающую на клавиатуре Марченко. Он в отличие от других говорил без агрессии и претензий, но то и дело норовил подойти поближе. В начале это казалось делается случайно, но спустя пару недель нельзя было не заметить, что Альберт Игнатович, прежде не пользующийся парфюмом, вдруг резко начал душиться дешёвым, но стойким одеколоном. Становилось каждый раз труднее находиться поодаль от его настойчивого флирта. С тем упорством, что информатик лил на себя одеколон, Мария также обрабатывала руки и кожу спиртом, чтобы отбить у него желание приближаться. Именно благодаря этому, удавалось выдерживать безопасную дистанцию.

Усиленные меры предосторожности не остались незамеченными от оставшихся коллег. Они не говорили в лицо, но в коридорах почти не стесняясь оповещали округу громкими перешептываниями, чтобы и все ученики в округе обязательно слышали, что у учительницы английского не все дома, раз она без перерыва протирает руки антисептиком. С этого момента Марию начали выживать с самой сердцевины, и, казалось, что даже Екатерина Петровна счастлива наблюдать за происходящим. Сложив два и два она скорее всего подумала, что учительница английского пытается отбить её благоверного и не чурается любых методов.

Мария, не успев зайти в свой кабинет в начале одной из недель, отпрянула от внезапно возникшей Кати, которая залетела внутрь и стала ни с того ни с сего предъявлять претензии.

– Ты что наговорила своему классу!?

Медленно не взирая на напор, Мария для начала поставила свою сумку, необъятных размеров, на стол и только потом поглядела на ту, кто ни свет, ни заря вторгся в кабинет.

– Что ты имеешь ввиду? – устало уточнила девушка.

– Не прикидывайся дурочкой, тебе не к лицу. Не ты ли сказала своему классу, что все учителя кроме тебя озлобленные стервы, которые не могут держать себя в руках и только и могут срывать злость на всех вокруг.

Формулировка оставляла желать лучшего и было небольшое преувеличение про всех учителей, ведь конкретных имён не было названо, но в целом отрицать сказанное не имело смысла. Если бы Мария Ивановна сейчас сказала, что школьники всё выдумали, доверие сошло бы на нет навсегда. Больше бы ничего не смогло вернуть ту хрупкую грань, которая выстроилась в начале сентября. От былых отношений и так мало чего осталось.

– Я не употребляла слово «стерва» и не говорила про всех, это был намёк на отдельные личности, но разговор был, признаю.

– Отдельная личность, так понимаю стоит прямо перед тобой, – уверенно заявила Катя.

Стоит заметить учительница биологии сегодня имела весьма удручённый вид, выдавали не только остекленевшие глаза, но и весьма мятая одежда и спутавшаяся причёска. Спорить с ней не доставляло никакого удовольствия, ведь явно причина такого расстройства являлась ни Мария Ивановна, которая стала своего рода триггером для ухудшения и без того плохого настроения.

– Не придумывай, я бы никогда про тебя так не сказала. Да, и вообще мне не стоило ни о ком, так отзываться. Ты была права моя тактика провалилась, поэтому в порыве отчаяния я и сказала лишнего. Класс на меня озлобился, перестал реагировать на угрозы. Им стало безразлично, что я говорю. Они стали создавать кучу проблем, совсем не слушаются. Представляешь на прошлой неделе они меня так достали, что я не сдержавшись устроила опрос, после чего наставила с десяток двоек.

Классный час снова всплыл, как будто и не было выходных, отделявших от неразумного поступка. Прозвеневший звонок на урок мало того, что не заставил класс подняться со стульев, так ещё и привнёс поток бурной речи по всему кабинету. Подростки, будто помешанные, обсуждали учительницу при ней же в полный голос. Они пересказывали сплетни от учителей и бесстыдно поглядывали на Марию в ожидание, что она предпримет. В ход шли все разговоры от сумасшествия классной руководительницы до её таинственного устройства на работу.

Послушав данные заявления с полминуты, и к своему стыду, даже не попробовав прекратить болтовню диалогом, девушка громко приказала закрыть рты, но вместо сурового голоса, тон перешёл в истерический визг. По классу пронеслось безудержное хохотанье, все как один смеялись над Марией Ивановной позабыв, где они находятся. Недолго думая учительница вышла на середину кабинета, и окутавшись сполна внутренней яростью заставила по очереди отвечать на вопросы по предмету. Не удовлетворяясь ответом, Мария ставила напротив фамилий учеников заслуженные оценки. Позабыв о том, что сегодня не урок, не прислушиваясь, к активным возражениям, все сорок пять минут учительница делала то, к чему так давно чесались руки.

Жёсткость проявилась не только к знаниям, но и ко всему прочему. Услышав любые перешёптывания, Мария резко пресекала общение и начинала проходиться по всем замечаниям с начала года пока не удовлетворялась победой, переходя на следующую жертву. В конце концов очередь перешла на Алёну Яковлеву, ученицу, которая по всей видимости имела некую популярность у противоположного пола, все парни из класса заглядывались на её подкаченное тело, особенно Фролов. Она в самом деле была одной из самых безобидных созданий на свете, любимая друзьями, школьница не имела особого ума или любознательности, главным оружием в завоевание чужих сердец становился добродушный характер и милый темперамент. Но Алёна поступила неосмотрительно, соблюдавшая раннее дресс код, она по какой-то причине явилась в пятницу в яркой юбке и приталенной кофте, чем навлекла на себя гнев классного руководителя. Тыкнув её фамилию в журнале, Мария Ивановна грозным тоном приказала ученице встать. Та сразу послушалась и поднялась, и только тогда учительница смогла разглядеть неподобающий облик. Напитавшись гневом полностью до этого Мария будто и не видела вульгарного вида, и вместо опроса внимание переключилось на одежду.

– Как тебя сегодня в школу пропустили? Где форма? – хмуро произнесла учительница.

– Извините, больше такого не повторится, – смиренно ответила школьница.

Можно было бы на этом и закрыть тему, Алёна повела себя достаточно мудро, не стала перечить, извинилась, да и до сегодняшнего дня у неё не было замечено оплошностей, но буря в душе уже не могла просто сойти на нет, она искала способ разрядки.

– Вот о чём я и вела речь. Вы даже не стараетесь стать лучше, считаете, что вам всё может сойти с рук. Тотальное неуважение, пренебрежение школьными правилами. Вы неисправимы, зря я пыталась говорить с вами. Вот ты Алёна казалось такой приличной девушкой, и что в итоге? Оделась как непонятно кто. Скажи мне стоил ли твой наряд полностью разрушенного доверия? Тебе должно быть стыдно. Мне даже разговаривать с тобой не хочется. Сейчас ты сядешь и будешь писать объяснительную. И если она не покажется мне убедительной, то на протяжение всей следующей недели будешь оставаться после уроков, чтобы навести порядок в классе. Надеюсь это вразумит тебя.

Упиваясь властью, Мария не смотрела вперёд, в момент, когда она незаслуженно унижала ученицу перед всем классом все страхи и беспокойства отходили назад, ничто не делало момент торжества менее величественным. Полная тишина в классе – награда за применение санкций. Кто бы мог подумать, что пока пелена безумия застилала глаза учительницы, пелена слёз подкатывала к глазам Алёны, все слова направленны в её адрес били необычайно хлёстко. Сильная боль и унижение делали невысокого роста выпускницу необычайно маленькой и жалкой. Она слушала предельно внимательно и не могла принять то, как учительница обошлась с ней, на исходе последнего слова, не сдержавшись, девушка выскочила из класса, заставив всех вздрогнуть от стука двери об косяк. Школьники, словно заворожённые, прильнули к выходу и стали смотреть в ожидание возращения Алёны обратно, но она так и не вернулась.

Поражённая Мария Ивановна замолчала, гнев развеялся. Перегнув палку, она вместо того, чтобы мирно разрешить вопрос довела накал до стоградусной точки. Сорвавшись на учеников на этом классном часу учительница и ощущала себя той стервой, которая отыгрывается на детях, находящихся в зависимом положение. Внутри головы сразу началась дискуссия о правильности последних сорока минут, двойки, стоявшие в журнале в нестройном ряду и нечётким косым почерком, как след совершённого преступления яростно горели на помятом листе, не давая забыть о реальности. Обвинения себя в излишней несдержанности уже стояли так близко, и, чтобы не доводить всё до следующей точки кипения, Мария, позабыв обо всём, повелела классу идти домой.

Сев за свой стол и не глядя на тех, кто в данный момент покидал класс, учительница погрузилась в стыд, который продлился на протяжение всех выходных. Молчание и изоляция в своей комнате помогли чуть лучше принять ситуацию, обдумать все действия и прийти к неутешительному выводу, что на самом деле она не волшебная фея, а обычный человек с положительными и отрицательными сторонами характера. Тяжкий груз так и не отпустил, но помог понять то, что нельзя опускаться до язвительного тона, до тотального пренебрежения подрастающим поколением. Они может и делали существование учителей пыткой, но оправдывать таким образом свою несдержанность нельзя. Нельзя больше никогда впредь накидываться и ставить плохие отметки, потому что так взбрело в голову. Мария, как никто другой могла представить, что чувствует человек в беспомощной ситуации. Поэтому она и не могла представить, как получилось докатиться до столь печального финала. Поклявшись самой себе больше не поднимать голос, она не до конца успокоившись пришла в понедельник с утра, чтобы подготовиться к встрече со своим классом сегодня, и тут завалилась Катя.

– Довели, да? – мягко произнесла учительница биологии и облокотилась на стену.

– Нет. Я сама виновата, сорвалась, не подумав о последствиях. Стоило разрешить конфликт мирно, а я вместо этого накричала, устроила опрос. Все выходные об этом думала. Не могу понять, что за бес в меня вселился. В предыдущей школе я такого себе не позволяла.

Екатерина Петровна больше не казалась рассерженной, скорее притихшей и немного отстранённой. Заметив такую перемену в настроении коллеги, Марии тотчас закрылась, чтобы не переносить на себя чужие проблемы, что конечно является эгоизмом.

– Да, ладно тебе. Подумаешь, с кем не бывает. Я однажды тоже не сдержалась. Это было около двух лет назад. В тот день у меня было плохое настроение, голова жутко болела, а эти бестолочи как назло орали весь урок. Я держалась долго, но, когда в мою сторону полетела слойка, это стало последней каплей. Мне кажется мой ор слышали и за пределами школы. Знаю это неправильно, но в тот момент это показалось единственным выходом. Зато следующий месяц они вели себя очень тихо. Правда потом всё забылось и непослушание вернулось, но да ладно, – улыбнувшись в первый раз за утро поведала Катя.

Незатейливая история вернула на секунду учительницу биологии к жизни, но закончив повествование взгляд снова потух. На этот раз Мария не стала подавлять проявление сопричастности и, собравшись с духом, заговорила.

– У тебя что-то случилось?

Катя отвернувшись, будто сглотнув слёзы, вскоре повернулась полностью к Марии и подошла поближе.

– Да, так рассталась с одним козлом. Он слишком много от меня хотел, а сам ничего предложить не мог. Мы разошлись по моей инициативе, но всё равно грустно прощаться с человеком, который казался задержится в жизни надолго. Но ничего, грусть уйдёт, а я себе ещё спасибо скажу, что перестала держаться за абъюзивные отношения.

– Ты была в отношениях!? – не скрыв удивления чересчур быстро выпалила Мария.

– Да была, как видишь. Почему тебя это так удивило? – спросила Катя.

– Я просто думала, что тебе нравится учитель информатики. Вы с ним так мило беседуете в перерывах между уроков, – скомкано принялась объясняться Мария Ивановна.

Громкий смех залил помещение, это было как глоток свежего воздуха, который снял напряжение между двумя девушками. Принявшись смеяться Катя казалось не в состояние остановиться, что заставило и Марию присоединиться. Натянутая струна, которая подсасывала под диафрагмой начала распрямляться в дикой истерике. Лёгкость, с которой мир преображался вокруг благодаря неудержимому потоку воздуху, исходящему из лёгких, стал точкой, благодаря которой всё становилось на свои места, приводя в порядок не только мысли, но и душевное состояние.

– Ты всерьёз думала, что я и он? Да он старше меня лет на десять. Конечно, поболтать с Альбертом приятно. Он очень лёгкий в общение, но не более. Не скрою мне иногда нравится его дразнить, но все мои попытки были обречены на провал. Видать я не его типаж. А вот ты похоже в его вкусе. Все заметили, как он к тебе подкатывает, я пресекаю эти разговоры, но ты же знаешь бабский коллектив, сплетни так быстро не утихнут. Я им говорю, что Альберт слишком стар для тебя, но после того, как по школе разнёсся слух, как ты на уроке высказалась о несостоявшейся жизни коллектива школы, боюсь они будут сватать тебе Альберта до конца года.

Призадумавшись, Мария вяло кивнула. Пока учительница биологии не сказала, что информатик старше, в голову девушки и не приходило думать об этом в таком ключе. Она избегала мужчину по другим причинам, не касающимся возраста, но когда вопрос был поставлен именно так, то сразу же стало очень тоскливо.

– Ладно, а если серьёзно, то всё ты сказала правильно, – продолжила Екатерина, – Все мы действительно неудовлетворённый жизнью женщины, которые выплёскивают раздражение на школьников. Погляди вокруг. Что ты видишь? Я вот вижу унылость и беспроглядные серые будни. Я каждый раз встаю с кровати и думаю, зачем мне всё это нужно. Когда я только устраивалась мне нравилась мысль, что я могу научить детей полезным вещам, но год от года сидя в классе и в сотый раз подряд объясняя одни и те же вещи невозможно не вспоминать, как моя жизнь стала такой. Я не вижу перспектив, не вижу цели. А когда нет представления, что дальше, сложно довольствоваться тем малым, что имеешь, – обречённо проговорила Катя.

Внутренне согласившись с каждым словом Мария убедилась в том, что не в праве была судить и тем более высказывать своё мнение на всеобщее обозрение. Тем, что она пыталась возвысить свою персону в глазах учеников за счёт принижения всех остальных не делает ей никакой чести. Да, и как можно ставить себя выше, когда каждый находится на одинаковом уровне. Учительница и сама находилась в положение, где между настоящим и будущим почти нет отличий, а день отличается ото дня следующего и предыдущего лишь числом на календаре.

– Нет, я не была права, как бы там ни было то, что я сказала ужасно… – затараторила Мария, но её перебили.

– Опять. Ты иногда такая мягкая, как сейчас, а иногда становишься пугающей. Не пытайся усидеть на двух стульях. Я прибежала к тебе с утра и с порога начала обвинять, но ты и слова мне не сказала. Почему ты продолжаешь со мной общаться так умиротворённо, после того что я сделала? Я не признала свою не правоту, не извинилась, а мы как будто замяли конфликт. Твоя справедливость никому не сдалась, поверь мне. Будь жёсткой, когда следует и не скрывай до последнего, что думаешь, тогда не станешь мной.

Успев забыть об инциденте, Мария не хотела поднимать тему, но столько категоричные высказывания не могли пройти мимо ушей, больше нельзя занимать наблюдающую позицию. Во всех конфликтах девушка больше всего не любила развивать их до итоговой точки. Со стороны это могло показаться способом избегания, но внутри лежал куда более примитивный мотив. Учительница не умела долго поддерживать разговор в нужной кондиции постоянно срываясь, переходя на личностные оскорбления. Выстраивать диалог и аргументировать свою позицию она умела только, если никто не перечил и ничего не имел против. Спорные темы и о чём в обществе принято помалкивать казались для Марии неуместны.