Ошибки и допущения

Фролова передёргивало от объяснений, он искоса поглядывал в сторону выхода, уже пожалев, что предложил помощь.

– Ты же понимаешь, что я могла запросто вызвать только твоих родителей. Если ты так этого боялся следовало промолчать, – резонно заметила Мария Ивановна.

Время, отнятое от урока, невосполнимо уходило, а толк от разговора продолжал теряться, но необъяснимо почему учительница продолжала ждать, чествуя, что парню нужно немного времени. По нему было заметно, как он находится на распутье, между тем, чтобы признаться и промолчать. Сделав наиболее понимающее лицо из возможных Мария надеялась, ччто это поможет разрядить обстановку.

– Я не хотел, чтобы мать Алёны узнала, что её дочь не ходит в школу. Она каждый раз её избивает, если узнаёт, что та прогуляла. Если Людмила Сергеевна дозвонилась до их квартиры в понедельник, то боюсь я знаю причину, почему Алёна не появляется, – затараторил парень, наполняя голову Марии Ивановны тяжестью.

– Подожди, подожди. Не так быстро. Ты хочешь сказать, что Алёну избила мать и поэтому она не приходит в школу?

Осмысливая сказанное, учительница пришла в ужас, она не так себе представляла причины, почему девушка не появляется. Мария почувствовала в полной мере как отвратительно поступила с ученицей, мало того, что той достаётся дома, так ещё и в школе нет покоя.

– Не знаю, в этом и проблема. Алёна как бы плохо не было всегда отвечает на мои сообщения и звонки. А с прошлой пятницы я не получил никакой весточки. Я несколько дней после школы уже хожу к её дому и брожу под окнами, ожидая, когда она выйдет. Я бы поднялся в квартиру, если бы мог. Если мать узнает, что мы дружим, она изобьёт Алёну до полусмерти. Понимаете, её мать ненавидит всех парней, и ей не докажешь, что мы просто друзья. Вы не могли бы как-нибудь разузнать, что всё в порядке, возможно, пришли бы с визитом, как учитель, разумеется. Только не в коем случае не ругайте Алёну, иначе будет плохо, – тревожно говорил Фролов.

Ученик один из всего класса продолжал верить в классного руководителя, что не могло оставить равнодушным, но Мария абсолютно не представляла, как выполнить просьбу. Пойти в совершенно незнакомую квартиру к чужим людям, одна только мыль об этом приводила к панике. За всю свою жизнь учительнице ни разу не доводилось быть в других местах жительства кроме своего. Осознав, что просьба невыполнима девушка начала искать оправдание и сделала фатальную ошибку, глянула на Серёжу, он стоял и смотрел на учителя, как на последний оплот. Внутренне сжавшись от нахлынувшей жалости Мария уже поливала себя последними словами за излишнюю отзывчивость.

– Ладно, так уж и быть схожу разведаю обстановку. Кстати не знала, что вы с Алёной друзья, так и не скажешь, ни разу не видела, чтобы вы разговаривали, – вдруг осознала классная руководительница.

– Мы общаемся за пределами школы. Если узнают, что мы друзья, Алёна автоматически станет изгоем из-за общения со мной, – пояснил Сергей.

Нахмурившись Мария не могла до конца понять истинных отношений в подвластном классе. С одной стороны, они защитили Аню, хотя могли сдать её с первых секунд, всегда так дружно прогуливали уроки, доставали учителей, а с другой стороны, нарочито предвзято относились к Фролову. Их, конечно, можно понять, он выделывался, учился лучше остальных, но неужели только поэтому отношения к ученику столь натянуты. Не сказать, что они и в самом деле строили за спиной однокласснику пакости, скорее просто негласно бойкотировали. «Могло ли за этим лежать нечто больше, чем простая неприязнь», – думалось молодому педагогу, она вскользь глянула на минутную стрелку. От урока прошло почти десять минут, за дверью стоит новая партия не замыленных умов и пора бы уже двигаться вперёд, а над загадкой подумать позднее.

– Иди на урок, – промолвила учительница недвижимому парню, – Скажи, что Мария Ивановна задержала. Мне некогда больше с тобой разговаривать.

Качнув головой, Фролов удалился, а учительница снова перестала считать, что поступает правильно и позвала класс по ту сторону зайти внутрь.

***

Закончив работу пораньше, около пяти часов, оставив большинство дел до завтра Мария шла в сторону от дома на другой конец города по адресу, что нашла в журнале. Пожалев, что не уточнила у Фролова правильность прописки Яковлевой, учительница двигалась не спеша, стараясь оттянуть момент подольше. «Надо было попросить Катю, сходить вместо меня, она бы справилась лучше», – пришла в голову Марии припозднившаяся идея, но вспомнив, что их отношения оставляют желают лучшего, быстро выкинула из головы отчаянную мысль. Продвигаясь всё глубже в неизведанный район Мария Ивановна представляла, что скажет, когда Амелия Владленовна, мать Алёны, откроет дверь.

Для начала нужно представиться, так предполагается начинать знакомство, потом вывернуть всё таким образом, будто учительница пришла с целью подтянуть школьницу по английскому языку. Мария не знала поведётся ли мать на такую ложь, но наделялась, что план выгорит, иначе можно сделать ситуацию хуже некуда.

По счастливой случайности дверь в подъезд оказалась не запрета, и Мария беспрепятственно проникла внутрь многоэтажки. Списав, это на хорошее предзнаменование учительница начала подниматься вверх на шестой этаж, минуя соблазнительный лифт. Дорога до сюда заняла не менее двадцати минут, и предстояло после оценки обстановки ещё вернуться к себе домой, путь займёт на порядок дольше и нужно бы сохранить силы, но даже минимальная вероятность очутиться в закрытом пространстве с посторонним человеком, не стоит минутной передышки.

Добравшись до третьего этажа стало понятно, почему подъезд на распашку. Пожалев, что всё же не соблазнилась на лифт, Мария попятилась в обратную сторону вниз по лестнице, когда мужчина с мешком цемента в руках производящий ремонт в одной из квартир отошёл от прохода, пропуская наверх случайную встречную девушку. Он с усилием удерживал тяжесть и готов был в любой момент двигаться дальше, чтобы избавиться от мешающего груза. Мария и так не прилично долго задержалась на одном месте, заставляя мужчину сверкать глазами от перенапряжения. Дыхание девушки непроизвольно усилилось, капли пота пробились из-под кожи от осознания, что придётся подойти ближе. Тело качнулось вперёд от желания быстрее уйти наверх, но жалкого телодвижения не хватило, и правая нога зависла на полпути. Закрыв глаза, усилием воли Мария буквально заставила движению произойти и вот стопа стоит на ступеньке, без промедления и осмысления ситуации девушка продолжила идти. Почти дойдя до безопасного места в полубессознательном состояние, небольшой завиток воздуха пробежал в непосредственной близости от приоткрытой шеи. Глаза незамедлительно распахнулись и увидели, что мужчина, не дождавшись, пока незнакомка пройдёт в яростном нетерпении пошёл вниз, как и планировал, пробираясь боком мимо по узкой лестнице. Его движения и выражение лица выражали недовольство. Учительницу сковали невидимые цепи, закутав ноги и руки, они не давали продохнуть. Мелкая дрожь сотрясала тело, пока мужчина шёл так близко, он находился на одной ступеньке едва ли секунду, но этого хватило, чтобы комок подобрался к горлу, а воспоминания накрыли со страшной силой. Не ведая как избавиться от иллюзий, Мария вдруг выпала обратно, её словно отбросило в реальность и пока мир чудовищных картинок не завладел вновь, она как ужаленная бросилась вверх. От неожиданного движения, мужчина резко затормозил и покачнулся, так как девушка, проскользнувшая рядом едва не сбила с ног, мешок рухнул вниз и покатился по лестнице.

Не дожидаясь, чем кончится дело и под ругательные слова, учительница уже добралась до шестого этажа и незамедлительно нажала на звонок нужной квартиры. Дверь открылась спустя секунд тридцать, что привело в замешательство, Мария не ждала, что её впустят сразу. Пока рабочий не обнаружил куда подалась нарушительница, девушка мигом впрыгнула без разрешения за порог и только, тогда позволила себе немного передохнуть. Взору открылась довольно приличная квартира с добротным ремонтом. Стенка в коридоре, явно купленная не очень давно, и стены без облупившейся краски указывали, что здесь проживает семья со средним достатком.

Сперва Мария увидела окружающую обстановку, и уже после того, кто открыл дверь. Оказалось, на звонок ответила Алёна. Девушка стояла широко выпучив глаза, она не могла поверить, что учительница из школы самолично пришла. Ученица мало того, что не ожидала гостей, а таких как классный руководитель тем более. Переглядки между учителем и школьницей продолжались долго, ни одна не собиралась уступать. Мария Ивановна довольствовалась обретением надёжного укрытия и не в полной мере осознавала, где находится, а Алёна не могла принять, что в её квартиру так нагло зашли и ничего не объясняют.

– Здравствуйте, Мария Ивановна, – первой сдалась Яковлева.

Пребывая в кошмарном полусне, учительницу не отрезвили слова, она плохо слышала, что происходит по ту сторону, а лишь хлопала длинными ресницами, почти плача от того, что видела внутри своей головы.

– Мария Ивановна, вы в порядке? – снова попыталась связаться с учительницей Алёна.

На этот раз голос сумел достигнуть барабанной перепонки, но он был таким тихим, почти незаметным. Сосредоточившись на тембре Мария схватилась за него и стала тянуть себя наружу, отходя всё дальше и дальше от злополучного видения. Когда до выхода оставалось всего ничего, сдавленный крик проскользнул оттуда, где сливались кошмары, и заполонил всё пространство, вырываясь наружу вместе с девушкой. Он проходил мимо защёлок и умудрился достигнуть голосовых связок, которые преобразили его в сдавленный хрип. Мария почуяв неладное выхватила свою руку их цепких пут и приставила к рту, как можно сильнее вонзая пальцы в кожу. Вторая рука за спиной немедленно отреагировала и проникла под пиджак прямиком к оголённой коже спины. Делая все движения как можно незаметнее ногти впились в позвоночник перекрывая одну боль другой.

От кошмара спрятаться невозможно, он всегда возвращается, и нескончаемая борьба не заканчивается никогда, она отступает, даёт вожделенные минуты покоя, но уйти не уходит, пока не доставит сущие страдания своему носителю. Избавившись от одного момента видения, следующий момент подходит к нутру, чтобы в подходящее время вывернуть внутренности наизнанку. Сегодня крик так и не достигнув пика развернулся обратно и притаился в тёмной глуби, но пообещал вернуться и отомстить за свою неудачу в следующий раз. Окончательно проснувшись Мария вновь пустила взгляд по одним и тем же местам, чтобы как в первый раз увидеть окружающую обстановку и понять, как её сюда занесло.

Припомнился весь день, что начался так давно, урок и крыса, бестолковый Флоров, что упустил животное и дорога к Алёне, которая страдает от рук собственной матери.

– Привет, Алёна, – сдавленно пробурчала Мария Иванова, не до конца понимая, почему на неё так странно смотрят.

Учительница будто и не стояла здесь всё это время, она не помнила, как зашла и сколько времени провела в пределах этого коридора. Мария с трудом могла сказать, как в принципе поднялась по лестнице. Голова немного побаливала, но вместо того, чтобы придавать значение внезапно свалившейся боли, она оглядывала Алёну с головы до ног, в поисках ссадин и синяков. По видимым частям тела ничего подобного замечено не было. Школьница стояла в длинным домашних брюках и широкой футболке, скрывающих половину тела, так что полностью быть уверенной, что они не скрывают побои было нельзя. Дальше внимание учительницы переключилось на лицо, и вот уже оно выдавало вне всякого сомнения в подростке неприкрытое отчаяние, но чем оно было вызвано понять с первого взгляда трудно.

– Ты одна дома? – спросила классный руководитель.

– Да, мама на работе, придёт позже. А что, вы к ней пришли? – со страхом промямлила ученица.

По мгновенной перемене было очевидно, что Алёна до одури боится матери, за мгновение она стала очень бледной, её глаза впали в глазницы, руки как жёсткая тетива распрямились и вид приобрёл болезненные очертания.

– Нет, к тебе. Даже хорошо, что твоя мама на работе, – сняла градус напряжения Мария, – Мы можем поговорить?

Алёна кивнула и предложила учительнице переобуться в мягкие домашние тапки, а когда приготовления для прохода закончились, они обе продвинулись вглубь квартиры. Ученица провела гостью в свою комнату и закрыла за собой дверь, как будто считала, что это необходимо. Мария Ивановна огляделась медленно, чтобы ничего не упустить из виду. Комната была самая обычная, на стенах висели плакаты известных групп, по полу валялось несколько вещей без места, а на столе грудой лежали учебники. В отличие от других частей квартиры, что удалось заметить по пути сюда, здесь хотя бы царила жизнь, не было приторной идеальной чистоты и зловещей отчуждённости места. Пригласив сесть учительницу на офисной стул, Алёна устроилась на кровати и принялась перебирать пальцами от волнения.

– О чём вы хотели со мной поговорить? – спросила Яковлева.

– Ты не появляешься в школе… – стала объяснять Мария Ивановна.

Алёна поглядела вверх, а потом через голову учительницы в окно, выходящее на улицу, где без перерыва проезжали машины, издавая бесперебойный шум. От того, что окно в комнату стояло на проветривании гам от дороги усиленно вторгался в разговор.

– Ну, и что, я заболела. Вы, что к каждому ученику приходите на дом, чтобы узнать, почему его не было? – сказала молодая девушка холодно.

Скорее всего дело и правда было в болезни, Алёна выглядела нездорово и не только из-за бледности кожи. Ученица, некогда выделявшаяся внутренним сиянием, совсем потухла, вокруг глаз образовались припухлости, а кожа не отдавала былым блеском и дело не только в отсутствие косметики. Можно было со спокойной душой отправляться домой, ведь школьница жива и относительно в порядке, не стоило задерживать здесь надолго, лучше уйти до прихода матери Алёны, но Мария не спешила покинуть квартиру.

– Честно скажу, я и не собиралась тебя навещать. Меня попросил Фролов, сказал, что ты можешь быть в опасности. Он за тебя сильно волнуется, ты не отвечаешь на его звонки и сообщения…

– Какого хрена!? – в ярости вскрикнула семнадцатилетняя особа и со всей силы вдарила по кровати.

Такая реакция на обычное проявление заботы со стороны друга никак не укладывалась в голове Марии, она готова была поклясться, что не зря пришла сегодня в чужую квартиру.

– Успокойся, я не сказала ничего такого, чтобы ты нервничала, – постаралась смягчить обстановку учительница.

– Значит вы теперь выполняете просьбы всех мальчишек? – из уст Алёны заявление звучало очень язвительно, – Не старайтесь делать вид, что вы беспокоитесь за меня. Я всегда вела себя на ваших уроках почтительно, а вы унизили меня перед классом. И после этого хотите сказать, что вам не плевать. Я бы попросила вас покинуть мой дом. Завтра я приду на уроки, если только это вас и волнует.

Стыд никуда и не уходил от Марии, она сознавала, что поступила не красиво и не став спорить, поднялась со стула и последовала на выход, чувствуя, что не имеет право больше здесь оставаться. Эта молодая особа во всём права, теперь учительница не имеет никаких прав вести поучительные беседы и заявляться без приглашения.

Идя по направлению ко входной двери, стены давили со всех сторон, они будто живые, сдвигались ближе, заставляя двигаться быстрее от чего сильно кружилась голова. За все двадцать семь лет, Мария не позволяла себе никого попрекать, и с чего именно в этом возрасте у неё началось помешательство, было неясно. Стресс последнего года видимо ударил гораздо сильнее, чем казалось раньше. Справляться с трудностями всегда было первоочередной задачей каждого дня и все ресурсы, как психические, так и физиологические уходили только на это, и когда в жизнь добавились поводы для волнения то она просто не справилась, не сумела противостоять.

Чтобы не упасть, учительница двигалась ровно по стенке, придерживаясь рукой о ровную поверхность, изредка оборачиваясь назад в то место, откуда ушла. Алёна так и сидела в комнате, не удосужившись выйти и проводить гостью. Мария Ивановна приостановилась посреди коридора, чтобы ещё раз взвесить увиденное и тут до неё дошло, на самом деле школьница глубоко разочарована, но не учительницей. Когда классная руководительница пришла, то её впустили без промедлений. Ученица поздоровалась, не выразив злобы, а когда увидела, что Мария странно себя ведёт поинтересовалась самочувствием. Зачем нужно было притворяться с самого начала, чтобы потом привести в комнату и спокойно беседовать до ключевого момента разговора. Упоминание Фролова стало триггером, который запустил механизм. Разозлившись на себе за чрезмерно быстрое принятие поражения, классная руководительница изменила курс и поспешила вернуться к молодой девушке, чтобы продолжить разговор.

На подходе в комнату Мария чётко услышала сдавленный плач, разносящийся за пределы стен. Как можно скорее открыв дверь учительница обнаружила Алёну, сбившуюся в кучку на полу. Она сдавленно прижалась к углу и, заслонив руками глаза, была не в состояние справится с накатившей истерикой. Мольба о помощи читалась в каждом раскачивающемся движении по направлению к стене, ещё чуть и голова молодой девушки с глухим отзвуком отскочила от кирпичной стены и сразу же направилась обратно для того, чтобы повторить удар.

Побежав со всех ног, чтобы преградить соприкосновение рукой, Мария не успев достигнуть цели была обнаружена сконфузившимся подростком. Алёна смотрела на нарушителя сдавленным забитым взглядом, который выдавал в почти совершеннолетней девочке абсолютного ребёнка, жаждущего защиты и поддержки. Увидев весь спектр эмоций иссини пронзительных глаз, учительница подползла ближе и почти добралась до ученицы, как остановилась и окаменела, дальше положено зайти не удалось. Сознание находилось далеко и не придавало значение обыденной мелочи, а вот тело вспомнило, чего так боялся разум. Но эффект был достигнут, Алёна перестала биться головой об стену и утихла, отвернувшись в противоположную сторону. Мария Ивановна не стала настаивать на разговоре и, решив выждать подходящий момент, привстала с колен и присела туда, откуда встала за пять минут до случившегося.

Сглотнув последние слёзы и вдоволь насидевшись на холодном полу, Алёна окончательно протрезвела и вернула себе прежний вид, хотя недавний плач и оставил следы: распухшее лицо и красные глаза. Неуверенно встав, молодая девушка прошлась туда и сюда, прикусывая губу и нервно теребя пальцами нижний крой необъятной футболки.

– Алёна, извини меня. Я сказала ужасные вещи. Ты из-за этого так расстроилась? Боишься, что одноклассники запомнили мои слова и станут тебя обижать?

Мария Ивановна уже для себя решила, что дело не в этом, но всё же предпочла уточнить. Может ответственность на ней куда глубже, чем хотелось бы. Вместо того, чтобы ответить ученица, сделав пару глубоких вдохов, присела. Больше ничего не отображало ненависть к учительнице, она смотрела на неё, как на спасителя.

– Они станут меня презирать и без вашей помощи, – тихо пролепетала Алёна.

Голос молодой девушки сдавленно и печально наполнил комнату, тоска переполняла каждую клеточку тела обоих женщин, заставив припомнить все проблемы, подготовленные жизнью.

– Тебя что-то волнует, можешь рассказать мне. Я могу помочь, ты можешь мне довериться. Поверь, я не стану насмехаться.

Знала бы Алёна, что значат слова Марии, тогда бы она смогла проникнуться учительницей больше. Страдание, причинённое в порыве безумия, никогда не посмеет вырваться вновь по отношению к беззащитному человеку. Мария Ивановна, как никто другой знала, что бывает, когда весь мир обрушивается против тебя, когда одно неверное действие приводит к коллапсу. Но знать истории своей классной руководительницы ученица не могла, да и откуда, и несмотря на это почти сдалась. Напротив сидел единственный взрослый, который хочет выслушать. В обычной жизни родители выполняют роль утешителей, но отец Алёны умер давно, а мать полагает, что воспитание детей заключается в запрете встречаться с парнями и постоянном контроле за выполненным домашним заданием.

– Я беременна…, – выпалила одиннадцатиклассника и со страхом зажала глаза.

Увидев, что учительница не стала ругаться, Алёна слегка успокоилась, но всё равно осталась зажатой и скованной. Мария вдруг поняла, какой каждодневный стресс испытывает на себе ученица, её реакция на собственное признание удручает, кто если не жертва домашнего насилия инстинктивно закрывает глаза после неприглядной правды. Бедный ребёнок непроизвольно ждал удара, хоть и видел перед собой отличного от матери человека. В такой ситуации учительнице не приходилось быть прежде, а все книжки по психологии мигом исчезли из головы. Устраивавшись на работу можно было предположить, что классы наполнены взрослыми людьми, но Мария Ивановна наивно полагала, что её никогда не коснутся подростковые любовные перипетии. Заготовленного плана по такому поводу не было, поэтому было принято решение импровизировать.

– Понятно, дорогая. Ты точно в этом уверенна? Тесты могут ошибаться. Давай не делать поспешных выводов, – как можно мягче произнесла классная руководительница.

– Уверена, – буркнула под нос Алёна, – Я ходила к гинекологу, она подтвердила.

С трудом обретённое спокойствие ушло на второй план, слёзы вновь скатились по прекрасному личику ученицы. По молодой девушке было видно, она абсолютно не готова к ребёнку. Новость не принесла вожделенного счастья для неё, как для женщин так стремящихся забеременеть. И как можно судить её за это, Алёна имеет впереди целую жизнь, которая преградилась непониманием, что делать дальше. Она наверняка имела планы, стремления, перечёркнутые в одночасье. Как человек никогда не имевший выбора стать матерью, Мария не могла понять какого другому человеку переживать такое состояние организма и попросту растерялась.

– Прости, что говорю, но ты не думала прервать беременность? – учительница старалась подбирать слова, – Ты уже есть, а твой будущий ребёнок пока ещё не родился. Может стоит хотя бы подумать над этим. Не принимай решение сгоряча, но и не отвергай такой возможности. Тебе нужно учиться, становиться на ноги. Ты ещё очень молода, если захочешь, то в будущем ты станешь прекрасной матерью, а сейчас мне кажется не время.

– Думаете я не думала сделать аборт! – вскрикнула Алёна.

Она хотела продолжить беседу, но вдалеке послышался шум. Мария и Алёна прислушались, звук обрёл очертания, это входная дверь стукнула в коридоре. Скорее всего Амелия Владленовна вернулась с работы, вряд ли она могла услышать крик дочери, слишком далеко находилась, но глаза ученицы всё равно завращались от ужаса. Подскочив с кровати, она побежала встречать мать. Подумав, что невежливо оставаться в комнате одной, Мария последовала за девушкой. Кроме того, в этом действие заключался ещё одна стратегия: присутствие постороннего человека не позволит матери сразу сорваться на дочь в случае, если она поняла положение дел.

Достигнув коридора, Мария Ивановна сразу же обратила внимание на роскошную женщину, снимающую осенние сапоги. Она на голову возвышалась над своей дочерью и надменно требовала взглядом ответов, кто стоит перед ней.

– Здравствуйте, позвольте представиться, я Мария Ивановна, классная руководительница вашей дочери. А вы я полагаю мать Алёны?

– Вы правильно полагаете. Я, Амелия Владленовна, – властно представилась женщина и протянула руку вперёд для рукопожатия.

Невольно сжавшись от грозного голоса приятной наружности матери ученицы, Мария от удивления, совсем не думая протянула руку. Рука Амелии крепко ухватила тонкие пальцы гостьи и сжала довольно сильно. Хмурый взгляд перекосил лицо женщины, что прибило учительницу к полу ещё сильнее. Мало того, что она позволила прикоснуться к себе постороннему человеку, что уже смирило тело испугом, так и взгляд со всей тяжестью опустил в отвратительное содрогание, глаза Амелии прошлись от самых кончиков пальцев ног до самой высокой точки макушки Марии. Видеть таких людей со стороны неприятно, а вот жизнь с ними сущий ужас, учительница недооценила травлю, которой может подвергаться Алёна. «Надо говорить осторожно, чтобы не навредить бедной девочке», – подумала учительница.

– Так чем же я обязана присутствию классной руководительницы дочери в моём доме? – насторожено спросила женщина.

Она, как цербер только и ждала, как ухватиться за возможность найти очередные доказательства несостоятельности Алёны, давно уже приняв для себя, что её дочь абсолютное ничтожество.

– Алёна попросила меня дополнительно позаниматься с ней по английскому, – не вдаваясь в подробности ответила Мария.

– Это правда? – на сей раз Амелия спрашивала свою дочь.

Девочка заворожённо кивнула и благодарно кинула взгляд на Марию Ивановну. Нельзя было допустить, чтобы женщина узнала о беременности ученицы, и классная руководительница сделает всё возможное, чтобы этого не произошло. Не зря Фролов волновался, его подруге и правда может угрожать серьёзная опасность, вот только совершенно по иному поводу. Что может сделать такая мать узнав правду? Если паршивый прогул приводил к избиению, то страшно представить, какой эффект нанесёт новость о беременности.

– Алёна, иди пожалуйста в свою комнату, я хотела бы поговорить с твоей учительницей с глазу на глаз, – приказала Амелия.

Алёна незамедлительно подчинилась, после чего Амелия принялась с пущей силой осматривать Марию, ища признаки лжи, но не заметив перемен, удовлетворилась объяснением и пригласила пройти на кухню.

– Вы предпочитаете чай или кофе? – поинтересовалась мать ученицы и заранее поставила на плиту чайник.

– Не надо беспокоиться, – скомкано ответила Мария Ивановна.

– Не посчитайте за труд, выпейте со мной хоть чашку чая. Я бы хотела узнать об успехах моей дочери, а беседовать приятнее во время чаепития, вы так не думаете? – заливистым голосом отрапортовала Амелия.

Тактика, выбранная женщиной, не совсем была понятна учительнице, нарочито сердитый тон сменился проявлением радушия. Единственным объяснением резкого изменения настроение могло служить только одно: Амелия не поверила ни одному слову и теперь пыталась выведать настоящую причину прихода. Поставив на стол две чашки с чаем и вытащив из навесного шкафчика разнообразные угощения от мармелада до затяжных печений и поставив их подле кружек, женщина уселась сама. Как грациозная кошка она спустилась с высоты своего роста ни разу не потеряв осанки, и осталась сидеть предельно ровно, слегка прихлёбывая свой чай.

– Это ваша инициатива подтянуть Алёну по английскому? – поинтересовалась женщина.

– Совместная, я посчитала, что ей не хватает практики, а она согласилась со мной и попросила позаниматься дополнительно.

Как будто пережёвывая информацию на признаки несоответствия Амелия вздёрнула голову и призадумалась.

– Никогда не видела в моей дочери тяги к академическим знаниям. Неужели она сама попросила? Предположим, что всё так и было, я наслышана о ваших прогрессивных методах, может она и правда хоть раз в жизни заинтересовалась чем-то помимо косметики и шмоток. Тогда напрашивается другой вопрос, а вам то какой с этого прок? Надеетесь получить от меня оплату ваших занятий?

Ток прошёлся между двумя женщинами, они возненавидели друг друга с той самой минуты, как только встретились, но только сейчас обе почувствовали, насколько сильно. Марию Ивановну не покидало отчуждение чужой жизни, которую передавала квартира, и вдвойне неприятней было предаваться разговору с женщиной, что и создала подобное удобоваримое подобие нормальной реальности. Но сильнее всего задело замечание о применяемых методах, используемых на уроках. Кроме Людмилы Сергеевны вряд ли кто ещё мог поведать матери Алёны какими принципами руководствуется новая классная руководительница. Из последнего умозаключения напрашивается один вывод: Амелия Владленовна связывалась с директрисой и интересовалась, кто стал во главе выпускного класса.

– Нет, я ни о чём подобном не думала, – резко оборвала Мария.

– Почему же нет? Вы же не альтруистка в конце концов. Вам, как и всем людям на земле, необходимы деньги, – протянула женщина, ожидая ответа, которого не получила, – Скажу так, если ваша цель заключается в деньгах, то вы не получите от меня ни копейки за занятия. Моей дочери не нужны репетиторы, особенно по тем предметам, которые она не сдаёт на ЕГЭ. Она не обременена мозгом, так что знания, а тем более за деньги для неё не имеют никого прока. Ей бы хоть аттестат получить, так что не стоит засорять её мозг ненужным предметом. Не стоило проявлять инициативу, о которой никто не просил.

У Марии перехватило дыхание, заявления этой, с позволения сказать, матери совершенно сбивали с толку. Обычно любой родитель радуется, когда с его ребёнком занимаются на добровольной основе, а тут мало того, что она недовольна, так ещё разговаривает с педагогом, как с неразумным ребёнком. Поражало и отношение к дочери, Алёна воспринималась собственной матерью как неспособный ни на какую умственную деятельность индивид.

С первых занятий Мария Ивановна замечала в выпускнице пренебрежение к предметам и малую заинтересованность, но потом, до момента пока сама учительница не нарушила установленные границы, молодая девушка стала вовлекаться в урок, начала правильно отвечать на вопросы. Алёна не безнадёжна, как представляла её мать, просто не видит резона учиться, добиваться поставленных целей, и как здесь не потерять мотивацию, в любом случае мать останется недовольна.

За одним человеком порой скрывается так много всего, что невозможно определить с первого взгляда. Но теперь пообщавшись с ближайшим человеком Алёны в жизни всё приобрело смысл. Стало понятно, почему ученица так старалась обратить на себя внимания мальчиков, всё её поведение кричало о помощи, но никому не было дела.

– Ваши деньги мне не нужны. Так что не беспокойтесь, – спокойно сказала Мария Ивановна и резко встала.

Поглядев вниз она обратила взор на нетронутую кружку чая и набравшись решимости переменила своё отношение и саму себя в этот момент. Сейчас было более важно вернуться в комнату к обречённой молодой девушке, которой нужна помощь. Как оказалось, здесь на данный момент находится только один взрослый человек, способный не только поругать и побить, а также принять и наставить на истинный путь.

Амелия Владленовна кинула злобный взгляд, до этого момента спрятанный в глубине. Вся нарочитая притворность спала за раз, женщина больше не выглядела привлекательной и снаружи. Когда человека одолевает ярость, то никакое прекрасное с виду лицо не способно спасти ситуацию. Зло, как отражение истинной сущности, найдёт выход и преобразит внешние черты до неузнаваемости, испещрит некогда гладкую кожу проникающими в основание длинными полосами, станет заметна чернота и безобразная отчуждённость взгляда, ничего не останется неизменным, стоит только в один момент расслабиться. Секунда, отделяющая одно от другого слишком скоротечна, но если не отводить глаз, то даже её вполне хватает, чтобы уцепить перемены. Мария, заметив, как мать Алёны, не выдержав источаемого спокойствия сдалась, с замиранием сердцам стала готовиться к мести. Не до конца уверенная, что выдержит она приготовилась к худшему.