Он перенес два одеяла – одним укрыться, а второе подстелить под себя – и подушку, украв с кровати. Начал по пуговице расстегивать рубашку, но Ида вовремя заметила сие бесстыдство.
– Но-но, Монтеро, без голых сцен.
– В одежде спим?
– Как нормальные люди, да.
Губы его дернулись в ухмылке, он снова едва не рассмеялся с ее побледневшего цвета кожи. Глумится засранец. Пускай.
Свет потух во всем помещении, луна оставила длинный белый луч на подоконнике. То-то и всего. Ида легла солдатом, одеяло натянула до груди. Смиренно ждала действия жаропонижающего в мужской толстовке. Монтеро лежал практически также, место не позволяло поменять позу и расслабиться.
– Спокойной ночи, – раздалось ее голосом в глухой тишине.
– Спокойной.
Потолок интересный. Вроде даже не замацанный пятнами. Белый и ровный. До ужаса важная информация в ее пустой голове. Минута следовала за минутой, никто не ерзал по постели, словно в опасении, что это могло бы выдать кого-то из них.
– Рей?
– Чего тебе?
– Что у вас с Паркером все-таки произошло?
– Поссорились, очевидно же.
– Ахренеть остроумно. Я поржал.
– Заспорили, – держать в себе было уже невыносимо. – Где после свадьбы жить будем.
– Чё, серьезно? – Монтеро аж приподнялся на локтях, в темноте, правда, плохо было видно его опупевшее лицо.
– А почему тебя это удивляет? – и Ида сделала то же самое.
– Вы помолвлены были?
– Ну, да, вообще-то. А что?
– Я считал его тупым для таких взрослых дел.
Ида вернулась в позу покойника. Да и Монтеро улегся обратно. Он терпеливо ждал продолжения. По ложечке получал порцию сплетен.
– Так вот я выразила иную точку зрения на вопрос о месте жительства. Больше самостоятельности хочу: работа там, дела, карьера, все, как у людей. А он сразу детей просил и кухню мира на ужин. У нас давно проблемы были, считай, я уже полгода как без отношений живу.
– И ты собираешься приехать в Лондон и лыбиться ему, как ни в чем не бывало?
– Не-ет, – с жаром возразила она. Пружины кровати скрипнули. – Я просто выкинула кольцо.
Беспечно, беззаботно и впервые легко. Повисла тишина. А затем в темноте можно было расслышать почти беззвучный грудной смех. От краткого диалога вдруг стало проще, свободнее внутри поколотого сердца. Не то чтобы она ныла по Николасу – вовсе нет. Более того – без него однозначно укоренилась личная гармония между желаниями и целями. Все встало на свои места, где никто не командовал, как ей жить и какой носок подобрать к коричневым туфлям. Некоторое время они лежали в баюкающих тишине и мраке, но никто не сомкнул глаз.
– Кайл?
– М?
– Ты там как?
– Пиздец спина затекла. Я с ней попрощался еще в машине.
Растянулась долгая пауза – очень долгая по меркам их диалога.
– Хочешь… – вполголоса отреагировала Ида, – мы можем спать на одной кровати, но подушки положим, как разделитель.
– Да не буду я к тебе приставать, господи. Монашку из себя строишь.
– Что? Я об этом даже не думала, идиот! Просто с подушками будет правильно.
– Еще скажи, что по этике, – небрежно обронил Кайл.
– Ну нет… Это в принципе не вписывается в моральные нормы, и я…
Что там она бубнила дальше – он уже не слышал. Тяжело вздохнул, поднялся с места, забрал спальные вещи и ворвался в ее пространство, кинув подушку и одеяло на середину. Сам рухнул с краю и блаженно вытянул ноги.
– Обалдеть. Это лучшее, что ты могла предложить.
Напряжения не почувствовалось, что очень странно. Но объяснение было логичное – баррикада между ними великолепно разделяла кровать на две четкие части. В кровати с Монтеро, на которой недавно красовались лепестки роз для их с Ником уикенда. Руки потерли лицо, сорвался протяжный шумный выдох.
– Что опять? – отозвался Кайл с той стороны, почувствовав ее горечь.
Ида легла на бок и швырнула одну подушку в ноги, открывая зрительный обзор. Их взгляды встретились даже в, казалось бы, непроглядной тьме.
– Спасибо, что не проехал мимо. Где бы я сейчас была?
– Вообще-то один раз проехал.
– Но вернулся же.
– Естественно, я ж не полный ублюдок, как твой бывший.
Ида хмыкнула. Бывший. У нее теперь есть бывший. Подложив руку под голову, она загипнотизировано всматривалась в профиль Кайла: идеально ровные линии черт, точеный подбородок, острый кончик носа, выделяющиеся скулы, какие она всегда любила на мужчинах. Красивый до возмущения. Оказывается, она совсем не видела его так близко и четко. Заново знакомится с его внешностью. Первый раз позволяет себе настолько долго им интересоваться. А он по ее примеру роется в закромах своих желаний, думает много и грузно для уставшего разума. Затем, что-то поймав в раздумьях, он отвисает и протягивает руку к прикроватной тумбочке.
– Спорим, тут кляп?
Комната быстро наполняется девчачьим смехом. А Кайл ждет ответа, прежде, чем потянуть шкафчик на себя.
– А где «фу, Монтеро!»? – удивляется он с ноткой фальши.
– Реально фу.
Колесики проехали по металлической дорожке. Из недр Кайл достал штуковину еще откровеннее безобидного шарика с завязками.
– Плётка, – его губы поймали неоднозначную улыбочку. – Вот значит, какие у тебя интимные желания, Рей. Нравится погорячее?
– Перестань лыбиться! Нас не уведомляли, какие сюрпризы кладут для развлечения, – буркнула она, подперев щеку ладонью.
Одеяло в подыгрывание зашуршало – это Кайл перевернулся на бок и тоже подпер голову рукой. Зрительный контакт, в особенности немного вопросительный, вызвал тесноту в ее груди.
– А если серьезно. Представь просто. Что бы выбрала: слюняво стонать через шарик или громко и свободно, но с синяками на заднице?
С порозовевшими щеками и смущенной улыбкой она пульнула в него удобно попавшейся под руку подушкой.
– Я бы выбрала отоспаться.
– До смерти скучно, но я не удивляюсь. Ответ в твоем репертуаре, – накрыл непроизвольный зевок, Кайл прикрыл рот ладонью. – Ясно, спать давай.
– В моем? – ее брови поползли на лоб. – То есть, ты считаешь меня скучной?
– Монашкой, – отправил он одними губами с сущим наслаждением.
– Да ты… Ты просто не знаешь…
– Естественно я не знаю, – хмыкнул он самодовольно. – Не заводись.
Со скрещенными руками Ида откинулась на спину. Пульс отбивал во все тело – так бешено он стучал. Лицо полыхало возмущением вперемешку со стеснением: какие интимные темы они сейчас обсудили, хорошо хоть позы любимые не затронули. Прокатился по телу сильнейший спазм от осознания, что это был именно Кайл. Именно он, тот самый мерзавец с амбициями и острым языком, постоянно коловшим ее во время работы день ото дня, пока не пришлось попрощаться. Настолько чудится все нереальным, что похоже на заболевшие бредни температурника.
– Таблетка подействовала? – слышится его полусонный голос, взявший хрипотцу.
– Что? Да, уже намного лучше.
– А то ты так дышала… Весь воздух из комнаты высосешь, – он практически отдавал себя дремоте. – Доброй.
– Доброй ночи.
Ида повернулась на противоположный бок и еще долго не могла заснуть, сверля взглядом ровненькую стену предгорного отеля в Питстоне, в кровати с бывшим ненавистным коллегой. А в голове предпоследняя смутная мысль: она все-таки идиотка из дешевой мелодрамы по телеку, в которой главные герои, невзирая на сопротивления, оказались-таки в одной кровати единственного номера. Лампочки на шее засветились ярче. Когда там веревку уже затянут и отключат поступление кислорода в мозг?
Проснулась она от шквала воздуха, проехавшего по всему телу. Разлепив глаза и отодрав лицо от подушки, она в ужасе заметила, что Монтеро стащил с нее одеяло и дразняще заулыбался с влажными волосами перед кроватью.
– Вставай, ехать надо.
– Ты успел принять душ? – спросила она точно про преступление.
– Да, твоя очередь.
Именно, преступление… Слипающиеся глаза оценили душ. Тадам. Сухость резанула по слизистой. Открытая кабинка, без перегородок и любых средств защиты от ненужных глаз. Вся такая откровенная, всем видом манящая в нее залезть и искупаться, да только понимание, что Монтеро принимал душ полностью уязвимым и что она в любой момент могла проснуться и лицезреть его обнаженным… В общем, слегка помутило. Ида вылезла из кровати, зачем-то сильнее укутываясь в толстовку, будто бы Кайл мог увидеть, что скрывается под ней. Поозиралась по сторонам, собирая себя в руки, и первым делом открыла неизвестную дверь, какую пропустила вчерашним вечером, в надежде, что там сейчас окажется безопасная закрытая ванна.
Секунда на осознание – и истеричный смех треснул окна в номере. Кайл подошел со спины и через секунды тоже уже душился смехом. За закрытой дверью скрывалась небольшая комнатушка со свободной кроватью.
– Черт, два идиота, – хватаясь за живот, вытолкнула Ида. – Администратор же пытался нам это сказать…
Вот так глупо, но справедливо: проспать вместе, не зная, что за стеной есть дополнительная кровать. Сами виноваты. Не хотелось винить во всем лантуфа за регистрационной стойкой. Монтеро оставил Иду в одиночестве принимать душ и пошел добывать кофе, которым грезил со вчерашнего вечера. После водных процедур, она оделась, закрыла номер отеля и сдала ключ на стойку, не желая проводить тут еще хотя бы лишний час. Все напоминало о неудавшихся каникулах по восстановлению отношений с Ником.
Раннее утро блестело легкой изморозью, свежестью и чистым горным воздухом. Машина покрылась небольшим слоем инея. Прохладный воздух залетал в ноздри, приятно морозил и ментоловой жвачкой облегчал дыхание. Насколько же местность великолепная.
Кайл уже сидел на сиденье с открытой дверью и прогревал авто. Ида нырнула внутрь, мило отметив два бумажных стаканчика горячего кофе с завитками пара в подстаканниках. Ей давно не было так хорошо, как сейчас. Вроде бы ничего сверхъестественного, но залитые рассветным солнцем горы, покрытые на верхушках снежными кляксами, морозец, горячий кофе и приятный попутчик… Она глупо заулыбалась самой себе.
– Я не знаю твои вкусы, но думаю, что сэндвич любят все, – Кайл, оказывается, купил еще и завтрак.
В ответ на аппетитные изыски о себе напомнил пустой желудок, приклеившийся к позвоночнику, ей-богу. В рот с удовольствием отправился сочный, пропитанный белым и красным соусами, бутерброд из курицы и овощей. Свело нёбо от спектра вкусов: кисло-сладких, свежих, пшеничных. Она была очень голодной. Кайл же закурил и пил только кофе.
– А ты не будешь? – спросила будто это уже второе преступление за утро. – Ты же тоже был голоден.
Она ощутила мягкий, на кроху насмешливый взгляд на себе и неволей подумала, что измазалась.
– Мой организм не принимает завтрак. Не могу есть, когда недавно проснулся.
На ее лице отпечаталось выражение, сходное с тем, когда смотришь на доску и в упор не понимаешь материал лекции. Странный он. Как можно травить организм и запивать кофе?
– Укуси, – рука бестактно протянула надкусанный сэндвич к его рту.
– Не буду я, отвали.
– Кусай, говорю! Иначе я тоже не буду есть.
– Шантаж маленького ребенка, – Монтеро закатил глаза и откусил с ее рук, сдался практически без сопротивления.
Ида задержала на нем взгляд и поперхнулась, сдерживая смешок. Поддавшись мимолетному порыву, провела пальцем у его рта, ненароком задев его нижнюю губу. Их взгляды столкнулись: ее – сконфуженный, его – заинтересованный, ухмыляющийся одними глазами.
– Кетчуп, – сдавленно сказала она, поняв, что сейчас произошло.
Села ровнее, как жадина вцепилась в бутерброд, пока Монтеро запивал вредную ухмылку до ушей горячительным кофе.
– Будешь еще кормить или поедем?
– Поедем. Ты ж не годовалый ребенок без рационального мышления, который не знает, когда ему надо поесть, а когда нет…
– Бинго, – его губы не планировали расслабляться.
Монтеро захлопнул дверь, завел авто и вжал педаль газа в пол. Машина, шкрябнув колесами по гравию, сорвалась с места, Ида плюхнулась на спинку сиденья и скривила лицо. Лихач.
Перед выездом из Питстона авто завернуло в местный магазинчик, оттуда Монтеро вышел с новыми шлепками для Иды. Она неимоверно обрадовалась, хоть виду не подала, сдержанно поблагодарила. Иначе мозоль на большом пальце не дала бы ей в комфорте доехать до дома. Трасса в дневном свете выглядела занимательно: хвойные деревья, горный пейзаж, чудные облака, местами молочный туман. Ида, как завороженная карманная собачонка, глазела в окно, тайно разочарованная, что вчера ночью не лицезрела подобной красоты из-за проблем, темноты и ссоры. Вчера она вообще не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме себя и унизительного положения, в котором оказалась. Сегодня ей уютно и спокойно, словно ее скромную квартирку поместили в эту машину, и она отныне в безопасности.
За непродолжительное время дороги солнце поднялось высоко в небе, своевольно слепя в лицо. Козырек откинулся. Кайл и Ида успели поболтать о такой ерунде, что пришлось несколько раз переглянуться и откровенно посмеяться. Правда, иногда Ида подлавливала Кайл на взвинченности, когда он прибавлял скорость и сбрасывал. Его что-то смущало в машине, поэтому, уже минуя несколько часов, автомобиль остановился сразу, как начался серпантин.