Брак по-тиквийски 5. Жених для Веры

Учитель посадил всех на места, для верности пересчитал. Свет в зале потушили, на сцене высветили каркас гигантского парусника, в динамиках завыл ветер. Под этот шум трое детей тихонько выскользнули из зрительного зала.

Ехать было довольно далеко: полдюжины остановок на омнибусе, а потом либо пересаживаться на другой, либо пешком еще две остановки. Наконец ребята подошли к зданию политехнического музея в виде ракеты и подергали дверь. Она не открылась.

– Зохен! – выругался Толлер. – Смотрите, тут написано, что они работают до восемнадцати часов.

– Так мы чё, туда не попадем? – пробурчал Фарн. – Зря ехали?

– Почему это не попадем? – Вера была оптимисткой. – Еще как попадем! Вон окно приоткрытое.

– Прямо так возьмем и влезем? – ужаснулся Толлер.

– А в чем сложность? – удивилась Вера. – Первый этаж – не двенадцатый.

– Там жалюзи.

– Дернем разок, и нет их, – постановил Фарн. И посмотрел, прищурившись, на Толлера: – Чё, слабо?

Вера уже карабкалась наверх, цепляясь за водосточную трубу. Раз – и она на подоконнике. Тяжелые стальные жалюзи не поддавались, и она позвала:

– Фарн, лезьте сюда! Уберите эту хрень.

Под напором рыжего крепыша жалюзи сдвинулись. Ненамного, но Вера смогла просунуть руку, подцепить ограничитель и открыть окно пошире. Обдирая плечи и локти об упрямые жалюзи, дети просочились внутрь.

– Ух ты! Глядите, ракетные установки!

Восторженно переговариваясь, ребята двинулись по залам. Экспозиция располагалась по порядку, от самого древнего оружия до современной техники, но товарищи попали в один из последних залов и шли в обратном направлении. Самолеты, танки, автоматы… За ними – штыки и мушкеты… В зале холодного оружия глаза разгорелись. Шутка ли – сотни клинков, и за каждым история!

– Офигенно! – Фарн во все глаза уставился на двуручный меч с причудливыми узорами на лезвии и гардой, инкрустированной бриллиантами. В свое время Тереза тоже обратила на него особое внимание. Подивилась, обозвала Эскалибуром. Почему именно так, сопровождающие не поняли. – Вот бы таким помахать!

– Возьмите да помашите, все равно никого нет, – посоветовала Вера. – Потом на место поставим, как будто так и было.

И правда, кому они могут помешать? Фарн, замирая сердцем от предвкушения, потянулся к мечу, вынул его из креплений…

И тут раздался рев сигнализации.

Пропажу трех детей Арден обнаружил в антракте. И чуть не поседел. Судорожные расспросы оставшихся ни к чему не привели: ребята были в курсе, что эти трое не хотят смотреть спектакль и наладились сбежать, но куда – не знали. Стараясь казаться спокойным – честно говоря, это плохо получалось, – оно пожурил подопечных и, велев сразу после окончания антракта садиться на свои места и никуда не отлучаться, бросился искать обормотов. Сначала – по всему театру: может, они в баре зависли и пробуют запрещенные для детей напитки, пользуясь безнадзорностью. Случись так, Арден простил бы их, чего уж. Сам в детстве был не пай-мальчиком. Но легкий вариант не прошел.

Не найдя никого в баре, Арден обежал все окрестности, пугая прохожих своим ошалевшим видом. Только бы дети не ввязались в драку с местной шпаной! Только бы не залезли на какую-нибудь стройку, где провалились в канализацию или попали под напряжение! Сердце ныло от недобрых предчувствий. Арден вспомнил, как Ильтен упоминал, что у его отца иногда болит сердце – немудрено!

Детей нигде не было. Покрываясь холодным потом и сознавая, что этим звонком он расписывается в своей беспомощности, а то и в профнепригодности, Арден набрал номер службы охраны безопасности. И услышал:

– А, трое ребятишек? Ну да, они только что взломали военный музей и чуть не уперли меч стоимостью без малого в сто тысяч единиц.

Стойкий рыжий пацан не рыдал, но из глаз капали большие круглые слезы.

– Я не хотел! Мы не воры!

– Зачем же вы взяли этот меч? – спросил нарочито сурово молодой страж порядка.

– Это я ему посоветовал, – встрял блондинчик. – Хотелось же потрогать. Такой крутой меч! И красивый.

Третий участник взлома, низенький паренек, тихо хныкал в углу, стараясь не показываться на глаза.

– Как они вообще сюда попали? – поставил вопрос командир группы захвата. – Двери закрыты, сигнализация не сработала.

– Через окно, – откликнулся вошедший безопасник. – В зале с ракетами жалюзи отогнуты. Кто-то из этих детишек настоящий силач!

– На всем периметре стоят датчики. Почему не было сигнала?

– Так они в щель просквозили, – усмехнулся он. – Взрослый мужчина не смог бы так расплющиться. Вот система и сочла, что проникновения не было.

Молодой перевел взгляд на ребят и открыл планшет.

– Кто вы такие, а? Полные имена! И где живете?

– Эдда Фарн, – признался рыжий, понурив голову. – Из Ноккэма.

– Скеллициано Толлер, – заикаясь, выговорил маленький плакса.

– Вера Ильтен, – нехотя выдавил желтоголовый симпатичный мальчик. – Из Ноккэма мы все. На экскурсию приехали. – И шмыгнул носом.

– Ильтен из Ноккэма, значит? – заинтересовался старший. – А госпожа Тереза Ильтен не ваша ли мать?

– Моя, – вздохнула Вера. Теперь еще и матери сообщат! Но отпираться глупо.

– Ваши родители, Ильтен, всеми силами помогают службе охраны безопасности бороться с преступностью! – укоризненно произнес командир. – А вы? Незаконно проникли на закрытую территорию, взяли без спросу ценное имущество…

– Ильтен, он чё, вашу маму знает? – Фарн, сделав большие глаза, пихнул Веру в бок. – Ни фига себе!

Наверное, он считал, что говорит шепотом, но безопасник услышал.

– Госпожа Ильтен приезжала к нам с главой службы охраны безопасности Ноккэма, господином Маэдо. И я, в то время рядовой сотрудник, имел честь ее сопровождать в этот самый музей. Где вы набезобразничали! – Он вновь строго сдвинул брови.

Вере стало стыдно.

– Не звоните маме, а? – смущенно попросила она. – Лучше уж господину Ардену.

Молодой поднял глаза от планшета:

– Господин Арден – это тот несчастный учитель, который ищет троих потеряшек по всему Синиэлу? Надеюсь, он вас серьезно накажет!

Толлер снова захлюпал. Но, как ни странно, эта фраза дала понять Вере, что все обошлось. Легавые не забирают их в отделение, не грозят штрафами. Значит, на самом деле их не обвиняют в краже меча. Поняли, что дети хотели просто поиграть. К тому же ничего не сломали, окно не разбили. Чуть погнули жалюзи, но это не считается – можно назад отогнуть.

– А разрешите нам, – набралась наглости Вера, раз уж безопасники решили спустить дело на тормозах, – подержать этот меч? А? Ну очень хочется!

Командир отвернулся, чтобы спрятать улыбку в усах. Это же он слышал примерно дюжину лет назад. Госпожа Ильтен тоже захотела подержать меч. И отказать ей не было никаких моральных сил: скажешь «нет» беременной женщине, а у нее припадок случится, и тебя же обвинят в покушении на убийство ребенка.

– А вдруг вы порежетесь? – жалобно спросил он тогда, зеленый новичок.

– То, что я могу кого-то другого порезать, вас не беспокоит? – огрызнулась она.

Господин Маэдо велел: делайте, как она желает. И они сделали все, чтобы она осталась удовлетворена. Приказали смотрителю отключить сигнализацию и выгнали из зала некстати пришедших посетителей. Госпожа Ильтен достала с постамента меч, с удовольствием махнула им несколько раз – как отметил напарник, увлекавшийся фехтованием, непрофессионально, но достаточно сильно и быстро, чтобы снести башку зазевавшемуся коллеге. Когда она водрузила меч на место, все ощутили явное облегчение.

Испытать это еще раз, с безбашенными детишками? Ну уж нет.

– Цыц! – рыкнул он. – Вот сдам вас господину Ардену, ему голову и морочьте.

Господин Арден грустно покачал головой. Вере сделалось неудобно. Он с ними возится, организует для них экскурсии, а они так его расстроили. Впрочем, она была далека от того, чтобы обещать себе – или ему – впредь вести себя идеально. Еще чего! Вина перед учителем пройдет, и она обязательно решится на какое-нибудь новое приключение.

– Ильтен и Толлер, вы наказаны, – припечатал он. – Завтра все пойдут в политехнический музей, кроме вас. А вы будете сидеть в гостинице взаперти и думать о своем поведении.

Вера погрустнела.

– Господин Арден, но ведь именно мы с Толлером больше всех хотели в политехнический музей! – взмолилась она.

– Вы свою норму по музеям уже выполнили, вот и хватит с вас.

– А я тоже не пойду в музей? – парадоксально обрадовался Фарн. Ему эти музеи, кроме военного, до одного места.

– А вы пойдете! – Учитель сверкнул стеклами очков. – И потом на уроке будете рассказывать о том, что видели, тем, кто не ездил.

Фарн угрюмо повесил голову.

Остальные ребята были уже в гостинице. Они собрались в самом большом номере – это был номер долговязого Экели, сына банкира. Пили цветную газировку, лопали чипсы – в общем, пользовались тем, что родителей рядом нет, а учителю не до них, и некому запретить им вредную еду. Делились впечатлениями о театре. Но тут дверь распахнулась, и появились трое беглецов. Внимание тотчас переключилось на них.

– Ну, что? – наперебой загалдели ребята. – Где вы пропадали? А учитель-то как переживал! С половины спектакля сорвался вас искать. Колитесь, что там интересненького? Оно того вообще стоило?

– А как же! – важно ответил Толлер, выдвигаясь на середину. – Мы в военный музей поехали. А он – опа! – закрыт.

– И чего? – хмыкнул очкарик Жезхит. – Обратно вернулись?

– Вы бы точно вернулись, – презрительно бросил через губу Толлер. – А мы влезли в окно, вот! Отогнули жалюзи, и туда.

– Это Ильтен придумал, – перебил Толлера Фарн, которому не понравилось, что товарищ вознамерился забрать все лавры себе. – А если б не придумал, то вернулись бы.

– И что в этом музее? – спросил Экели.

– О-о, там такое! – закатил глаза Толлер. – Вам и не снилось, небось!

– Толлер, говорите по существу, – не выдержала Вера. – На этакую патетику мы могли и в театре полюбоваться, там хоть актеры красивые.

– Пускай Ильтен рассказывает, – потребовал Экели. Справедливо: не Фарна же просить, он трех слов не свяжет.

Вера пустилась в повествование, периодически прикладываясь к газировке. Складно говорить она умела. Мама утверждала, что у девочек этот навык развит лучше, чем у мальчиков. Мальчишки слушали с вытаращенными глазами. От комического к трагическому и обратно. Вера старалась не выпячивать свою роль в истории, но Фарн непременно вмешивался и обращал всеобщее внимание на то, как Ильтен крут. И дорогу к музею разузнал, и в окно влезть придумал, и с легавыми смело разговаривал, а Толлер зассал. Фарну не нравилось, что друг пренебрежительно относится к своим выдающимся поступкам. Уж он бы на месте Ильтена трезвонил о них часами, пока все не отдадут должное. И Вендек оценил:

– Ильтен, да у вас прямо железные яйки.

Вера фыркнула. Но возражать не стала. Как говорится, пустое множество может иметь любые свойства.

– И самый длинный язык, – обиженно проворчал Толлер.

– Самый длинный язык у вас, Толлер, – поправил Экели. – И наверняка самая короткая пиписка!

– Чего это? – возмутился Толлер. – Не короче вашей!

– Короче моей уж точно, – буркнул Фарн.

– Ах, так? Какие ваши доказательства? Померимся?

Оглянуться не успели, как Фарн и Экели спустили штаны, Вендек извлек из рюкзака линейку. Толлер, поджав губы, взялся за молнию на брюках.

Увиденное Веру не впечатлило. Папа однажды сводил ее в интернет-кафе – как он объяснил маме, для профилактики. Говорил, что скоро мужчины начнут проявлять к ней внимание, объяснял, чего от них ожидать. Картинки показывал. Недоросшие мальчишки с ними рядом не стояли.

Фарн уже выяснил, что у него на полпальца длиннее, чем у Экели, Жезхит стоял в очереди за линейкой. Толлер измерялся, пытаясь смухлевать, но Вендек придирчиво следил, чтобы он не растягивал кожицу.

– Ильтен, а вы чего сидите? – бросил Жезхит. – Идите, померим! А то, может, у вас не только яйки железные, – он засмеялся.

– Точно, – ухмыльнулся Фарн. Предположение ему понравилось. – Ильтен, вперед.

Вера чуть не вздрогнула. Все это забавно, но в соревновательном угаре с нее того и гляди штаны стащат из самых лучших побуждений, а там и измерять нечего…

– Вы с ума посходили? – Она покрутила пальцем у виска. – Не впутывайте меня в эти глупости, я не собираюсь ими заниматься!

Она выскочила в коридор, хлопнув дверью… и едва не врезалась в господина Ардена.

Учитель поправил очки.

– Ну? И что это за глупости, которыми вы – как бы странно ни звучало – не хотите заниматься? – Он решительно распахнул дверь.

Нелегка доля учителя начинающих подростков. Вот так приходишь проведать их перед сном, а тут – картина маслом. Толлер замер без штанов, рядом Вендек, выронивший линейку, с такими же распахнутыми глазами и красными щеками. И надо что-то им сказать.

– Толлер, наденьте хотя бы белье, – холодно проговорил Арден. – Вы выглядите неприлично.

Мальчик, покраснев еще сильнее, натянул штаны и попытался застегнуть молнию непослушными пальцами.

– Что тут происходит?

– Ну, мы это… – пробурчал Фарн, глядя в пол. – Мерили, у кого пипка длиннее.

Увы, это неизбежный этап. Рано или поздно в компании мальчишек всегда начинается выяснение, у кого больше. На слова верят редко, чаще вытаскивают и сравнивают, порой измеряют инструментально. Во времена юного Ардена прилюдно не раздевались, фотографировали свой первичный признак на фоне линейки и показывали фото приятелям. Что создавало возможности для подтасовок: одноклассника Ардена в ту пору побили, когда выяснилось, что он выдал фото старшего брата за свое. Глупости, Ильтен даже не представляет, насколько он прав. Что проку в размерах, если рядом нет женщины, способной их оценить? Но говорить такое детям нельзя.

– Что ж, – промолвил он, – я без всяких измерений знаю, у кого здесь пипка, как вы выражаетесь, самая большая.

На Веру, стоящую в дверях, обратились вопросительные взгляды. Неужели?..

– У меня, – отрубил учитель. – Марш по своим комнатам, и спать до утра!

Ну и денек! Арден релаксировал в гостиничном баре. Откинулся на спинку стула у окна, за которым мелькали столичные огни, и зажег сигарету. По-хорошему, стоило бы поправить нервы рюмочкой-другой, но, когда у тебя на руках компания из девяти малолетних обалдуев, лучше быть трезвым, даже если они спят. Так что оставалось расслабляться с сигаретой. При детях он бы себе не позволил: если они когда-нибудь пристрастятся к пороку, то пусть не из-за его дурного примера. А пока их нет, можно.

Он затянулся и отпил кофе. На ночь глядя – не очень полезно, но его не покидало ощущение, что спать предстоит вполглаза. С Ильтена и Толлера станется снова куда-нибудь удрать, бегай потом за ними среди ночи. И, как назло, лучшие ученики. Придется простить их утром, ведь это ради них в первую очередь он договорился с политехническим музеем, чтобы для экскурсии включили действующие модели и интерактивные экспонаты. В конце концов, не за наркотиками они сорвались из театра. В военный музей их понесло, надо же. Впору еще и похвалить за тягу к просвещению, но этого он делать, конечно, не будет.

Сегодняшнее поведение Ильтена оставило у Ардена некоторое недоумение. Нет, не тем, что он еще с двумя сорванцами поставил на уши администрацию музея и службу охраны безопасности. Это неудивительно, у него же шило в попе. Арден никак не мог понять другое: почему паренек не захотел поучаствовать в измерении органов? Зная Ильтена, учитель ожидал бы, что он бурно поддержит инициативу, чьей бы она исходно ни была, и линейкой не ограничится, раздобудет штангенциркуль, потом убедит всех, что надо учесть и толщину, выведет нужные формулы или предложит физический способ измерения объема, типа вытеснения воды из размеченной вазы. А он почему-то устранился. Еще и глупостью назвал. Пацаны его возраста считают глупыми совсем иные вещи, а подобная ерунда как раз кажется им важной. Стесняется? На Ильтена непохоже. Может, у мальчика проблемы с развитием мочеполовой системы? На вид он здоровый и цветущий, но мало ли… Зохен, и не спросишь. И к отцу не обратишься: скажет, что это не его дело, и будет прав.

– Господин Арден. – Дежурный по этажу виновато постучал его по плечу. – Там дети в кладовке.

Зохен! Выхлебав чашку кофе в один присест, Арден помчался на свой этаж. Так и есть, деткам не спится. Ильтен, Толлер и Фарн умаялись и давят ушами подушки, а этим приключений не хватило. Жезхит, Вендек и Экели затеяли играть в прятки. Да чтоб я еще раз куда-то поехал с экскурсией, в сердцах подумал Арден, запихивая шалунов в кровати.

Впрочем, это он говорил себе каждый раз. А потом вновь собирал ораву школьников и куда-то их вез. Призвание – вещь такая, беспокойная, но затягивающая.

Утром учитель вызвал Веру и Толлера и сердито объявил, что они, конечно, бессовестные хулиганы, но польза от посещения политехнического музея кажется ему больше, чем от наказания, которое их вряд ли чему-то научит. А потому – ноги в руки и собирайтесь, пойдете вместе со всеми.

– Ура! – воскликнула Вера и побежала за курткой.

Ночью прошел дождь, но солнце уже активно высушивало лужи, и до музея добрались, не замочив ног. А дальше – удивительные экспонаты, действующие модели, которые можно было потрогать и включить… В общем, день начинался хорошо и обещал быть чудесным.

Всё испортила проклятая физиология. Вера знала, что это однажды должно произойти: мама объясняла. Говорила, что первые месячные – знак превращения в девушку, что это вовсе не страшно и вообще необходимо для нормального функционирования организма, так что надо этому событию радоваться. Но почему именно здесь, именно сейчас?

Вера закусила губу, чувствуя, как намокает тонкое белье. Экскурсовод, как назло, рассказывал о чем-то безумно интересном, включив макет нефтеперерабатывающего завода, вот только смысл слов ускользал, они влетали в одно ухо и вылетали в другое. Надо что-то делать! А что? В музее не продают прокладок. Вот бы знать, где их вообще продают! Мама всегда заказывала в интернете и ругалась, что в городе этот товар не найти: неходовой, мол.

Но если ничего не делать и стоять столбом, будет еще хуже. Брюки промокнут, и все увидят… Нет, только не это! Она тихонько сдвинулась за спины ребят, выскользнула в дверь и побежала со всех ног к туалету. Ну почему она на самом деле не мальчик? Скольких проблем бы не было!

Носовой платок, пачка салфеток… Вере казалось, что все мало. Трусы пришлось выбросить: не стирать же прямо здесь. А что потом? Салфетки быстро кончатся. И живот крутило немилосердно.

Арден машинально пересчитал детей и напрягся. Пересчитал еще раз – так и есть, одного не хватает. Кого? Ильтена! Он глазам своим не поверил. Мальчишка мог удрать откуда-нибудь, где ему неинтересно, но чтобы с такой занимательной экскурсии, о которой он мечтал и бурно радовался, когда ему разрешили ее посетить? Даже те, кто не увлекался техникой, глазели во все глаза и ловили каждое слово: экскурсовод был мастером своего дела. Арден и сам заслушался, хотя был здесь далеко не впервые. А вернувшись в реальный мир, обнаружил пропажу ребенка.

Арден поманил пальцем рыжего Фарна. Парень потеряет немного: музеи – не его. Зато он может быть в курсе, куда делся приятель.

– Где Ильтен? – прошептал Арден, сделав страшные глаза.

Фарн состроил честную физиономию:

– Не знаю, господин Арден. Только что тут был.

– Не морочьте мне голову, Фарн! И не выгораживайте своего дружка. Если через дюжину минут он не найдется, больше никуда не поедет!

– Господин Арден, я правда не знаю! – Фарн для убедительности замотал головой. – Он бы меня с собой позвал, если бы пошел за чем-то интересным.

И верно. Тогда что случилось? Ильтена похитили? Бред какой-то. Детей иногда крадут, но не таких больших, обычно младенцев или дошколят, не знающих, где они живут и не помнящих телефонного номера отца. Кому нужен агрессивный подросток, выучивший на уроках законы, а заодно, кроме папиного и маминого, телефон службы охраны безопасности? Тем более такой, как Ильтен, с шилом в известном месте и способностью довести до инфаркта за дюжину минут. Арден ощутил, что уже близок к пресловутому инфаркту. Силы небесные, пусть окажется, что пацана просто прихватил понос, ну пожалуйста!

Кстати, имеет смысл проверить уборные. Окрыленный этим озарением, Арден припустил к ним мелкой рысью, постаравшись не отвлекать учеников.

Ближайший туалет был закрыт, из-за двери доносились приглушенные всхлипы. У Ардена екнуло сердце. Он забарабанил по двери кулаком.

– Занято! – донеслось изнутри.

– Ильтен, это вы? – Он узнал голос. – Вы здесь? – Вот зохен, конечно, здесь. Совсем голову потерял от нервов. – Что с вами? Откройте!

Щелкнул замок, и показался Ильтен с красными щеками, красными глазами и красным опухшим носом.

– Ильтен, почему вы плакали? – Ардена вновь одолела тревога. – Вас кто-то обидел?

Симпатичного мальчика могли зажать и использовать. Легавые за такое наизнанку вывернут, не дожидаясь суда, если не удастся доказать, что мальчик достиг совершеннолетия и выразил однозначное согласие, но некоторых отморозков это не останавливает. Зохен, и аккурат тогда, когда он, Арден, несет ответственность за мальчишку! Нет, не может быть. Не в музее же! Отморозки по музеям не ходят.

– Ильтен, да скажите наконец, что случилось? – Он затряс пацана за плечи. – Я постараюсь вам помочь. Только не молчите!

Дитя издало страдальческий стон, и он, испугавшись, отпустил его.

– Живот сильно болит, – выдавил Ильтен.

Гора с плеч. Неужели небесные силы сжалились и пошли навстречу отчаянной мольбе? Арден выдохнул. Адреналин ушел, и вместе с облегчением накатила усталость.

– Идемте, я дам вам таблетку. Что надо – от спазмов, от тошноты или от поноса?

От спазмолитика полегчало, но музей был уже не в радость, проблемы требовали решения. Вера попросилась в гостиницу. Учитель страдал, не в состоянии разорваться между ней и другими учениками, но выбор был очевиден: надо остаться с группой. Он посадил Веру в такси и стребовал с нее страшную клятву, что она будет отдыхать в номере, никуда не отлучаясь.

Ну и как такую клятву не нарушить? Впереди еще полдня, потом дорога в Ноккэм. Где взять прокладки и на что их купить, даже если найдутся? Денег-то нет: ехали ведь с господином Арденом, на полном обеспечении. Вера и не думала, что ей может понадобиться что-то, кроме леденцов или газировки, а вся мелочь, на них отведенная, уже потрачена. Через интернет заказать невозможно: у нее нет пароля к папиному счету. Просить учителя – не вариант. Само собой, он не откажет в помощи, он же за нее отвечает, но тогда он поймет, что она – девочка. Украсть? Сначала надо выяснить, где подается этот «неходовой товар». Вера влезла в интернет и не смогла внятно сформулировать запрос: поиск выдавал либо сантехнические прокладки, либо услуги по прокладке кабеля.

Оставалось действовать на свой страх и риск. Вера порылась в аптечке на этаже, пока не видел дежурный, и стащила вату – увы, упаковка оказалась небольшой и уже наполовину использованной. Потом сунулась в бар в надежде разжиться салфетками. Там ее застукал господин Арден. Вернувшись и не обнаружив Веру в комнате, он поседел еще на несколько волос и, найдя, отругал ее весьма нетактично.

Товарищи после своего возвращения донимали: чего это вы, Ильтен, свалили из музея, куда больше всех хотели пойти? Пришлось лгать, изворачиваться – мол, дно вышибло, видать, завтрак не удался. Не самое удачное оправдание: того гляди, заполучишь кличку Засранец. В таком обычно не признаются. Но лучше уж так, чем сказать правду.

Чтобы исключить катастрофу в дороге, Вера перед отъездом покромсала гостиничное полотенце. И, конечно, дежурный, недосчитавшись его, предъявил претензию. Вера упрямо отпиралась: мол, потерялось само. Господин Арден лично перетряхнул всю комнату, пытаясь найти клятую тряпку, нашел в мусорке кровавую вату и аж лицом посерел. Наспех сочиненное вранье о разбитом стекле и босой ноге, неаккуратно на него наступившей, успокоило учителя лишь отчасти.

С месячными у Веры не заладилось. Мама их даже не замечает, не пропуская ни одной своей утренней разминки – вот бы Вере так! А у нее как придут – тут и подташнивает, и живот ноет, и вообще хочется лечь и помереть. А в школе в эти дни, словно нарочно, то спортивные соревнования, то сдача нормативов. Тренер недоволен, что она показывает плохие результаты, требует полной отдачи. Ребята обижаются, что она не идет играть в волейбол. Походы в бассейн, которые организовал тренер ко всеобщему восторгу, превращаются в полный ужас. Хорошо хоть, плавать Вера умела и постаралась сразу, в благоприятное время, сдать зачет.

Мама потащила ее к доктору Нихесу, потребовала разобраться. Доктор развел руками: такое бывает. Выписал какие-то витаминки и обезболивающие. Мама обозвала его дубоголовым шарлатаном. Доктор стойко снес: годы общения с госпожой Ильтен закалили его нервную систему, и даже самые придирчивые пациентки, прежде выводившие его из равновесия, казались душками. Но, несмотря на неприкрытый вызов его умственным способностям, ничего иного предложить не смог. Разве что вовсе удалить все органы, доставляющие неприятности. Верный конец карьеры, а то и самой жизни: если станет известно, что он без недвусмысленных медицинских показаний лишил страну потенциальной матери, с астероидов он может и не вернуться. Однако госпожа Ильтен знала массу способов настоять на своем. Хвала небесам, ей хватило рассудительности этого не делать: все-таки она хотела видеть дочку счастливой, а не бездетной калекой.

Аннет была еще одним раздражающим фактором. Энергичная кроха не слезала с сестры и все время хотела играть. И обычно Вера была не против… Но в такие моменты она испытывала горячее желание свернуть малявке шею, чтобы не прыгала по ней и не дергала туда-сюда. Пыталась объяснить: перед Аннет хотя бы не надо делать вид, что она мальчик, – но малая девчонка просто не понимала, проблема была для нее слишком абстрактной.