Брак по-тиквийски 5. Жених для Веры

«Господин Терм, ум остается умом, принадлежит он парню или девушке. Неужели вы просто отступитесь и упустите шанс обогатить мировую науку столь достойным адептом? Напрягите мозги и придумайте выход!»

Ответа пришлось ждать долго. Тереза полагала, что собеседник слился, закрыл таким образом неудобную тему, и остается только плюнуть и обругать. Но через несколько часов в почте опять пиликнуло, и Тереза с нетерпением открыла письмо.

Для профессора Оге Терм был неприлично молод. Три дюжины весен – в науке не возраст. Ему завидовали, некоторые считали выскочкой, но очень сложно отрицать тот факт, что построение пентаграммы Терма было прорывным событием, а наблюдениям и экспериментам, проведенным с ее помощью, нет цены. Терм стал автором множества статей, непременным участником конференций высокого уровня, обрел известность чуть ли не во всей обитаемой Вселенной. Оплата его научных трудов намного превысила заработок официанта, он оставил работу и посвятил свое время только науке. И немного – преподаванию: это не было его призванием, но он осознавал, что передавать знания молодому поколению необходимо, и наиболее эффективно – не по книжкам, а через живое общение, из рук в руки. Его лекции пользовались успехом, денег стало еще больше…

Только куда их тратить? Если бы у Терма была жена, такой вопрос не стоял бы, но заявление лежало в Брачной Компании уже добрую дюжину лет, а подходящей жены все не находилось. Может, надо было не оригинальничать, а указать в заявлении минимальные требования: две руки, две ноги, желательно без хвоста? Нет, Терму в тот момент, когда он заполнял анкету, захотелось, чтобы жена разделяла его интересы. Чтобы было о чем поговорить вечерами, кроме как о быте, чтобы вместе что-то делать… Так он и написал, глупо и непредусмотрительно.

Но переписывать заявление Терм не собирался. Проси у судьбы больше, тогда получишь хоть что-то, – так говорил герой Вехерайсиса Аннори в каком-то боевике. А еще он говорил, что судьба порой предоставляет шанс, и важно вовремя его поймать, не потерять момент, не дать уйти. Иногда Терм вспоминал, как госпожа Ильтен предлагала ему сбежать вместе. Умная, деятельная женщина, почти такая, как ему мечталось. Ум ее был скорее практическим, приземленным, а характер – несколько более агрессивным, чем надо для психологического комфорта, но Терм жалел, что упустил этот шанс. Струсил, протормозил, спасовал перед возможными последствиями. Они остались хорошими знакомыми, но судьба не дает шанса дважды.

Или дает? Терм сидел перед компьютером, забыв про чашку с остывшим кофе и про то, что стоило бы включить свет – наступали сумерки. До того ли? Письмо госпожи Ильтен взбудоражило его. Он по инерции полагал, что все дети – мальчики. А у нее – дочь! Умница, зацепившая его интересными вопросами, побудившая по-новому взглянуть на свои лекции, да что там лекции – концепцию статьи, которая сейчас в работе, надо менять. Она учится в школе – настоящей школе, с мальчиками? – и хочет после поступить в университет. Он видел по вопросам, по недетским рассуждениям, что это студент из тех, кто потом становится профессором. Девочка? Немыслимо!

Соберись, приказал он себе. Да, это чудо. Мечта, готовая сбыться. И только от тебя зависит, продолбаешь ты ее или нет. Не мнись, пиши госпоже Ильтен, пока девочку не перехватил кто-то порасторопнее.

«Госпожа Ильтен, могу ли я обратиться к вашему мужу с просьбой позволить мне жениться на вашей дочери? Я смогу брать жену с собой в университет, обеспечивать ей любые условия для занятий наукой. Я приму ее в свою исследовательскую группу, сделаю соавтором. Пусть господин Ильтен назовет свою цену».

– Поздравляю вас, Ильтен. – Господин Арден поднял бокал с вином.

У Веры в стакане был сок. Спорить на тему того, что можно, а что нельзя, безрезультатно. Впрочем, ей не хотелось вина. На самом деле и сока не хотелось. Она чувствовала себя уставшей.

– Я не сомневался в том, что ваш доклад займет первое место. Вы это заслужили.

Первое место на всепланетном конкурсе школьных исследовательских работ. Греет самолюбие, еще бы. Кроме того, это автомат за экзамен по физике. Вера и так бы его сдала без проблем, но теперь у нее будет больше свободного времени.

Арден повел Веру отметить триумф в приличный ресторан: интернет-кафе он обещал ее отцу обходить стороной. А платье было тем же самым: уж очень оно Вере нравилось, сама ведь выбирала, и она аккуратно пришила оторванные в пылу драки кружева. На конкурсе, разумеется, она была в мальчиковом костюме со школьным шейным платочком, но ради праздника переоделась. Точнее, ради Ардена: он любил смотреть на нее в платье.

– Ильтен, вы поразительно нерадостны, – заметил он. – Вы затмили всех на этой конференции и покорили сердца экспертов. Вы сидите в лучшем ресторане планеты в компании, по-моему, не самого худшего мужчины. Что не так?

– Все отлично. – Она вымученно улыбнулась и отодвинула сок подальше: при одном взгляде на него мутило. – Я правда очень рада, господин Арден. Просто плохо себя чувствую.

– Что, опять ваши месячные? – кисло спросил он.

Она вспыхнула.

– Что значит «опять»? В последний раз это было целых четыре декады назад! Ой…

Вот тебе и ой. Кажется, она кое-что прохлопала.

– Это немножко больше, чем нормально, я правильно понял? – осторожно осведомился Арден. – Есть еще один повод для праздника?

– Получается, есть. – Она покраснела. – Но, если честно, мне не до веселья. Можно я пойду в номер, полежу?

– Не ходите в одиночку. – Арден встал. – Я вас провожу. Но потом пойду и напьюсь, уж не обессудьте. Вы ведь не пожалуетесь администрации? – Он слегка улыбнулся.

Господин Арден забрал диплом, чтобы показать директору и повесить в школе. Но мама в Вере не сомневалась:

– Не ниже второго места, так?

– Первое. – Вера зарделась.

– Все это неважно! – На передний план вылез папа, отставив в сторону свою красную чашку с белым горошком. Как это неважно? И почему у папы такое торжественное выражение лица, если не потому, что он собрался поздравить дочь с победой в конкурсе? – Вера, тебя просит в жены господин Терм.

Что?! Вера аж подскочила.

– Правда? Профессор Терм? Он хочет на мне жениться, ты не шутишь?

В глазах – искры счастья. И спрашивать незачем.

– Дочка, ты даже не пытаешься узнать, есть ли у него борода?

– Нету! Я смотрела его видеолекции, никакой бороды. И он очень милый! Мам, – она нерешительно оглянулась, – ты же не против?

Маме не нравились разговоры о Верином замужестве. Рано, все время отрубала она.

– Господин Терм обещал, что ты сможешь приходить в университет и работать в его научной группе, – сообщила мама. – Мне кажется, это то, чего ты хотела бы.

– Ну конечно! – Она еще раз подпрыгнула и захлопала в ладоши. – Мама, папа, как здорово!

– Тогда я отпишу ему на днях. – Папа вернулся за стол и жестом пригласил присесть Веру; мама и так сидела, попивая чай. – Если нет причин откладывать, господин Терм прибудет через пару декад.

– Рино, ты сказал, не подумав, – с нажимом произнесла мама, явно имея в виду «Засохни, чучело, и не неси бред!», но стараясь лишний раз не травмировать больное сердце папы. – Вера должна закончить школу. Пусть Терм ждет до выпуска. Ничего, переживет – дольше ждал!

Вера выросла в Тикви. Она и не подумала, что ребенок может быть причиной или хотя бы поводом отменить желанную свадьбу. Решение принято, отец договорился с женихом. Жалко учителя, но что поделать? Если честно, Вера ведь не собиралась за него выходить.

Однако надо было сказать ему о предстоящем браке. И это оказалось на удивление трудно. Вера оттягивала момент объяснения, и Ардена, счастливого и не ожидающего подставы, становилось все жальче и жальче. В конце концов она сцепила зубы и постановила: действовать немедленно, потому что еще немного – и у нее вовсе язык не повернется.

– Господин Арден, – выдавила она, словно нерадивая ученица, не выучившая урок, – я скоро выйду замуж за профессора Терма.

Арден покачнулся. Момент такой, что не ожидаешь удара, а судьба как врежет со всей силы в расслабленное брюхо, и дыхание на миг сбивается.

– Не обижайтесь, пожалуйста, – промямлила Вера.

На что тут обижаться? Разве что на судьбу. Девочке нашли более выгодного жениха. Господин Ильтен не обнадеживал, не обещал, что не будет этого делать. Он прав: профессор Терм сможет дать Вере гораздо больше, чем простой учитель.

– Когда? – глухо спросил Арден.

– Сразу после окончания школы.

Он посмотрел на нее.

– Но вы не сможете доучиться до выпуска, Ильтен. Ваше положение скоро станет явным. Отцу придется забрать вас из школы.

Блин, как говорит мама! Об этом она тоже не подумала.

– Вы заберете ребенка с собой? – Душа болит все больше, но отговаривать ее от замужества глупо. Так будет лучше. Вот только…

– Конечно. – В этом Вера не сомневалась. А если ей не дадут закончить школу и заберут, то она уедет, как только это случится, и родит уже на Т1.

– Ильтен, я желаю вам счастья всем сердцем. Только не торопитесь. Оставьте мне ребенка, молю вас! Вы родите других, обязательно. Не забирайте его. Это же мой ребенок.

– Но и мой тоже! – уперлась Вера. – Что вы такое говорите, господин Арден! Как это я откажусь от своего ребенка?

Она еще обидеть его боялась! А он намылился у нее ребенка отобрать. Нет уж!

После ухода Веры Арден всю ночь промаялся без сна. Курил, но не помогало. Пить не решался: с утра на работу.

К утру решение выкристаллизовалось: надо поговорить с господином Ильтеном. Авось отец переубедит дочь. Проведя день как на иголках и удостоившись пары непонимающих взглядов от своих учеников, вечером он позвонил Ильтену и предложил встретиться.

– Никуда ты не пойдешь! – безапелляционно заявила Тереза.

Ильтену нездоровилось. Он не мог себе позволить пропустить рабочий день, выезжал на Терезиных отварах и силе воли. Придя домой, сразу лег в постель. А тут – звонок. И как откажешь во встрече господину Ардену, чтоб ему провалиться? Объяснить честно, что сердце не просто побаливает, а на грани коллапса – это себя закопать. Признаваться в таком нельзя, коли не желаешь доноса, медкомиссии и расставания с Терезой – болезненного, чтобы не сказать катастрофического для всех участников и окружающих.

– Если ты ему так нужен, что аж кушать не может, пусть приезжает сюда, – указала Тереза. – И никакого алкоголя, понятно?

– Конечно, милая, – неискренне улыбнулся Ильтен.

Она помогла ему одеться и устроиться в кресле. Тоже странно: хозяин должен сам встретить гостя.

– Обойдется. – Тереза не собиралась рисковать мужем попусту. – Сама его встречу. Скажу, что ты лодыжку потянул, потому ходить противопоказано.

Арден, разумеется, принес дорогой коньяк. Тереза отняла у него бутылку еще в коридоре:

– Даже не думайте! Мне муж трезвым нужен.

Арден только вздохнул. Спорить с чужой женой – себе дороже. Вера, показавшаяся из комнаты, тоже украдкой вздохнула: у нее с Арденом такой номер не канал. С Дени – да, а Арден всегда держал себя так, что это ей приходилось подчиняться его правилам.

Ильтен, сидящий за столом, выглядел бледновато. Должно быть, лодыжка сильно болит. А жена не дает выпить, потому что спирт несовместим с обезболивающим. Это правильно.

– Светлого солнца, господин Ильтен.

– И вам того же. Однако солнце неумолимо катится к закату, а у вас ко мне дело, и, судя по выражению вашего лица, нерадостное. Вы, вероятно, узнали, что я договорился о браке Веры?

Арден сел к столу. Непроизвольно поискал глазами рюмку, но рюмки, разумеется, не было. Госпожа Ильтен поставила перед ним белую чашку с белыми выпуклыми горошинами, а в ней – чай. Не то, что эффективно облегчает беседу.

– Я все понимаю, господин Ильтен, – ответил он нейтрально. – С профессором Термом я конкурировать не могу. Прошу вас лишь об одном: оставьте мне ребенка.

Тереза со стуком поставила свою чашку и спросила очень опасным тоном:

– Какого еще ребенка?

– Того, которого носит ваша дочь, – обстоятельно пояснил Арден.

– Когда это она…

– Тереза, не начинай. – Ильтен приметил, что та готова к скандалу. – Подробности можно выяснить потом. Значит, у Веры будет ребенок? Думаю, господина Терма известие порадует. Вряд ли он откажется от ребенка.

– Но он еще не муж ей, – возразил Арден. – У него нет прав на ребенка.

– Верно, и пока она не замужем, все права у меня. В том числе на выплату пособия от государства. Жаль вас огорчать, господин Арден, но вас в этой схеме нет.

– Пожалуйста, – почти умоляюще проговорил он. – Это мой единственный шанс! Я заплачу, сколько скажете.

Ильтен поднял бровь. Можно заломить цену… Но тут встряла Вера:

– Папа, не соглашайся! Мой ребенок должен быть со мной!

Тереза кивнула. Идея продать нерожденное дитя категорически ей не понравилась.

– Не получится, – заключил Ильтен, взвесив последствия альтернативных ответов, и развел руками. – Ну, господин Арден, полно. Не убивайтесь так. Почему вы вообще уверены, что это ваш ребенок? Девушки редко себя ограничивают.

– Что?! – возмутилась Вера. – Конечно, его!

– Дура, – вполголоса констатировал Ильтен. Утешение сорвалось. Сейчас несчастный Арден распереживается еще больше. Вон, за сердце себя трогает, словно отражение Ильтена.

Тереза бухнула перед гостем еще одну кружку, налитую под завязку:

– Пейте, господин Арден. Это седативный сбор, вам станет легче. Он, правда, в больших дозах плохо влияет на потенцию, но в ближайшее время это для вас вряд ли актуально.

Едва Арден в расстроенных чувствах удалился, Ильтен строго посмотрел на дочь.

– Вера, ты не можешь больше ходить в школу. Почему ты молчала?

Вера шмыгнула носом. Вот как раз поэтому.

Отвечать не потребовалось, вмешалась мать:

– С чего это она не будет ходить в школу?

– Как это с чего? – Ильтен растерялся. – Она ждет дитя! А там – шутки, проказы, драки… Что я, в школе не учился? Ни дня без приключений. Еще физкультура эта…

– Можно взять справку об освобождении от физкультуры. – Тереза пошла на компромисс. – Но зачем же школу бросать, пока ничего не видно?

– Последствия школьных шалостей могут плохо отразиться на ребенке!

– Рино, – Тереза призвала все возможное терпение, – рассуди логично. Аннет – нормальный ребенок? Здоровый, активный.

Ильтен воздел глаза к небу. Аннет – детеныш зохена и ирраса одновременно. Но здорова и активна, тут возразить нечего.

– И что-то на ней не отразились последствия пиратского налета. – И двух жертвоприношений, могла бы добавить Тереза, но не стала усугублять.

– У тебя уникально крепкий организм, – вынужден был признать Ильтен. – Могу этому лишь порадоваться, но Вере до тебя далеко.

В виде исключения Вера была согласна с отцом. Не в том смысле, что надо уйти из школы – за возможность учиться она готова была биться до последнего. А в том, что до мамы ей далеко. Когда тошнит и кружится голова, хочется лечь и лежать, а не драться с кем-то. Поэтому она без возражений выслушала вердикт:

– Если хочет посещать школу, пусть господин Арден лично присматривает за ее благополучием. И, конечно, никакого спорта.

Почему Ильтена нет?

Справку сделал доктор Нихес. Поупирался для приличия, но не было еще случая, чтобы госпожа Ильтен не настояла на своем. Первую справку с честно указанной причиной освобождения от физкультуры ему пришлось порвать и, мысленно обливаясь слезами по тем временам, когда он еще не был знаком с госпожой Ильтен, выписать другую, с расплывчатой формулировкой «патология внутренних органов». Впрочем, у тренера вопросов не было. Патология так патология. Он даже в некотором роде ощутил облегчение, когда странные сбои в физическом развитии ученика были таким образом объяснены.

А для ребят это явилось шоком. Нет, справка не то чтобы удивила: в последнее время Ильтен действительно заметно сдал. Но все же матч с южным районом без него не мыслили. Команда была сыграна, планировалось его участие, и вдруг такое!

– Ну чё за дела, Ильтен? – расстроенно пробурчал Фарн. – Последняя игра сезона, судьба решается!

Вера виновато улыбнулась.

– А может, сыграете? – с надеждой спросил живчик Толлер. – С одного раза же ничего не будет. Ну представьте, что справку вам выдали декадой позже.

Вера вздохнула. В данный момент она чувствовала себя хорошо. Наверное, не будет таким уж криминалом…

– Ильтен, – вкрадчиво произнес Экели, – последний раз. Без вас мы тупо проиграем. А с вами непременно порвем южных. И болейте потом, сколько хотите.

Вера поежилась.

– Папа меня убьет, если узнает.

И мама еще добавит.

– А вы никому не говорите, Ильтен.

– Угу, – подтвердил Фарн.

– Родители из дома не выпустят.

– Так сбегите. Или ваши железные яйки заржавели?

Вера засмеялась.

Вроде все складывалось удачно. Папа на работе, мама пошла куда-то что-то кому-то чинить. Неуемная Аннет уселась смотреть сериал со своим любимым Вехерайсисом Аннори – единственное, что могло заставить ее перестать тарахтеть, елозить и совать нос не в свое дело. Тогда Вера тайком вынула из шкафа спортивную форму, задвинутую мамой в самый дальний угол. На цыпочках она прокралась к двери, чуть дыша открыла ее и выскользнула на лестницу. Переоделась в лифте и спрятала аккуратно свернутую домашнюю одежду в кусты у подъезда.

Ребята ждали ее у ворот школы.

– Я знал, что вы придете! – Фарн радостно хлопнул ее по плечу.

– Все знали, – поправил Экели с мячом под мышкой. – Ильтен никогда не подводил команду!

Вечером школьная площадка была свободна, и игру в этот раз решили провести на ней, а не в парке южного района. Поприветствовали подошедших противников – знали друг друга хорошо, за годы все перезнакомились. Разыграли на пальцах право начать. Фарн подал первый мяч – крученый, разумеется…

Арден засиделся с отчетами. Как было бы чудесно, если бы работа учителя состояла только из воспитания и обучения охламонов, пусть даже склонных к хулиганству! Увы, нет на свете области, куда не проникла бы бюрократия. Отчеты, планы, составление индивидуальных расписаний… За окном гомонили и колотили по мячу дети, счастливые и не понимающие пока, что есть вещи куда скучнее решения задачек и написания сочинений.

Закончив, он закрыл ноутбук и подошел к окну, разминая сигарету. Нет, пожалуй, курить не стоит: дети все еще здесь, носятся по площадке и орут, Фарн – громче всех. Стоп, а это… Зохен, это же Ильтен! Бежит за мячом, отбивает, несется в другую сторону…

Зохенов хвост! Арден бросился вниз по лестнице, позабыв закрыть класс. Что она творит?

Там уже вопили: «Победа!». Поздравляли друг друга, смеялись, обнимались. Ильтен – в центре внимания. Какой-то незнакомый мальчик из другой школы пожимает ей руку. Зохен знает что!

– Ильтен! – Голос срывается. – Подойдите сюда.

Вера съежилась. Фарн недоуменно посмотрел на учителя:

– Что ему надо, Ильтен? Уроки давно кончились.

– Он знает, что мне нельзя заниматься спортом, – промолвила Вера помертвевшими губами. Радость победы испарилась.

– Ильтен, как вы могли? – Господин Арден говорил негромко, но слова падали тяжело. Лучше бы орал! – Вы вообще соображаете, что делаете?

– Последний матч сезона, господин Арден, – пролепетала Вера. – Это было очень важно…

Его аж перекосило.

– Для вас нет ничего более важного, чем ваше здоровье! И здоровье вашего ребенка. А вы делаете все, чтобы его угробить. Вы запыхались, Ильтен, вам не хватает дыхания. И вспотели, а сейчас, не попусти судьба, простынете на ветру. – Он поспешно стащил пиджак, накинул Вере на плечи и завернул, не обращая внимания, что руки не попали в рукава. – А если бы вы упали?

Вера потупилась.

– Я упала. Но ничего же не случилось.

Он перевел взгляд на рассаженную коленку под шортами и чуть не поседел, в который раз уже.

– Не случилось? У вас колено в крови. Идемте немедленно, я обработаю рану!

Он потащил ее к крыльцу. Вера оглянулась на ребят, надеясь, что они стояли далеко и ничего не слышали.

Перекись зашипела, и Вера поморщилась.

– Вы не хотите отдавать мне ребенка, Ильтен. Но вы совершенно его не бережете! Вы рискуете его жизнью – просто потому, что вам взбрело в голову поиграть в волейбол!

– Мне не взбрело, – шмыгнула носом Вера. – Надо было выручить ребят. Они без меня не выиграли бы.

– И пускай бы проиграли, зохен с ними! Вы не умеете расставлять приоритеты, Ильтен. Такое ощущение, что все эти годы вас учили только физике с математикой, а ума как не было, так и нет!

От обиды накатились слезы.

– Вам не следует находиться в школе, Ильтен. Если вы не в состоянии контролировать свое поведение, сидите дома под родительским присмотром.

– Господин Арден, не надо! – взмолилась Вера. – Это был последний раз. Я больше не буду играть в волейбол, честно! Только не выгоняйте меня из школы.

– Школа дурно на вас влияет, Ильтен. Как только вы здесь появитесь снова, тут же учудите с этой компанией сорванцов что-нибудь новенькое, слабо совместимое с вашим состоянием! Я не могу такое позволить, Ильтен, понимаете? Либо ваш отец забирает вас из школы сам, либо я обращаюсь в администрацию, и вас исключают.

Вера заплакала – сперва тихо, потом в голос. Арден мысленно застонал. Жалко умницу до боли, но рисковать нельзя. В этом ей не удалось его поколебать.

– Ну что вы, Ильтен. – Он прижал ее к себе, погладил по голове и спине. – Извините, я не должен был кричать. – Он и не кричал, разве что возможно кричать шепотом. – Перестаньте плакать, и я провожу вас до дома. Заодно побеседую с вашим отцом.

Вера разрыдалась еще сильнее.

Ильтена чуть удар не хватил. С таким трудом добывали справку, Тереза терроризировала доктора Нихеса – и для чего? Чтобы неразумная дочь, наплевав на все, отправилась кидать мячик на дурацкие соревнования?

– Это все твое воспитание! – высказал он Терезе. – Порядочные девушки в ее возрасте должны понимать, что беременность требует внимания и осторожности. А ты сама до сих пор этого не понимаешь и дочь не учишь!

– Что ты напустился? – ощетинилась Тереза. – Ничего же не произошло. Вера – здоровая девочка.

– Пусть твой доктор Нихес это подтвердит! Даже если не произошло, то могло ведь! Господин Арден совершенно прав: больше Вера в школу не пойдет. На редкость благоразумный и ответственный человек! Если бы не господин Трем, стоило бы отдать за него Веру, не обращая внимания на ее капризы.

– Рино, успокойся. – Тереза вспомнила, что обещала себе не орать на мужа. – Давай позовем доктора Нихеса, он нам скажет, что все в порядке, и Вера вернется в школу.

– Папа, пожалуйста! – пискнула Вера, вытирая слезы.

Он нахмурился.

– Хорошо, дождемся вердикта доктора. Но если что-то не так…

Тереза скорчила гримасу. Ну что тут может быть не так? Подумаешь, поиграла девочка в волейбол. Она же не с отбойным молотком работала восемь часов подряд, не выкладывалась в бою, не резала чужие глотки. Все будет хорошо, обнадежила Веру мать.

Доктор прибыл этим же вечером: он давно смирился с тем, что госпожа Ильтен не признает часов приема и предварительной записи. Проще немедленно явиться по ее вызову, чем объяснить, почему это невозможно сделать. При нем был новый студент, необычайно взволнованный предстоящим осмотром всамделишной женщины: раз уж госпожу Ильтен приходилось обслуживать бесплатно, доктор Нихес старался извлечь из ее посещений хоть какую-то пользу, например, дидактическую.

После осмотра раскрасневшегося юного медика вместе с наставником пригласили к столу на чай. Вера осталась в комнате, и чашки подавала Аннет, чудом ни одну не разбив.

– Ну, что? – осведомилась Тереза. – Все благополучно?

– Боюсь, что нет, – аккуратно, словно выбирая путь через минное поле, промолвил Нихес и покрутил чашку туда-сюда. – У вашей дочери, госпожа Ильтен, повышенный тонус.

Вот это ведро холодной воды на голову!

– Ей следует обеспечить покой. Никаких нагрузок и никаких переживаний. И еще я выпишу лекарства, которые сейчас подберет мой ученик. – Он строго поглядел на студента. – Надеюсь, Лерек, исправлять ваши рекомендации не потребуется. – Тот покраснел еще сильнее.

– Но почему? – растерянно проговорила Тереза.

– Такое случается, госпожа Ильтен.

– Все из-за этого дурацкого волейбола! – припечатал Ильтен. – Теперь ты видишь? Всё, никакой школы, гори она огнем.

К концу второй декады Верины одноклассники стали недоумевать. Бывало, что ребята болели или пропускали какое-то время по иным обстоятельствам, но чтобы так долго? К тому же выпускной класс, надо готовиться к экзаменам, и это понимал даже Фарн.

– Господин Арден, а почему Ильтена нет? – задал волнующий всех вопрос ботаник Вендек. В отличие от Фарна, он не опасался привлечь лишнее внимание учителя: а вдруг спросит? Он выучил все уроки и был готов.

Учитель поморщился.

– У Ильтена проблемы со здоровьем, – ответил он обтекаемо. – К сожалению, он нарушил режим, и они усугубились. Лучше всего его не тревожить.

– А он вернется? – спросил Толлер.

– Вряд ли. – Господин Арден покачал головой. – Возможно, он продолжит обучение на дому. Если здоровье позволит.

Ребята загрустили. Но он быстро привел их в чувство фронтальным опросом.

Арден принес Вере учебные материалы и заходил чуть ли не каждый день на случай, если понадобится что-то объяснить. Первое время она тихо страдала, глаза на мокром месте. Обижалась и на него, и на папу. Потом оттаяла, видя, как он с ней возится. А ведь они вот-вот расстанутся и, скорее всего, уже никогда не увидятся. Ей будет не до скуки, она уедет к мужу, а он останется здесь один.

Первоначально согласованная отсрочка – до окончания школы – утратила актуальность. Ильтен собирался было сообщить Терму, что он может забрать жену прямо сейчас, но вовремя спохватился. Какие космические путешествия, какой вообще брак? Пусть сидит дома, пока не родит. Будучи диспетчером, именно такое решение он принимал, если у невесты были проблемы с беременностью.

Вера тем временем утерла слезы и снова взялась за книги, сайты и обучающие программы. Все равно буду учиться, всем назло, ожесточенно думала она. При этом особо не разбираясь, кому – назло. Отец не препятствовал – чем бы дочка ни тешилась, лишь бы ребенком не рисковала; мама одобряла Верины успехи; Арден стремление к знаниям неизменно поощрял. Он помог Вере настроить на домашнем компьютере подключение к лекциям профессора Терма через свой аккаунт, даже пароль, которым ни с кем прежде не делился, на бумажке написал. Вера снова растрогалась. Ведь мог бы тоже обидеться, встать в позу: раз вы не слушаетесь, то и лекций больше не увидите. Но нет, старается для ее счастья, принося в жертву свои интересы: Терм-то ему соперник, причем уже победивший.

Фарн не выдержал. Декады идут одна за другой, а Ильтена все нет и нет. Учитель сказал, не следует его тревожить, но навестить же можно? И даже нужно, раз он болен. Ему будет приятно, что товарищи помнят о нем, волнуются. И, наверное, менее приятно, что команда без него продула западному району. Или не говорить о плохом, не огорчать?

А вдруг Ильтену совсем плохо, засомневался Фарн, подходя к подъезду. Вдруг он лежит лежмя и не может ни с кем разговаривать? Ну, тогда Фарн хотя бы с госпожой Ильтен пообщается. Она всегда кормила его, ероша рыжие вихры, авось и теперь не прогонит. Надо же узнать, как у Ильтена дела. И он решительно нажал кнопку звонка.

Ильтен сам открыл ему. Взгляд грустный, вместо нормальной одежды – толстый халат. Да, подкосило его. Ну, по крайней мере, ходит.

– Светлого солнца, Фарн.

– Ну да, его самое. – Он смутился оттого, что растерялся и забыл поздороваться первым, как подобает пришедшему.

– Папа на работе, маму безопасники позвали, какой-то профессиональный праздник у них. И Аннет туда же, ни один праздник не пропустит. Чаю сделать?

– Да ну его. – Фарну было неудобно напрягать больного. – Что с вами стряслось, Ильтен? – Взгляд упал на неестественно выдающийся под халатом живот, и сердце екнуло. – Опухоль?

Ильтен вдруг засмеялся. Фарн опешил: такой реакции он на свой вопрос не ожидал.

Наверное, надо было поддержать предположение Фарна. Наплести ему про смертельную болезнь и выставить вон. Но Вера не смогла так с ним поступить. Фарн – самый преданный товарищ по играм и проказам. Недалекий и бесхитростный, но это не повод его обманывать.

– Нет, Фарн. – Она усадила его на диван и села рядом, тщательно закрыв ноги халатом. Живот уже не скрыть. – Если хотите узнать, поклянитесь, что никому не расскажете.

– Сдохнуть мне на месте, если растрезвоню! – решительно отрубил он.

Фарну можно было верить. Мужик сказал – мужик сделал, в самом буквальном смысле.

– Фарн, я девушка.

– Кто?! – Глаза чуть не вылезли из орбит.

– Вы не знаете, кто такие девушки, Фарн?

Вообще-то он думал, что знает. Старшие парни из западного района показывали запрещенные фотографии. Ничего общего с Ильтеном, абсолютно!

– Девушки – это молодые женщины, – промямлил он. – У них это самое, вместо пипки дырочка. А еще они слабые. И тупые. – Ему захотелось провалиться сквозь пол. – Ильтен, ну это же не про вас!

– Два последних признака – точно не про меня, – согласилась Вера. – Но много ли девушек и женщин вы видели, чтобы делать столь глобальные выводы? Моя мама тоже не слабая и не тупая.

Госпожа Ильтен? И правда, Фарна она удивляла. Независимая, на все имеющая свое мнение. Но Фарн с детства привык, что Ильтен странный, вот и мама у него странная. Воспринимал, как данность.

– Но девушки же не учатся в школе…

– Потому что не хотят учиться. А я хочу! Только не могу больше. – Вера повесила голову. – Я ношу ребенка. И мне теперь нельзя.

Не такой уж болезненной она была, как это казалось родителям. Таблетки и домашний режим сделали свое дело. Токсикоз тоже со временем прошел. Но что папа, что господин Арден уперлись: возвращения в школу не будет. Наверное, правильно: как она там покажется со своим пузом? Зохен, ну почему господин Арден всегда оказывается прав?

– Он там? – шепотом спросил Фарн, покосившись на живот.

Вера кивнула.

– Хотите погладить?

– А можно? – Он слегка испугался.

Она улыбнулась и приоткрыла полу халата.

– Ни фига себе, – пробормотал Фарн, осторожно прикоснувшись. Живот был теплым и тугим. Фарну почудилось, что внутри кто-то пошевелился, и он отдернул руку. – Так вы правда девушка, Ильтен?

– Что вам еще показать, Фарн?

Она засмеялась, словно колокольчик прозвенел – а прежде Фарн и не замечал, что у Ильтена такой мелодичный смех. У нее. Полы халата разошлись полностью, губы приблизились, и его бросило в жар. Похоже, он внезапно провалился в сон, и ему снились цветные сны, одновременно причудливые и поразительно реалистичные. А когда он пришел в себя, обнаружил, что совершенно раздет – это же неприлично, вспомнилось поучение старших, а потом пришли картины из сна, куда более неприличные, и он покраснел – весь залился огненным румянцем, как у рыжих бывает.