Он обратился в слух. Безмятежное, где-то даже радужное настроение сменилось вниманием. Ужин ужином, но работа прежде всего.
– Мне думается, Веранну, что будет справедливо, если Эас возместит нам урон, нанесенный случайно или умышленно у периметра Земли и Мересань. Стоимость двух сторожевиков, орбитальной станции и крейсера «Сайрес Смит».
Неважно, что сторожевики и станцию уже оплачивает Чфе Вар. На периметре были и триремы. И пусть кто-нибудь скажет, что она неправа.
– А также, – добавила она, – разумеется, всю сумму выплат семьям погибших, полную стоимость лечения и реабилитации раненых и моральную компенсацию.
– По моему скромному мнению, – задумчиво произнес посол, – у координатора Иленты будут возражения. Триремы действовали не от имени Эас, их нанял Чфе Вар, Чфе Вару и нести ответственность. Он не захочет платить.
– Ну, – Салима приподняла уголки губ, – значит, война не закончилась.
Она поднялась, неторопливо подошла к окну, открыла еще одну створку. Знала, как это бесит охрану, но ничего не могла с собой поделать. Чем дальше, тем больше не хватает воздуха. Надо бросать дела и сдаваться врачам.
Тсетианин относился к распахнутым окнам спокойно. Он просто не понимал, в чем опасность: ведь убивать такого прекрасного координатора или как-либо вредить ей совершенно нелогично.
– Мне безразлично, кто кого нанял, так и сообщите координатору Иленте, – она оперлась спиной на подоконник, вдыхая вечернюю прохладу. Гвардейцы зашевелились в кустах, мысленно проклиная свою нелегкую службу. – Если они успели получить деньги, у них есть, чем расплатиться. Если не успели, то получается, это был не найм, а боевые действия, предпринятые Эас на свой страх и риск. Что делать, риск не окупился, – она сочувственно вздохнула.
– Эасцы непременно пожалуются в Совет координаторов, – предупредил Веранну.
– Флаг им в руки, – очаровательно улыбнулась Салима, – и барабан на шею. О, простите, – поймав удивленный взгляд тсетианина, она сочла нужным пояснить: – Это поговорка, означающая, что ни государственная символика и атрибуты, ни иные регалии, законы и подзаконные акты эасцам в данном случае не помогут.
У входа в режимную зону толпились встречающие. Мрланк не обратил на них внимания, прошел мимо, пряча лицо от ветра в воротник куртки. Айцтрана не приедет: здоровье не позволяет. Он намеревался снять номер в гостинице, а утром отправиться в Эфлуттраг с рапортом. Домой доберется лишь послезавтра, но что поделать: служба.
– Хирра Мрланк!
В возгласе слышалась радость и одновременно обида. Он встрепенулся, повел головой. Целеустремленно пробираясь сквозь толпу, ему махала девушка Селдхреди в приталенной розовой куртке мехом наружу. Он остановился и прищурился. Это же Хеленна! Растолкав мешающий люд, она подбежала и, крепко обхватив его варежками, уткнулась лицом в грудь.
– Я кричу, кричу… А вы не слышите…
– Прости, милая, – он с наслаждением вдохнул ее теплый запах, целуя в стриженую макушку. Не ожидал, и сюрприз был приятен. Короткий золотистый «ежик» очень шел ей, подчеркивая огромные серые глаза. – Я так рад! – он был немногословен, губам нашлось более важное занятие, губы девушки нежно перехватили их по пути к шее, и поцелуй длился, пока он непослушными от вожделения пальцами расстегивал ей воротник. Наконец, удалось; он впился в сладкую вену. Хеленна тихо ойкнула, продолжая его обнимать.
– Хирра Мрланк, люди же смотрят!
– Да и черви с ними, – невнятно пробормотал он, не отрываясь.
Потом они оказались в гостинице, и сюрприз стал еще восхитительнее. Он одобрительно отметил, что за прошедшее время Хеленна кое-чему научилась. Прекрасная девушка – само по себе хорошо, а девушка умелая – совсем замечательно. Возможно, он был недостаточно терпелив. Но она ни словом его не упрекнула. Гржельчику такую чудесную дочку непременно должны зачесть на ином плане бытия. Даже если бы он сам ничего особенного собой не представлял и не вызывал у Мрланка персональной симпатии.
– Ты безумно хороша с этой стрижкой, – сказал он, ероша ее «ежик». – И похожа на Селдхреди.
Она кокетливо наклонила голову набок.
– А можно мне стать Селдхреди?
– Конечно, – усмехнулся он. – Ты не связана кланом, можешь выбрать любой. Но чтобы получить это имя в документы, надо стать гражданкой Рая.
Не испугает ли ее это? Но Хеленна не смутилась.
– Я и хочу! Хирра Айцтрана говорит, если я буду гражданкой, то смогу работать на киностудии… Ой! – спохватилась она. – Вам же от нее большой привет. И тысяча поцелуев.
– И ты мне их передашь? – он заинтересованно поднял ухо. – Всю тысячу? Давай целуй, – он развалился, всем видом показывая, что готов, – а я считать буду.
Затрезвонил телефон. Поморщившись, Иоанн Фердинанд поднес его к уху, и голос Принца произнес:
– Привет, Ассасин. Поедешь со мной корабль смотреть?
– Нас на один корабль определили? – обрадовался мересанец.
Парень хмыкнул.
– Бери круче. Нам дают новый крейсер.
Фархад постарался собрать всех офицеров, занимающих ключевые посты – начальников служб. В аэропорту Новосибирска встретились командир стрелков, старший навигатор, руководитель наблюдательно-аналитического отдела. Подгреб, как всегда, в гражданском и с банкой пива, системный администратор. Командир десантников, напротив, явился при параде, за ним вальяжно выступал кот. На широком кожаном ошейнике Аддарекха Кенцца висели награды его покойного тезки. Так распорядилась Клара Золинген, но ее-то как раз не было: докторша решила на пару лет оставить службу и заняться пополнением семьи, пока возраст и здоровье позволяют. Зато с Райтом увязался только что выписавшийся из больницы Вилис, которому досталось тащить пакет с кошачьим туалетом.
Принц и Ассасин запаздывали, и офицеры присели в кабаке у верфи, прямо напротив многометровых букв «MITSUBISHI», сверкающих над проходной.
– Даже не верится, что «Ийона» больше нет, – проговорил Юэ, старший артиллерист. – Какой-то другой корабль…
– Зато мы есть, – начальник отдела навигации мыслил позитивно. – Мы – экипаж «Ийона». Значит, «Ийон» в какой-то мере жив.
– И что осталось от экипажа «Ийона»? – Юэ был настроен пессимистически. – Гржельчик ушел на повышение, Мюслик ушел в досветовой флот, Федотыч свалил на «Алексей Смирнов». Бабай погиб, Футболист в больнице, Калиоки из одной больницы в другую уже не первый раз переезжает. Докторша и та уволилась!
– То есть мы вообще не в счет, – задето констатировал Бен. – Все мы, кто участвовал в последней операции и не погиб благодаря командирам. Чего нас считать! Слинявший Федотыч, конечно, важнее.
Стрелок засопел.
– А ты бы не слинял, если бы в обход тебя старшим приблудного мересанца поставили?
– Я бы первым делом задумался, где облажался, и постарался бы впредь не допускать такого.
– Ежу ясно, что Федотыч высокую должность элементарно продолбал, – подал голос аналитик. – Ездил куда-то, туманными делами занимался, пока Принц за него набирал пилотов, а Ассасин готовил корабль к рейду. Каждый получил по заслугам. Покойник Шварц суров был, но справедлив. И Гржельчик его решений не отменил – значит, признал верными.
Мнению руководителя аналитического отдела доверял даже скептик Юэ. Он вздохнул и, прекратив дискуссию, приложился к пивной кружке.
– Вон они, – сисадмин, глядевший в окно, первым заметил Принца и Ассасина. – На полчаса опаздывают, черти.
– Начальство не опаздывает, – проворчал Юэ. – Начальство задерживается.
Двое в форме ГС-флота, с капитан-лейтенантскими знаками различия, ввалились в кабак. Аддарекх прянул ухом и промчался белой молнией, затормозив у их ног. Фархад, засмеявшись, присел на корточки и потрепал кота по загривку. Вот и встретились опять. Иоанн Фердинанд благосклонно кивнул зверю с высоты своего небольшого роста, а затем уже – собравшимся за столиком. За плечом у него висела расчехленная гитара. Небось, играл в самолете – стало быть, не рейсовым летели, там стюардессы не позволили бы шуметь. Проклятые аристократы прокатились за счет ООН. В иной ситуации Юэ изворчался бы по поводу незаработанных привилегий, и аналитик не преминул бы его поддержать, но нынче придирчивый артиллерист помалкивал. Имеют право Герои Земли слетать, куда им надо, на казенной машине? Ясное дело, имеют, и неважно, кто там чей сын.
– Кэп? – вопросительно произнес навигатор, переводя взгляд с одного на другого.
И отозвался Принц.
– Рад всех видеть, – сказал он просто.
Аналитик так и думал. Он ни на миг не сомневался, что командиром корабля назначат аль-Саида. Ежу понятно, что Иоанн Фердинанд опытнее, но у него есть один недостаток: он не землянин. Сделать его капитаном было бы политически неграмотно. Что, у нас своих нет? Тоже Герой Земли, молодой и фотогеничный, отрекшийся от короны ради космоса. Капитан «Ийона Тихого», пусть и утвержденный в должности пост фактум, уже после того, как последний подвиг был совершен. Фигура, стремительно набиравшая харизму; в интернете количество лайков у его фотографий превысило все разумные пределы – не в последнюю очередь из-за влюбчивых старшеклассниц, но все равно показательно. Так что выбор капитана был предопределен. А что молод – на тебе в помощники космического волка, с которым у тебя уже есть положительный опыт сотрудничества.
– Извините, что так долго, – развел руками Фархад. – Задержались с вылетом.
Психика у парня на редкость устойчивая. Никакие успехи ему голову не кружат. Впрочем, Принц с рождения близок к поднебесью, наверняка выработал иммунитет.
– Пойдемте крейсер смотреть.
У проходной их встречал директор верфи, маленький японец, еще меньше Иоанна Фердинанда, но с еще более гордой осанкой. Самурай, окрестил его Вилис, и запечалился, вспомнив Аддарекха, которого иногда обзывал так же. Директор передал Принцу документацию и проводил группу к монтажной площадке. Оба крейсера выглядели совсем готовыми, только леса пока не сняли.
– Вот этот – наш, – Фархад поднял руку, указывая на готические буквы, сверкающие на борту: «Heinrich Schwarz».
– Ёшкина жисть, – пробормотал под нос аналитик. Этого человека трудно было удивить. Тем не менее у адмирала Шварца это регулярно получалось, и вот теперь он снова удивился, увидев его имя на крейсере, где ему предстоит служить.
Замысловатая надпись была единственной на поверхности, пахнущей свежей краской, и Вилис не удержался:
– При таком названии – и ни одной картинки? Даже крылатой фразы? Узнай об этом адмирал Шварц – в гробу перевернулся бы!
Фархад хмыкнул. Гроб пустой, переворачиваться некому, но по сути он был согласен с десантником. Шварцу подобная строгая чистота определенно показалась бы скучной.
– Вот ты и займешься тем, чтобы антураж соответствовал названию, – распорядился он. – Останешься здесь, вызовешь рабочих и приведешь корабль в надлежащий вид.
– Это приказ? – радостно встрепенулся Вилис. – Будет сделано, кэп!
– Эскизы пришлешь на утверждение, – он слегка охладил восторг сержанта, почуявшего простор для творчества. – А то знаю я тебя, намалюешь какую-нибудь жопу и будешь потом доказывать, что именно эта жопа – воплощение эстетических идеалов адмирала Шварца.
Офицеры засмеялись. Молодой капитан точно подметил слабое место Вилиса.
– Смею заверить, его идеалы простирались в ином направлении, – закончил Фархад и ступил на трап.
Капитан нового корабля первым всходит на его борт. И последним его покидает, но это уже другое правило. Фархад снял блокировки, сверяясь с паролями в документах, и нажал кнопку входного люка. Пневматика сработала, створки раздвинулись, и он сделал шаг, переступив порог.
Аддарекх выжидал. Будто понимал, что этот шаг символичен, и мешать ему нельзя. Но как только Фархад оказался внутри, кот стремглав взбежал по трапу, юркнул в люк и очутился рядом.
– Ну, как тебе? – спросил Фархад.
Серьезно спросил, словно от мнения кота что-то зависело. А ведь зависит, подумал он тут же. Если Аддарекху здесь не понравится, он плюнет на карьеру, будь она неладна, и на возможное недовольство Гржельчика и откажется от корабля. Потому что кот чувствует лучше человека. Тот Аддарекх, который умер – перешел на иной план бытия, как они говорят, – знал это четко.
Аддарекх прислушался к пространству, шевеля белыми усами, принюхался. Поводил головой туда-сюда. Одобрительно мяукнул и безошибочно направился к рубке. Проверить, как там оно, и полежать в кресле первого. Кот был единственным существом из всей команды, которому это всегда дозволялось. И даже поощрялось: он ведь не просто так валяется, он место греет.
Свет в зале Круга кланов был приглушен, и на экранах разворачивалась во всех подробностях сцена уничтожения Гъде. Главнокомандующий Мрланк Селдхреди отчитывался перед Раем. Он стоял в центре в расслабленной и спокойной позе и комментировал видеозапись, доступно объясняя, что именно происходит, при этом не создавая у представителей кланов обидного ощущения собственной глупости. Как же он изменился, вновь подумал Ртхинн, вспомнив, как впервые выслушивал доклад угрюмого, зажатого Мрланка в этом самом зале, и как ворчал Криййхан Винт, сварливо сетуя, что некому, кроме стремящегося к смерти капитана, поручить важную миссию. Сейчас Криййхан кивал одобрительно и удовлетворенно. Как и большинство присутствующих.
Справедливости ради следует отметить, что причины для удовлетворения есть и помимо положительных перемен в личности Мрланка. Главный враг повержен в прах. Мерзкий пособник тьмы Ен Пиран сожжен заживо, а мир, который его взрастил, стерт с лица Вселенной – это даже больше, чем могли желать шшерцы. Чфе Вар, поддержавший зло, раздавлен, Эл Танг Ри принесла униженные извинения за действия адмирала Конг Ну Тоэ и ядерный взрыв в землях Кенцца, в скором будущем ожидается прибытие материальных ценностей с Чфе Вара в счет компенсации, да с процентами. Салима последовательна и дотошна; Ртхинн не сомневался, что она выдоит и Эас, столь неосторожно подставившуюся, и притом не забудет интересы союзников, как не забывала их доселе – к вящему изумлению старика Криййхана.
– Эту видеозапись следует разместить в планетной сети, – высказала свое мнение Аххьеша Кенцца и посмотрела на Ртхинна, ожидая возражений. Они редко сходились в оценках, в том числе и потому, что конкурировали между собой, но нынче она ему уже не конкурент. Да и был он с ней в данном конкретном моменте совершенно согласен. Разумеется, запись надо продемонстрировать людям, пусть все порадуются.
Криййхан благосклонно кивнул адмиралу Мрланку и, скрипнув костями, поднялся со своего места, обозначив окончание официальной части. Представители кланов начали разбредаться, иные подходили к Мрланку, возящемуся с кристаллом памяти, что-то говорили. Ртхинн тоже подошел бы, но он до сих пор не мог отделаться от неловкости, стоящей между ними. Удержись он вовремя от злой шутки, многое было бы по-другому.
Мрланк подошел к нему сам.
– Как удачно, что я вас встретил, хирра Ртхинн, – можно подумать, он не знал, что встретит его на совещании Круга. – Вы, конечно же, можете принять решение по этому несложному вопросу, – любопытно: если бы вопрос был сложным, он не доверился бы Ртхинну?
– Слушаю вас, адмирал, – ответил он вежливо.
– Не меня, – качнув головой с легкой усмешкой, уголки губ лишь чуть приподняты, Мрланк протянул ему сложенный лист.
Ртхинн развернул бумагу, на которой был написан текст от руки. Буквы корявые, словно ребенок писал.
«Заевление. Я Хеленна Гржельчекова. Я прошу гражданство Шшерского Рая. Я милая и красивая, только умственно отсталая. На Земле меня за это ругали, а сдесь не ругают. Я хочу быть кетреййи в клане Силдхреди. Помогите мне пажалуйста!»
Невольная улыбка тронула губы Ртхинна.
– Это она сама написала? – Мрланк кивнул. – Ничего себе, умственно отсталая! – если земляне считают тупой девушку, умеющую писать на чужом языке, пусть и со смешными ошибками, то кто у них тогда умный? – Оставляйте мне бумагу, я все устрою. Хлопоты небольшие, а главное, приятные, – он вздохнул. – А может, вы заодно Василису Ткаченко уговорите стать гражданкой Рая?
– Это вряд ли, – скептически поморщился Мрланк. – Она же не умственно отсталая, ей и с земным гражданством неплохо. На Земле ее ценят и ждут. К тому же вы платите ей по полуторному тарифу, а если она принесет присягу Раю, будет получать обычное жалованье. Ну и зачем ей это?
На хрена козе баян, говорил в таких случаях Гржельчик. Это сложное выражение в переводе означало: за каким горьким корнем домашнему рогатому животному музыкальный инструмент? Но помощник координатора – искусный в речах человек, которого вряд ли возможно впечатлить лингвистическими познаниями.
– Василиса была бы выгодным приобретением, – промолвил Ртхинн. – Что ж, надеюсь, вы по меньшей мере сделаете все, чтобы она покинула нас как можно позже.
– А то! – хмыкнул Мрланк. Он был заинтересован в этом еще больше Ртхинна. – Готов служить родине.
Выйдя с сигаретой наружу, Вилис специально отошел на некоторое расстояние, чтобы полюбоваться на корабль. Это ж совсем другое дело! Автор подошел к дизайну концептуально. Левый и правый борта воплощали два лика крейсера: мирный и воинственный, первый предназначался для союзников, а второй, соответственно, для врагов. На левом борту розовой краской было начертано: «Ня!» Капитан сильно усомнился, что Хайнрих Шварц одобрил бы подобное изречение на корабле, носящем его имя, но Вилис сразу переключил его внимание на борт правый, где чернела окантованная кроваво-красным надпись «Официальный поставщик галактического морга». Контраст был построен грамотно: всякому изображению слева отвечало свое справа, и наоборот. Очаровательный большеглазый котенок, вылитый Аддарекх в ту пору, когда его только-только назвали Мрланком – и зубастое чудище: «Я белое и пушистое»… Наряженная блестящими фонариками и разноцветным серпантином елочка с пояснительной надписью: «Здравствуй, елка, Новый год!» – и изломанное безлистное дерево в коричнево-черных тонах, наклонившееся крючковатыми ветками-когтями к дрожащему крошечному человечку неопределенной расы и пола; дерево кривило щербатый рот и плотоядно облизывалось. Улыбающееся желтое солнышко с множеством лучиков, как на детском рисунке – и охваченная пламенем, раскалывающаяся на куски планета, прямо кадр из записи про Гъде. Добрый доктор, смахивающий экстерьером почему-то на епископа Галаци, крупными буквами выписывающий рецепт на спирт, а справа – Шварц собственной персоной, со своей характерной ухмылкой в стиле «Сейчас вы все пожалеете, что сами не покончили с собой» и с оттопыренным средним пальцем.
Капитану «Джеронимо Натта» Бойко Миленичу, приехавшему взглянуть на свой крейсер, идея понравилась, и по его личной просьбе под руководством Вилиса начали расписывать второй корабль. Кардинал Натта на его борту казался почти отражением Шварца, и поза примерно такая же, только палец указательный, будто он обращается не то с угрозой, не то с наставлением, лик суров и серьезен, а вокруг головы – нимб. Нынче Джеронимо Натта был возведен в ранг святых католической церкви, и борт крейсера, названного его именем, представлял собой практически икону, только надписи не по-латыни, а по-хантски, дабы всем инопланетянам было понятно. Над святым особо не приколешься, и Вилис, скрепя сердце, украсил изображение кардинала благочестивыми сентенциями: сверху – список из десяти заповедей, по пунктам, а снизу – напутствие: «Иди и не греши!» Портрет Шварца обрамляли совсем иные изречения, из которых «Выпей яду и убей себя об стену!» выглядело наиболее безобидным.
Дымя сигаретой, Вилис обозревал почти завершенные художества с чувством глубокого удовлетворения. И легкого удивления, что капитан утвердил все предложения сержанта, даже те, в которых он сомневался: все-таки Принц – реальный принц, а у их высочеств обычно завышенные представления о приличиях. Ан нет, высочество и несостоявшееся величество невозмутимо поставило свою визу на эскизах Вилиса. И у него начало вырисовываться смутное пока еще ощущение, что с этим капитаном скучно не будет.
– Гляди-ка! – воскликнул Бадма, отдыхающий рядом с такой же сигаретой от малярных работ. – Аддарекх-то наш!
Вилис завертел головой, и Бадма для ясности ткнул пальцем в направлении проходной. Аддарекх, между прочим, был единственным, кто шлялся через проходную верфи безо всяких пропусков, а охранники еще и угощали его рыбкой.
Вилис понял причину возгласа Бадмы: Аддарекх был не один. Кот вышагивал с видом победителя, демонстрируя ошейник с медалями на гордо вскинутой голове и распушив хвост. А за ним грациозно следовала изящная рыжая кошка – должно быть, красавица по кошачьим меркам.
– Мужик! – одобрительно фыркнул Вилис.
Аддарекх повел кошку вокруг корабля, показывая свое обиталище – явно рисуясь перед дамой. Специально остановился перед изображением белого котенка, многозначительно мурлыкнув: мол, двуногие так меня почитают, что даже портрет нарисовали.
– Э, – забеспокоился Бадма, – а они нам котят не наплодят?
– А кому котята мешают? – Вилис легкомысленно махнул рукой. – Это ж не шнурогрызки.
Бадма кивнул, соглашаясь.
– И как мы новую кису назовем? Ты какое-нибудь райское женское имя знаешь?
– Эйзза, – показал белые зубы Вилис.
– Смеешься? Майор Райт за этакое оттрахает не хуже Шварца, царствие ему небесное.
– Лидханой можно назвать, – поразмыслив, сказал Вилис. – Тот Аддарекх говорил, жену его так звали.
Закончив полный круг, Аддарекх ступил на трап и обернулся, приглашая подругу наверх. Кот и кошка, поднявшись по трапу, исчезли в шлюзе.
– Слышь, Вилис, а если кэп не позволит котят держать?
– Это он-то не позволит? – фыркнул Вилис. – А кто первым котенка приволок? Позволит, никуда не денется.
Хелена вытащила из посудомойки сковородку, критически рассмотрела ее, оценивая чистоту и блеск. Айцтрана в последнее время совсем перестала заниматься хозяйством, все спит да гуляет, да картинки непонятные смотрит в интернете. Говорит, что это произведения великих художников. Может, и так, но Хелена не оценила, ей совсем другие картинки нравились. Наверное, эти художники рисовали для умных.
Полюбовавшись на свое отражение в дне сковородки – «Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?», – она приготовилась убрать ее в шкаф и расставить миски, но тут в дверь настойчиво постучали. Не выпуская сковородки, Хелена пошла открывать. Не Айцтране же вскакивать! И Мрланк при ней, вину заглаживает: напоил вчера обоих кетреййи – сообразили на троих, называется, – а беременной кровь с алкоголем противопоказана.
На пороге стоял старый шитанн. Высокий, костлявый и чем-то недовольный. С седой короткой косой, очень похожей на косу Эйззы.
– Мрланк Селдхреди тут живет? – скрипучим голосом осведомился он.
– Э-э… да. Хирра Мрланк! – позвала она.
Шитанн шагнул в дом мимо Хелены, вслед за ним ветер вдул стаю снежинок, и дверь захлопнулась.
Мрланк вышел из комнаты, настороженно разглядывая незваного гостя. Ихстл. Что себя обманывать, от Ихстл он ничего хорошего не ждал.
Старик, в свою очередь, рассматривал возомнившего о себе молодого человека, морщась. Они с Цхтамом прибыли на орбиту Рая лишь вчера, с крейсером «Алексей Смирнов», челноком добрались до Генхсха и там расстались. Старпом отговаривал Ччайкара ехать в Шарккит. Ни к чему, мол. Но тот не мог вот так взять и оставить происшедшее без последствий.
– Мальчишка, – проскрипел он неприветливо. – Кто дал тебе право распоряжаться девушкой из чужого клана?
Мрланк чувствовал себя отчасти виноватым. Но не настолько, чтобы терпеть откровенный наезд.
– Вернись в границы, старик. Ты разговариваешь с адмиралом ГС-флота, главнокомандующим, кавалером Золотого Солнца. Кто ты такой, чтобы тыкать мне, будто провинившемуся кетреййи?
– Я Ччайкар Ихстл, – недобро скривился гость. – И я буду разговаривать с тобой, как хочу. Потому что я в своем праве, а ты – нет.
Мрланк прижал уши к голове и зашипел:
– Ты болтался горький корень знает где, в десятках световых лет от своей девушки, а ей надо было устраивать судьбу! И она благодарна мне за то, что я устроил ее именно так! А ты что для нее сделал?
Уши Ччайкара тоже гневно прижались к голове, сверкнули оскаленные клыки.
– Ты должен был спросить разрешения у клана, а не решать сам!
Хелена уставилась на ссорящихся вампиров, как завороженная, безотчетно прижимая к груди сковородку.
Эйззу не вернуть, но с этим Мрланком он поквитается за обиду, нанесенную клану, какой бы там высокой шишкой он ни был. Правда – на стороне Ччайкара, и любое разбирательство его оправдает.
– Ты забрал наше, дерзкий мальчишка, значит, отдашь свое! Свою кровь или кровь своей девчонки!
Жилистая рука стремительно схватила за плечо разинувшую рот Хелену. Она испуганно взвизгнула.
Мрланк мучительно зажмурился. По всем канонам, ему следовало уступить. Ихстл заберет девочку, и ссора будет исчерпана. Старик не станет обращаться с ней дурно, она ведь ни в чем не виновата. Может, он даже вернет ее, напившись крови и насладившись. Если бы Хеленна была урожденной кетреййи, Мрланк смирился бы, и девушка тоже. Но эта малышка не смирится, она воспитывалась в иных традициях.
Хелена отпихнула старика, попыталась вырваться, и он зашипел рассерженно. Тогда она извернулась и впилась зубами в держащую ее руку. От неожиданности он выпустил ее, взревел от боли и злости, и глаза стали быстро наливаться красным.
Сейчас убьет, понял Мрланк. Если Ихстл войдет в священное безумие, то убьет Хеленну. Он кинулся заслонить ее, разгоняя кровь в собственных жилах, но не успел совсем чуть-чуть. Девушка, размахнувшись сковородкой, засветила Ччайкару чугунным донышком аккурат промеж глаз. Шитанн на миг застыл, потом огоньки бешенства в глазах погасли, и он завалился навзничь, гремя костями.
Мрланк перевел дух и посмотрел на Хеленну новым взглядом. Слезы в уголках огромных глаз, но сковородку держит решительно. Вот так, небось, земные бабы и забивали шитанн насмерть тысячу лет назад, сковородками по башке.
– Тихо, маленькая, – прошептал он. – Уже все, – он очень аккуратно обнял ее: обнимать девушку со сковородкой в руках – всегда некоторый риск. – Надеюсь, ты не убила этого урода, – он взглянул на неподвижного Ччайкара даже с легким сочувствием. – Тебе-то ничего не будет, но мне не хочется со стражей объясняться.
– Что у вас тут происходит? – Айцтрана вышла из комнаты, протирая глаза; сквозь благодушное выражение на лице просвечивала толика любопытства и совсем немного тревоги.
– Ничего особенного, дорогая, – успокоил ее Мрланк. – К нам в гости зашел пожилой господин, и ему стало дурно. Возраст, бывает. Сейчас мы с Хеленной ему поможем.
– Ага, – закивала девушка, очнувшись от ступора. – Все в порядке, не волнуйтесь, хирра Айцтрана. Правда-правда.
– Ну-у, ладно, – удовлетворенная Айцтрана снова исчезла за дверью спальни. А Мрланк порадовался, что простодушная Хеленна все же умеет врать.
– Твою мать, – негромко проговорил Гржельчик.
Главнокомандующий явился на окончательную приемку кораблей. Крейсеры сами по себе – внушительное зрелище. Но когда тебе с двух сторон грозят умершие адмирал и кардинал на фоне апокалиптических картин, впечатление возникает особенное.
– Мать твою, – перефразировал он и повернул голову направо. – Нет, ну я понимаю: аль-Саид – пацан, попавший под влияние харизматической личности с пиратскими замашками. Но вы-то, Миленич! Вы же взрослый человек.
Бойко подкрутил ус. Длинные черные с проседью усы, его гордость, обгорели в проклятой триреме, но он был полон решимости отрастить их заново.
– Командующий, аэрография нынче в моде. И вы же не станете отрицать, что роспись адекватно отражает разнообразные грани личности святого Джеронимо.
Йозеф пробежал взглядом по сердитому лику святого и изображениям, обрамляющим его: пылающая планета, горящий заживо человек, могила с крестом… Против правды не возразишь, но были у кардинала Натта и иные грани. Йозеф знал его несколько с другой стороны.
Он вздохнул и повернулся к скромно молчащему Фархаду. Если воплощение в живописи канонизированного святого все-таки имело определенные корректные рамки, то грани индивидуальности адмирала Шварца представали во всей красе.
– Аль-Саид, вы явно не с того человека берете пример, – сделал официальный выговор Гржельчик. – Вы ведь принц!
Фархад закатил глаза. Ну сколько можно? На коронации своего брата он сказал ему:
– Фахим, быстрее обзаводись наследниками, а то я волнуюсь.
Братец фыркнул:
– С ума сошел? Мне восемнадцать лет. Я еще женщин-то должен только в интернете видеть.
– Фахим, не прибедняйся! Ни за что не поверю, что так оно и есть. И сколько бы лет тебе ни было, теперь ты – великий эмир, и я хочу быть уверен, что мне не придется тебе наследовать.
– Вот ты шакал, Фархад! – возмутился брат. – Если со мной случится что-то нехорошее, ты меня даже жалеть не станешь? Только горевать, что тебе придется заняться нелюбимым делом? Я маме пожалуюсь! Ноту в ООН напишу, чтоб заставили тебя жениться для обеспечения преемственности престола. Племянники тоже сгодятся, а я еще молод для женитьбы.
Он так и не понял до конца, шутил Фахим или нет. Перевел разговор на другую тему, от греха подальше. Жениться он не спешил, заводить детей – тем более. Насмотрелся уже на трижды женатого Иоанна Фердинанда. Не так это все сладко.
Вот она, тяжкая доля принца. Женись на высокородной, обеспечь наследника… И при всяком удобном случае тебе напоминают, что принц должен вести себя совершенно не так, как было бы естественно для любого другого молодого человека.
– Фархад, ты же мальчик из хорошей семьи, – Гржельчик сокрушенно покачал головой. – Я понимаю, без портрета адмирала Шварца не обойтись, и нарисовать его серьезным и чинным не получится: это будет не Шварц. Но все эти жуткие раскоряки… Ты не мог изобразить на своем корабле что-нибудь более жизнеутверждающее?
– Мог, – кротко ответил Фархад и, проведя главнокомандующего левее, продемонстрировал ему другой борт корабля.
Йозеф испытал культурный шок. Роспись правого борта была ужасной, однако в принципе не противоречащей боевым задачам крейсера. А этот розовый кошмар ввергал в состояние полного опупения.
– Аль-Саид, – выдавил он, – меру же надо знать! Хороший мальчик и сопливая девочка – все-таки разные вещи!
Фархад пожал плечами.
– Этот борт – для союзников. Дабы выказывать им самые нежные чувства.
– Не-ет, – протянул Гржельчик. – Этот борт вы будете поворачивать к противнику! Эффект просто убойный. А союзники пусть на Шварца любуются. Персонаж привычный, заодно будет держать их в тонусе.
– Слушаюсь, командующий! – Фархад отсалютовал.
Йозеф подозрительно перевел взгляд на Миленича.