Она не расхохоталась истерически лишь потому, что на хохот не было сил. Никто и никогда не любил ее, и никто не спрашивал, не обижает ли ее это. Что на родине, что у врагов, ее чувства были всем безразличны. Этот землянин впервые обратился к ней, как к человеку, а не как к живой табуретке или говорящему унитазу. «Если ты не против»… До сих пор и мысли не допускалось, что она смеет быть против и что это может иметь какое-то значение.
– Господин адмирал, – она не сдержала всхлип от полноты чувств, – вы можете относиться ко мне как угодно, я не обижусь. Только за шею не кусайте.
Он хмыкнул.
– Тебя как зовут? – лучше поздно, чем никогда.
– Эст Унтли, господин адмирал.
– Прекрати уже это «господин адмирал». Называй меня просто «Йозеф».
– Да, господин Йозеф.
Он закатил глаза.
– Давай, завязывай свои косы. Пойдем в медблок.
Йозеф отозвал Клару для разговора в процедурную, на минуту оставив Эст Унтли у лазарета. И Мария, болтающая с роженицей, увидела ее в приоткрытую дверь.
– Ах ты, тварь!
В сердце добродушной, заботливой Марии жила одна ненависть. Ненависть к гъдеанам, убившим ее мир. Жгучая, иррациональная и неистребимая. Предстоящий рейд на Гъде вдохновлял ее, вроде бы не воинственную женщину, и она молилась о том, чтобы именно «Ийону Тихому» довелось причинить наибольшее число смертей и разрушений.
И тут за дверью мелькнули гъдеанские косы и брови вразлет. Мария, бросив Эйззу на полуслове, выломилась в коридор и залепила гъдеанке плюху тяжелой, вовсе не дворянской ладонью.
– Тебе чего тут надо, дрянь?
Эст Унтли не удержалась на ногах. Мария подскочила к упавшей, со злостью врезала туфлей в бок.
– Чтоб ты сдохла, нелюдь!
Женщина застонала. Мария вцепилась ей в косы.
– Дома не сиделось, гадина? Получи! Где наше солнце, змеища? Чтоб вам всем такой же конец пришел! Только ты до него не доживешь, я тебе ноги повыдергаю и в вагину запихну задом наперед!
Переговорив с Кларой насчет Эст Унтли – он полагал, что у гъдеанки, помимо ран на шее, могут быть и другие, скрытые травмы, и просил разобраться повнимательнее, – Йозеф вышел в коридор, чтобы позвать ее… и увидел мересанку, яростно таскающую за косу и пинающую женщину, которой он пообещал лучшую участь, чем на «Молнии».
– Мария! – рявкнул он.
Она в пылу не услышала, хотя гарнитура была на месте. Или не обратила внимания, что еще хуже. Не обращать внимания на адмирала, будучи всего-то электриком шестого разряда – хороший способ навсегда покинуть флот. Вскипев, он дернул ее за плечо, грубо отрывая от Эст Унтли, и уже размахнулся, но передумал. Он до такого не опустится. Отшвырнул ее к стене и гаркнул:
– Стоять!
Эст Унтли скорчилась на полу, поджав ноги к животу, и плакала, повторяя:
– За что? Что я ей сделала?
Мария попыталась было что-то вставить, но Йозеф сурово прикрикнул на нее:
– Заткнись! – и приказал в переговорник: – Старпома к медблоку, быстро.
– Н-да, – Клара, вышедшая вслед за Йозефом, склонилась над гъдеанкой. – Другие травмы у нее и вправду есть, как в воду глядели.
Йозеф присел рядом на одно колено, успокаивающе погладил Эст Унтли по рассыпавшимся косам.
– Ну-ну, уже все. Встать можешь? – он просунул руку ей под мышку, потянул вверх, помогая подняться. – Где болит?
– Везде, – всхлипнула она. – За что она меня так?
Иоанн Фердинанд примчался так быстро, как мог. Нечто в голосе командира подсказало ему: лучше не медлить и хорошего не ждать. Гржельчик был у медблока, он прижимал к себе плачущую гъдеанку, которую приволок вчера откуда-то пьяный, и ласково похлопывал ее по спине. В углу стояла нахохлившаяся Мария, руки скрещены на груди, губа оттопырена. И в воздухе разлито что-то такое недоброе.
– Адмирал Гржельчик, старший помощник аль-Фархад по вашему приказанию явился, – отбарабанил он, не в силах отделаться от ощущения близких – или уже происшедших? – неприятностей.
Гржельчик отпустил гъдеанку – докторша фрау Золинген тут же взяла ее за руку, заговорила с ней негромко, – и тяжело, словно разгоняющийся в гору бульдозер, ткнул пальцем в Марию:
– Это твоя женщина, Иоанн Фердинанд?
Мересанец моргнул. Командир прекрасно знал, кем ему приходится Мария.
– Да, адмирал.
– А вот это – моя, – палец переместился в сторону гъдеанки. – Ты за свою бабу отвечаешь?
– Да, адмирал, – он не мог взять в толк, куда клонит Гржельчик.
– А я – за свою, – уронил он веско. И, внезапно размахнувшись, выбил жестким кулаком из груди мересанца весь воздух.
– Иоанн! – вскрикнула Мария.
Иоанн Фердинанд, сложившись пополам, отлетел на полметра и рухнул. Мария, запричитав, кинулась к нему. С трудом втянув в себя воздух, мересанец хрипло выдавил:
– За что?
– Вот и она тоже спрашивала, – он кивнул на Эст Унтли. – Но твоей бешеной бабе, – он смерил взглядом Марию, хлопочущую вокруг Иоанна Фердинанда, – было нечего ей ответить. Может, тебе она объяснит.
И, уже отворачиваясь, добавил:
– Если останется непонятным – оба прощайтесь с «Ийоном». Здесь эскадра т’Лехина, можете убираться на любой корабль.
Промахнуться мимо земного рудника было невозможно – он сиял огнями прожекторов на многие километры вокруг. С высоты эти лоскуты света среди сплошной черноты были отлично видны. Кетреййи, сопровождавшие Ортленну, восхищенно зашептались между собой – клёво!
Путь был долгий. С несколькими посадками на океанском льду, застывшем торосами. Был ли в этой поездке смысл? С точки зрения производства – нет. Все, что интересовало Объединенную горную компанию, находилось на материке Элихан, остальное ей не принадлежало. Границы и отношения определены. Но чисто по-человечески, познакомиться с коллегами, ведущими добычу на соседних континентах, было бы не лишним. Пока это еще возможно. Пока воздух достаточно плотен, чтобы держать аэромобиль. Пройдет какое-то время – и атмосфера замерзнет, о воздушных перелетах придется забыть. Будущее местного транспорта – медлительные вездеходы со шлюзами, за пределами которых можно будет передвигаться только в вакуумных скафандрах.
Ортленна направила машину вниз. Экскаваторы останавливались, из кабин высовывались замотанные шарфами лица, вглядывались в темное небо, ища источник шума. Активировались стационарные посты охраны, ожило радио.
– Назовитесь, – потребовал неуловимо знакомый голос.
– Ортленна Лис, – отозвалась она. – Директор мересанского филиала Объединенной горной компании Шшерского Рая. С соседским визитом. Пустите?
– Госпожа Ортленна? – изумился собеседник. – И вы здесь? Это Нгири Хобонда, начальник охраны. Конечно, пустим. Садитесь на любую свободную площадку.
Дула зенитных орудий поползли вниз. Отбой тревоги. Нгири хорошо помнил Ортленну, на Нлакисе она частенько приезжала в гости к Зальцштадтеру. Редко по делу, чаще просто так. То они вдвоем уматывали куда-нибудь на вездеходе «погулять», то часами сидели в кабинете Зальцштадтера за разговорами, и наверняка не только сидели… Во всяком случае, равнодушие директора к гъдеанским женщинам Нгири мог объяснить только одним: ему хватало Ортленны.
Нгири вышел ее встретить. Кивнул белобрысым телохранителям – мозгов у них, может, и немного, но оружием владеют, силы этим плечистым здоровякам не занимать, а главное – ни за что не предадут.
– Госпожа Ортленна, какими судьбами? – он деликатно, под одобрительными взглядами телохранителей, приложился губами к ее варежке. – Рад вас видеть.
Она тоже была рада. Ехала к незнакомым людям, а встретила знакомца – и на сердце потеплело. Нгири Хобонда и на Нлакисе был неизменно приветлив и предупредителен, но особого внимания она не обращала: такая у человека работа – встречать и выказывать дежурное расположение от имени своего нанимателя. А вот руку он ей поцеловал впервые.
– Что это за поцелуй – через варежку? – засмеялась она. – Вы, наверное, из тех, кто занимается сексом в презервативе.
У Нгири запылали щеки. Подземные духи! Вампирка была хороша, бледное лицо и красные глаза ее ничуть не портили.
– Зачем так говорить, если не знаете? – он аккуратно снял с ее руки варежку и поцеловал прохладную ладонь. – Сначала попробуйте.
Он всегда считал ее женщиной Зальцштадтера. Вел себя корректно, сдержанно… Да с какой стати? Директор не дал себе труда проявить мало-мальское внимание к его личной жизни. Почему он должен заботиться о чувствах Зальцштадтера? В его контракте ничего об этом нет.
Ортленна размышляла недолго.
– Здесь слишком холодно, господин Хобонда. Проводите меня куда-нибудь… в более подходящее место. В этом деле комфорт лишним не бывает.
Йозефу было ужасно неловко перед дочкой. Но Хелена ничуть не расстраивалась оттого, что папа уехал без нее. На «Молнии» ей безумно понравилось. Необычная вкусная еда, интересные люди в непривычных одеждах, и никто ни разу не посмотрел на нее свысока, как на дурочку. Хотя посмеяться было над чем: например, она долго не могла понять, как открыть сок в странной упаковке. Ей просто показали, как надо, и все.
А адмирал Мрланк был прямо-таки волшебником из сказки. Все, что она раньше считала мерзким и неприятным, в его исполнении оказалось чудесным, и восхитительным, и… Она слов не могла подобрать, со словарным запасом у нее было не очень. Ей даже не хотелось уезжать. А ему не хотелось отпускать ее, она это чувствовала. Но пришлось, потому что папа беспокоился. Она полдня промучилась, пока ей в голову не постучалась великолепная мысль, как сделать так, чтобы она была с Мрланком, а папа при этом не волновался.
Сияя, как новенькая лампочка, Хелена пристала к отцу:
– Па-ап! Ну пап!
Йозеф был хмур. Думы лезли, как назло, невеселые. Эст Унтли осталась в медблоке: по словам Клары, треснуло едва сросшееся ребро; похоже, гъдеанку еще и били там, на «Молнии», а она ничего не сказала, видно, посчитала несущественным. О чем еще она не говорила? Но и не будь проблем с ребром, Клара все равно уложила бы ее в лазарет: нужны капельницы. Если бы на «Ийоне» была гъдеанская консервированная кровь, обошлось бы проще, но что толку жалеть о том, чего нет и быть не должно? Придется бабе выкарабкиваться постепенно, за счет резервов организма, витаминов и лекарств.
Мария еще эта сумасшедшая. С чокнутой мересанкой он расстался бы без сожалений, не имей она мужа, выставил бы пинком под зад: вон мересанский флагман, туда и проваливай. Однако старпома терять не хотелось. Йозеф успел уже несколько раз пожалеть, что его ударил, и передумать снова. Не Марию же бить, в самом деле. А спустить такое на тормозах – это себя не уважать. Экипаж должен знать, кто на корабле командир и что можно себе позволять, а что нет. Не о чем жалеть. Если Иоанн Фердинанд тоже ненавидит гъдеан до такой степени, что готов забыться – скатертью дорога. Нечего тут межрасовые разборки устраивать. Бедная женщина уж точно не виновата ни в том, что творил Ен Пиран с шшерцами, ни в том, что он сделал с Мересань. Один такой говнюк, а тень на весь народ.
Он попросил Дьёрдя Галаци присмотреть за Эст Унтли. Епископ и развлечет, и утешит, и проследит, чтобы никакие мстители к гъдеанке не подходили. В медблоке вечно Аддарекх околачивается; Йозеф надеялся, что у него хватит ума не пытаться мстить женщине за чужие грехи. А если не хватит, поп его окоротит. Но все равно сердечко неспокойно.
А тут еще Хелена. Притащилась в рубку, как на танцпол. Многие бывалые мужики побаиваются заходить в рубку, когда включены нижние экраны – пол кажется прозрачным, за ним – россыпь звезд и пустота, на вестибулярный аппарат это действует не лучшим образом. А Хеленке хоть бы хны. Она, небось, и не понимает, что это.
– Пап!
– Чего тебе, горюшко?
Хеленка взмахнула локонами и радостно сообщила:
– Я хочу замуж за адмирала Мрланка!
Он чуть не подавился. Из Мрланка жених, как из него – балерина Большого театра. Морда наглая, глаза красные, башка лысая, по годам – ровесник Йозефа, пятый десяток начался. Ну что в нем могло привлечь юную девочку? Кругом куча красивых мальчиков, вот хотя бы Принц… Он поспешно помотал головой, отгоняя дурацкую мысль: аль-Саиды его точно закажут, если он подсунет их семье такую подлянку. Но и без него парней хватает, ходят и облизываются – нет, подайте ей адмирала Мрланка.
– Хелена, ты с ума сошла! Он тебе в отцы годится, а ты – замуж.
– Ну и что? Он клёвый.
– Брось эти глупости, милая. Ты не можешь за него выйти.
– Почему? – удивилась Хелена.
– Во-первых, потому что он женат! – отрубил Йозеф.
– А во-вторых?
Господи, неужели первой причины недостаточно? Или Хеленка полагает, что ради нее можно и развестись? Шшерцы никогда не разводятся.
– А во-вторых, потому что он – шитанн. Они женятся только на своих. На тех, с кем дети получаются.
– Разве у меня не может быть детей? – забеспокоилась Хелена. – В больнице мне сказали, что все в порядке.
Йозеф вздохнул.
– Не у тебя лично, а у тебя и шитанн. У вас разные хромосомные наборы. Блин! – знал бы, как объяснить попроще, объяснил бы. – Ну вот, лисицы же с ежиками не скрещиваются.
– Конечно! Ежики колючие, как с ними лисе?.. А при чем тут адмирал Мрланк? Он ведь человек.
– Человек, – терпеливо ответил он. – Но другой. Совсем другой.
– Пап, а шитанн – это вампиры, да?
– Да.
– А если он меня укусит, я превращусь в вампира? – с надеждой спросила Хелена.
– Это бредовые сказки. В сказках много чего бывает, и все друг в друга превращаются, но в реальности – нет.
– Жа-алко, – разочарованно протянула девушка.
Она жалеет, что не может превратиться в вампира? Чтобы выйти замуж за чертова Мрланка? Да чем он ее приворожил-то?
– Дочка, прекрати маяться ерундой. Ты еще повзрослеешь и найдешь себе нормального мужика. Симпатичного, заботливого и богатого.
– А он разве нет? – простодушно удивилась Хелена.
– Этот старый урод? – Йозеф решительно не понимал дочь. – Хелена, у него клыки!
– А они не мешают. Зато он крутой! Адмирал, почти как ты, – от ее наивного восхищения сердце Йозефа начало оттаивать. – У него награды, прямо как у тебя. И корабль. Ну, похуже, конечно, чем твой, – он растаял окончательно. – Он всеми командует, и все слушаются. Зарабатывает кучу денег, у него есть дом с сауной и мощная тачка. И он очень заботливый, нежный и вообще офигительный, и трахается классно.
– Что? – Йозеф мгновенно подобрался, расслабленности как не бывало. – Что он классно делает?
– Ой, – Хелена попятилась.
– Этот хмырь тебе… тебя… с тобой… – он не мог найти слов, которыми было бы прилично говорить об этом с родной дочерью. – Блин горелый! У вас был интим? – вот идиотское выражение, самому неудобно.
Она испуганно кивнула и заныла:
– Ну пап, не ругайся!
Он и не собирался ее ругать. Что взять с малолетней дурочки? Сам виноват. Не уследил. Доверился тому, кого считал достойным доверия… А эта тварь…
Он включил микрофон.
– Орудия в боевое положение! Связь с «Райской молнией»!
Хьеррел Цигтвенали послал командиру вызов на коммуникатор:
– Хирра Мрланк, «Ийон» прогревает пушки.
– На фига? – не понял Мрланк. – Мы в пустом секторе, какие здесь могут быть враги?
Рев Гржельчика по видеосвязи он услышал даже через коммуникатор:
– Где эта скотина? Этот поиметый Мрланк, ядерную ракету ему в жопу! Считаю до трех и начинаю стрелять!
Сотня червей могильных! В чем дело?
Мрланк элементарно не дожил бы до адмиральского звания, если бы тратил слишком много времени на рефлексию. Время дорого, когда нужно действовать.
– Объявляй боевую тревогу, – приказал он на бегу. – Полную мощность на дефлекторы!
– Хирра Василиса, – старпом разбудил прикорнувшую Васю. – «Ийон Тихий» и «Райская молния» готовятся к бою.
Она мгновенно подняла голову и тряхнула ею, избавляясь от остатков сна.
– С кем?
Он помялся.
– Похоже, друг с другом. У «Ийона» лазеры на «Молнию» нацелены, «Молния» дефлекторами сверкает.
– О Боже!
Она скинула плед, быстро закрепила косу вокруг головы – Зигленк Винт смущенно отвернулся, будто она трусы переодевала.
– Боевая тревога. Включайте дефлекторы.
– Мы поддержим «Молнию»? – с надеждой спросил Зигленк. Ему не верилось до конца, что землянка вступит в бой против земного крейсера.
– Для начала мы разберемся, что за балаган тут творится, – отрезала Василиса. – Пусть связисты подключатся к их каналу.
Хьеррел с квадратными глазами пытался вставить хоть слово в поток нецензурной брани из уст Гржельчика. Мрланк отодвинул его.
– Гржельчик, ты чего взбесился? Мышиное дерьмо в реттихи нашел? Просей его, делов-то.
– Ты, сволочь недобитая! – зарычал Гржельчик. – Ты что сделал с моей дочерью, а? Я тебя убью!
– А что я сделал? – мысли лихорадочно проносились в голове, он искал, где мог подставиться. – Я не кусал ее, честное слово! Ты сказал – я выполнил, родиной клянусь! Гржельчик, убери пушки, давай поговорим спокойно.
– Я к тебе, как к другу!.. – Гржельчик стиснул челюсти и сжал кулаки. – Дочку тебе доверил, похотливое ты животное! А ты… ты ее трахнул!
– Ну да, – Мрланк не отпирался. – А что такое? Ты не говорил, что нельзя.
– А самому догадаться? Мозгов не хватило? Или совести? Ну, теперь я тебя оттрахаю по самые помидоры, – палец лег на кнопку.
Мрланк покрылся холодным потом. На таком малом расстоянии мощности у пушек «Ийона» хватит, чтобы продавить его щиты. Провести упреждающий удар, а потом сманеврировать, уйти из прицелов? Он скрипнул зубами. Он тоже считал Гржельчика другом, до сих пор.
– Йозеф, не надо! Я не хочу с тобой ссориться. Успокойся, рассуди здраво. Что я сделал не так? Девушки для того и существуют, чтобы их трахали. Их природа для этого создала! Был бы у тебя сын, я бы никогда…
Йозеф заскрежетал челюстями.
– Она еще дитя! Ей всего пятнадцать. А ты, сраный гад, развратил маленькую девочку!
– Да в каком месте она маленькая? – взорвался Мрланк. – Девке таких кондиций грех впустую пропадать, томиться нереализованным вожделением. Что ты паникуешь, Гржельчик? Ее всю жизнь будут трахать. Не я первый, не я последний. Но мало кто сделает это так же хорошо, как я!
Гржельчик побагровел, палец задрожал на кнопке.
– Йозеф, не стреляй! – взмолился Мрланк. – Люди-то мои чем виноваты?
«Райское сияние» метнулось со своего места в строю, дюзы ускорителей ярко вспыхнули. Линкор затормозил аккурат на линии огня, и Гржельчик выругался, попытался сместить крейсер, но «Сияние» тут же повторило его маневр.
– Обалдели оба? – заорала по-хантски Василиса, вклиниваясь в связь. – Вы что творите, а?
– Ткаченко? – удивился Йозеф. – Что вы тут делаете?
– Мешаю вам поубивать друг друга!
Это она тактически правильно замыслила. Гржельчик не станет стрелять в землянку, а Мрланк – в райский линкор.
– У вас мозги в голове есть? – тоном ниже бросила Василиса. – Вы вообще помните, что переговоры по радио пишутся? Оба штаба получат незабываемые впечатления! Будут годами мусолить, кто кого трахнул и хорошо это или плохо. Вы войдете в военную историю как герои баек и анекдотов! Этого вы хотите? Нет? Так уйдите из эфира, отключите орудия и разберитесь, как мужик с мужиком. Морды друг другу набейте и уймитесь наконец!
– Вот блинский хрен, – прошептал Йозеф.
Правота Васи была очевидной. Почему он сам не подумал? Потому что находился в состоянии аффекта. Хеленка его просто из колеи выбила. Что он едва не наделал? Что он наделал?
Связь оборвалась. Мрланк смотрел, как пушки «Ийона» возвращаются в нерабочее положение, и напряжение постепенно покидало застывшие плечи.
– Сто червей могильных, – пробормотал он. – Ну чего он взъелся на пустом месте?
Правы были поколения предков, эти земляне на всю голову отмороженные, и лучшие из них – не исключение. Хотя Василиса явно медаль заслужила, и глубокую благодарность вдобавок. Разумная баба и решительная. И не стоит придавать большого значения словам Ххнна. Ну, повздорила она с Гржельчиком, подралась… Он сам чуть с ним не подрался, когда и повода-то не было! Пришлось бы драться, если б не она. И не факт, что после этого было бы кому с кем мириться.
Он передернулся и велел гасить дефлекторы. Не полностью, до одной пятой мощности. Мало ли…
– Вот, – назидательно заметил т’Лехин, наблюдавший всю картину ссоры и неслучившегося боя вместе со своими капитанами. Когда «Ийон» подал энергию на пушки, ему доложили первым делом. – Все проблемы от женщин. Не было бы девки, никто бы никого не трахнул, и все было бы хорошо. Я всегда говорил, бабам на кораблях не место.
– Ну, бабы разные бывают, – позволил себе возразить Михаил т’Доррен, которому адмирал благоволил и доверял более прочих. – Эта кетреййи с «Сияния» – вполне адекватная особа, – и добавил вполголоса: – Я б ее хоть сейчас трахнул.
Землянин был энергичен и не ленив. Грубоват, но это даже придавало ему некоторый шарм. Зато кровь у него оказалась вкусной, насыщенной и горячей, и он разрешил Ортленне пить без меры, сколько душа пожелает – если она сделает, как он захочет. Ей было нетрудно. Мужчины вообще весьма однообразны в своих сокровенных желаниях: и кетреййи, и шитанн, и земляне. Уж она бы придумала что-нибудь этакое… Острый клык распорол темную кожу, густо покрытую светлыми татуировками. Татуировки у него были по всему телу. Не картинки, а вязь узоров, на первый взгляд бессмысленная, но завораживающая внутренней гармонией.
– Это обереги, – объяснил он, проведя ладонью по блестящей от пота груди. – От подземных духов. От огня, – левая рука, – и железа, – правая. – От болезни и слабости, – спина, такая же блестящая, будто полированное дерево с орнаментом, – от звериных когтей. От неверных дорог, глупости, дурного глаза, смятения и отчаяния. От импотенции, – тонкий узор в самом низу живота.
– И как, помогает? – она с любопытством провела пальчиками по узору. В Раю таких методик охраны здоровья не знали.
– Как видишь, – ухмыльнулся он, шевельнув вновь восставшим отростком. – А вот это – не очень, – он показал на полосу орнамента вокруг шеи. – От укуса вампира, – и засмеялся.
Она тоже засмеялась, негромко и довольно. Обняла его, крепко прижавшись, уткнувшись носом в шею, с наслаждением вдохнула запах, будоражащий ноздри.
– Нгири, я хочу еще крови!
– И я хочу еще. Ложись на живот.
Отправляться к соотечественникам Иоанн Фердинанд категорически не желал. Те, кто знает о его невольном предательстве, не простят. Если адмирал т’Лехин и не в курсе до сих пор – доброжелатели нашепчут. Нет ему дороги назад. И не только поэтому. На Земле у него жены и дети. Пусть дети чужие, а жены – одно название, он – их кормилец, он за них в ответе, он не может их оставить. И должностью своей, на пути к которой он прошел семь кругов ада, включая адмирала Шварца, зимние скитания по посольствам и пытки медкомиссии, он весьма и весьма дорожил. Вытерпеть все наезды Шварца и уйти из-за Гржельчика? Ну, нет.
А потому он вытряс из Марии душу. И устроил ей местный апокалипсис в отдельно взятой каюте. Сгоряча обещал выгнать ее и обвенчаться с Вероникой. Он и сам ненавидит гъдеан, но для одной конкретной бабы, приглянувшейся адмиралу, можно ведь сделать исключение! А обсуждать вкусы адмирала и сомнительные достоинства этой бабы он не собирается и никому другому не позволит. Адмирал Гржельчик – человек, с которым он связал свое непосредственное будущее, и он намерен делать все, чтобы адмирал оставался доволен старшим помощником и всеми членами его семьи. Если Мария другого мнения, то ей в его семье не место.
Бурный разнос закончился бурным примирением, слезами и клятвами в вечной любви. В обед Марию видели в столовой, светящую бланшем во весь левый глаз – Гржельчику, когда он об этом узнал, мельком подумалось: может, стоило самому ей врезать, раз уж это все равно случилось, и не обижать старпома? А после обеда Иоанн Фердинанд пришел извиняться.
Тут-то, выслушивая его сожаления о несдержанности его жены, Йозеф подумал, что и сам грешен несдержанностью, о которой стоило бы пожалеть. Чего он добился? Перепуганная Хеленка прячется от злого папы, мересанская эскадра по открытому каналу с красочными комментариями обсуждает личную жизнь адмирала Мрланка, а сам адмирал Мрланк не убирает энергию с дефлекторов и не выходит на связь. Обиделся. Но ссора ссорой, а взаимодействовать-то надо. Им предстоит совместная операция, они ведь союзники… То, что он едва не обстрелял союзника, ужасало его самого. Чудо, что Вася успела спасти ситуацию, альтернативное развитие которой запросто могло вылиться в разрыв союза и крах едва начавших складываться отношений между Землей и Раем.
Как-то зябко ему стало, и он позвал епископа Галаци. В монастыре он научился доверять попам. Там ему пришлось доверить им и жизнь, и душу. Конечно, монастырь святого Бенедикта – место специфическое, в это орлиное гнездо на высоте четыре тысячи сто метров над уровнем моря, без интернета, вне зоны доступа всех мобильных операторов, ни один карьерист не полезет, а среди епископов всякие встречаются. Но Дьёрдь был не худшим из своей братии. Попусту ни к кому не придирался, пальцы веером не гнул, даже с вампиром ладил. А самое главное – умел облегчать душу.
Йозеф спросил у него о том, что его тревожило. Не может ли быть этот взрыв слепой ярости вызван отголоском темной силы? Дьёрдь поразмыслил. Он не корчил из себя всезнайку и не имел привычки с ходу отвечать на любой вопрос туманными цитатами из Библии, что в глазах Йозефа прибавляло еще несколько очков в его пользу.
– А девочка-то сильно пострадала? – уточнил священник.
– Да ни фига она не пострадала, – буркнул Йозеф. – Счастье из ушей брызжет, замуж просится.
– О, – Дьёрдь помолчал. – Пожалуй, да. Реакция неоправданно агрессивная. А возможные последствия подсказывают, что… Сын мой, я старателен в вере, но не силен, – с горечью признался он. – Я не могу распознать темные потоки с помощью дара Господа нашего – лишь разумом единым. Если рассуждать логически, спровоцированный конфликт между Землей и Раем выгоден вашим общим врагам. Коли имело место вмешательство, это вмешательство Гъде, Чфе Вара или Симелина. Симелинцы не поступили бы против чести. Они нападают открыто и дерутся до конца, интриги и колдовство – не про них. Чфе Вар – вряд ли. Не стану заранее обелять чфеварцев, у них процветают осуждаемые Церковью практики, а их Безликие Боги потому и безлики, что не носят ни лик света, ни лик тьмы, и надежной поддержки душе в противостоянии с дьяволом от них нет. Но про Гъде, сын мой, кое-что известно достоверно. Дьявол прочно обосновался на этой планете. А мы сейчас готовим операцию против Гъде. Дьявол наверняка это чувствует. Так что… Я немедленно отпишу кардиналу Натта, сын мой.
– Что нам делать? – спросил Йозеф. – Приостановить операцию до ответа кардинала?
– Вдруг отсрочка – именно то, что нужно сатане? – епископ пожал плечами. – Действуйте по плану.
Легко сказать – действовать. Адмирал Мрланк не отзывается. Как координировать операцию?
После нескольких бесплодных попыток связаться с «Молнией» Йозеф распорядился вызвать «Сияние». Так непривычно было видеть Васю Ткаченко в форме чужого флота.
– Василиса… – он никак не мог сформулировать, что хотел сказать, а потом понял: многословие лишь испортит все. – Спасибо.
Она молча кивнула. «Пожалуйста» – банально, «не за что» – и вовсе вранье.
– Епископ говорит, это привет от моего старого и недоброго знакомого.
Она перекрестилась.
– Похоже на то. Я помню, как это бывает.
– Василиса, каким ветром вас в райский флот занесло? – поинтересовался он.
– Вы же сами посоветовали, – улыбнулась Вася.
– Не ожидал, что вы примете этот совет. И как?
Она скорчила гримаску.
– Меня все принимают за кетреййи. И, знаете – я уже склоняюсь к мысли, что проще согласиться, что я такая охренительно умная кетреййи, чем объяснять, откуда да почему.
Смешок получился коротким и невеселым. Вроде забавно, но душу грызут нерешенные проблемы.
– Василиса, я не могу связаться с Мрланком. «Молния» не отвечает.
– Со связью у них все в порядке, – она покачала головой. – Судя по всему, адмирал Мрланк просто не желает с вами разговаривать.
– Я понимаю его чувства, но мне очень надо. Нам предстоит операция, мы не можем дуться друг на друга и общаться через третьих лиц. Нам нужно помириться. А пока он не отвечает, я даже извиниться не могу!
– Хотите, чтобы я передала ему что-нибудь? – догадалась Вася.
– Да. Скажите, что я сожалею. Что прошу ответить на вызов. Если он меня как друга знать больше не хочет, пусть ответит как командующему.
– Познакомьте меня с вашим руководством, господин Хобонда, – попросила Ортленна.
Они снова были одеты, и как-то само собой вдруг всплыло официальное «вы». Нгири был не прочь остаться на «ты» – глупо выкать женщине, которую держал в объятиях, с которой делал все, что приходило в голову. Но Ортленна считала иначе. Близость случилась и прошла, время вернуться к делам. Может, потом, чтобы разбавить рабочие будни, она вновь захочет ощутить себя в руках этого сильного мужчины. А может, и не захочет. Приятный и необычный опыт, который тем не менее ничего не значит для течения ее жизни. А сейчас нужно сделать то, зачем она приехала.
– Зачем вас знакомить? – Нгири выдал белозубую усмешку. – Вы прекрасно знакомы. Наш директор – господин Зальцштадтер.
– Правда? – радостно удивилась она. Нгири казалось, что она смутится; ничего подобного. – Захар здесь? Чудесно! Проводите меня к нему.
– Как скажете, госпожа Ортленна.
Он-то был вовсе не против. Пусть этот надутый директор, считающий своим правом дарить чужих женщин кому попало, полюбуется на свою, размякшую от неги, с припухшими губами и следами его пальцев на теле. Пусть поскрипит зубами. Ему думалось, что Ортленна не станет показываться Зальцштадтеру в таком виде. По меньшей мере, наложит косметику. Но нет так нет, еще и лучше, бесстыднее и очевидней. Пускай Зальцштадтер побесится.
Честно говоря, перед Ортленной ему было слегка неудобно. Но она ведь сама захотела. А месть господину директору будет сладкой.
Он вошел в кабинет с Ортленной об руку, только не он ее поддерживал под локоть, а она его: у начальника охраны немного шумело в ушах, и мир чуть покачивался – разве мог он подумать заранее, что в столь изящную даму влезет такое количество крови? Он обозначил короткий поклон и безукоризненно вежливо, как всегда, доложил:
– Господин Зальцштадтер, к вам госпожа Ортленна. Извините, что задержалась по дороге.
– Здравствуйте, Захар! – Ортленна, оставив Нгири, сердечно прижала руки к груди. – Я так рада, что мы снова встретились!
Счастье в глазах Захара, вспыхнувшее при виде прекрасной шитанн, резко погасло, осталась лишь застывшая растерянная улыбка, словно гримаса. Он переводил взгляд с расслабленно усмехающегося Хобонды на растрепанную Ортленну и обратно, на точечные следы клыков, испещрившие мощную шею в расстегнутом воротнике…
Какое-то время Нгири думал, что месть удалась. Вон как Зальцштадтера перекосило. Конечно, он все понял, не дурак же. А сделать ничего не может!