Они так и сделали. Пройдя под величественной аркой, Вэл Сатис и Асканий вышли из помпейского форума. По древней булыжной улице Августалов они прошли вдоль старых бань около сотни футов вправо до улицы Меркурия и, повернув влево, через две сотни футов остановились рядом с храмом Фортуны Августы.
– Я подожду тебя здесь, – проговорил Вэл Сатис, останавливаясь.
Асканий кивнул и пошёл к дому Сатриев. Бывший гладиатор проводил его взглядом и поднялся по ступеням храма. Он решил попросить Фортуну Августу даровать удачу и счастье странному человеку по имени Асканий, которого боги занесли в его жизнь неведомыми путями и с которым он так не хотел расставаться.
Асканий стоял в огромном атриуме и ждал. Привратник, унесший диск и сообщение о том, что некий купец предлагает хозяевам купить эту старинную вещицу, долго не возвращался. Асканий решил обойти хотя бы часть атриума. В настенных росписях, оформлении колонн, напольной мозаике чувствовался безупречный вкус. Огромная ниша с портретами предков с успехом выполняла свою главную функцию – внушала уважение к родовитой семье. Тяжёлые портьеры из позолоченных тканей прикрывали двери во внутренние помещения. Маленькие узорчатые створки подчёркивали проходы в малый атриум и таблинум. Весёлый сатир, замерший в танце посреди бассейна, привлёк внимание Аскания озорным взглядом и улыбкой. Он присел на край бассейна и сразу услышал за спиной шаги.
– Хозяйка ждёт тебя в саду, иди за мной, – проговорил раб и, не оглядываясь, пошёл в глубь дома.
Она была не одна. Конечно, женщина не может принимать мужчину в одиночестве. На скамье рядом с ней сидела рабыня, которую Асканий уже не раз видел.
Привратник удалился. Мнимый купец прошёл по тропинке между яблонями и грушами и остановился перед Кассией.
– Это похоже на солнце, вещь старинная, – проговорила Кассия, не поднимая головы. – Сколько ты просишь…
Девушка подняла голову, и по её глазам Асканий понял, что она его узнала.
– Зея, сходи, принеси мне воды. И не спеши.
– Простите мне мою дерзость. Но я должен был вас увидеть.
– Зачем ты пришёл? Тебя считают убийцей.
– Да, к сожалению, – Асканий восхищённо смотрел на Кассию. От неё исходила огромная уверенность в себе, именно это, заставляет многих влюбляться в неё, а не только внешняя красота, подумал он.
Кассия удивлённо подняла брови и, слегка усмехнувшись спросила:
– Ты уверен, что я не позову рабов, не сдам тебя властям?
– Когда я сюда шёл, то не был в этом уверен, я только надеялся, что сначала вы меня выслушаете, а потом уже примете решение. Теперь я думаю, что вы не собираетесь меня сдавать.
– Почему, – удивилась Кассия, хотя сама прекрасно знала, что так.
– Потому что вы отослали свою рабыню, видимо, для того, чтобы она нас не слышала. Я хочу рассказать, как умер ваш брат.
Кассия побледнела. Где-то в глубине души она знала, что не хочет знать, что этот юноша – убийца её брата. Хоть и непутёвого, но всё же – родного брата.
Жестом позволив беглому рабу присесть на другой край скамьи, она проговорила:
– Говори, я слушаю.
И Асканий поведал ей всё, с самого начала. Не забыл он рассказать и о жестокой судьбе Таны.
Он замолчал, молчала и Кассия. Асканий встал, ожидая позволения уйти.
– Значит, вот куда спешил Маркус, – задумчиво проговорила девушка. – Я видела его на виа Стабиана, когда возвращалась домой.
– Ваш брат был странным человеком…
– Мой брат был отвратительным человеком! К сожалению, я должна это признать. Я не виню тебя за его смерть. Думаю, другого выхода у тебя не было. Надеюсь, Харон109 перевёз его душу в Элизиум110.
– «Сомневаюсь», – подумал Асканий.
– Тебе пора?
– Да, – у Аскания защемило сердце. «Сейчас уйду и никогда больше её не увижу!»
– Иди.
Он решительно повернулся и пошёл по тропинке.
– Постой! Ты забыл свою вещицу, ведь я не заплатила за неё.
Асканий подумал, что дополнительные деньги не помешали бы ему, но не решился сказать об этом Кассии.
– Оставьте её себе, – проговорил он, оглянувшись. Ему захотелось добавить: «На память», но Асканий одёрнул себя, спросив, на память о чём? – Пусть хранит вас Юнона.
– Спасибо, – услышал он, и ему показалось, что голос Кассии дрогнул. Скорее всего просто показалось. – И твой Гений да не оставит тебя.
Рядом с Геркуланскими воротами находилось маленькое питейное заведение. Его вывеска непритязательно зазывала: «Выпивка здесь стоит асс, за два асса ты лучше выпьешь, а за четыре уже будешь фалернское пить». Именно фалернское заказал Асканий, чтобы скоротать время ожидания. У Вела Сатиса вдруг появилось желание проводить своего молодого друга до Геркуланума. И он попросил Аскания недолго подождать его.
Небольшие размеры трактирчика, чистота и уют придавали его обстановке схожесть с домашней. Кроме Аскания в зале было ещё трое мужчин. Двое сидели вдалеке от него и о чём-то бурно спорили, а третий молча потягивал тёмное пиво за соседним столиком. В открытые настежь двери залетал шум со двора огромного мансиона111. Его реклама уверенно обещала: «Здесь Меркурий обещает прибыль, Аполлон – здоровье, Септуман – пристанище. Гость, порадуйся, где ночуешь!»
Аскания не переставала удивлять любовь помпеян к граффити. Настенные надписи на любую тему можно было прочесть по всему городу. Политика и торговля, любовь и финансы – не полный перечень сфер жизни, которым уделили внимание грамотные помпеяне. Вот и со своего места Асканий прочёл: «Если тебе не пришлось видеть прекрасной Венеры, девушку мою посмотри: так же прекрасна она», «Я считаю, что общественную кассу нужно разделить, ибо в нашей кассе слишком много денег», «Ежели совесть и стыд имеют значение в жизни, значит, Лукреций Фронтон высшую честь заслужил. Марка Лукреция Фронтона выдвигают в магистрат». Надписи, подобные последней, уже успели намозолить глаза всем жителям – надвигались выборы дуумвиров и их помошников эдилов на следующие пять лет. Асканий улыбнулся, вспомнив множество провокационных призывов, подобных этому: «Воришки предлагают в эдилы Ватию». Да, в предвыборной борьбе все средства хороши.
На своём столике Асканий прочёл: «Не завидовать нужно, а подражать». Хорошая мысль, подумалось ему.
– Почему ты решил, что боги создали красоты природы для того, чтобы люди их уничтожали? – Один из спорщиков повысил голос и Асканий повернул голову в его сторону.
– Я не говорю обо всей природе, – не менее громко возразил его приятель. – Я имею ввиду только ту её часть, которая может быть полезна нам.
– Ну ты подумай! Яблоко! Крупное, с красным боком, идеальной формы! Оно так чудесно, гармонично смотрится на зелёной ветке! А человек срывает его и ест!
– Конечно, ест! А что ты предлагаешь с ним делать? Гноить? Если боги создали яблоко только для красоты, то они не наделили бы его сладостью мякоти и полезностью содержания. И ещё! Представь, что люди не стали бы употреблять яблоки, груши, оливы, виноград. Что тогда стало бы с природой? Она выродилась бы и самоуничтожилась!
– Это мы её уничтожаем, мы – люди! Строим дороги и лемесы, уничтожая пахотные земли! Вырубаем леса, перегораживаем реки мостами и акведуками! Нещадно уничтожаем полезные ископаемые. Я тебя спрашиваю, к чему это может привести?
– Ну, ты и расписал! Не так уж много мы уничтожаем, чтобы поднимать такой вой. Человек разводит сады и рощи вместо лесов? Разводит. Какая-нибудь река обмелела из-за моста? Нет. А полезных ископаемых хватит надолго.
– Надолго ли, если использовать их безмерно?
– Точно-точно, во всём нужна мера! Это ещё Аристотель сказал четыре века назад!
– Аристотель-то причём? Он говорил о мере в мыслях…
– И в поступках. Об истинной мере, которая, по его мнению, таится в середине между слишком много и слишком мало.
– Он имел ввиду политику, этику, эстетику. Забыл?
– Помню, «если наслаждаться искусством без меры, то есть, больше, чем необходимо для душевного отдыха, то в результате может появиться отвращение к нему». Об этом говорил ещё и Демокрит. Но разве нельзя перенести их взгляды на то, о чём мы с тобой спорим?
– Использовать дары природы в меру? Не слишком много, дабы не уничтожить и не слишком мало, дабы не развился застой и упадок?
– Ты верно меня понял, – они понизили голос и уже говорили спокойно.
– Ну что ж… может быть… слушай, а если…
Собеседники перешли на шёпот, и в трактире снова наступила тишина. Крупная фигура заслонила дверной проём – пришёл Вэл Сатис.
– Выпьешь?
– Нет, не хочется. Да и по дороге мы от жажды не умрём. До Геркуланума трактиры попадаются на каждом шагу.
– Тогда, идём.
Некоторое время они шли по обочине каменной дороги, слева и справа от которой высились богатые виллы и особняки. То и дело, навстречу им или обгоняя, проезжали пассажирские экипажи, правительственные колесницы с корреспонденцией и крестьянские повозки. Солнце светило вовсю.
Беседуя ни о чём, Асканий и Вэл быстро одолели путь по окрестностям Помпей и вышли на открытое пространство. К тому времени желание говорить исчерпалось полностью, и они шагали молча. Асканий то и дело поглядывал на Везувий. Он никогда не обращал на Гору особого внимания, но сегодня она действовала на него угнетающе. Впечатление усилилось, когда маленькая, невесть откуда взявшаяся тучка, закрыла её своей тенью. Среди залитых солнцем зелёных холмов она стал выделяться зловещим пятном. Гора не могла говорить, но своим видом она давала понять окружающим, что не так уж она проста, что зря люди надеются вечно использовать её для своих целей, зря они не задумываются, почему её почвы выделяются плодородием даже в этих благодатных краях.
И главное, зря легкомысленные люди не придали значения землетрясению семилетней давности. На свою беду они не увидели в нём предупреждающего знака: восстановили разрушенные здания, отремонтировали мосты и основательнее устроились под Горой. А она с высоты своего исполинского роста смотрела на людей и смеялась над их стараниями.
Гора радовалась, она испытывала давно забытое ощущение. Почти восемь веков она считала себя холодной, умирающей. Но вот уже несколько десятилетий она чувствовала, что в её утробе существует жизнь, возникшая благодаря смещению и трению гигантских тиктанических платформ. Гора была счастлива – она вынашивала огонь. Люди забыли, но она помнила своё имя – Вулкан Везувий.
Дорога, повернув влево, прямой и ровной лентой устремилась к горизонту. Асканий мог бы сказать, что шагает по ней легко, если бы хмурый взгляд Везувия не жёг ему спину.
ЧЕТВЁРТЫЙ ДЕНЬ ПЕРЕД СЕНТЯБРЬСКИМИ КАЛЕНДАМИ 822 ГОДА ПО РИМСКОМУ КАЛЕНДАРЮ.
Геркуланум отнёсся к ним равнодушно. Этого нельзя было сказать об Оплонте, покинутом сутки назад. В том маленьком городе все жители знали друг друга и чужаки вызывали в них насторожённый интерес.
– Люблю я Геркуланум, – проговорил Вэл Сатис, устраиваясь в дешёвом термопилии. – Городок маленький, но не настолько, чтобы в нём не любили всех приезжих. Здесь чисто и уютно, почти нет беднятских хижин, которые в Помпеях лепятся почти к каждому богатому дому. Местные гостиницы очень удобны, красивы снаружи и со вкусом отделаны внутри. Обрати внимание, даже поздно вечером на улицах не видно бандитов и проституток.
– Просто они лучше маскируются, – возразил Асканий, вглядываясь в новых посетителей. – А хозяин этого заведения явно экономит на масле для светильников.
– Точно, – согласился Вэл Сатис, и, привстав, крикнул слуге, что пора бы уже зажечь огонь.
Несколько голосов поддержали его и вскоре в настенных лампах задрожали весёлые язычки пламени.
– Не грусти, Асканий, давай выпьем за твою удачу!
– На душе неприятно. Будто произойдёт что-то, – он отодвинул кубок.
– С чего бы? – Нарочито бодро проговорил Вэл, – ты молод, здоров, у тебя всё впереди, весь мир тобой!
– Разве ты мало знаешь случаев, когда люди умирают, не дожив до зрелости?
– Да ну тебя! Что ты такое говоришь? Всё будет отлично! Придёшь домой, обнимешь родных, женишься, нарожаешь детей!
– Нет… – покачал головой Асканий, и поспешил сменить тему: – Когда думаешь возвращаться домой?
– Не скоро. У меня есть дела в Геркулануме.
– Какие, если не секрет?
– Секрет, – улыбнулся Вэл Сатис. – Если бы ты остался, я рассказал бы мно-ого о своих делах. Но ты уходишь, зачем тебе груз чужих забот?
– Интересно узнать.
Вэл Сатис не ответил. Уже несколько минут он прислушивался к разговору за соседним столиком. Откинувшись на спинку лавки, он оказался ближе к интересующей его компании. Асканий удивлённо посмотрел на друга, но тот предостерегающе поднял ладонь.
Обрывки фраз, долетавшие до насторожённого слуха Вэла, его явно взволновали.
– …Чего ты боишься? Раз уж мы здесь…
– Это опасно, мы не на своей территории.
– … своей, не на своей! Ну и что? Уйдём…
Вэл Сатис нахмурился. Ему очень хотелось, чтобы все умолкли и не мешали ему слушать.
– Я узнал, что этой ночью здесь будет… он отомстит нам.
– Да как он узнает?
– Может… о нём такое говорят…
– Сказки… сплетни всё это…
– Да хватит вам, дело нужно делать…
– Точно… скоро стемнеет.
– И перестаньте вы все бояться этого однорукого, – Вел Сатис весь потянулся в сторону говорящих. – Не долго ещё ему держать в кулаке Помпеи и окрестности.
– Бравируешь?
– Да идите вы… все… трусы. Вел Сатис старый уже.
Последние слова услышал даже Асканий. Он удивлённо посмотрел на друга.
– Кто это? Ты их знаешь?
Вэл Сатис помотал головой и прошептал:
– Эти люди знают меня, но никогда не видели. Я могу только догадываться, кто они и откуда… Они говорили об очень важных для меня вещах…
– Ну и… – Асканий торопил Вела продолжить, но в это время их соседи встали и направились к выходу. Их было пятеро.
– Слишком много для меня одного, – горько сказал бывший гладиатор. – Возможно, не справлюсь.
– А я? – напомнил Асканий. – Конечно, я ничего не понял. Но в любом случае ты можешь на меня рассчитывать.
– Вляпаешься ты со мной… – пробурчал Вэл Сатис.
– Я многим тебе обязан, – Асканий взял друга за руку и заглянул ему в глаза.
– Хорошо, – решился Вэл Сатис после небольшого раздумья. – Слушай. Эти люди, видимо, разбойники из Галинарских лесов. Скорее всего, они собираются ограбить один из местных богатых домов. Но… здесь я хозяин, – Асканий удивлённо вскинул брови. – Все объяснения потом. Мои друзья прибудут позже. Но с ними или без них я обязан помешать им. Иначе мой авторитет падёт очень низко. Словом, для меня это дело чести. Идём за ними. Да помогут нам боги…
Они вошли в темноту улицы и прислушались. С наступлением ночи жизнь в древних городах замирала. Только изредка доносились глухие голоса животных, и ночной дозор оповещал жителей о том, что их имущество и жизнь находятся под охраной.
– Они пошли направо, – уверенно сказал Вэл Сатис.
– С чего ты взял?
– Только в той стороне есть богатые дома.
Улица была длинной, но без перекрёстков, только короткие переулки открывались то справа, то слева. В каждый из них Вэл Сатис заглядывал и они шли дальше. Вскоре он забеспокоился:
– Странно, они не могли уйти слишком далеко.
И тут же пять быстрых теней отделились от тёмной стены большого дома и набросились на Вэла и Аскания. Не нужно иметь большой опыт в уличных драках, чтобы понять сложность ситуации, в которую попали друзья. Два, даже самых сильных воина, имеют мало шансов победить пятерых вооружённых людей.
Нападавшие рассчитывали застать их врасплох и в некоторой степени преуспели в этом. Не зная о способностях бывшего гладиатора, они распределили силы таким образом: двое – против Вэла Сатиса, а трое – против Аскания. Последний, обладая быстрой реакцией, успел увернуться от подбежавших к нему первыми двоих людей и отскочил в сторону третьего, слегка замешкавшегося. Простым, но сильным ударом кулака в челюсть он сбил его с ног и позволил себе на время забыть о нём. Уворачиваясь от ножей других врагов, он отступил к холодной каменной стене и попытался оценить сложившееся положение.
В слабом свете тонкого месяца он увидел друга, сражающегося только с одним противником. Неподвижное тело второго лежало рядом с водостоком, а его обоюдоострый меч сверкал в руках Вэла. Каким образом однорукий калека, имея только нож, смог не только вывести из строя сильного врага, но и отнять у него оружие? Асканий от души восхитился ловкостью друга.
Тут краем глаза он заметил, что пострадавший от его удара человек, приходит в себя, и прибегнул к хитрости. Он сделал вид, что собирается напасть на правого врага, тот отступил, защищаясь, а левый замахнулся мечом, открыв таким образом свою грудь. Асканий воспользовался его ошибкой и нанёс ему болезненную, но не смертельную рану…
КОНЕЦ АВГУСТА 822г. ОТ ОСНОВАНИЯ РИМА.
Ход дальнейших событий Асканий не мог восстановить самостоятельно. Лёжа на соломе в углу комнаты-камеры, он вспомнил только, что вскоре появился патруль, вспомнил, как неистово размахивал кинжалом, потом в его руках появился меч и… и всё.
Он очнулся в полутьме, голова болела, правая рука затекла от долгого лежания на ней. Асканий заставил себя приподняться и доползти до стены. Он хотел привалиться к ней спиной, но, лишь коснувшись её, понял, что это невозможно: вся стена состояла из острых выступов. Асканий лёг навзничь и сразу застонал.
– Очнулся? Здоров же ты, если так быстро пришёл в себя! – Голос прозвучал глухо, как из бочки. Сознание, притуплённое болью, не отреагировало на чужие слова. Вся спина, от шеи до копчика, пульсировала одной сплошной раной. Асканий с трудом перекатился на левый бок и почувствовал лёгкое облегчение.
– Кто здесь? – прошептал он.
– Тебе сказать моё имя или род занятий?
– Для начала – имя…
– Талл.
– Кто ты, Талл?
Человек усмехнулся:
– Теперь об этом можно говорить. Я – вольный человек, разбойник.
Мозг Аскания становился всё яснее и чище. Он вспомнил, что говорил ему Вэл Сатис в термопилии.
– Из Галинарских лесов?
– Откуда знаешь? – Удивился голос.
– Да так… – невнятно ответил Асканий. – Почему ты сказал, что теперь можешь говорить о своей деятельности?
– Знаешь, где мы?
– Нет…
– В тюрьме Геркуланума. Здесь не любят разбойников. Впрочем, их нигде не любят.
– Ты думаешь, что нас…
– Конечно, долго мы не проживём.
В комнате настолько стемнело, что Асканий не смог бы увидеть даже руки, поднесённой к самому лицу.
Зашуршали шаги и загремели засовы, дверь распахнулась и в камеру ворвался яркий свет. Так показалось Асканию. На самом деле тюремщик внёс маленькую лампадку. Он поставил её на стол, рядом положил хлебную лепёшку и куски солёной рыбы. Потом ушёл, но быстро вернулся с небольшим кувшином.
– Что с нами будет?
– О, очнулся! – Тюремщик подошёл. Перед лицом Аскания остановились толстые волосатые ноги в деревянных сандалиях. Они высились, как исполины, уходя куда-то далеко вверх.
– «Если бы у меня были силы»… – подумал Асканий. Ведь стоило только обхватить тюремщика за ноги и сильно дёрнуть вниз… и всё – путь к свободе открыт! Но, увы, он не мог даже приподняться.
– Хорошо тебя отделали! – Воскликнул мужчина, наклоняясь. – Но ничего, до суда подлечишься. И здоровеньким пойдёшь на крест.
Асканий получил ответ на свой вопрос.
Тюремщик находился уже около дверей, когда его окликнул тот, кто назвался разбойником.
– Постой! Сними с моей ноги цепи. Я хочу помочь товарищу. Ведь он не способен даже самостоятельно поесть!
– Помочь? Хорошо. А ты его не придушишь раньше времени? Говорят, он тебя ранил?
– И что с того? Я не убиваю беззащитных. К тому же у него не было другого выхода – он защищался.
– И отменно защищался! О нём и его друге будут ходить легенды.
– Заслуженно, – пробурчал Талл.
Тюремщик вышел и даже не закрыл за собой дверь. Он принёс молоток и зубило и сбил заклёпки с металлического обруча на ноге Талла. У Асканий мелькнула мысль, что разбойник набросится на охранника и попытается сбежать в открытую дверь. Но нет. Тюремщик спокойно удалился, опять заперев их камеру на несколько засовов.
– Давай осмотрю тебя, – Талл осторожно развязал пояс туники и приподнял её. – Живот и грудь только в синяках. Тут больно? А тут? Рёбра целы. Ляж на живот… вот это да! Я даже трогать не буду. Но это быстро заживёт.
– Что там?
– Сам не чувствуешь? Вся спина сине-бурая и в коростах. Чем они тебя били?
– Не помню…
– Руки и ноги не поломаны, колотых ран нет. Нужны мази и примочки.
Талл присел рядом.
– Ничего, к суду поправишься. Ходить точно сможешь, а вот драться, вряд ли.
– Какая разница, каким умирать? – Спросил Асканий. – На крест лучше идти послабее, быстрее всё кончится.
– Ты прав. А пока мы живы, давай поедим. На какой бок сможешь лечь?
– Теперь на любой, – правая рука Аскания отошла, и он мог на неё опереться.
Талл помог ему повернуться на бок, подгрёб под спину побольше соломы и поставил перед ним еду.
– Могли бы дать чаши для питья, – заметил Асканий.
– Угу…
Талл сел рядом. Медленно двигая рукой, Асканий клал куски рыбы и хлеба в рот и с удовольствием жевал их. Талл поддерживал кувшин, когда он пил.
– Прости, – проговорил Асканий, указывая на холщёвые бинты, перетягивающие грудь Талла.
– За это? Ну, нет! – Засмеялся разбойник. – Я должен говорить тебе за это спасибо.
– Почему? – Удивился Асканий.
– Потому что, благодаря этой ране я не мог драться с патрулём и пострадал меньше всех.
Асканий улыбнулся:
– А ведь я мог убить тебя.
– Знаю. Почему ты не сделал этого?
– Я стараюсь не убивать без необходимости.
– Благородное правило. Но, похоже, твой друг его не придерживается.
– Что с ним стало? Ты знаешь? – Асканий, забывшись, хотел подняться, но резкая боль остановила его.
– Тихо, тихо. Не нужно так дёргаться.
– Он жив?
– Да. Видно, вы были очень привязаны друг к другу. Он пытался отбить тебя у патруля. Ты к тому времени уже был без сознания. Ну, разозлили вы всех, и моих друзей и стражников. Избили тебя за вас двоих. Скорее всего, пинали ногами уже здесь, в тюрьме.
– Что с Велом? – Не выдержал Асканий.
– Не знаю. Сюда принесли только тебя и привели меня. Все мои друзья погибли. Трое – от рук твоего Вела… Кстати, какого Вела? – Талл встрепенулся. – Твоего друга зовут не Вел Сатис?
– Вел Сатис.
– Вот это да! – Разбойник подскочил на ноги. – Мы хотели ограбить один дом. Пошли на дело и заметили, что за нами идут двое. Спрятались, дождались и набросились. И не поняли, что это он. Ведь у Вела нет одной руки?
Асканий кивнул:
– Правой кисти.
– В темноте-то не видать этого, если бы я знал, что передо мной Вел Сатис, унёс бы ноги в свой лес и сидел бы там, не суясь во владения Однорукого ещё очень долго! А почему вы шли за нами?
– Вел подслушал ваш разговор в термопилии.
– Так он ещё и сидел рядом! Вот это мы влипли! – Талл всплеснул руками. – Замыслив дело на территории Однорукого, обсуждать всё, сидя рядом с ним, напасть на него, не зная, что это он! И ещё нарваться на городскую стражу! Я прекрасно провёл вчерашний день!
– Ты, видно, весёлый человек, если способен веселиться в нашем положении.
– Просто, я многое повидал и ничего не боюсь. Да и чего теперь бояться-то? – Талл прикрыл глаза. – Пытать и мучить нас никто не будет – это запрещено законом. Нас даже будут судить, адвокат скажет защитительную речь, дуумвиры его выслушают и сделают по-своему. Под возгласы любопытных нас распнут на крестах. Главное, чтобы прибили, а не привязали.
– Почему? – Вздрогнул Асканий.
– Прибитые через два-три дня умирают, а привязанные мучаются по неделе, а то больше…
– О, господь… не покинь нас, – прошептал Асканий.
Они замолчали. В тишине доели рыбу, остатки хлеба и воды Талл отнёс на стол.
– Скажи хоть, как тебя зовут, – попросил разбойник. – Кто ты, я и так понимаю.
Асканий усмехнулся.
– Моё имя Асканий. А кто я, по-твоему?
– Раз уж ты был с Одноруким, то ты – разбойник. Только все считают тебя уважаемым гражданином.
– Нет. Всё наоборот.
– Объясни, – заинтересовался Талл.
– Я – не гражданин Римской империи, не уважаемый горожанин. Я – раб. Беглый.
Сердце Аскания сжалось. Столько пережить и умереть на кресте, как простой разбойник? Тогда ради чего произошло то, что произошло?
– И я беглый раб! А куда ещё идти беглому рабу, как не в разбойники?
– Нет. Я хочу домой…
– А где твой дом?
– Далеко. В Вифинии.
– Что это?
– Страна такая. Около Эвксинского Понта
– А где это?
– Ты совсем не образован? – Удивился Асканий.
– Я сельский раб. Таким, как я, образование не дают.
– Понятно. Мой дом за двумя морями и несколькими странами.
– Далеко…
– Очень.
Талл полулежал, привалившись к столу и прикрыв глаза. О чём думает этот неграмотный разбойник? Возможно, о родителях, а, может быть, о детях и жене. Где его семья? Осталась в рабстве или вместе с ним скрывается в глухих лесах и болотах? Асканий незаметно рассматривал своего вынужденного приятеля. У него были прямые чёрные волосы, нос с горбинкой и тонкие губы. Худые жилистые ноги высовывались из-под серой туники. Хорошо развитые, мускулистые руки контрастировали с тонкими пальцами.
– Как думаешь, после смерти есть что-нибудь? – Вдруг спросил Талл.
– Смерти нет.
– Это как? – Удивился разбойник.
– Разве смерть имеет отношение к нам? Ведь пока мы живы, её для нас нет, а когда умрём – нас для неё не станет.
– Интересно, но не понятно. Всё-таки я боюсь смерти. Хотя не верю, что мы просто умрём, и ничего больше не будет. Тогда зачем мы жили?
– Мы живём ради будущего. Ради будущего наших душ, – Асканий удивился собственным словам, он никогда даже не задумывался о том, что говорит, но сейчас его мысли текли так легко, как будто он размышлял об этом долгие годы. – Каждый человек живёт много раз, постоянно накапливая опыт и изменяясь. Очень важно накопить хорошее, только мало кто придаёт значение своим поступкам, не понимая, что каждый наш шаг записывается.
– Где записывается? Кем?
– Небесами, богами… как тебе больше нравится. Иногда прошлое возвращается к нам в виде повторяемости событий или снами.
– Что такое «повторяемость событий»?
– Это когда тебе кажется, что какое-либо чувство или ситуацию ты уже переживал.
– Правда, такое бывало со мной, – Талл посмотрел на Аскания с интересом. – Расскажи ещё что-нибудь.
– Я не знаю, что рассказать.
Разбойник взял его за руку.
– Возможно, скоро мы умрём. Скажи мне, ты, умный человек, какому богу мне молиться? Их так много: Юпитер, Митра, Бахус, Кибелла. Вот ещё странный еврейский Бог. Кому довериться?
Голос Талла задрожжал от нетерпения.
– Тому, в кого веришь, – твёрдо ответил Асканий.
– Но я никому не верю, – зашептал разбойник. – Я даже боюсь сознаваться в этом.
– Это плохо. Ведь в кого-то ты веришь? Может, в какого-нибудь смертного?
– Не знаю. Мне никто не был близок. Я всегда один. Но вот что… только не смейся. Сейчас мне так хорошо, как никогода раньше не было.
– Я не смеюсь.
– Я верю… в тебя, – Талл испугался, что Асканий всё же засмеётся, и поторопился продолжить: – Может, это потому, что ты стал моим товарищем по несчастью?
– Думаю, верить в меня, как в бога не стоит.
– Но если, допустим, я верю Митре, а ты – Кибелле и мы умрём одновременно. То к кому мы попадём?
– Ты – к Митре, я – к Кибелле.
– Значит, богов много и им всем хватает места на небесах?
– Нет, я думаю, Бог – один…
– Это уже что-то! Кто он? Ты можешь назвать его имя?
– Нет, я его не знаю.
– Но разве можно молиться богу, не называя его имени?
– А ты называй имя своего бога.
– Я запутался! – Талл нервно подскочил. – Объясни!
– Сначала сядь. Тот, кто надо всеми не один, он ЕДИН. Он настолько великодушен, что позволяет людям воспри… понимать себя по-разному. Мне так кажется, – смутился Асканий, ему показалось, что в его голосе прозвучали поучающие нотки.
– То ты утверждаешь, что бог один, а то говоришь, что их много. Это сложно для меня.
Асканий покачал головой.
– Я ничего не утверждаю, я только осмеливаюсь предпологать. Живущий ничего не может о Боге знать, он может только ВЕРИТЬ в Него.
– Но в начале ты сказал, что можно верить в другого человека, в такого же смертного…
– Если ты поверишь в смертного, как в Бога, значит, он станет бессмертен, он – часть Бога, он – божество.
Асканий закрыл глаза. Ему стало спокойно, он примирился с мыслью о смерти. Всё, что случилось – уже случилось. И незачем тратить энергию на возмущение. Нужно подумать, как случившееся можно использовать.
НОНЫ СЕНТЯБРЯ 822 г. ПО РИМСКОМУ КАЛЕНДАРЮ. (5 СЕНТЯБРЯ 69г. НАШЕЙ ЭРЫ.)
Прошли дни, которые стороннему наблюдателю могли показаться однообразными. Но для Аскания и Талла они были наполнены смыслом. Они много говорили, узнавая друг о друге всё больше и больше. Талл не переставал удивляться и восхищаться своим неожиданным товарищем. Он ощущал себя неопытным юнцом рядом с Асканием, хотя был старше его не менее, чем на десять лет. Простой раб, выросший на ферме, необразованный и ограниченный, Талл видел жизнь очень однообразной и неинтересной. Асканий же открывал перед ним её красоту и глубину, рассказывал о далёких странах, в которых успел побывать и об интересных людях.
Талл окружил друга заботой, и тот с каждым часом становился всё крепче. Он умудрился уговорить тюремщика принести мази и живительные бальзамами, состоящие в основном из артемизии, вербены и вороньей ноги. Через три дня Асканий уже мог самостоятельно вставать и немного ходить. Его руки полностью подчинялись хозяину, а по-настоящему беспокоила только спина. Талл волновался, что её ушибы могут сказаться в будущем. При этом Асканий напоминал ему, где они находятся, намекая на то, что будущего у них нет.
В одну из ночей Талла что-то разбудило. Сначала он подумал, что это Асканий зовёт его, но тот, похоже, спал, ровно и спокойно дыша. В камере было темно, потому что огня в лампе не хватало на всю ночь, и часа за два до рассвета она гасла. Что могло разбудить его? Талл пошевелился, устраиваясь поудобнее.
– Ты тоже слышал это? – Раздался вдруг голос Аскания.
– Я думал, ты спишь. Сам не пойму, от чего проснулся.
– Прошлой ночью я услышал шорох с северной стороны, но не придал ему значения. Сегодня – тот же звук. Он очень тихий, но только что, перед тем, как ты проснулся, раздался двойной металлический стук. Такое впечатление, что в соседней камере делают ремонт.
– Ночью?
– Вот опять. Слышишь?
Талл кивнул. Ему казалось, что за стеной двигается огромный зверь. Он трётся о камни, царапает их, ударяется по ним боками. Хочет вырваться на свободу.
– Они что, решили скормить нас медведю? – Запаниковал разбойник.
– Вряд ли, – Асканий пожал плечами. – Насколько я знаю, здесь это не принято. А если бы и хотели этого, то привели бы зверя сюда.
С первыми лучами солнца возня прекратилась, и узники, так и не придумав объяснения ночным шумам, уснули. Тюремщику даже пришлось будить их на завтрак. Поправляющийся Асканий не мечтал о том, чтобы обезвредить его и бежать. Он знал, что их очень хорошо охраняют.